Назавтра работа закипела. Первым заданием Питера, когда он приехал, был телефонный разговор со знакомым из оперативного отдела, которому он намекнул, что пора бы, наконец, уведомить капитана о том, что уже давно знают подчиненные ему австралийцы, и выслушать его соображения относительно плана операции. Вечером это сообщение поступило капитану Тауэрсу. Джон Осборн получил подходящее снаряжение, задняя дверца торпедного аппарата была уже переделана, а оба австралийца разместили свои вещи в выделенном им уголке подводного корабля. Однако ночевали они на авианосце, а на "Скорпион" перебрались во вторник утром. За утренние часы были сделаны последние приготовления, после чего капитан Тауэрс доложил, что готов начать испытания на море. Второй завтрак съели еще на борту авианосца, а потом "Скорпион" вышел в залив и взял курс на Мысы.
Весь день они кружились вокруг баржи с безвредным радиоактивным элементом, стоявшей посреди залива, замеряли радиоактивность. Осборн непрестанно возился со своими приборами, обдирал о сталь люков кожу с голеней, когда карабкался на мостик и обратно, больно стукался головой о переборки и навигационные устройства в главном посту, забывая, какой он высокий. В пять часов испытания кончились, баржу оставили сухопутным физикам - для них она, собственно, и предназначалась, - и корабль вышел в открытое море.
Привыкая к корабельной жизни, они всю ночь шли на запад в надводном положении. Рассвет застал их в спокойных водах, под свежими порывами юго-западного ветра, в районе Кэйп-Бенкс. Здесь лодка погрузилась на пятьдесят футов и с этого времени только раз в час подвсплывала на перископную глубину, чтобы осмотреться. Под вечер, уже в районе острова Кенгуру, оставаясь на перескопной глубине, они взяли курс на Аделаиду, а около десяти вечера уже смотрели на город в перископ. Проведя около него десять минут, повернули и вновь вышли в открытое море. Так прошла среда. В четверг на заходе солнца они обошли с севера остров Кинг и взяли курс обратно на Вильямстаун, а в пятницу, с первыми лучами солнца, всплыли перед Мысами, вошли в залив и пришвартовались у борта "Сиднея". Неполадок во время рейса было совсем немного.
В то же утро адмирал, сэр Дэвид Хартман, приехал для инспекции единственного корабля из всех, находившихся под его командованием, о котором стоило беспокоиться. Инспекция заняла почти час, после чего он провел пятнадцать минут в капитанской каюте, обсуждая с Тауэром и Холмсом план операции и предложенные ими дополнения. Затем он направился к премьеру, который как раз находился в Мельбурне; отсутствие авиасвязи с Канберрой затрудняло федеральным властям работу и вело к тому, что сессии парламента проходили редко и становились все короче.
Вечером Дуайт, как и обещал, позвонил Мойре Дэвидсон.
- Ну вот, - сказал он, - мы вернулись в целости и сохранности. Кое-что нужно сделать на корабле, но это пустяки.
- Значит, я могу тебя навестить?
- Я охотно представлю тебе "Скорпион". Раньше понедельника мы не выплывем.
- Я очень хочу увидеть твой корабль, Дуайт. Когда тебе удобней, завтра или в воскресенье?
Он задумался. Если рейс начнется в понедельник, в воскресенье может оказаться много работы.
- Пожалуй, лучше завтра.
Теперь задумалась она. Придется отказаться от приема у Энн Сазерленд, впрочем, там все равно не будет ничего хорошего.
- С удовольствием приеду завтра, - сказала она. - Нужно ехать до Вильямстауна?
- Лучше всего. Я буду ждать. Каким поездом ты приедешь?
- Я на знаю расписания. Скажем, первым после половины двенадцатого.
- Отлично. Если я буду занят, пришлю вместо себя Питера Холмса или Джона Осборна.
- Джона Осборна?
- Да. Ты что, знаешь его?
- Это австралиец… из Организации Научных и Промышленных Исследований?
- Он самый. Высокий и в очках. - Его тетка замужем за одним из моих дядьев. Он у тебя?
- Да. Прикомандирован как физик.
- У него не все дома, - сообщила девушка. - Он тебе весь корабль разобьет.
- Не беда. Но тебе придется поспешить, чтобы осмотреть корабль, пока все еще цело.
- Я с удовольствием приеду, Дуайт. До завтра. В субботу утром, не имея никакой срочной работы, он ждал ее на перроне. Она приехала в плиссированной юбке и белой блузке с цветной вышивкой в этаком норвежском стиле. Это ей очень шло, но он забеспокоился: как, черт побери, провести ее по лабиринту грязных машин, которым, в сущности, является "Скорпион", чтобы не измазать маслом одежду, в которой ей предстоит куда-то пойти с ним сегодня вечером?
- Добрый день, Дуайт, - приветствовала она его. - Долго ждал?
- Несколько минут, - ответил он. - Тебе сегодня пришлось рано встать?
- Ну, не так рано, как в последний раз, когда я здесь была. Папа отвез меня на станцию, а поезд был в девять. Но все же довольно рано. Ты дашь мне выпить перед обедом?
- Дядя Сэм не любит этого на своих военных кораблях, - ответил он, чуть поколебавшись. - Может быть, только кока-кола или оранжад.
- Даже на австралийском авианосце?
- Даже на австралийском авианосце, - решительно сказал он. - Как будет выглядеть дама, которая пьет крепкие напитки в обществе офицеров, пьющих колу?
Она разволновалась.
- Но я должна перед обедом выпить чего-нибудь крепкого, как ты это называешь. Если дно клетки попугая может иметь какой-то вкус, то именно такой у меня во рту. Ты хочешь, чтобы я впала в бешенство и разоралась при всех твоих офицерах? - Она огляделась. - Здесь должен быть какой-то отель. Поставь мне коньяк, прежде чем пойдем на корабль. Тогда я буду только дышать на них приятным запахом и вежливо потягивать эту вашу кока-колу.
- Хорошо, - спокойно согласился он. - Есть отель на углу. Пойдем.
Они направились к отелю, и он провел ее в зал.
- Кажется, здесь.
- А ты разве не знаешь? Первый раз пришел сюда?
Он кивнул.
- Коньяк?
- Двойной, - скомандовала она. - Со льдом и капелькой - но только капелькой! - воды. Ты, правда, никогда тут не бываешь?
- Никогда, - сказал он.
- Тебя не тянет в бары? - допытывалась она. - Вечером, когда уже нет никакой работы?
- Было время, тянуло, - признался он. - Но тогда я ездил в город: ни к чему устраивать балаган у себя дома. Однако через неделю или две перестал, поняв, что это не дает мне удовлетворения.
- Что же ты делаешь по вечерам, когда ты на берегу? - спросила Мойра.
- Читаю журналы, книги. Иногда хожу в кино. - Он замолчал, потому что подошел бармен, и заказал для нее коньяк, а для себя - рюмку виски.
- Нездоровый образ жизни, - констатировала она. - Я иду в туалет. Посмотри за моей сумкой.
Наконец, после второго двойного коньяка, он сумел вытащить ее из отеля и забрать на авианосец, надеясь, что она будет прилично вести себя с офицерами. Но можно было не бояться: она была даже слишком скромна и очень вежлива со всеми американцами. Только Особорну она показала свое настоящее лицо.
- Хэлло, Джон, - сказала она. - А ты чего здесь болтаешься, черт побери?
- Я вхожу в команду, - объяснил он. - Занимаюсь научными наблюдениями, но честно говоря, только мешаю.
- То же самое говорил мне капитан Тауэрс, - согласилась она. - Ты так и будешь сидеть у него в этой подводной лодке? Целыми днями?
- Все идет к тому.
- А они знают твои привычки? - Не понимаю.
- Ладно-ладно, я им не скажу. Меня это не касается.
Она отвернулась, чтобы поговорить с лейтенантом Линдгреном. Когда тот спросил, что она будет пить, Мойра выбрала оранжад. Приятно было смотреть на нее, стоявшую со стаканом оранжада в руке под портретом королевы. Пользуясь тем, что она занята, капитан отозвал в сторону офицера связи.
- Нельзя ей спускаться в "Скорпион" в таком виде. Можно организовать какой-нибудь комбинезон?
Питер кивнул.
- Я возьму что-нибудь из снаряжения для кочегаров. Размер, думаю, номер один. Только вот, где она переоденется?
Капитан потер подбородок.
- Неужели не найдется никакого уголка?
- Лучше всего было бы в вашей каюте, господин капитан. Там никто не будет подглядывать.
Мойра пообедала с американцами, сидя за одним из длинных столов, после чего выпила кофе. Вскоре младшие офицеры занялись своими делами, и она осталась только с Дуайтом и Питером. Питер положил на столик чистый, прямо из прачечной, комбинезон.
- Униформа, - сказал он. Дуайт кашлянул.
- На подводной лодке трудно не выпачкаться смазкой, мисс Дэвидсон.
- Мойра, - поправила она.
- Хорошо, Мойра. Думаю, лучше пойти туда в комбинезоне. Жалко портить такие красивые вещи.
Она развернула комбинезон.
- Поменяем кукушку на ястреба. Где можно переодеться?
- Может, в моей спальне? - предложил он. - Туда никто не войдет.
- Надеюсь, что нет, хотя не очень уверена, - сказала она. - Во всяком случае, после того, что было в лодке. - И, когда он рассмеялся, подошла к нему с комбинезоном в руке. - Хорошо, Дуайт, проводи меня туда. Все в жизни бывает впервые.
Он проводил ее и вернулся в курилку. Оказавшись одна в маленькой каюте, Мойра с интересом осмотрелась. Увидела фотографии - четыре штуки. На всех была молодая темноволосая женщина с двумя детьми: мальчиком восьми или девяти лет и девочкой лет семи. Одна из фотографий была студийным портретом всех троих, остальные - любительскими снимками: мать с детьми на трамплине, может быть, на озере; на газоне, может, перед его домом, потому что в глубине виднелся длинный автомобиль и фрагмент белого домика. Довольно долго она с интересом разглядывала эти фотографии: милая, красивая женщина, милые, красивые дети. Это должно быть тяжело для него, но что сейчас легко?
Она переоделась в комбинезон, оставив на койке юбку, блузку и сумку, взглянула в небольшое зеркало и вышла в коридор, поискать Дуайта. Он уже шел ей навстречу.
- Ну, вот и я, - сказала Мойра. - Выгляжу, как черт из пекла. Твоя подводная лодка должна быть очень интересной, чтобы компенсировать мне все это.
Он с улыбкой взял ее под руку.
- Конечно, она интересна. Самая интересная из всех кораблей Военного Флота Соединенных Штатов. Прошу сюда.
Он перевел ее на узкую палубу "Скорпиона", а оттуда на мостик. Мойра знала о кораблях немного и совсем уж ничего о подводных лодках, но слушала внимательно и пару раз даже удивила его своими вопросами.
- Когда вы погружаетесь, вода не вливается в эту переговорную трубку?
- Для этого закручивается кран.
- А если о, нем забыли? Он улыбнулся.
- Есть еще один, внизу.
Через узкие люки они спустились вниз, в главный пост. Несколько минут девушка разглядывала в перископ порт и с полуслова поняла принцип действия этого устройства, но комплекс приборов для размещения груза и удержания корабля в равновесии совсем ее не заинтересовал. Она даже не пыталась понять что-либо из этой техники, на машины смотрела равнодушно и оживилась, только когда начала осматривать помещения экипажа, кают-компанию и кухню.
- А что бывает с запахами? - спросила она. - Что происходит, когда вы под водой варите капусту?
- Капусту мы стараемся не варить, - ответил он. - По крайней мере, свежую. Запах остается довольно долго. Однако, в конце концов, поглотитель убирает его, и часа через два пахнет уже не так сильно.
В своей маленькой каютке он угостил Мойру чаем. Она спросила:
- Ты уже получил приказ, Дуайт?
- Получил. Кэрнс, Порт-Морсби и Порт-Дарвин. Потом вернемся сюда.
- Там уже нет никого живого, правда?
- Неизвестно. Именно это мы и должны установить.
- Вы выйдете на сушу? Он покачал головой.
- Не думаю. Все зависит от уровня радиации, однако сомневаюсь, что мы высадимся. Может, даже не высунемся из корабля. Если там действительно опасно, мы останемся на перископной глубине. Джон Осборн для того и плывет с нами, чтобы мы знали, как далеко можно заходить.
Она нахмурилась.
- Если вы не будете выходить на палубу, то как узнаете, есть ли там кто живой?
- У нас есть мегафон, - сказал он. - Мы подплывем поближе к берегу и начнем вызывать.
- А если вам ответят, вы услышите?
- Ну, не так хорошо, как можно слышать нас. Есть микрофон, подключенный к мегафону, но ответы слышны только с небольшого расстояния.
Она посмотрела на него.
- Эта первая экспедиция на радиоактивные территорий, Дуайт?
- Нет, - ответил он. - Там можно плавать, если соблюдать осторожность. Мы еще до войны довольно долго были в тех местах… от Айво-Джима до Филиппин, а потом дальше на юг, до острова Яп. Сиди себе под водой и делай все, как обычно. Конечно, тут не захочется выходить на палубу.
- Нет, я спрашиваю про последнее время. Плавал кто-нибудь в зараженные районы после окончания войны?
Он ответил кивком.
- "Меченосец"… Это такая же лодка, как и наша. Она совершила рейс по Южной Атлантике и вернулась в Рио-де-Жанейро месяц назад. Я жду копию рапорта Джонни Дисмора - это капитан "Меченосца" - но пока еще не получил. Уже довольно давно ни один корабль не плавал в Южную Америку. Я просил сообщить мне о походе, но их очень плохо слышно.
- А как далеко заплыл "Меченосец"?
- Думаю, он был везде, - ответил капитан. - У западных штатов, от Флориды до Мэна, в нью-йоркском порту, он даже доплыл до реки Гудзон, хотя и не смог перебраться через остатки Моста Вашингтона. Был он в Новом Лондоне, в Галифаксе и в Сент-Джоне, а потом пересек Атлантику и прошел Ла-Маншем в Лондон. Однако подняться по Темзе не удалось. Потом он направился в Брест, затем в Лиссабон, но подошли к концу запасы продуктов, экипаж был в плохой форме, так что не оставалось ничего другого, как вернуться в Рио. - Он помолчал. - Я еще не знаю, сколько дней без перерыва они были под водой… а хотел бы знать: Как бы то ни было, это, наверняка, новый рекорд.
- Они где-нибудь видели живых людей, Дуайт?
- Не думаю, об этом было бы известно.
Она, не двигаясь, смотрела на узкий проход за занавеской, служившей одной из стенок каюты в этом лабиринте труб и кабелей.
- Ты можешь себе это представить, Дуайт?
- Представить? Что?
- Все эти города, все эти поля и фермы, где нет никого… вообще ничего живого. Просто ничего. Я - не могу.
- Я тоже, - сказал он. - Не думаю, чтобы мне хотелось это представлять. Я предпочитаю видеть все таким, как когда-то.
- Конечно, я никогда не видела этих мест, - заметила она. - Я никогда не выезжала из Австралии и теперь уже не выеду. Это не значит, чтобы я хотела… сейчас. Я знаю весь этот мир по фильмам и книгам, знаю, как это выглядело раньше. О том, что там делается сейчас, наверное, уже никогда не будет фильма.
Он покачал головой.
- Его не удалось бы снять. Насколько я знаю, ни один оператор не ушел бы оттуда живым. Думаю, никто, кроме Бога, никогда не узнает, как выглядит сейчас северное полушарие. - Он на минуту замолчал. - Да так оно и лучше. Когда теряешь близких людей, не хочется помнить, как они выглядели после смерти… Хочется сохранить их в памяти живыми. Именно так я люблю думать о Нью-Йорке.
- Это слишком страшно, - сказала она. - Я этого не могу представить.
- Я тоже, - повторил он. - В сущности, я не могу в это поверить не могу свыкнуться с мыслью об этом. У меня не хватает воображения. Да я и не хочу, чтобы хватало. Для меня все они живые… эти города в Штатах… жизнь там кипит, как и прежде. И я хочу, чтобы все оставалось таким до сентября.
- Конечно, - тихо сказала она. Он шевельнулся.
- Еще чаю?
- Нет, спасибо.
Он проводил ее на палубу; на трапе она остановилась, потирая ушибленную лодыжку и с наслаждением вдыхая морской воздух.
- Это настоящий ад, сидеть целыми днями в лодке, закрытой на все запоры, - сказала она. - Долго вы будете под водой в этом рейсе?
- Недолго, - ответил он. - Дней шесть, семь. - Наверное, это сильно влияет на здоровье?
- На физическое состояние - нет. Страдаешь, в основном, из-за отсутствия солнца. У нас есть несколько кварцевых ламп, но это все же не то, что настоящее солнце. Хуже всего психологические мучения. Многие моряки, хорошие по всем иным статьям, просто не выдерживают этого. Через некоторое время все становятся раздражительными; нужно быть очень уравновешенным, чтобы в таких условиях сохранять спокойствие. Она, подумав, согласилась, что он очень подходит для этого.
- И у вас все уравновешенные?
- Во всяком случае, большинство.
- Тогда тебе нужно последить за Джоном Осборном, - сказала она. - Насколько я знаю, он не такой.
Он удивленно посмотрел на нее. До сих пор он об этом не думал; впрочем, пробный рейс Джон Осборн перенес хорошо. Тем не менее, это следовало обдумать.
- Буду за ним присматривать, - сказал он. - Спасибо за совет. Они вернулись на "Сидней". В ангаре авианосца до сих пор стояли самолеты со сложенными крыльями; весь корабль казался мертвым и тихим. Мойра остановилась.
- Ни Один из них никогда уже не полетит, правда?
- Скорее всего.
- А вообще самолеты еще летают?
- Я давно уже не слышал ни о каких полетах, - сказал он. - Нет топлива.
Молча, какая-то погасшая, Мойра дошла с ним до каюты. Только сняв комбинезон и надев свои вещи, она обрела прежний задор. К черту эти немощные корабли! К черту эту немощную действительность! Ей захотелось поскорее уйти отсюда, пить, слушать музыку и танцевать. Перед зеркалом, перед фотографиями жены и детей капитана Тауэрса она подправила помаду на губах, румяна на щеках, подкрасила ресницы, чтобы глаза выглядели ярче, и выскочила оттуда. Скорее уйти из этих стальных стен, бежать отсюда! Это место не для нее. Нужно бежать в мир романсов, жизни как-нибудь и двойных коньяков. В свой мир.
С фотографий на нее понимающе смотрела Шарон.
В кают-компании Дуайт вышел ей навстречу.
- Ого! Ты выглядишь сногсшибательно. Она чуть улыбнулась и ответила:
- Зато чувствую себя паршиво. Выйдем на свежий воздух, в тот отель на углу, а потом куда-нибудь в город.
- Как пожелаешь.
Оставив ее с Джоном Осборном, он пошел переодеться в гражданский костюм.
- Пойдем на взлетную палубу, Джон, - попросила она. - У меня начнутся спазмы, если я еще хоть минуту проведу на этом проклятом кладбище.
- Я не знаю, как туда попасть, - признался Осборн. - Я же здесь человек новый.
Они нашли крутую лестницу, которая, как тут же выяснилось, вела в орудийную башню, спустились обратно и долго бродили бы по стальным коридорам, не укажи им дорогу какой-то матрос. Они спустились на широкую, совершенно пустую стартовую палубу. Солнце пригревало, море было изумительно голубым, дул свежий ветер.
- Слава тебе, Господи, что я выбралась оттуда, - вздохнула Мойра.
- Я вижу, военный флот тебя не очаровал, - заметил Осборн.
- А тебя? Хорошо тебе здесь?
- Пожалуй, да. Это будет довольно интересно.
- Разглядывать мертвых через перископ… Бр-р-р!.. Я знаю более приятные способы проводить время.
Некоторое время они шли молча.