Бегущий по лезвию бритвы (сборник) - Филип Дик 9 стр.


Запертая дверь - не препятствие для того, кому выдали на работе адаптовый ключ, способный анализировать и открывать все известные типы замков; с лазером в руке Рик вошел в полоковскую квартиру.

Пусто, что и требовалось доказать. И даже ни одной его личной вещички, только полуразвалившаяся мебель и прочий хлам, доставшийся Полокову вместе с квартирой и оставленный им ее следующему - буде такой найдется - жильцу.

Вот и просвистела мимо первая тысяча премиальных долларов, просвистела и спряталась куда–нибудь в Антарктику, за Южный полярный крут, пожаловался он сам себе. И теперь все сделает какой–нибудь другой платный охотник из другого департамента - он и Полокова нейтрализует, он и деньги - мои деньги! - в карман положит. Ну да ладно, не вышло с путаным андром - займемся непуганым. Займемся Любой Люфт.

Вернувшись на крышу к своей машине, Рик позвонил Брайанту.

- С Полоковым по нулям. Смылся, скорее всего, еще вчера, как только срезал Дэйва. Хочешь, я встречу Кадайи прямо на посадочном поле? Это сэкономит время, а я хочу заняться мисс Люфт как можно скорее.

Он уже достал ориентировку из чемодана и прямо сейчас, за разговором начал ее изучать.

- Хорошая мысль, - усмехнулся Брайант, - только вот мистер Кадайи уже здесь. Аэрофлотовский лайнер несколько обогнал расписание - обычное, по его словам, дело. Подожди, подожди. - Инспектор секунд на тридцать исчез с экрана. - Оставайся на месте, он сам к тебе прилетит. А пока делать нечего, почитай про мисс Люфт.

- Оперная певица. Должно быть, из Германии. Сейчас ангажирована Сан–Францисской оперной компанией. Хороший, наверное, голос, что сразу устроилась на такое место. О’кей, я подожду Кадайи здесь. - Рик дал Брайанту свои координаты и положил трубку.

Сегодня я буду страстным любителем оперы, решил он, дочитав и спрятав листок. Мне очень хочется услышать ее донной Анной в "Дон Жуане". В моей фонотеке есть записи таких великих певцов прошлого, как Элизабет Шварцкопф, Лота Леманн и Лиза Делла Каза, это даст нам о чем поговорить, пока я готовлю аппаратуру для тестирования.

Размышления Рика прервал оживший видеофон.

- Мистер Декард, - сказала знакомая по департаменту телефонистка, - вас спрашивают из Сиэтла, мистер Брайант сказал, чтобы я соединила их с вами. Это ассоциация "Розен".

- Ладно, - махнул рукой Рик, - соединяйте.

Розены. Эта семейка уже успела показать себя во всей своей красе. Или еще не во всей?

- Здравствуйте, инспектор Декард. - На опустевшем было экране появилась Рэйчел Розец. Ее мирный, почти убаюкивающий тон не сулил ничего хорошего. - У вас найдется хотя бы пара свободных минут, чтобы выслушать наши соображения?

- Валяйте.

- Мы тут всесторонне обсудили ситуацию, создаваемую для вас андроидами и мозговым блоком "Нексус–6". Зная эту модель, как не знает ее никто, мы пришли к выводу, что, взяв себе в помощники кого–нибудь из нас, вы многократно увеличите свои шансы на успех.

- Чем именно? Чего вы можете такого, чего не могу я?

- Попытка контакта со стороны человека будет воспринята "Нексусом–шестым" с подозрением, насторожит его. В то же самое время он отнесется к другому аналогичному андроиду..

- "Другой аналогичный андроид" - это не кто иной, как вы?

- Да, - кивнула Рэйчел.

- Спасибо, но у меня и так полно помощников.

- Не знаю, какие уж там помощники, но я бы вам действительно пригодилась.

- Сомнительно как–то. Ладно, я обдумаю это предложение и перезвоню вам.

Когда–нибудь в далеком, крайне неопределенном будущем, сказал он себе. А вернее всего - никогда. Только ее мне для полной радости и не хватало.

- Не нужно кривить душой, - сказала Рэйчел. - Вы никогда мне не позвоните. Но вы себе просто не представляете, насколько хитрой, увертливой и опасной дичью окажутся беглые "Нексусы–шестые", насколько безнадежным будет ваше положение. А мы чувствуем себя перед вами в долгу за то… За то, что вы сделали.

- Хорошо. - Рик потянулся рукой к рычажку отбоя. - Я все это обдумаю.

- Вез меня, - заторопилась Рэйчел, - кто–нибудь из них выстрелит в вас первым.

- До свидания, - сказал он и положил трубку.

Что же это за мир такой, где андроид прямо из кожи вон лезет, навязывая свою помощь профессиональному охотнику на андроидов?

Рик снова поднял трубку и попросил департаментскую телефонистку не соединять его больше с Сиэтлом.

- Хорошо, мистер Декард. Вы уже встретились с мистером Кадайи?

- Нет. Что–то он не торопится. Вот подожду еще немного, плюну и займусь делами.

В тот самый момент, когда Рик вешал трубку, в нескольких ярдах от него на крышу опустилось такси, оттуда повис плотный румяный весельчак лет пятидесяти с чем–то, одетый в щегольское русского покроя пальто.

- Мистер Декард? - спросил он с явным славянским акцентом. - Платный ликвидатор андроидов Сан–Францисского полицейского управления? А меня зовут Шандор Кадайи.

Он бросил рассеянный взгляд вслед улетающему такси, а затем, не дожидаясь особых приглашений, распахнул дверцу машины и втиснулся на переднее сиденье рядом с Риком.

Пожимая русскому руку, Рик заметил, что у него на поясе весьма необычного вида лазер.

- Пистолет? - улыбнулся Кадайи, извлекая оружие из ремешковой кобуры. - Забавная штука, верно? Марсианское изобретение, оттуда я и привез.

- А я–то считал, что знаю все модели ручных лазеров, - удивленно заметил Рик. - В том числе и те, что производятся и применяются только в колониях.

- Мы их сами делаем, - хвастливо сообщил краснощекий крепыш, поразительно похожий сейчас на славянского Деда Мороза. - Нравится? Кроме очевидных внешних отличий, есть и очень существенные функциональные - да вы возьмите, посмотрите, пощупайте.

Рик быстро, со знанием дела осмотрел любезно предложенное оружие - и недоуменно вскинул брови.

- Форма, конечно же, странная, но что касается серьезных функциональных отличий…

- А вы нажмите на спуск.

Рик открыл окно машины, направил короткий плоский ствол чуть вверх и нажал на спуск. И ничего.

- Спусковая цепь вынесена в отдельный блок - видите? - На его широкой ладони тускло поблескивала сталью крошечная коробочка. - Кроме того, этот же блок может перенацеливать пучок вне зависимости от того, куда направлен ствол.

- Вы не Полоков, а Кадайи, - сказал Рик.

- Ой, ну что же у вас в голове все путается? Вы же хотели сказать наоборот - не Кадайи, а Полоков.

- Я хотел сказать, что вы андроид, именующий себя Полоковым, а не представитель советской полиции. - Рик сильно вдавил в пол машины педаль экстренной защиты.

- А чего это мой лазер не работает? - удивился Кадайи–Полоков, щелкнув туда–сюда тумблером прицельно–спускового блока.

- Стохастическое поле, - пояснил Рик, невольно передразнивая его интонации. - Оно расфазирует лазерное излучение и превращает его в бессильный луч света.

- Я сверну тебе шею, - взревел, бросаясь на его, Кадайи.

Угроза осталась неисполненной. В самую последнюю долю секунды, уже чувствуя на своем горле толстые кургузые пальцы андроида, Рик рванул из–под мышки старомодный армейский пистолет тридцать восьмого калибра и всадил ему в голову тяжелую пулю "магнум". Мозговой блок "Нексус–6" разлетелся вдребезги, обезглавленный труп швырнуло о дверцу, он отскочил как резиновый и всей своей судорожно вздрагивающей массой рухнул на Рика.

Кое–как выбравшись из–под мертвого андроида (мертвого? а раньше он что, был живой?) Рик снял трубку и снова позвонил во Дворец правосудия.

- Вы можете принять у меня сообщение? - спросил он у все той же телефонистки. - Сообщите Гарри Брайанту, что я покончил с Полоковым.

- "Вы покончили с Полоковым"? Этого достаточно? Он все поймет?

- Да, - сказал Рик и повесил трубку.

Господи, подумал он, а ведь еще бы чуть–чуть… Я слишком озлился на предложение Рэйчел Розен, пошел наперекор ее словам и чуть за это не поплатился. Ладно, в другой раз буду умнее, а сейчас, несмотря на все ошибки, я сделал Полокова, и это - главное. Мало–помалу его надпочечник перестал накачивать в кровь адреналин и прочие свои секреты, пульс замедлился почти до нормального, дыхание успокоилось. Но дрожь волнения, пробегавшая по его телу, все не унималась. Зато я только что заработал тысячу долларов, сообщил он себе. Вполне достаточная плата за нервотрепку. И заодно выяснилось, что реакции у меня получше, чем у Дэйва. Хотя нельзя не признать, что его печальный опыт очень пошел мне на пользу. У него самого, у Дэйва, не было такого предостережения.

Рик еще раз поднял трубку и набрал номер своей квартиры. Дрожь постепенно стихала; ожидая соединения, он даже сумел закурить.

Наконец на экранчике появилась Айран; глаза ее распухли от шести часов самобичевательной депрессии. Или депрессивного самобичевания?

- Привет, Рик.

- А что случилось с пятьсот девяносто четвертым настроением, которое я набрал перед уходом? Радостное принятие превосходящей…

- Я перенабрала. Сразу как ты ушел. Что тебе надо? Зачем ты звонишь? - В ее тусклом, почти до шепота упавшем голосе звучало глухое, беспросветное отчаяние. - Я так устала, я утратила всякую надежду, всякую. На наш брак, на то, что следующий андроид сам не убьет тебя. Может, ты этим и хочешь меня порадовать? Тем, что тебя убил андроид?

Дальше слова Айран утонули в надсадных воплях и ржании; Рик видел, как шевелятся ее губы, но слышал только грохот извечного, нескончаемого Бастер–шоу.

- Слушай, - сказал он, стараясь вложить в свой голос максимум оптимизма. - Ты меня слышишь? Мне тут сегодня пруха пошла. Новый тип андроидов, с которым, похоже, только я и могу справиться. Первого я уже уложил, так что одна косая, считай что, в кармане. Ты знаешь, чем мы обзаведемся еще до того, как я покончу со всей засветившейся группой?

- А, - кивнула Айран; ее глаза смотрели куда–то в пустоту.

- Так я же еще тебе не сказал! - возмутился Рик, хотя было уже вполне очевидно, что сейчас все его слова - как горох об стенку, что она все еще барахтается в вязкой пучине своей депрессии и полностью его не слышит. - Ладно, до вечера. - Он швырнул трубку на рычаг и тоже предался горестным размышлениям.

Вот же стерва, думал Рик. Ну за какой, спрашивается, радостью я все это делаю - бегаю язык на плечо, жизнью своей рискую? Ей же глубоко по фигу, будет у нее страус или нет, да хоть бы и бегемот, ее ничто не колышет. Ну чего я не избавился от нее в позапрошлом году, когда мы почти уже решили разбежаться? Ну ладно тогда, а сейчас–то что мне мешает?

И никакой помощи, никакой поддержки, думал он, меланхолично подбирая с полу машинописные листки, перемятые во время схватки с Полоковым; больше всего пострадала ориентировка по Любе Люфт Да о какой поддержке можно говорить, если у любого андроида больше жизненной энергии, чем у моей драгоценной женушки? Ну чем она может со мною поделиться? Своей вселенской, скорбью?

Это опять перевело мысли Рика на Рэйчел Розен. Ее прогнозы насчет сложностей борьбы с "Нексусами–шестыми" полностью оправдались. На долю в премии Рэйчел не претендует, криво ухмыльнулся он, так что можно ее при случае и привлечь.

Последние события в корне изменили его позицию.

Врубив двигатель, он наискось бросил машину в небо и взял курс на оперный театр, построенный в память о жертвах последней войны; именно там, согласно записям Дэйва Холдена, должна была сейчас находиться Люба Люфт.

Люба Люфт… Среди женщин–андроидов встречались и очень хорошенькие, к некоторым из них Рик буквально против своей воли испытывал физическое влечение. Странное это чувство, когда умом–то прекрасно понимаешь, что перед тобой бездушный механизм, а эмоционально реагируешь почти как на взаправдашнюю женщину.

Взять вот, к примеру, Рэйчел Розен… Да нет, уж ее–то никак не назовешь соблазнительной, слишком уж тощая. И плоская как щепка, ни бюста, ни ничего, прямо не женщина, а какой–то мальчишка–дистрофик. А сколько там лет этой Любе Люфт? Рик еще раз вытащил мятый листок с ориентировкой и посмотрел в графу "возраст". Двадцать восемь лет - это, значит, судя по внешности. Это у людей возраст настоящий и меняется со временем, а андроида каким уж сделали, такой он потом и есть.

И как удачно, думал Рик, что я хоть малость, да понимаю в операх. Это тоже мое преимущество перед Дэйвом: мой культурный багаж куда обширнее.

Но прежде чем обращаться к Рэйчел за помощью, я сделаю еще один заход сам, как всегда. Если мисс Люфт окажется каким–нибудь совсем уж крепеньким орешком… Но у него была почти полная уверенность в обратном. С Полоковым все висело на волоске. Но это же особый случай. Пол оков все знал заранее и сам перешел в атаку, а что касается всех остальных, они–то пребывают в полном неведении, что кто–то за ними активно охотится, а потому отщелкивать их будет до неприличия просто, все равно что сидячих уток.

Снижаясь к роскошной, сплошь разукрашенной крыше театра, он в голос орал какую–то дикую смесь оперных арий с на ходу придуманной псевдоитальянской белибердой вместо текста. И безо всяких там пенфилдовских генераторов его оптимизм буквально бил через край и полнил его веселым, нетерпеливым ожиданием.

Глава 9

В гулком чреве огромного здания увлеченно, хотя и малость сумбурно, репетировали Моцартову "Волшебную флейту". Рик любил эту оперу и мгновенно узнал исполняемое место: самый конец первого действия. Хор рабов вступил на такт раньше положенного, безнадежно исказив ритм волшебных колокольчиков.

И все равно, как приятно послушать. Никто не обратил на Рика внимания, и он спокойно расположился в одной из лож бельэтажа. Теперь к Памине присоединился обряженный в птичьи перья Папагено, и они запели дуэт, вызывавший у Рика слезы каждый раз, когда он его слышал или даже просто вспоминал:

Konnte jeder brave Mann

Solche Glocken finden,

Seine Fiende wurden dann

Ohne Muhe schwinden.

Жаль только, нету их в грубой, реальной жизни, этих волшебных колокольчиков, от звука которых враги бесследно исчезают. А Моцарт написал "Волшебную флейту" и вскорости помер, не дожив и до сорока. И был похоронен на кладбище для нищих в безымянной могиле.

Интересно, думал Рик, приходило ли Моцарту в голову, что у него уже нет будущего, что он почти исчерпал предназначенный ему срок? А как знать, может, и я свой исчерпал? И так со всем, абсолютно со всем. Вот кончится эта репетиция, сойдет со сцены опера, умрут все исполнители и оркестранты, где–нибудь и как–нибудь погибнет последний экземпляр партитуры, бесследно исчезнет само имя "Моцарт", и прах восторжествует. Не на нашей планете, так где–нибудь еще. Можно найти тот или иной способ продлить свое существование, но - лишь на какое–то время, конец неизбежен. В этом мы мало отличаемся от андроидов, они тоже могут продлить свое существование, бегая от меня и прячась, но в конечном итоге я настигну их и нейтрализую, а если не я, так какой–нибудь другой охотник. И что же тогда получается? Значит, я тоже вношу свой вклад в этот процесс вселенского распада? Ассоциация "Розен" созидает, а я разрушаю. Во всяком случае, с их точки зрения это выглядит именно так. На сцене Папагено и Памина вели диалог; Рик прервал свои раздумья и прислушался.

Папагено. Дитя мое, что же теперь мы скажем?

Памина. Правду, даже если мы виновны в преступлении.

Рик еще раз сверился с машинописной ориентировкой и затем перевел взгляд на Памину в ее тяжелом, замысловатом одеянии, пристально вгляделся в лицо, полускрытое под свисающей с чепца вуалью. И удовлетворенно откинулся на бархатную спинку кресла. Вот я и увидел своего третьего "Нексуса", сказал он себе. Это точно она, Люба Люфт. Забавно, что в ее исполнении роль Памины звучит несколько двусмысленно, иронично, ведь беглый андроид, будь он хоть сто раз милым и очаровательным, не слишком–то привержен к истине, во всяком случае - к истине о самом себе.

Тем временем репетиция шла своим чередом. Рика приятно удивил великолепный голос Памины, то бишь Любы Люфт, без труда выдерживавший сравнение с голосами былых знаменитостей из его фонотеки. Да, розеновские конструкторы знали свое дело, тут уж нужно было отдать им должное. И снова Рик увидел себя sub specie aeternitatis - хищным разрушителем, примчавшимся в этот полутемный зал на запах красоты и совершенства. Ведь чем лучше эта машина функционирует, думал он, чем лучше она поет, тем больше я здесь нужен. Оставайся андроиды тупыми чурками типа "Кью–сороковых", выпускавшихся тогда фирмой "Дерен", с ними не было бы никаких проблем, а значит - не было бы спроса на таких, как я. А в общем нечего мне тут философией заниматься, кончать надо с этой особой, и чем скорее, тем лучше. Вот пойдет она после репетиции к себе в уборную, сразу и займемся делом.

По окончании первого действия артисты и оркестранты потянулись за кулисы. Дирижер взял микрофон и объявил - по–английски, по–французски и по–немецки, - что репетиция продолжится через полтора часа. Рик встал, поднялся на сцену и пристроился следом за уходящими на перерыв артистами. Чем скорее, тем лучше, думал он. Нужно постараться, чтобы на завязку разговора и тестирование ушло как можно меньше времени. Быстро, но только чтобы быстрота эта не пошла в ущерб надежности. Ведь как знать, а вдруг про нее–то Дэйв и ошибся? Будем надеяться, что ошибся. Но в действительности Рик почти не сомневался, что Дэйв прав, об этом говорило его профессиональное чутье, чутье никогда еще не давало сбоев.

Остановив в коридоре одетого египетским копейщиком статиста, Рик спросил его, где тут уборная мисс Люфт. На указанной копейщиком двери белела рукописная, кнопками приколотая табличка: МИСС ЛЮФТ. Чуть помедлив, он постучал в дверь, услышал: "Входите" - и вошел.

Певица сидела за гримировочным столиком, положив на колени раскрытую, порядком замусоленную партитуру и что–то помечала там шариковой ручкой. Она так и осталась в костюме и гриме, только сняла и аккуратно напялила на болванку чепец с вуалью.

- Да? - На него смотрели огромные светло–карие глаза, казавшиеся еще огромнее из–за густого сценического грима. Смотрели прямо и спокойно - мол, я занята, как можете вы заметить.

Люба Люфт говорила по–английски абсолютно чисто, без малейшего акцента.

- На мой взгляд, - сказал Рик, - вы поете даже лучше, чем Шварцкопф.

- Кто вы такой?

Назад Дальше