На всякий случай задал нанороботам программу расширенного анализа моего физического состояния. Целый час валялся в невесомости, едва ли не чувствуя, как целебные молекулы миллионами ползают внутри меня, ощупывая каждый нейрон. Результат выглядит так, словно я – урожденная биоформа! Теперь любой сканер демографа завопит при виде меня о повышенной интеграции кремния с живой углеродной тканью. Хорошо быть биоформой – чувства резки, будто у героя мелодрамы, действия точны, как игла туннельного микроскопа, а умозаключения прямы и логичны, словно лезвие атомного резака. Может быть, когда-нибудь я и захочу вернуться в "человеческое" состояние, но не сейчас, не сейчас… Слишком сложна моя задача, слишком трудно ее не только исполнить, но даже сформулировать.
Теперь мне понятно, почему еще недавно я как будто выпал из нормальной жизни – перестройка организма отнимала у меня эмоции, лишив нервы обычной чуткости. Сигналы попросту гасились нанороботами, чтобы лишний раз не трепать нейроны! Зато теперь я снова на высокой орбите (по выражению древних) и бодр как никогда.
– Принеси-ка мне последние кадры из шарового скопления, – приказал я энтропу, оторвав его от тупого созерцания стены с картиной Геммы-19. – Того самого, куда я сегодня направляюсь.
Нужно было тщательно подготовиться к путешествию.
Наиболее приличные голограммы получаются с использованием инфракрасной камеры – так лучше всего глядеть сквозь толщу пыли и газа, по обыкновению скопившуюся вокруг молодых звезд. Газовые сгустки впечатляют своими замысловатыми формами. Центральная часть туманности – горячая плазма, и "Пионер" там может подвергнуться неоправданной опасности. Лучше всего будет направить его на окраину области, где риск изжариться не так велик, к тому же легче будет охватить телескопом множество молодых звезд.
Организовал дополнительную подачу энергии на дырокол, чтобы "замедлить" течение времени в пути. Расход ее растет невероятными темпами, стоит только попытаться затянуть время пребывания в 10-мерном пространстве-времени. Я хочу хотя бы секунду побыть там, где остальные проводят неуловимый миг за целую жизнь, и эта секунда должна вместить как можно больше впечатлений… Но пробный "заплыв" состоится все-таки не сегодня. Слишком это безрассудно – нырять в многомерный континуум без предварительной разведки (даром, что ли, я тренировал негэнтропа?).
Миссия Геммы-19
8/256. Большая часть необходимой работы по сортировке и отсеву информации от кланов проделала, конечно, программа. У Никласа не оказалось никакого настроения (особенно после малоприятного визита гелиодезиста) вникать в переживания своих "подопечных". Он, конечно, взял на себя часть работы, когда сердито отверг несколько предложенных ему историй, якобы достойных включения в новое издание. И все же один из опусов, последний из выбранных, чем-то смог его пленить и даже вывести из раздраженного состояния.
Некий Юджин-22 из клана Кимов задумал увековечить свое имя. Его галактика как раз проходила стадию столкновения с соседкой, и их центральные черные дыры вот-вот должны были столкнуться. Звездная система героя находилась точно на линии столкновения. Из комментария Никлас узнал, что меньшая черная дыра всегда пробивает насквозь большую, затем они какое-то время болтаются вокруг общего центра масс и наконец сливаются – происходит мощный выброс вещества и так далее. Вообще-то мелких дыр полно в каждой галактике, и даже сверхмассивная есть у каждой (вообще говоря, именно черные дыры собрали вокруг себя газовые облака, породив тем самым множество галактик), так что процесс давно известен в деталях. Вот только изнутри его никто не наблюдал, хотя во Вселенной галактики сталкиваются каждый год. Героический Ким NGC 69307-1 замыслил поучаствовать в столкновении, оставаясь вне горизонта событий (чтобы передать как можно больше данных). Он лет двести перестраивал организм и наконец стал размером с планету-гиганта. ("Интересно, каковы при этом эротические ощущения?" – задумался Никлас.) В прошлом году расстояние между черными дырами уменьшилось до сотой доли парсека, они неудержимо (по спирали) "заскользили" навстречу друг другу, и Юджин-22 вместе с ними! Переведя гравитационное излучение в видимый диапазон, он смело транслировал процесс на весь мир. Конечно, он знал, что скорее всего обречен на смерть в глубинах тяжкой материи, будучи всосан в нее… Финальный аккорд симфонии потряс обе галактики сильнейшим выбросом гравитации. Сверхмассивные черные дыры, излучив волны частотой от двух до трех тысяч герц, слились в одно тело, присоединив к себе героя. До последней минуты перед падением за горизонт событий он вещал обо всем, что происходило на его "глазах", и еще много лет его сигналы будут достигать "ушей" благодарных потомков.
Это была достойная смерть, и Никлас, проникшийся ее величием, без всяких колебаний включил историю Юджина-22 в 9335-е издание. Затем он в гармонии с собой отправился спать. А в 10:26, когда историк только закончил традиционную прогулку по дюнам, прилетела Гемма-19. Во вчерашнем кратком сообщении она предупреждала о своем визите, и поскольку подтверждение пришло ей до оговоренного срока, она прибыла в уверенности, что отец готов ее принять.
Гемма-19 прогуливалась по дому, рассматривая произведения искусства матери, и выглядела немного встревоженной. В отличие от их прошлой встречи, сейчас на ней была глухая одежда из текучего биополимера, напоминавшая вторую, слегка провисшую кожу. Микроскопические чешуйки на ней поблескивали всеми возможными цветами всех оптических диапазонов. Если на ее животе и сохранились шрамы, то сейчас их видно не было.
– Угостишь чем-нибудь? – спросила она, расположившись в силовой сетке. Два когерентных светильника, использовав ее блестящую одежду, рассыпали по матовой стене миллионы бликов.
Никлас бросил два грамма зеркального вещества в бокал с охлажденным карбидным коктейлем, добавил десять граммов лантаноидов, ложку белковой массы и щепотку углеводородов. Все это изобилие хранилось у него всегда под рукой, за дверцей универсального бара (в нем можно было не только сжижить любой газ, но и подогреть остывшую плазму). Затем историк капнул щелочи для придания вкуса и протянул емкость дочери.
– Наверное, ты хотела повидаться с Ириной-65? Я не ошибся, теперь у нее такой суффикс.
– Поздравляю… В общем-то, нет. Я хотела узнать, помнишь ли ты мою последнюю просьбу. Недавно в новостях проскочило странное сообщение от "источника в ГК"… Толком не поняла, что-то про отшельника с окраины Вселенной. Я почему-то подумала, что речь идет о Леониде-1. Вот… Там было о загадочном явлении, природа которого пока не ясна. Это в наше-то время. Почему ты молчишь? Он погиб?
Историк чуть не рассыпал зеркальную материю – кокон скользнул по краю бокала, и от всплеска магнитного поля по пальцам пробежали искорки тока. "А ведь я даже не предположил, что он мог умереть", – подумал Никлас.
– Я не знаю, – признался он. – Вчера возникла проблема – мне рекомендовали не заниматься этим "расследованием". Хорошо, что здесь нет этика, а то бы он прописал мне протуберанцев за присвоение функций ЭК…
– Кто запретил? – напряглась Гемма-19.
– Гелиодезисты! Кто же еще? Прости, но мне пока нечего тебе рассказать. Они изъяли у меня все материалы по Дееву, которые я вытащил из его дома чуть ли не в последнюю секунду! Точнее, копии. А я еще имел неосторожность спасти их человека от многомесячного ледяного плена, – с ложным возмущением подытожил он.
За час, что дочь провела у него, бар опустел на 90 %. Из него пропало не только чистейшее зеркальное вещество, но даже простой азот, который напоследок пришлось пить с банальными кислотными добавками. Никлас, поначалу не знавший, с какого конца приступить к рассказу, благодаря грамотным вопросам Геммы-19 систематизировал добытые сведения и выложил их дочери. Собственно, следов Деева он не обнаружил, и все "успехи" расследования свелись к стычке с прозрачным врагом и спасательной акции в остывающем доме. Даже из записей мнемографа Никлас пока не извлек чего-то существенного, а "U2" вообще только крепче запутали дело. И пропажа звезды с двумя планетами, от которой у гелиодезистов случился выкидыш информации! Кто-то не утерпел, закинул космологам крючок любопытства, поведал о загадочном явлении. Глядишь, и найдут ему рациональное, а не безумное объяснение, напрашивающееся после знакомства с принципом работы 7-дырокола. Астрофизики же, конечно – народ, не связанный чиновными уставами, и на все просьбы о молчании могли рассеянно кивать, тут же забывая о них.
– Они занимаются проблемой Деева NGC 69307-3 Леонида-1 всем коллективом, ответственным за его сектор Галактики, – запальчиво заявил Никлас. – Что могу сделать я, клановый историк?
– Ты думаешь, они спасут его? – тихо проговорила Гемма-19. – Или хотя бы предоставят мне материалы разбирательства? Неужели ты так полагаешь? Вчера он прислал мне кассету, и считать его мертвым, извини, я не могу.
– Вы переписывались? – Никлас был ошеломлен.
– Иногда. Раз в два-три месяца обменивались новостями из личной жизни. Один раз он спросил, ношу ли я по-прежнему его эмбрион… И был явно рад узнать, что я храню его вместе с тремя зародышами от других мужчин, а не растворила в разлуке.
Мысли у историка смерзлись в непрозрачный ком, и ухватить хоть одну из них за кончик оказалось для него сложным.
– Он основатель… Очевидно, для него важно было знать, что клан Деевых NGC 69307-3 выживет, если его самого не станет. И что его отречение от собственного клана не оказалось безумной глупостью.
– Я боялась этого, – мрачно кивнула Гемма-19. – Оставлю тебе письмо, хотя вряд ли ты что-нибудь сможешь из него извлечь. Попросту говоря, это прощание. Его мог бы составить зрелый человек накануне смерти, счастливый от конечности жизни и радостный от будущего единения с космосом. Он говорит так, будто навсегда отправляется в другую Вселенную. – Никлас слушал дочь, не перебивая, а ей как будто хотелось, чтобы он сказал нечто ободряющее. – Так или иначе, я собираюсь предупредить тебя…
– Я передам Ирине, – выдавил историк.
– Спасибо. Не представляешь, как это трудно – объявить самому близкому человеку, что его ребенок становится главой собственного клана. Что подумают демографы, когда у меня родится маленький Леонид-2?
Она слабо улыбнулась и встала, выронив пустой бокал. Черная капля коктейля выпорхнула из него, проплыла полметра в невесомости и плюхнулась на пол. К такой "потере" Никлас был совершенно не готов: разумеется, он знал, что когда-нибудь, лет через пятьсот, Гемма-19 выйдет замуж (присоединившись к другому клану) или женится (сменив пол), но руководство кланом… Выдержит ли она ответственность в свои сорок лет – ту, что тяжко давит на 20000-летних? С другой стороны, она одна, и нет под нею той вековой грозди родичей, всегда готовых прийти за советом и помощью. Клану Деевых NGC 69307-3 за тысячи лет еще только предстоит вырасти.
– Ты не бойся, я справлюсь! – оживленно сказала Гемма-19, уже стоя в дверях. – И он тоже так считает.
Все-таки Никлас чувствовал, что есть какая-то важная тема, которую он не успевает поднять – слова выветрились из него, как антинейтроны из бракованной ловушки. Что-то важное, придавленное грузом убийственного известия дочери! К счастью, она пришла ему на помощь:
– Если можешь, постарайся узнать, что с ним случилось.
– Да, конечно, – обрадовался историк и облегченно улыбнулся: растрепанное сознание, уцепившись за конкретную задачу, обрело хоть какую-то устойчивость и закрепилось возле понятных ориентиров-целей.
Лучшего лекарства от депрессии, чем нанороботы и активная деятельность (неважно какая, лишь бы голову занимала), историк не знал. Поэтому он ухватился за клановую рассылку, как монополь за магнит. В продолжение вчерашней блестящего рассказа о Юджине-22 пришел еще один материал, развивающий тему. Дело героя подхватили его родичи, хотя и не так самоотверженно. Они всего лишь направили активные зонды в область столкновения галактик, чтобы исследовать облако горячего газа температурой три миллиона градусов. Оно заняло шар радиусом пятьсот парсеков и постепенно втягивалось в черную дыру, все более разогреваясь. В общем, ничего достойного близкие Юджина-22 не совершили, чем еще яснее обозначили славу родственника, ставшего планетой во имя познания.
Покончив со служебными делами, Никлас решил ужесточить терапию и до вечера пригасил активность мозга, наказав "Динго" блокировать транспортный дырокол.
Позывные "богам", или биоформы опять при деле
4/270. Что было до Большого взрыва со Вселенной? Всякий с детства знает ее историю и представляет в мельчайших деталях, как в первые микросекунды после взрыва возникли элементарные частицы, и они уже через пару секунд объединились в более сложные ядра – водорода и гелия. Затем наступил "темный период" в истории Вселенной – ни одна звезда в ней не сияла, лишь водородный снег (точнее, гранулы и снежинки) оживлял этот мертвый пейзаж, да и тот возник лишь спустя пятьсот миллионов лет после Б.В., когда температура упала в достаточной степени. Только с появлением первых звезд водородный снег постепенно растаял. За миллиарды лет существования 4-мерного образа Вселенной какая-то (не очень большая) часть материи объединилась в группы галактик. Остальное в форме зеркальной (а на самом деле чрезвычайно горячей – до трех миллионов Кельвинов, – и потому видимой только в рентгеновском диапазоне) материи "сплелось" в бесконечную паутину, склеившую галактики. И "паутина" эта в десять раз больше весит, чем все звезды вместе взятые!
Разумеется, из-за собственного вращения Вселенной пришлось принять нынешние размеры – почти тринадцать гигапарсеков в диаметре. Но что за пределами нашего освоенного в целом мира? Вопрос не имеет смысла, потому что на карте "нормального" 10-мерного континуума наша Вселенная – всего лишь точка, не имеющая размера. Как бессмыслен вопрос – что внутри точки, так и наоборот, для ее обитателя не существует внешнего мира. Но только до той секунды, пока в него не проложен путь. Я всего лишь должен переместиться в 10-мерный континуум, чтобы увидеть свой "точечный" мир со стороны, и тогда проблема смерти Вселенной (и меня самого вместе с ней) исчезнет. Я надеюсь…
Для начала нужно дать знать жителям Большого мира, что в жалкой точке кто-то копошится и рвется наружу. (А если таких точек в их мире – без счета? Нет, лучше я пока не буду об этом думать.) Может быть, они помогут, откроют "звездные врата"? Подскажут правильную дорогу к бессмертию… Отправить им обычную радиоволну невозможно, остается материальная посылка. И все же язык послания просто обязан иметь ясную спектральную основу, иначе отличить его от природного шума никто не сумеет. Частота сигнала должна принимать несколько… нет, лучше два фиксированных состояния – 0 и 1. Двоичный код, отец всех коммуникаций!
Это будет мой позывной, и никакой информации я в него, конечно, вкладывать не стану – слишком громоздко и затратно. Может быть, потом дойдет черед и до зондирующих (логических, субъективных и т. п.) сигналов. Да поймут ли меня "боги"?.. Вообще-то они, наверное, поймут, а вот смогу ли я осмыслить их ответное послание, когда оно придет? Впрочем, об этом лучше размышлять уже потом, при наличии ответа. Святой Слайфер, и о чем я думаю? Как будто точно уверен, что в 10-мерном континууме существует хотя бы один носитель разума, интересующийся микроскопической (более того, невидимой) пылинкой моей Вселенной… Прочь сомнения!
– Принеси со склада всеволновую камеру, – приказал я "Нептуну".
– У нас они закончились, – сообщил он, сверившись с каталогом. – Все помещения ими уже оборудованы, мастер.
– Закажи у моего поставщика!
Если "боги" в состоянии познавать окружающий их мир и его закономерности, то смогут понять и мой сигнал, не содержащий никакой семантической информации. Очевидно, 0 должен представляться нейтроном, а 1 – ионом дейтерия, то есть одна и две частицы соответственно. А пока негэнтроп оформляет заказ и расплачивается, можно слетать в газовую туманность, чтобы отправить по дороге послание. Правда, жаль времени на выход в космос и потерянные на возвращение часы, но что поделать, если все текущие настройки 7-дырокола работают только в чистом вакууме? Надо будет перевести его на стационарный режим, чтобы можно было путешествовать "без отрыва от дивана", как говаривали предки. Значит, следует выписать из Транспортной Комиссии отдельную программу для компьютера "Пионера" – а для этого сгодится энтроп.
Хватит ему оды сочинять и на картины пялиться, от расстройства даже космологию забросил.
41-Лея
8/256, вечер. "Динго" как будто ждал пробуждения Никласа, чтобы тут же подступить к нему с тревожным известием.
– Я прозреваю опасность! Нам угрожает белый карлик NDG-08873-LE09-IB/SW-32MJ, Никлас-9! До него всего сорок два парсека, и он находится на конечной стадии эволюции. Я вычислил, что до взрыва сверхновой осталось сто семьдесят шесть лет.
– Больше тебя ничто не тревожит? – хмуро спросил историк.
– Крупная нейтронная звезда приближается к центральной черной дыре нашей галактики, – поразмыслив, кивнула биоформа. – Их столкновение также породит серьезный всплеск гамма-излучения. Случится это уже через тысячу сто лет.
– Паникер…
Никлас отделался от пугливого негэнтропа и подкрепился калориями, готовя тело к погружению в иную жизнь. Решение Геммы-19 наконец-то улеглось в нем холодным осознанием неизбежного и отступило на второй план, а на первый вышло обещание отыскать следы Леонида-1. Самым разумным было бы обратиться к записям его мнемографа, но ими уже занимается ГК… Если они смогут восстановить события, добрый Денис-4 не откажет старому приятелю в просьбе и поделится информацией. Так что лучше все-таки продолжить работу с кассетами "U2".
Ассоциация 16 (из коллекции Деева NGC 69307-3 Леонида-1)
С-роњош5-Эм-41-Лея работала в столичной диспетчерской службе аналитиком, как и все женщины ее семьи. Может быть, ее должность и звучала не слишком емко, зато 41-Лее нравилось, что от нее (в какой-то степени) зависит безопасность государства. Так было до того самого дня, когда почтовый омут выкинул на ее рабочий стол кассету со страшной записью. Это был первый день войны с Лљвву.
Тогда она своими глазами увидела, как из развернутого пространства возникает легкий боевой крейсер чужих, чтобы спустя час оставить от первого пограничного столба разлетающиеся атомы. Экстренное сообщение с пугающими кадрами, запаковавшись в капсулу, почтовым омутом умчалось в столицу. Сейчас-то уже, очевидно, от наблюдательного поста в этом секторе границы не осталось уже ничего.
Разумеется, 41-Лея никак не выказала своего отношения к этой записи и вообще к событию, ограничившись кратким докладом старшему оператору своего сектора границы. Только потом, во время перерыва, вместо приведения в порядок гребешка стала зачем-то глядеть в маленькое зеркальце, подаренной ей 38-Батом.