- Ничего не делать проще, - согласился Невзрачный. - Сейчас Леший и Квадра как раз обсуждают такой вариант. Консервация всех и вся лет на пять.
- Лет через пять про них, да и про нас тоже, никто в городе уже и не вспомнит, - разочарованно сказал Бродяга. - Значит, будем рисковать? Идти ва-банк осенью?
- Риск небольшой… - пожал плечами Невзрачный. - Пятьдесят на пятьдесят. Или получится, или нет. Но вот девка, на которую сделаем ставку, не простая. Удачливая. В наши делах удача - половина успеха.
- Ты имеешь ввиду, что смогла уйти со стадиона?
- И это тоже. И дальнейшее. Я бы тебе рассказал подробно, вплоть до того, в какое время и каким тоном мне о ней рассказывали, но ты сочтешь это фантастикой, - улыбнулся Невзрачный.
- Не буду называть фантастикой потому, что слушать тоже не буду, - отверг намек Бродяга, в конце концов, собеседник еще ни разу не подводил его.
- Значит, начинаем?
- Ты собираешься вернуть её сейчас Архитектору? - уточнил Бродяга.
- По-моему, там самое удобное место, - уверенно ответил собеседник. - Или не так?
- Он будет знать, зачем её вернули? Это не есть гут, - Бродяга поморщился. - Лишние посвященные никогда не бывают нужными…
- Я сделаю так, что он возьмет её обратно не по нашей просьбе, - решил Невзрачный. - Просто надо помудрить над вариантами. Но это вполне выполнимо, девка эта Архитектору нравилась, в первую очередь, как работница.
- А не как работница? - зачем-то спросил Бродяга.
- Не в его вкусе, - пожал плечами собеседник, - да и не в моем, кстати, тоже, внешность у нее очень уж на любителя…
- Такая страшненькая? - улыбнулся Бродяга, отвлекаясь от серьезного разговора, по которому решение было принято.
- Симпатичная, но… - теперь уже улыбнулся собеседник, - слишком похожа на мальчика, несмотря на любовь к высоким каблукам…
- Покажешь мне её издали при случае, - деловито сказал Бродяга.
- Я уже не покажу. Через пару недель возвращается Вася-Кот, он будет при тебе, а я - уйду в тень, - пояснил Невзрачный.
- Любишь ты это, однако, - засмеялся Бродяга.
- Что?
- Наводить тень на плетень в ясный день…
На работе
"Анечка, зайди ко мне"…
Ну, вот, опять за рыбу деньги! Едва бросив телефонную трубку, Анька по привычке провела руками по подолу несуществующей юбки и глянула в настенное зеркало. Ведь третий год уже, как ушла она с презираемой ей самой и бесчисленными анекдотами обросшей секретарской должности, но, видать, крепко в кровь въелась привычка перед начальством прихорашиваться. Теперь-то не юбчонку одергивать надо, а штаны подтягивать.
Она так и сделала, сначала оттолкнувшись рукой стола, возле которого её и застал телефонный звонок. Подтянула узкие, по моде последнего сезона держащиеся на бедрах, брючки, провела рукой по коротко стриженым волосам и зацокала каблуками вон из комнаты, где, кроме нее, скучали или делали вид, что трудятся, еще полдесятка молодых мужчин. Трое из них как сидели, уткнувшись носом в экраны, так и продолжали сидеть, только двое проводили глазами худенькую, мальчишескую фигурку Аньки до дверей.
Узеньким коридорчиком Анька добралась до кабинета начальника в полминуты, поскреблась в дверь, вошла, не дожидаясь приглашения. За столом восседал мужчина лет тридцати с замашками мальчишки, такой же вихрастый, в рубашке без галстука, иной раз совсем несдержанный на язык, но иногда дающий подчиненным уроки истинной житейской мудрости. Кроме стола и кресла начальника, в кабинетике с трудом умещались два стула и - старый, весь в подозрительных пятнах, узкий диванчик, который, говорили старожилы, начальник таскает с собой по конторам и кабинетам, как талисман.
- Приветик, Володенька, - пропела Анька, разворачивая стул спинкой к столу и без приглашения усаживаясь на него.
- Хулиганка, - почему-то с одобрением сказал Володя, разглядывая девушку, - привет еще разок, хоть и виделись уже сегодня. Как у тебя дела на восьмом объекте?
Судя по выражению лица и началу разговора, дела на восьмерке Володю не беспокоили ни капли. О них можно было спросить по телефону, если что-то неясное вырисовывалось в отчетах Аньки. Но отвечать пришлось, иначе - какой же это разговор?
- Как деньги перечисляют, так и дела идут, - пожала худеньким плечиком девушка. - Если будут по-прежнему жадничать, то ни к каким срокам мы там сетку не проложим.
- Ну, положим, они не жадничают, сами сидят на "вливаниях", - заметил Володя.
- Мне от этого не легче, - парировала Анька, - если б еще с зарплатой нашим можно было подождать, то шнуры, переходники и прочую трихамудрию нам никто даром и под честное слово не дает. А о чем ты хотел со мной поговорить, Володь?
- Уже поняла, что не по работе? - улыбнулся начальник.
- Чего тут понимать-то?
- Ну, так жалоба на тебя опять, Анечка, - ласково сказал Володя.
Девушка скорчила, было, обиженную мордашку и попробовала плаксиво объявить:
- Вот, как всегда…
- Как всегда, да не так, - отметил начальник. - Ты послушай…
Откуда-то из ящика стола жестом иллюзиониста он извлек бумагу и, стараясь не показывать содержимое Аньке, зачитал: "… после чего предлагала вступить с ней в половой контакт в извращенной форме с участием ее брата и еще двух молодых людей… прибегала к угрозам в адрес моего здоровья… является носительницей различных венерических заболеваний…"
Поддерживая рекомендованную ей легенду, Анька продолжала всем рассказывать, что живет по тому же адресу, что и до внезапного исчезновения, в той же компании с Саней, Варламом и Семеном. Благо, что в бывшей "её" квартире вновь поселилась трое мальчишек, правда, абсолютно не похожих на приятелей Аньки, да и девицы их посещали всегда разные. Но отслеживать это дело пока никому было не надо. Сама же Анька ютилась то у случайных подруг в студенческом городке, то у приятелей, не менее случайных, но менее озабоченных, чем автор доноса. Собственное же исчезновение на два месяца объяснила на работе, как и учили, попаданием в больницу для люмпенов, сначала с подозрением на панкреатит, а уже потом - на желтуху. Таковая больница в городе была известна своими жесткими, вплоть до тюремных, правилами, и позвонить оттуда было нелегко. О своих пациентах администрация больницы обычно сообщала по их месту жительства, но - обилие люмпенов предполагало пренебрежительное отношение к этой обязанности.
- И что тут нового? - чуть разочарованно сказала Анька, - хоть бы болезни, что ли, перечислил, а то лень самой медицинскую энциклопедию искать…
- Новость тут только одна, дорогая, - пояснил Володя. - Это - автор.
- Что? неужели сам Лев Толстой восстал из гроба, что б на меня кляузу сочинить? - изумилась девушка.
- Из гроба никто не восставал, - делая голос строгим, ответил Володя. - А написал это наш новый сослуживец, Ксенатафтич.
- И что? - переспросила, не понимая, Анька.
- А то… Помнишь, как я вас всех собирал перед приходом этого Ксена? И что я вам говорил? Вспомни!
- Ну, говорил, - Анька наморщила лобик, с трудом переключаясь, - ну, что работать он не будет, а только мешать, что во все дела лезть будет, что б показывали ему все и объясняли по возможности…
- И еще я говорил, - перебил ее Володя, - что папа этого Ксена дал нам заказы на двенадцать объектов, вот и ты со своим восьмым с него кормишься. И что Ксен этот - простой "нужняк", которые в каждой конторке сидят и бездельничают, да еще за людьми присматривают.
- Ну, а так тут же не по работе, - наивно кивнула Анька на бумагу, которую начальник продолжал держать в руке.
- Вот не будь ты такой молодой и ранней, не стал бы вообще с тобой разговаривать, - вздохнул Володя. - По работе, не по работе - какая разница? Вот позвонит завтра мне его папа и спросит: "Ты уже уволил блядищу, которая моему сыну не дала?" И что я ему скажу?
- Не надо "уволил", - попросила Анька, серьезно заглядывая в лицо Володи.
- Сам не хочу, - согласился тот. - Но ведь и вам другого начальника не очень хочется? Или не так?
- Не надо другого, ты нам нравишься, с тобой работать приятно… ну, и не только работать, - Анька выразительно скосила глаза на диванчик и медленно облизнула губки, как делают это в неприличных фильмах распущенные девицы перед сексом.
- Ну, вот, - взмахнул руками Володя, - а будь тут еще кто-нибудь, наверняка решил бы, что я тебя держу только потому, что трахаю…
- Или трахаешь потому, что держишь, - машинально продолжила Анька, но тут же спохватилась, - мы же одни, зачем так меня пугать?
- Пугать, - фыркнул Володя, - это ты называешь… ну, ладно, и что же нам теперь делать? мне и тебе, что б не увольняться и не попасть под танк этого Ксенового папаши? Что там у вас вообще-то случилось с ним?
- Да ничего особенно, - пожала плечами Анька. - Все обычно с этого начинают, ну, пристают к самой симпатичной девушке из сотрудниц, а вдруг обломится?
- Сама себя не похвалишь, так, кто же похвалит, - машинально заметил Володя.
- Ну, да, тем более я вообще единственная тут женского пола, - согласилась Анька. - Знаешь, все бы ничего, если б он по-тихому, тет-а-тет, предложил бы с ним перепихнуться. Я бы не стала злиться, а может быть, и подумала бы на эту тему, ты же знаешь, я девушка свободная…
- А ты вместо этого при всех объяснила ему, сколько человек тебя трахает и сколько еще в очереди стоит, что б трахнуть, - огорченно сказал начальник.
- Ему же ребята даже на мою ориентацию намекали, мол, не по мальчикам я… бесполезно, - расстроено махнула рукой Анька.
- Вот только этого еще мне не хватало, - схватился обеими руками за бумагу Володя, вглядываясь в текст. - Слава богу, про лесбиянок тут ни слова.
- Да и я не лесбиянка, - уточнила Анька, - просто бывает иногда…
На работе "иногда" у нее случилось в один из дней рождения, которое праздновали вместе с бухгалтершами. Изрядно выпив и почувствовав себя в коллективе, который не бросает своих, Анька расслабилась и попробовала увлечься высокой и полногрудой девушкой из бухгалтерии. Причем попробовала так явно, что окружающие это заметили и оценили. На следующий день хуже всех пришлось той девушке, бухгалтерше Ольге, до сих пор скрывшей свою ориентацию, да и просто застенчивой по жизни, Анька же на восхищенные комментарии некоторых мужчин только улыбалась и шепотом говорила: "Ну, люблю я баб, что тут поделаешь… но - только в промежутке между мужиками!"
- Анечка, умница ты, что только иногда, иначе б на тебя за домогательства еще и от женщин жалобы шли потоком, - похвалили Володя. - И что же ты такое ляпнула этому Ксену, что он нарисовал мне докладную о твоих пороках и недостатках?
- Ну, Володя, он же при всех предложил мне показать лесби-секс для него, - откровенно рассказала Анька. - Типа, раз я лесбиянка, то он и не претендует, но желает видеть подтверждение. Вот я и сказала, что он ошибся, мол, дома брат и два его друга так дерут, что про баб и не вспоминается.
- А он? - с любопытством поинтересовался Володя.
- А он сумничал, говорит, где трое, там и четвертый, - пояснила Анька, - тогда я ему выдала, на всю комнату, мол, с утра только двоим отсосала, а тут уже и третий с куем наперевес лезет… Мальчишки смеялись…
- Язык твой - враг твой, - констатировал начальник. - Могла бы и просто про очередь на ушко намекнуть…
- Думаешь, отстал бы? - подозрительно спросила Анька.
- Отстать не отстал, но на время угомонился бы, - с сомнением произнес Володя. - И что же теперь?
- Не, ну, я, конечно, не ханжа, могу ему прямо сейчас минет сделать, - храбро заявила Анька, - а толку-то что? да и не хочется, честно говоря.
- Бесполезно сейчас-то, - согласился Володя. - Давай-ка лучше по-другому сыграем.
- Как? - оживилась Анька, сообразив, что с самого начала начальник решил ее отстоять, но недаром.
Вообще-то, с первых же дней работы еще до двухмесячного перерыва, случившего у Аньки не по её воле, Володя в глаза объявил новенькой девчонке, что всяческие постельные или околопостельные расчеты в конторе не только не приветствуются, но и категорически отвергаются. "Секс возможен только по желанию, а не для достижения каких-то целей", - чуть пафосно заявил тогда Володя. Весь коллектив старался этот порядок поддерживать, при этом интимными отношениями между сотрудниками и на рабочих местах не пренебрегая. Сам Володя Анькой, как женщиной не интересовался, ему нравились грудастые блондинки, а не маленькие брюнеточки "под мальчика", и девушку это только радовало. Она отдыхала на этой работе после тех двух контор, в которых каждый плюгавенький мужичонка считал себя секс-гигантом, а секретаршу - доступной для всех и за бесплатно девочкой. Да и сама по себе работа привлекала и приносила, если уж не радость, но душевное удовлетворение - точно. Когда после возвращения из таинственного подвала девушку нашел некий невзрачный человечек и, поговорив обо всем и не о чем, предложил вернуться сюда, между делом помогая неким подпольщикам обмениваться письмами через общую сеть и иной раз заглядывать в служебные сети "ликвидаторов", Анька, не раздумывая, согласилась. В том, что это не провокация тех же "ликвидаторов", от которых она сбежала со стадиона, Анька не сомневалась. Появилось в ней после путешествия в неизвестный мир некое чувство, позволяющее четко разделять в словах человека ложь безобидную и провокационную, рассчитанную на то, что бы подставить, обвинить другого человека.
- Значит, так, - чуть задумался Володя, подсчитывая что-то про себя, - после обеда двое уедут на объекты, Влад и Сережа должны будут в бухгалтерии надолго завязнуть, сверять платежи, Ваньку я позову к себе, пусть тут посидит с часок, а ты, Анечка, разденешься и полезешь к нашему Ксену…
- Это как? - не поняла Анька. - Сама полезу?
- Вот именно, - торжествующе сказал Володя. - Сама, без предупреждения, после того, как отшила его. Верь мне, он ошалеет от неожиданности. И отбиваться будет! А нам только этого и надо…
- Чего надо? - не поняла снова Анька.
- Что бы отбивался, - пояснил Володя. - От голой девки, которая сама на него прыгает - он отбивается, да еще и донос на нее строчит, а вот про Леню ничего не пишет…
На секунду задумавшись, Анька откровенно заржала над предложением начальника. Их Леня был достопримечательностью конторы не только своей сексориентацией, ну, голубой и голубой, мало ли таких вокруг, но - своей вызывающей, откровенной и пошлой голубизной. Во всяком случае, внешне он напоминал карикатуру на всех педиков и гомиков. И только проработав с ним несколько месяцев, Анька поняла, что это для Лени - защитная маска, отталкивающая, но безвредная, а в жизни он - парень очень даже дружелюбный, компанейский и свой, не способный на подлость.
- Под запись хочешь сделать? - догадалось Анька, вспомнив, что все служебные и не очень помещения в конторе были оборудованы видеокамерами.
- А ты стесняешься? - удивился Володя, - вроде бы с Ольгой ты про камеры не думала…
Да уж, когда, наконец-то, ей выпала удача уединиться с девушкой из бухгалтерии, Анька думала только об ее сладком язычке и умелых пальчиках…
- Может, прямо сейчас раздеться и к тебе поприставать? - ответила Анька, - будет с таким же успехом, или как ты объяснять будешь, что я это уже после доноса делала?
- Эх, чему вас только в школе учат, - снисходительно усмехнулся Володя. - Я этот фрагментик переставлю куда надо, даже ты сама не определишь, что это врезка, хотя и помнить будешь, что в тот день домой пошла, а не на работе сидела.
Анька и правда выпустила из виду, что Володя не только начальник, который подгоняет лентяев и поощряет трудоголиков, решая за них, кто какие деньги будет получать у кассы, но и отличный программист, знающий, как смонтировать хорошее кино из записей обычных камер видеонаблюдения. Да и доступ к камерам и программному обеспечению у него имеется полный.
- Володя, я пошла готовиться, - решительно заявила Анька, - но! если этот придурок полезет ко мне, когда разденусь, засвечу в морду, ей богу!
- И от меня можешь даже добавить, - посоветовал Володя, - главное, что б он в первый момент шарахнулся от тебя, а потом уж я слеплю, что надо… да, еще, Анечка, погоди, есть вопросик маленько интимный…
- И у тебя интим ко мне? - вздохнула Анька, возвращаясь на стул.
- Ну, да, я же не хуже других, - машинально парировал Володя. - Тут вот Фербенкс…
Анька вздрогнула и вытаращилась на Володю. Фербенксом, - "Просто что б лучше запоминалось", - пояснял он, назвал себя тот невзрачный, что завербовал, чего уж тут, надо вещи своими именами называть, поработать её на подполье. Предположить связь этого загадочного и в чем-то зловещего человека с открытым и безвредным Володей можно было, только обладая, больной и извращенной фантазией.
- Фербенкс просил передать, что сегодня вечером тебя встретит человек, будешь с ним с работы на работу ездить, - продолжил Володя. - Для твоей безопасности это.
Анька не успела даже открыть рот, как Володя выставил в защитном жесте руки перед собой.
- Я только передаю то, что нельзя было электронике доверить. Того человека зовут Паша, Павел. Всё.
Искренность слов начальника Анька уже почувствовала. Но в то, что он связан, хотя бы и косвенно, с каким-то подпольем, желающим, то ли перевернуть мир, то ли крепко накостылять "ликвидаторам", верить не хотелось. А Володя, чувствуя стопор в разговоре, продолжил:
- И еще, вроде как, ну, вообщем-то, если еще что понадобится, деньги или отгулы по делам, ты не стесняйся, спрашивай, а то сейчас время такое… многим чего надо, да не у всех получается…
- Спрошу, - пообещала Анька, после такой неуклюжей концовки она почувствовала наконец-то волнение Володи, и всё встало на сои места. - Вот только денег мне не предлагай без работы, хорошо? Считай, я такая гордая, ладно?
- Иди уж, гордая, - успокоился Володя, довольный, что выполнил поручение Невзрачного и при этом сохранил хорошие отношения с Анькой. - Готовься к цирковому номеру…
…На рабочем месте, уставившись, как и ее сокомнатники, в экран, Анька задумалась не о том, почему её взялись так плотно опекать подпольщики, а как бы так быстро раздеться прямо здесь, что б сидящий рядом человек сразу и не понял, что она раздевается? Наверное, это было для неё формой психологической защиты…
Отдых на чужой свадьбе
Разбрызгивая холодную весеннюю воду из-под колес, потрепанный жизнью, старенький автомобильчик подкатился к ярко освещенной изнутри и грязноватой снаружи витрине молодежного кафе. Пока Паша, человек в обычной жизни неторопливый, обстоятельный, расплачивался с водителем, Анька пружиной выбросилась из машины и, нервозно подпрыгивая на своих высоченных каблуках, закурила извлеченную из кармана куртки сигаретку.
- Это ты зря, - заметил Паша, присоединяясь к девушке на тротуаре и бережно отодвигая ее подальше от проезжей части, с которой полетели в их сторону холодные брызги от разворачивающейся машины.
- Предлагаешь беречь здоровье? - съехидничала Анька, переминаясь с ноги на ногу, как застоявшаяся лошадь.
- Не успеешь докурить, - рассудительно сказал Паша, беря девушку под руку и направляя вдоль по узкой дорожке к маленькому заасфальтированному пяточку при входе в кафе.