Девушка что-то сказала ему на Чешском. Вейман кивнул, хотя не понял ни одного слова. Фотография жены и сына, которую он все еще хранил в кармане, была старой, и на ней было уже почти ничего не разобрать. Сейчас Вейман пытался вспомнить, как выглядит Ханна. Вспомнить лицо сына он даже не пытался. "Алекс все равно вырос и изменился, – говорил он себе. – Вот только…"
Вейман посмотрел на часы. Встреча с женой планировалась лишь два часа спустя, и теперь он винил себя за то, что позвонил из Филадельфии домой. Если бы не было этого звонка, то Ханна ждала бы его в Иллинойсе, а так… Он посмотрел на чешку. А так он даже не успел ничего придумать, не успел решить, что сказать, как сказать. Нет, отказываться от Алекса ему не хотелось, но вот Ханна… Да, с Ханной действительно была проблема. "Может быть, стоило сказать ей о Власте по телефону?" – подумал Вейман и тут же рассмеялся. Он выжил в Чикаго во время сухого закона, он прошел через Оверлорд, и никогда не боялся, а здесь… Хотя, возможно, страха не было и здесь. Да. Скорее совесть. Далекая, забытая, но все-таки совесть…
– Не возражаешь, если встречусь с семьей сначала один? – спросил Вейман Власту.
– Один? – переспросила она, пытаясь уловить значение непослушных слов.
– Без тебя.
– Без меня, – она нахмурилась, кивнула. – Твоя семья. Ты. Без меня?
– Да.
– Ладно, – она поджала губы, затем широко улыбнулась и поцеловала его в губы.
3
Алекс действительно сильно вырос, изменился, стал настоящим маленьким человеком. Вейман разговаривал с ним, наблюдал за ним, стараясь не встречаться взглядом с Ханной. Они сидели в кафе отеля. Он, его семья и его друзья. Хэлворсон выпил пару бутылок пива и, захмелев, начал неуклюже рассказывать непристойные анекдоты. МакЛин бросил на Алекса растерянный взгляд, но Ханна рассмеялась и сказала, что мальчик все равно ничего еще не поймет. Ее смех прозвучал где-то далеко. "Ну, хватит тянуть", – решил Вейман, поднялся на ноги, усадил сына на колени МакЛину, позвал Ханну на улицу. Нужные слова толпились в горле, не желая уступать друг другу, поэтому Вейман решил сказать сразу, пропустив долгую прелюдию.
– Я знаю про чешку, – сказала Ханна.
– Знаешь? – растерялся Вейман.
– Хэлворсон как выпил, так стал много болтать, так что…
– Мальчишка! – скривился Вейман, но злобы в его голосе, вопреки желанию, так и не появилось.
– Это ничего, – сказала Ханна. – Я не обижаюсь.
– Не обижаешься?
– В смысле, если ты все еще хочешь вернуться, то… – она замолчала, услышав голос Алекса.
Мальчик выбежал на улицу. Следом за ним появился МакЛин, затем, шатаясь, Хэлворсон.
– Клянусь, это не ребенок, а сущий дьявол! – извиняясь, сказал МакЛин.
Мальчик подбежал к отцу, остановился, встретился с ним взглядом, насупился, побежал обратно к МакЛину, споткнулся, упал, ободрав ладони, запыхтел, но плакать не стал.
– Не больно? – спросила его Ханна.
Алекс тряхнул головой, поднял камень, о который споткнулся. Камень вздрогнул, форма его изменилась, из-под твердого панциря появились короткие черные лапы. Алекс вскрикнул, бросил камень-жука прочь. Ханна снова рассмеялась. Следом за ней рассмеялся Вейман, затем Хэлворсон, МакЛин и, наконец, сам мальчик. Камень-жук, который пытался снова притвориться просто камнем, услышал смех, выпустил из-под панциря черные лапки и слепо побежал прочь, наткнулся на ноги Хэлсворна, перевернулся на спину.
– Ну, уж нет! – рассмеялся еще сильнее Хэлворсон. – Меня так просто с ног не сбить!
Он наклонился, поднял жука, долго разглядывал его, продолжая смеяться, затем нахмурился, проворчал, что никогда не видел ничего подобного.
– Ну, если бы вы провели в Европе еще пару лет, то, возможно, и коров перестали узнавать! – попыталась пошутить Ханна.
– Не знаю, насчет коров, а вот в жуках, он говорил, что разбирается лучше, чем в женщинах, – сказал МакЛин, увидел, что Ханна широко улыбается и рассмеялся.
– Нет, это, правда, какой-то странный жук, – озабоченно сказал Хэлворсон. – Что это за вид?
– Да выбрось ты его! – все еще улыбаясь, сказала Ханна.
– Кажется, ты открыл новый вид, – сказал молодой ботаник Алексу.
– Новый вид? – подозрительно переспросил мальчик, словно ожидая подвоха.
Хэлворсон кивнул, огляделся, нашел еще один похожий на жука, которого держал в руках, камень, поднял его и изумленно воскликнул, увидев черные лапки.
4
Жуков было много. Жуки были повсюду. На какое-то время все увлеклись этими жуками, забыв про Алекса. Мальчик молчал несколько минут, затем признался, что жуки не нравятся ему.
– Они пугают меня, – тихо сказал он.
Никто не посмотрел на него.
– Эти жуки пугают меня! – закричал Алекс, невольно объединяя жуков и поцарапанные от падения ладони воедино.
Теперь все обернулись, наградили его растерянными взглядами.
– Я хочу уйти обратно в кафе! – сказал Алекс.
Вейман позвал МакЛина.
– Забери мальчика в кафе, Кевин, – сказал он, бросил взгляд на Ханну, решив, что просто обязан закончить начатый разговор.
МакЛин встретился с ним взглядом, кивнул, позвал Хэлворсона.
– Я останусь! – сказал ботаник, увлеченный собиранием странных жуков.
– Я сказал…
– Пусть остается, – прервал МакЛина Вейман. – Он все равно сейчас ничего не замечает, кроме своих жуков.
– Не надо смеяться надо мной за моей спиной! – закричал Хэлворсон.
Он поднял еще один камень, убедился, что это тоже жук, заглянул за угол кафе, надеясь найти их логово. Уродливая тварь, похожая на человека, отделилась от стены, качнулась, попыталась принять образ женщины, увидела Хэлворсона, растянула узкие губы в улыбке. Губы, за которыми не было ни зубов, ни десен – только лишь черная дыра, словно у девушки, которую видел Хэлворсон, когда они входили в Марсель. Он не знал кто она, не знал откуда. Лишь в памяти запечатлелось белое платье с черными пятнами копоти и брызгами крови. Осколок разорвавшейся бомбы попал девушке в рот. Она лежала на спине, раскинув руки. Рот ее был открыт, зияя пустотой. Такую же пустоту сейчас Хэлворсон видел перед собой. Ожившую пустоту. Он вздрогнул, отшатнулся назад. Ноги предательски онемели.
– Не бойся, – сказала ему тварь, протянула к нему тонкие, покрытые слизью руки.
Хэлворсон понял, что не сможет убежать и закричал.
5
Тварь навалилась на него, сбила с ног. Пустая пасть растянулась, приблизилась к его лицу. Хэлворсон обхватил ее шею руками, сдавил ей горло. По пальцам заструилась теплая слизь. Хэлворсон почувствовал, как перетекает под его пальцами плоть, удлиняется. Черная пасть твари снова начала приближаться к его лицу. Черные глаза вращались, вываливались из глазниц, растягивая нервные окончания, возвращались обратно в череп…
– Гарри! – закричал Хэлворсон.
Где-то далеко вскрикнула Ханна, грохнул выстрел. Тварь обмякла, растеклась, словно желе.
– Твою мать! – Хэлворсон, отплевываясь, поднялся на ноги. – Что это было, черт возьми?
Он встретился взглядом с Вейманом, с его женой, выругался, увидел еще одну тварь, отделявшуюся от стены за углом, и побежал к старшему товарищу.
– Там еще одна! Еще! – он не успел договорить, когда грохнул еще один выстрел.
Вейман не был снайпером, но с близкого расстояния стрелял практически безупречно. Хана и Хэлворсон молча смотрели, как растекается еще одна тварь. Вейман тоже молчал. Поднятый кольт все еще дымился у него в руках. Он ни о чем не думал. Он ждал. Ждал, появится еще одна тварь или нет. В тишине неестественно громко раздавалось его спокойное дыхание. На небе лениво перемигивалась пара ранних звезд. На звук выстрелов из кафе вышли люди.
– Эй, что случилось? – спросил Веймана МакЛин.
Вейман не ответил, продолжая наблюдать за углом.
– Думаю, нужно вызвать полицию, – сказала пианисту Ханна, увидела сына, взяла его за руку, прижала к себе, чтобы он не мог смотреть туда, где были твари, хотя смотреть было не на что.
– Сказать, чтобы просто приехали? – спросил МакЛин.
– Скажи что угодно, лишь бы приехали! – занервничала Ханна, увидев залитого слизью Хэлворсона и снова вспомнив набросившуюся на него жуткую тварь.
МакЛин смутился, спешно вернулся в кафе. Телефон у стены возле туалетов молчал. Ни гудков, ни треска. МакЛин заглянул за стойку, отыскал еще один телефон. Снова тишина.
– Телефоны молчат, – сказал он, выйдя на улицу.
– У тебя есть оружие? – спросил его Вейман.
– Конечно.
– Хорошо. Стой здесь и приглядывай за моей семьей.
Вейман шагнул вперед, к углу, за которым была темнота и неизвестность.
– Куда ты? – спросил его Хэлворсон, все еще отчаянно пытаясь протрезветь.
– В отель.
– В отель?!
– Там Власта.
Вейман заглянул за угол. Ничего. Осторожно шагнул вперед, переступая через оставшуюся от тварей слизь. Теплый ветер раскачивал одинокий фонарь. Желтый свет дергался, извивался на земле. Вейман сделал десяток шагов вперед, замер, вглядываясь в темные окна, за которыми, казалось, затаились странные тени. Не человеческие тени.
– Гарри! – услышал Вейман знакомый голос с жутким акцентом, увидел Власту, улыбнулся.
Она подбежала к нему, бросилась на шею.
– Я видела что-то очень страшное! – прошептала девушка, обжигая Вейману щеку своим теплым дыханием.
– Я знаю. – Он обнял ее за плечи и повел к друзьям.
6
Ханна смерила Власту недобрым взглядом, но ничего не сказала. Собравшаяся толпа не двигалась, молча наблюдала за происходящим. Шевелились лишь глаза незнакомых людей. То тут, то там, по земле, сновали жуки-камни. Один из них попытался забраться по ногам Хэлворсона. Он сбросил его. Тогда жук, ловко перебирая короткими лапами, подбежал к вышедшей из кафе женщине, ухватился за чулки на ее ногах, взобрался до юбки и выше, по кофте на голову. Женщина не вздрогнула, не вскрикнула, даже не моргнула. Никто из собравшихся людей не обратил на это внимания. Все они смотрели на Веймана и чешку.
– Что, черт возьми, все это значит? – прошептала Ханна, сильнее прижимая сына к себе.
Вейман не ответил, лишь снова достал убранный в карман кольт. Его примеру последовал МакЛин. Люди с черными глазами шагнули к ним.
– Стоять! – заорал на них МакЛин, целясь в ближайшего из них.
Никто не обратил на него внимания.
– Я выстрелю, – тихо сказал МакЛин Вейману.
– Не сейчас.
Они попятились назад. Люди молча продолжали надвигаться на них.
– Иди в свою машину и садись за руль, – сказал Вейман жене.
Рот женщины, на голове у которой сидел жук, открылся, растянулся, как у твари, напавшей на Хэлворсона. МакЛин услышал, как за спиной захлопнулась за Ханной и Алексом автомобильная дверь, и, больше не сомневаясь, прицельно расстрелял в людей-монстров всю обойму.
7
Ханна вздрогнула, услышав выстрелы. Люди распадались, растекались.
– Не смотри! – велела Ханна своему сыну, дождалась, когда Вейман и его друзья вернутся в машину и неловко, выбив из-под днища сноп искр, выехала со стоянки.
Какое-то время, все оборачивались, ожидали погони, но никто не преследовал их. Вместо этого распадался, растекался крохотный город. Дома, заборы, газоны, припаркованные машины, даже дорога, по которой они ехали. Колеса буксовали, выбивая фонтаны грязи. Ханна бросила взгляд на сына и невольно вскрикнула, испугавшись, что им не удастся выбраться, но неожиданно колеса зацепились за твердый грунт, машину дернуло вперед. На мгновение Ханна потеряла управление, завиляла по дороге, нажала на тормоза, остановилась. Машину развернуло. Через запотевшие стекла было видно, как продолжается растекаться город. Да и не город это уже был.
Вейман вышел из машины. Под ноги попался спасшийся каким-то чудом жук-камень. Вейман отшвырнул его в сторону. Было слышно, как в машине Ханна заговаривает Алекса, стараясь отвлечь его от происходящего. Мальчик сбивчиво отвечал, вертелся, все время, порываясь выйти из машины следом за отцом.
– Никогда не видел ничего подобного, – признался МакЛин, подходя к Вейману.
Он перезарядил кольт.
– Сомневаюсь, что это тебе понадобится, – сказал ему Хэлворсон, услышал скрежет коротких лап бежавшего по асфальту жука-камня, близоруко прищурился, выругался.
МакЛин выстрелил, промахнулся. Жук подбежал к ногам чешки, ловко подпрыгнул, взобрался на ее голову. Девушка не вздрогнула, не вскрикнула. Черные глаза не моргая смотрели на Веймана. Рот начал открываться, показывая пустоту, растягиваться. МакЛин выстрелил дважды. Первая пуля попала в жука, вторая в уродливую тварь, в которую превратилась чешка.
– Власта… – тихо сказал Вейман.
– Это уже не Власта, Гарри, – сказал ему МакЛин, наблюдая, как растекаются две твари.
Вейман молчал, даже не смотрел. Его взгляд был устремлен вглубь растекавшегося города. Успеет ли он найти девушку, если отправится за ней прямо сейчас? Успеет ли спасти ее? Его Власту…
Город задрожал, начал подниматься над землей. Яркий свет ослепил глаза. Бутафория обрушилась на землю водопадом густой слизи. Корабль неспешно поднялся, завис в звездном небе на несколько секунд и, вспыхнув ярким светом еще раз, исчез…
История восемьдесят шестая (Пойманная смерть)
1
У Брира Малоуна было лишь два пристрастия: дорогие кубинские сигары и фотография. Сигары ему обычно привозили на заказ, в табачной лавке недалеко от дома и в этом не было ничего странного, потому что подобные заказы делали многие из его знакомых, а вот с фотографиями возникали проблемы. Малоун не фотографировал простых людей, пейзажи или животных. Его одержимостью была смерть, вернее момент смерти. Казни, больницы, места автокатастроф. Это было частью его жизни. Частью его самого.
2
Дорис Бомонт познакомилось с Малоуном, когда ему было почти сорок. Она не знала, почему он нравится ей, но было в нем нечто такое, что притягивало, манило к себе. Дорис не знала, но и у нее было нечто, на что не мог не обращать внимания Малоун – шрамы на запястьях, оставшиеся от неудачной попытки суицида после последнего развода. Дорис тогда было почти тридцать и ей показалось, что жизнь кончилась. С того момента прошло почти три года, но Малоун все еще видел эту пустоту в ее глазах, все еще чувствовал дыхание смерти, подкравшееся к Дорис, вставшее в ее изголовье…
3
Он не знал, почему пригласил ее в свой дом – виной всему все еще был ее взгляд. Обычные люди не понимали его увлечения, сторонились его, пугались. Им проще было понять его любовь к сигарам, проще было смириться с мыслью, что он алкоголик, но вот смерть… Они хмурились, пожимали плечами, спешили прекратить разговор, чувствуя неловкость, словно речь шла о чем-то низком и пошлом. "Но с Дорис все будет иначе", – думал Малоун, надеялся.
4
Он усадил Дорис на диван, приготовил пару коктейлей. На ней была надето желтое, едва доходившее до колен платье, подол которого она постоянно одергивала.
– Хочу тебе кое-что показать, – сказал Малоун, вкрадчиво вглядываясь ей в глаза.
– Показать? – Дорис улыбнулась как-то растерянно, увидела фотоальбом и растерялась еще больше. – Что это? Твои детские фотографии?
– Нет.
– Фотографии твоей первой жены? Кстати, не знала, что ты был женат.
– Я не был, – Малоун сел рядом с ней на диван. – Это мое хобби, Дорис. Моя темная половина, если хочешь.
5
Он положил альбом на колени Дорис, а сам поднялся, отошел к окну, налил себе выпить и закурил сигару. Дорис молчала. Малоун слышал лишь, как она переворачивает страницы. "Это хорошо, – думал он. – Она смотрит, она не бросает альбом, не говорит, что я ненормальный. Значит, я не промахнулся".
6
Малоун не знал, сколько прошло времени – он готов был ждать сколько угодно. Ждать, слыша, как кто-то осторожно переворачивает страницы его альбома – музыка для ушей. Он улыбался, томился в предвкушении, чувствовал, как бьется в груди встревоженное чувствами сердце…
– Брир? – наконец позвала его Дорис.
Он ждал этого. Слышал, что альбом закрылся и ждал, когда Дорис соберется с мыслями.
– Ну, что скажешь? – спросил он, подходя к ней.
– Что скажу? – она подняла на него свои большие глаза. – Ну… – из ее груди вырвался тяжелый вздох. – Все эти фотографии… как ты это сделал?
– Ну, я много путешествовал… – Малоун взволнованно прикрыл глаза и начал рассказывать о казни в одной из арабских стран, свидетелем которой однажды стал.
– Я не видела этого, – сказала ему Дорис.
– Не видела? – Малоун начал рассказывать о самой первой фотографии. – Это была автомобильная катастрофа. Тогда я только купил свой первый фотоаппарат, шел вдоль улицы и увидел место крушения. Девушка была зажата в машине. Вокруг суетились люди. Никто не обращал на меня внимания. Я подошел ближе и сделал несколько фотографий за мгновение до того, как жизнь оставила ту девушку.
– Девушка? – Дорис растерянно открыла фотоальбом на первой странице. – Здесь нет девушки, Брир.
– Что? – он недоверчиво шагнул вперед.
– Здесь ты. На каждой фотографии ты! Твое лицо!
Она не успела договорить, Малоун вырвал у нее из рук фотоальбом – его любовь, его пристрастие, его сокровище.
– Этого не может быть! – шептал он, нервно переворачивая страницы. – Что ты наделала?
Он смотрел на фотографии, чувствуя, как начинает дрожать все его тело. Смотрел и не узнавал. Ни одной.
– Ты что подменила их? – он с отвращением скривился, увидев лицо на очередной фотографии. Его лицо. – Когда ты успела это сделать?
– Я ничего не подменяла, Брир.
– Где они? Где мои настоящие фотографии? – он выбросил альбом, где на каждой фотографии смерти был он сам, схватил Дорис за плечи, тряхнул ее. – Верни мне их!
– Мне больно! – закричала она.
Малоун испугался, ослабил хватку, получил пощечину и отступил назад.
7
Дорис схватила свою сумочку и выбежала из квартиры безумца. Малоун слышал, как захлопнулась за ней дверь, долго стоял не двигаясь, глядя на брошенный на пол фотоальбом, затем опустился на колени, осторожно открыл первую страницу. Сердце сжалось, заболело. Малоун заставил себя смотреть на свою фотографию. Смотреть на уродливый момент своей собственной смерти. Смотреть и вспоминать ту фотографию, которая здесь была прежде. Фотографию девушки в машине. Фотографию ее последних мгновений. Затем осторожно перевернул страницу…