- С тобой случилось кое-что вчера, - сказал он, и снова зашагал через гостиную. - И…
- И что? - спросила Сара.
Он не ответил, повернувшись к ней спиной. Но люди, которые женаты так долго, как они, могут заканчивать друг за друга предложения, даже когда один из них не хочет, чтобы другой это делал.
- И дальше будет лишь хуже, верно? - сказала Сара.
Дон качнул головой, признавая, что она угадала правильно. Он выглянул в затемнённое окно. Они купили этот дом в 1988, вскоре после свадьбы, его родители, как и родители Сары, помогли выплатить первый взнос. Тогда на Бетти-Энн-драйв росло лишь несколько худосочных деревьев да пара разлапистых голубых елей.
Теперь те тоненькие деревца, бесплатно посаженные городом Норт-Йорк, которого уже давно не существовало, выросли в высоченные раскидистые клёны и дубы.
Он снова зашагал, на этот раз в её направлении.
- Я нужен тебе здесь, - сказал он, - чтобы позаботиться о тебе.
Она взглянула на свою закованную в арматуру ногу.
- Мне нужен кто-нибудь, да. Может быть, Перси…
- Перси через две недели идёт в восьмой класс, - ответил он. - Ему некогда. А Карл и Эмили днём работают. А мы не можем себе позволить нанять сиделку.
- Мы могли бы, - начала она, и он мысленно закончил фразу за неё: если бы продали дом.
Он снова посмотрел в окно. Да, этот дом, хоть сам по себе и не слишком большой, был больше, чем им было нужно, и оставался таковым с того дня, как от них уехала Эмили больше двадцати лет назад. Возможно, им следует его продать. Только что стало болезненно очевидно, что у Сары начались реальные трудности с лестницами. Переезд в квартиру дал бы им свободные деньги и к тому же решил бы эту проблему.
Он достиг дальнего края комнаты, развернулся, снова оказавшись лицом к жене, и увидел, как её лицо осветилось.
- Ты знаешь, что нам нужно? - спросила она. - МоЗо.
- МоЗо? - Он произнёс это слово так же, как она - с ударением на каждом слоге.
Она кивнула.
- Знаешь, что это такое?
- Я знаю, что это слово стоит девять очков.
Сара нахмурилась.
- Оно означает "слуга", - сказала она. - На испанском, кажется. Но это также торговая марка роботов, специально разработанных для помощи пожилым людям.
Дон прищурился.
- Что, такое уже делают?
- Ты понимаешь, о чём я? - сказала Сара. - Тебе нужно больше выходить из дома. Да, такое уже делают, и делают в "Мак-Гэвин Роботикс".
Он застыл на месте.
- Даже самый дешёвый робот стоит кучу денег.
- Конечно. Но Коди считает, что у меня есть особая способность, которая поможет расшифровать ответ Сигмы Дракона. Я скажу ему, что мне нужен МоЗо. Я не совру. Я реально смогу делать больше, если кто-нибудь будет исполнять функции научного ассистента, кофе мне готовить и всё такое прочее. И это будет означать, что я буду не одна. Ты сможешь куда-нибудь пойти, не беспокоясь за меня.
Он хотел было сказать, что когда они в прошлый раз согласились на милости Мак-Гэвина, результат был не особенно хорош. Но Сара была права. Он свихнётся, если будет постоянно сидеть дома, а этот, гмм… робослуга сделает жизнь куда легче, верно ведь?
Глава 29
Это было будто "Икея" начала торговать механическими людьми. МоЗо прибыл в разобранном виде, упакованным в кубический ящик примерно метрового размера. У Дона мурашки побежали по спине от вида головы в пластиковом пакете, и у него ушло добрых пять минут, чтобы сообразить, как подсоединяются ноги (которые хранились согнутыми в колене). Но в конце концов он справился. Робот был небесно-голубого цвета с серебристой отделкой; всё тело покрывал мягкий материал вроде того, из которого делают гидрокостюмы. У него была круглая голова размером с баскетбольный мяч и два стеклянистых глаза. И что-то наподобие рта. Он видел подобную штуку у других роботов, с которыми сталкивался: чёрная горизонтальная линия под глазами, которая может видоизменяться в соответствии с издаваемыми им звуками. Хотя рынок более-менее человекоподобных роботов был пока узок, людям нравились роботы с хотя бы какой-нибудь мимикой.
Дон не смог удержаться от сравнения их нового робота с вымышленными роботами его юности. И пришёл к выводу, что больше всего он похож на робота из комикса "Магнус, робот-боец". И, приходилось признать, иметь такого было и правда очень круто, и не только из-за того, что тем самым он ставил ещё одну галочку в тот список из двадцати пунктов, составленный в старших классах.
Он оглядел МоЗо, ещё одно современное чудо, которое он не мог себе позволить.
- Ну, как тебе? - спросил он.
- Выглядит довольно симпатично, - ответила Сара. - Включим?
Дона развеселил тот факт, что кнопка включения располагалась в углублении в центре туловища робота; у его МоЗо был пупок. Он нажал на кнопку, и…
- Здравствуйте, - произнёс мужской голос. Очертания рта задвигались, как мультяшная аппроксимация человеческих губ. - Вы говорите по-английски? Hola. Habla español? Bonjour. Parlez-vous français? Коннити-ва. Нихонго-о ханасимас-ка?
- Английский, - сказал Дон.
- Здравствуйте, - сказал робот снова. - Это моя первая активация с момента отгрузки с завода, поэтому ответьте, пожалуйста, на несколько вопросов. Первое: чьи приказы я должен выполнять?
- Мои и её, - сказал Дон.
Робот кивнул своей баскетбольной головой.
- По умолчанию я обращаюсь к вам "мэм" и "сэр". Однако если вы пожелаете, я буду обращаться к вам любым иным способом.
Дон улыбнулся.
- Я - Гудвин, великий и ужасный.
Изгиб линии рта у робота позволял предположить, что машина знает о том, что Дон шутит.
- Рад знакомству, Гудвин, великий и ужасный.
Сара сочувственно посмотрела на робота, словно говоря "видишь, с кем мне приходится жить". Дон виновато улыбнулся, и она сказала:
- Называй его Дон. Меня можешь называть Сара.
- Рад знакомству, Дон и Сара. То, что вы сейчас слышите - это предустановленный голос. Если вы пожелаете, то можете выбрать женский голос или иной акцент. Желаете изменить установку?
Дон покосился на Сару.
- Нет, и так хорошо, - сказала она.
- Принято, - сказал робот. - Вы уже выбрали имя для меня?
Сара пожала плечами и посмотрела на Дона.
- Гунтер, - сказал он.
- Пишется "Гэ-Ю-Эн-Тэ-Е-Эр"? - спросил робот.
- Нет, не "ю", - сказал Дон, и, не удержавшись, добавил: - Смени на "у" "ю".
- Мой малыш… - сказала Сара, улыбаясь Дону. Она часто говорила это в прошлом, однако сейчас это было слишком близко к правде. Она, должно быть, заметила, как его едва не передёрнуло, потому что быстро добавила: - Прости.
И всё-таки, думал он, она права. В душе он и правда был ребёнком, особенно когда дело касалось роботов.
И абсолютным фаворитом его детства, как Сара хорошо знала, был робот из "Затерянных в космосе". Его бесило, когда люди называли этого робота Робби, хотя Робби, робот из "Запретной планеты", действительно немного походил на робота из "Затерянных в космосе" - что не удивительно, поскольку разрабатывал их один человек, Роберт Киносита. Робота с "Юпитера-2" обычно называли просто "робот" (или "пузыреголовый пудель" и сотнями других обидных аллитераций, выдуманных доктором Смитом). Тем не менее, многие поклонники сериала называли его "B-9" по номеру модели, который он назвал в одной из серий. Но Дон издавна доказывал, что бочкообразный автомат с трубами от пылесоса вместо рук на самом деле звали ГУНТЕР, потому что в другой серии был ретроспективный эпизод, в котором робот был показан в заводской упаковке с маркировкой "General Utility Non-Theorizing Environmental Robot" (Нетеоретизирующий незагрязняющий робот общего назначения). Несмотря на то, что он убеждал в этом людей уже - Господи, уже семьдесят лет - у теории Дона было не много сторонников. Но, по крайней мере, теперь в мире существовал робот, носящий это имя.
Конечно, думал Дон, Сара всё это понимает. Она тоже выросла, смотря по телевизору "Затерянных в космосе", хотя ей в сериале больше нравились фотографии настоящих туманностей и галактик, использованные в сценах в открытом космосе ("Астрономические фото любезно предоставлены Калифорнийским Технологическим Институтом", как сообщала табличка в конце титров). Но, с грустью осознал он, всё это совершенно лишено смысла для Леноры и любого другого человека, которому столько лет, на сколько он себя ощущает.
Они отвечали на вопросы Гунтера в течение получаса, описывая круг его обязанностей, сообщая, должен ли он открывать дверь гостям и отвечать на телефонные звонки, инструктируя его не заходить в ванную, когда там кто-то есть, если только его специально не позовут, и так далее.
Однако главной обязанностью Гунтера было следить за тем, чтобы Сара была жива и здорова. Поэтому Дон спросил:
- Ты умеешь делать СЛР?
- Да.
- А приём Геймлиха? - спросила Сара.
- И это тоже. Я умею оказывать все виды первой помощи. Если потребуется, я даже смогу проделать экстренную трахеотомию, а в мои ладони встроены дефибрилляторные пластины.
- Видишь! - воскликнул Дон. - Как у Гунтера. Настоящий Гунтер умел пускать клешнями молнии.
Сара тепло улыбнулась Дону.
- Настоящий Гунтер?
Дон рассмеялся.
- Ну, ты понимаешь, о чём я. - Он обернулся к голубоватой машине. - Что нам нужно делать, когда мы ложимся спать? Отключать тебя?
- Можете отключать, если пожелаете, - сказал Гунтер и ободряюще улыбнулся. - Но я бы рекомендовал оставлять меня включённым, чтобы я мог реагировать на критические ситуации. Вы также можете давать мне задания, которые я буду выполнять, пока вы спите: я могу вытирать пыль и делать другие дале, а также приготовить завтрак к тому времени, когда вы проснётесь.
Дон огляделся вокруг, и его взгляд упал на камин.
- Умеешь разжигать камин?
Робот чуть-чуть склонил голову набок, и, если линзы вообще способны "уставиться в бесконечность", то Гунтер на секунду сделал именно это.
- Теперь умею, - ответил он.
- Здорово, - сказала Дон. - Когда придёт зима, мы раздобудем для него дров.
- Ты не скучаешь, когда тебе нечего делать? - спросила Сара.
- Нет, - ответил робот и снова улыбнулся той же ободряющей улыбкой. - Я рад возможности расслабиться.
- Очень полезная способность, - сказала Сара, взглянув на Дона. - Как так получилось, что у нас её нет?
Глава 30
С каждым прошедшим днём Дон чувствовал себя всё более и более сбитым с толку. Он прожил жизнь, чёрт возьми. Он ощущал её ритмы, её стадии, и он прошёл через все, по порядку, прожив каждую из них.
Юность, он знал, предназначена для учёбы, для первой фазы профессионального становления, для экспериментов в сексуальных отношениях.
Зрелый возраст для заключения брака, воспитания детей и консолидации материального благополучия, какого удастся достичь.
После этого приходит средний возраст, время переоценки. Ему удалось пережить его без интрижек на стороне и спортивных машин; его кризис среднего возраста, ознаменовавшийся неопасным сердечным приступом, наконец-то стимулировал снижение веса, а наслушавшись от множества женщин и от нескольких мужчин о том, как хорошо он стал выглядеть, в сорок четыре он стал энергичнее, чем был в тридцать, приобрёл тонус, позволивший ему прожить эти годы, не нуждаясь ни в чём для доказательства того, что он всё ещё привлекателен.
И, в конце концов - так, по крайней мере, должно было быть - пришли так называемые золотые годы: пенсия, внуки, "спокойнее", "не волнуйся"; эпоха для смирения и размышления, для дружбы и мира, для распутывания узлов перед близящимся концом.
Ступени жизни; он знал их все и понимал их: сюжетная линия с предсказуемыми, заезженными началом, серединой и концом.
Но теперь вдруг возникло продолжение; не просто добавленный в конце эпилог, но целый новый том, и притом совершенно незапланированный. "Роллбэк: Книга вторая Истории Дональда Галифакса". И хотя Дон понимал что он - её автор, он понятия не имел, что будет дальше и к чему приведёт. Не было стандартного сюжетного плана, которому можно бы было следовать, и он совершенно не представлял, чем она должна окончиться. Он не мог даже вообразить, что ему следует делать в ближайшие десятилетия; он не уверен был даже в том, что ему делать в настоящем.
Но было одно дело, про которое он точно знал, что скоро ему придётся им заняться, хотя это и повергало его в ужас.
- Я хочу тебе кое-что рассказать, - сказал Дон Леноре при их следующей встрече.
Ленора, голая, лежала рядом с ним на кровати в её полуподвальной квартирке на Эвклид-авеню. Она подпёрла голову рукой и поглядела на него.
- И что же?
Он помедлил. Это было тяжелее, чем он думал, а думал он, что это будет очень тяжело. Как он умудрился попасть в ситуацию, когда сказать своей… своей… в общем, той, кем Ленора ему сейчас приходилась, о том, что он женат, было лёгкой частью разговора.
Он позволил воздуху вытечь из лёгких через маленькую щель между губ, раздувая при этом щёки.
- Я… дело в том, что я старше, чем ты, вероятно, думаешь, - сказал он, наконец.
Её глаза немного сузились.
- Мы не ровесники?
Он покачал головой.
- Ну, тебе не может быть больше тридцати, - сказала она.
- Я старше.
- Тридцать один? Тридцать два? Дон, мне безразлична разница в шесть или семь лет. У меня есть дядя, который на десять лет старше тёти.
Я съем эти десять лет за завтраком, подумал он.
- Продолжай считать.
- Тридцать три? - В её голосе послышалось напряжение. - Тридцать четыре? Тридцать…
- Ленора, - сказал он, на секунду прикрывая глаза. - Мне восемьдесят семь.
Она тихо фыркнула.
- Господи, Дон, ты…
- Мне восемьдесят семь, - повторил он; слова словно сами вырывались из него. - Я родился в 1960. Ты наверняка слышала о процессе омоложения, который недавно изобрели. Я прошёл его в начале этого года. И это, - он обвёл пальцем вокруг лица, - его результат.
Она заелозила по постели, отползая подальше от него.
- Боже… мой, - сказала она. Она вглядывалась в него, изучала его в поисках какого-то знака, способа распознать правду. - Но эта процедура, она же стоит целое состояние.
Он кивнул.
- Да. У меня был… э-э… благодетель.
- Я тебе не верю, - сказала Ленора, но судя по голосу, говорила неправду. - Я… это не может…
- Это правда. Я могу доказать это сотней различных способов. Показать тебе документ со старой фотографией?
- Нет! - выражение - чего? - вероятно, отвращения на секунду возникло на её лице. Конечно, она не хотела увидеть старика, который только что её…
- Я должен был сказать тебе раньше, но…
- Да уж точно должен был, не сомневайся. Да что за хрень, Дон! - Но потом, вероятно, у неё возникла мысль, возможно, вызванная звуком его имени; проблеск надежды появился в её глазах, словно она поняла, что это может быть какой-то замысловатый розыгрыш.
- Но, погоди, ты же внук Сары Галифакс! Ты сам мне говорил.
- Нет, не говорил. Ты так подумала.
Она отодвинулась ещё дальше и прикрыла грудь простынёй - за время их знакомства первое проявление стыдливости.
- Так кто же ты, чёрт возьми, такой? - спросила она. - Ты вообще имеешь к ней отношение?
- О да, - сказал он. - Только, - он с трудом сглотнул, пытаясь взять себя в руки, - только я не её внук. - Он обнаружил, что не может смотреть ей в глаза, и поэтому смотрел на смятую простыню между ними. - Я её муж.
- Дерьмо собачье, - сказала Ленора.
- Прости. Это правда.
- Её муж? - повторила она, словно в первый раз не расслышала.
Он кивнул.
- Я думаю, тебе надо уйти.
Эти слова вонзились в сердце, как пули, рвя его на части.
- Пожалуйста. Я могу…
- Что? - спросила она. - Ты можешь объяснить? Этому не может быть никакого сраного объяснения.
- Нет, - сказал он. - Нет, я не могу объяснить. И не могу оправдать. Но, Ленора, я никогда не хотел сделать тебе плохо. Я никогда не хотел сделать плохо никому. - У него заболел желудок; он чувствовал себя дезориентированным. - Но я хочу, чтобы ты… чтобы ты поняла.
- Поняла что? Что всё, что между нами было - это ложь?
- Нет! - сказал он. - Нет, нет, Господи, нет. Это было более… более настоящим, чем всё, что со мной было за последние…
- За последние что? Последние годы? Десятилетия?
Он испустил долгий, судорожный вздох. Он не мог даже сказать, что она к нему несправедлива. То, что она до сих пор с ним разговаривала, было больше, много больше, чем он заслуживал. И всё же он попытался защититься, хотя пожалел о сказанном сразу, как только затихли слова:
- Послушай, - сказал он, - ведь это была твоя инициатива перейти к интиму.
- Потому что я думала, что ты - не тот, кто ты есть. Ты мне врал.
Он подумал было возразить, что технически не врал, по крайней мере, не так часто.
- И вообще, - продолжала она, - кто что начал, это настолько здесь не при чём, что даже не из этой солнечной системы. Ты же октогенарий, Господи Боже мой. Ты мог бы быть моим дедом.
Он ожидал этих последних слов, но от этого они не стали менее болезненными.
- Сара прошла ту же процедуру, - вытолкнул он из себя. - Но с ней что-то не получилась. Она так и осталась восьмидесятисемилетней, а я… я стал таким.
Ленора ничего не сказала, но уголки её рта чуть-чуть опустились, а брови насупились.
- Коди Мак-Гэвин за всё заплатил, - продолжал Дон. - Он хотел, чтобы Сара была жива, когда придёт следующий ответ с Сигмы Дракона. Я… меня просто взяли на буксир, но…
- Но теперь ты - опекун при Саре.
- Пожалуйста, - сказал он. - Я об этом никого не просил.
- Нет-нет, конечно нет. Это само собой так вышло - медицинская процедура за несколько миллиардов долларов.
Он покачал головой.
- Я должен был догадаться, что ты не поймёшь.
- Если тебе нужно понимание, запишись в группу взаимной поддержки. Наверняка такая есть для людей вроде тебя.
- О да. Есть. Они как раз сейчас встречаются в Вене. Я не могу позволить себе поехать туда. Я посчитал - я на четыре порядка беднее, чем следующий самый бедный из тех, что подверглись этой процедуре. На каждый доллар, что есть у меня, у каждого из них - десять тысяч. Вот это - другая солнечная система, Ленора.
- Не поучай меня. Я вообще ничего плохого не сделала.