Они уже завершали матч; в мешке-кисете осталось меньше дюжины фишек. Дон, как всегда, выигрывал. Он уже однажды сделал бинго - на скрэббловском жаргоне так называлась выкладка всех семи фишек за один ход - построив невероятное "wanderous" вокруг ранее выложенного "de", одной из многих двухбуквенных комбинаций, которые в скрэббле считались словами, но которые Сара, прожив на свете сорок восемь лет, ни разу нигде не видела использованной в качестве полноценного слова. Дон был экспертом в том, что она называла "скрэбблянством": он запоминал бесконечные списки редких слов, не утруждая себя выяснением их значения. Она уже давно бросила подвергать сомнению те комбинации букв, что он выкладывал. Они всегда оказывались в "Официальном словаре игрока в скрэббл", даже если в уважаемом "Канадском Оксфордском словаре" их не было. Было и так довольно обидно, когда он, вот как сейчас, выкладывал что-нибудь вроде "muzjik", слово с "Z" и "J" одновременно, но сделать это, когда набранные очки утраиваются, да ещё и…
Внезапно Сара вскочила на ноги.
- Что? - возмущённо спросил Дон. - Это слово!
- Это не просто символ, это его позиция! - Она кинулась вон из столовой, через кухню в гостиную.
- Что? - спросил он, поднимаясь, чтобы идти за ней.
- Сообщение! Та часть, в которой не было смысла! - сказала она на ходу. - Остальная часть сообщения определяет… пространство идей, а числа - это координаты, в которые символы нужно поместить. Они располагают концепции внутри своего рода трёхмерного массива… - Она сбежала по ступеням в подвал, где они тогда держали семейный компьютер. Дон последовал за ней.
Шестнадцатилетний Карл сидел перед громоздким CRT-монитором с наушниками на голове и играл в одну из тех проклятых стрелялок, которые очень не нравились Дону. Десятилетняя Эмили тем временем смотрела по телевизору "Отчаянных домохозяек".
- Карл, мне нужен компьютер…
- Ещё чуть-чуть, мам. Я на десятом уровне…
- Сейчас же!
Сара настолько редко повышала голос, что её сын тут же выскочил из крутящегося кресла.
- Как выйти из этой фигни? - резко спросила Сара, усаживаясь.
Карл протянул руку над плечом матери и что-то сделал мышкой. Дон тем временем сделал тише телевизор, заработав возмущённое "Эй!" от Эмили.
- Это трёхмерный массив, X-Y-Z, - сказала Сара. Она запустила браузер и открыла один из бесчисленных сайтов, где было опубликовано сообщение драконианцев. - Я уверена. Они определяют расположение терминов.
- На карте? - уточнил Дон.
- Что? Нет, нет, нет. Не на карте - в пространстве! Это как трёхмерный язык разметки страницы. Ну, знаешь, как Postscript, только для документов, что имеют не только высоту и ширину, но ещё и глубину. - Она быстро защёлкала клавишами. - Если только я смогу угадать размер размечаемого пространства…
Снова щёлканье клавиш. Дон и Карл стояли рядом, наблюдая, словно заворожённые.
- Чёрт! - сказала Сара. - Это не куб… это бы было слишком легко. Значит, прямоугольный параллелепипед. Но каких размеров?
Указатель мыши метался по экрану, словно ракета, пилотируемая сумасшедшим учёным.
- Так, - сказала она, явно разговаривая сама с собой, - если они не целые, то могут быть квадратными корнями…
- Папа…?
Он повернулся. Эмили смотрела на них широко раскрытыми глазами.
- Что, милая?
- А что мама делает?
Он оглянулся через плечо. Сара запустила программу графического проектирования; должно быть, радуется сейчас, что купила-таки мощную видеокарту, которую Карл выпрашивал для своих игрушек.
- Я думаю, - сказал Дон, снова поворачиваясь к дочери, - мама творит историю.
Часть вторая
Глава 13
Снова стать молодым! Так многие лишь мечтали об этом, а Дональд Галифакс этого достиг - и это было великолепно. Он знал, что силы и выносливости у него сильно поубавилось за последние несколько десятилетий, но из-за того, что это происходило постепенно, он не осознавал, насколько меньше их стало. Однако в последние шесть месяцев они начали резко восстанавливаться, и контраст ошеломлял: он всё время был словно накачан кофеином до бровей. На ум приходила фраза "vim and vigor" - и, хотя он не раз пользовался словом "vim", играя в скрэббл, он осознал, что не знает точно, что оно значит и спросил об этом датакомм. "Кипучая жизненная энергия" - ответил он.
И так оно и было! Именно так и было. Его энергия казалась безграничной, и он несказанно радовался, что она вернулась к нему. "Zest" - ещё одно слово, которое он употреблял только в скрэббле, пришло ему на ум. датакомм привёл список синонимов: острое чувство удовольствия, искренняя радость, смак - это всё было правильно, но клише "чувствовать себя на миллион баксов" казалось до обидного неподходящим: он чувствовал себя на каждый миллиард долларов из тех, что были на него потрачены; он был полностью, радостно, счастливо живой. Он больше не шаркал - он шагал. Просто идя, он чувствовал себя будто на движущейся дорожке в аэропорту - словно киборгом, движущимся так быстро, что кажется окружающим размытым пятном. Он мог поднимать тяжёлые коробки, перепрыгивать через лужи, практически взлетать вверх по лестницам - он, конечно, не прыгал через дома, но это было почти так же здорово.
И на этом пирожном был ещё и крем: постоянный фон различного рода болей, с которым он так долго жил, вдруг пропал; это было, словно он много лет сидел рядом с ревущим самолётным двигателем, всё время пытаясь отвлечься от его шума, не обращать на него внимания, и теперь его вдруг выключили; эта тишина пьянила. Юным, как пелось в одной старой песне, молодость не впрок. Как это верно - потому что они не знают, каково это, когда она ушла. Но к нему она вернулась!
Доктор Петра Джоунз подтвердила, что его роллбэк завершён. Интенсивность деления его клеток, сказала она, снизилась до нормального уровня, его теломеры снова начали укорачиваться с каждым делением, новые кольца роста начали появляться на его костях и так далее.
И все завершающие процедуры также закончились. У него были новые хрусталики, новая почка, новая простата, всё выращено из его собственных клеток; его нос вернули к тому размеру недошнобеля, который он имел во времена его юности; его уши также уменьшили, зубы отбелили, восстановили две оставшихся пломбы и ещё кое-какие мелочи "доработали напильником". Физически он во всех отношениях снова стал двадцатипятилетним и с этого момента снова начал естественным образом стареть.
Дон всё ещё привыкал к своему невероятному обновлению. Его слух снова стал острым, равно как и зрение. Но ему пришлось обновить весь гардероб. После процедур рекальцификации и генной терапии его рост увеличился на два дюйма, потерянные в старости, а его конечности, с возрастом превратившиеся в не более чем обтянутые кожей кости, снова стали мясистыми. Впрочем, это и к лучшему: его пиджаки и рубашки на пуговицах выглядели бы глупо на парне двадцати пяти лет.
Ему также пришлось перестать носить обручальное кольцо. Десять лет назад он отдал его уменьшить, потому что пальцы стали тоньше с возрастом; теперь же оно болезненно жало. Он ожидал окончания роллбэка, чтобы снова его расширить, и он это сделает, как только найдёт хорошего ювелира; не хотелось доверять такое дело кому попало.
В Онтарио водители возрастом за восемьдесят обязаны пересдавать экзамен на права каждые два года. Дон провалил свой последний экзамен. Он не слишком об этом жалел, к тому же, Сара всё ещё могла водить, на случай, если у них вдруг возникнет неотложная надобность куда-то поехать. Теперь, по всей видимости, ему нужно будет пересдать этот экзамен; он не сомневался, что в этот раз сдаст его.
В какой-то момент ему нужно будет получить новый паспорт, с его новым лицом, и новые кредитки, также с новым лицом. Формально ему по-прежнему полагалась скидка для пенсионеров в ресторанах и кинотеатрах, но вряд ли была возможность её получить, не убедив прежде недоверчивого кассира или клерка. Очень жаль, на самом деле. Ведь в отличие от всех остальных прошедших роллбэк ему эти скидки реально бы пригодились.
Несмотря на все положительные стороны в том, чтобы снова стать молодым, всё-таки имелись и отрицательные. Дон и Сара теперь вдвое больше тратили на еду. И Дон стал гораздо больше спать. В последние лет десять им с Сарой хватало всего шести часов ночного сна, но теперь ему требовалось как минимум восемь. Это, конечно, была не слишком высокая цена: ежедневно терять два часа, но приобрести лишние шестьдесят лет. И кроме того, когда он состарится во второй раз, его потребности в еде и сне снова уменьшатся.
Сейчас было начало двенадцатого, и Дон начал готовиться ко сну. Обычно по вечерам он не задерживался в ванной надолго, но сегодня он выходил из дома, а на улице было жарко и душно.
Август в Торонто было не слишком приятен ещё во времена его детства; сейчас же жара и влажность делали жизнь невыносимой. Он знал, что не сможет сегодня нормально заснуть, если не примет душ. Карл несколько лет назад установил в нём диагональные поручни. Саре они по-прежнему были необходимы, но Дон обнаружил, что ему они теперь лишь мешают.
Он намылился, наслаждаясь ощущением. На голове у него теперь росла густая поросль светло-каштановых волос длиною в дюйм, и даже простое прикосновение к ним доставляло ему удовольствие. Волосы на груди не были больше белыми, да и волосы на прочих местах тела утратили седину.
Душ был подлинным наслаждением, и он блаженствовал под ним. А когда начал намыливать ноги и прочее, то почувствовал, как твердеет пенис. Стоя под льющейся на него водой, он несколько раз провёл по нему рукой. Он подумал о том, чтобы по-быстрому завершить начавшийся процесс наиболее подходящим моменту способом, но тут в ванную вошла Сара. Он видел её силуэт сквозь прозрачную шторку душа; она начала что-то делать над раковиной. Он смыл с себя мыло; эрекция быстро прошла. Затем он закрыл воду, одёрнул занавеску и выбрался из ванны. К этому времени он уже привык к тому, что может занести ногу над бортиком ванны, не испытывая боли, причём, в отличие от последних лет, он может это сделать, даже не садясь на бортик.
Она стояла к нему спиной. Она уже была одета для сна - летом это всегда была длинная свободная красная футболка. Он взял с вешалки полотенце и насухо вытерся, а потом по короткому коридору прошёл в спальню.
Он всегда спал в пижаме, но сейчас улёгся голым на зелёные простыни и уставился в потолок. Однако вскоре ему стало холодно - в их доме был центральный кондиционинер, и один из его выходов располагался прямо над кроватью - и он накрылся простынёй.
Секунду спустя вошла Сара. Она сразу же выключила свет, но с улицы его проникало достаточно, чтобы он видел, как она медленно идёт к своей стороне постели, а потом ощутил, как просел под ней матрац, когда она улеглась.
- Спокойной ночи, дорогой, - сказала она.
Он перевернулся на бок и тронул её за плечо. Сара, должно быть, удивилась этому прикосновению - уже больше десятка лет они планировали секс заранее, потому что Дону нужно было загодя принять пилюлю, чтобы завести свой мотор с толкача - но скоро он ощутил её руку у себя на бедре. Он придвинулся ближе и опустил голову, чтобы поцеловать её. Через мгновение она ответила, и они целовались секунд десять. Когда он отстранился, она лежала на спине, а он, опершись на локоть, смотрел на ней.
- Привет, - тихо сказала она.
- Сама привет, - с улыбкой ответил он.
Он хотел прыгать, отскакивать от стен, ему хотелось необузданного, атлетического секса - но она такого не выдержит, и поэтому он касался её мягко, легко, и…
- Ой! - сказала она.
Он не был уверен, в чём дело, но сказал: "Прости". Коснулся её легче, словно пером. Он услышал, как она сделала резкий вдох, но не мог сказать, было это от боли или наслаждения. Он снова сменил положение, и она немного сдвинулась, и он в самом деле услышал, как её кости скрипнули.
Всё происходило настолько медленно, его касания были настолько лёгкими, что он ощутил, как и сам обмякает.
Глядя ей в глаза, он попытался вернуть утраченную эрекцию "вручную". Она выглядела такой уязвимой; он не хотел, чтобы она подумала, что он её отвергает.
- Скажи, если будет больно, - сказал он и взгромоздился на неё, убедившись, что его руки и ноги принимают на себя практически весь его вес; сейчас в нём не было ни грамма лишнего жира, но он всё равно весил значительно больше, чем до роллбэка. Он начал осторожно и мягко, ища компромисс между тем, на что способно было теперь его тело, и тем, что её тело могло выдержать. Но после первого же толчка, такого, казалось ему, мягкого, он увидел больна её лице и поспешно вышел из неё и перевернулся на спину на её половине постели.
- Прости, - тихо сказала она.
- Нет, нет, - ответил он. - Всё хорошо. - Он повернулся на бок, улёгся лицом к ней и нежно её обнял.
Глава 14
В тот роковой вечер многие годы назад Сара вскочила со своего кресла в подвале, и Дон обнял её, и поднял так, что её ноги не касались пола, и закружил её, и принялся целовать, крепко и не стесняясь детей.
- Моя жена - гений! - объявил Дон, улыбаясь от уха до уха.
- Вернее, твоя жена - усердный исследователь, - ответила Сара, но сказав это, рассмеялась.
- Нет, нет, нет, - сказал он. - Ты догадалась - раньше всех остальных ты догадалась, как прочитать тело сообщения.
- Мне нужно куда-нибудь об этом написать, - сказала она. - Никакого смысла держать это в секрете. Кто первым объявит об этом во всеуслышание, тот и…
- Имя того и войдёт в учебники истории, - сказал он. - Я так горжусь тобой.
- Спасибо, милый.
- Но ты права, - сказал он. - Ты должна куда-нибудь об этом написать прямо сейчас. - Он отпустил её, и она двинулась обратно к компьютеру.
- Нет, мама, - сказал Карл. - Давай я. - Сара печатала двумя пальцами, и при том не слишком быстро. Её отец, когда они жили в Эдмонтоне, никогда не понимал её желания стать учёным и убеждал её учиться машинописи, чтобы потом сделать карьеру секретарши. В университете один курс машинописи был обязательным. Это был единственный курс за всю её жизнь, который Сара провалила.
Она посмотрела на сына, которому явно хотелось поучаствовать в историческом событии.
- Ты мне продиктуй, что хочешь написать, - сказал Карл. - А я наколочу.
Она улыбнулась ему и принялась расхаживать по комнате.
- Ладно. Значит, так. Тело сообщения состоит из…
Пока она говорила, Дон поднялся наверх и позвонил ночному продюсеру на "Си-би-си". К тому времени, как он вернулся в подвал, Сара заканчивала диктовать своё сообщение. Дон дождался, пока Карл отправит его в группу новостей Института SETI, а потом сказал:
- Ну, всё, милая, я устроил тебе телеинтервью через час, а утром ты выступаешь в "The Current" и "Sounds Like Canada".
Она взглянула на часы.
- Боже, уже почти полночь. Эмили, Карл, вам давно пора спать. Дон, я не хочу переться в город в такое время…
- И не надо. Съёмочная группа уже сюда едет.
- Правда? О Господи!
- Иногда полезно быть знакомым с нужными людьми, - с улыбкой сказал он.
- Я… я же ужасно выгляжу.
- Ты выглядишь божественно.
- Кроме того, кто смотрит телевизор в такое время?
- Затворники, страдающие бессонницей, те, кто шарится по каналам в поисках порнушки…
- Папа! - Эмили прижала палец к губам.
- …но они будут повторять интервью, так что его увидит весь мир, я тебе обещаю.
- Мы так ошибались, - говорила Сара Шелаг Роджерс на следующее утро. На "Sounds Like Canada" звукооператором был не Дон - в то время эту должность занимал Джо Махони. Но Дон стоял за спиной работающего за пультом Джо и смотрел на Сару.
И размышлял об иронии судьбы. Сара была в Торонто, но Шелаг находилась в Ванкувере, откуда транслировалась фирменная передача Радио-1 - два человека, которые не могут видеть друг друга, но общаются на большом расстоянии по радио. Это было идеально.
- В чём именно ошибались? - Голос у Шелаг был богатый и бархатный, но полный энтузиазма - пьянящая комбинация.
- Решительно во всём, - ответила Сара. - Во всех постулатах, лежащих в основе SETI. Какая смехотворная идея - что существа, станут посылать сообщения за световые годы для того, чтобы поговорить о математике! - Сара тряхнула головой, её каштановая причёска упруго подпрыгнула. - Математика и физика одинакова во всей вселенной. Зачем вступать в контакт с инопланетной расой только для того, чтобы выяснить, согласны ли они, что один плюс три равняется четыре, что семь - простое число, что пи равно 3.14159 и так далее. Ничто из этого не зависит от местных условий или чьего-то мнения. Нет, вещи, которые стоит обсуждать - это вопросы морали; вопросы, о которых можно спорить, вопросы, на которые у инопланетных существ могут быть радикально иные ответы.
- И сообщение с Сигмы Дракона посвящено именно этим вопросам? - спросила Шелаг.
- Именно! Этика, мораль - большие вопросы. И это ещё одно, в чём в наши ожидания от программы SETI были в корне неверны. Карл Саган любил говорить о том, как мы получим "Энциклопедию Галактику". Но никто не станет посылать сообщения за световые годы для того, чтобы что-то кому-то рассказать. Скорее они пошлют сообщение, чтобы о чём-то расспросить.
- То есть сообщение со звёзд является… чем? Анкетой?
- Да, именно так. Набор вопросов, для большинства из которых приводится несколько вариантов ответа, организованный в виде своего рода трёхмерной таблицы, с клеточками, в которых должна проставить свои ответы одна тысяча разных людей. Инопланетяне явно хотят получить срез наших убеждений, и они затратили массу усилий на формулирование словаря, с помощью которого можно бы было высказывать суждения и мнения, а также выражать их в количественном виде с помошью скользящей шкалы.
- И сколько же там вопросов?
- Восемьдесят четыре, - сказала Сара. - И они чрезвычайно разнообразны.
- Приведёте пример?
Сара отхлебнула воды из бутылки, которой её снабдили.
- "Приемлемо ли предотвращать беременность, когда численность населения низка?" "Приемлемо ли прерывать беременность, когда численность населения высока?" "Имеет ли государство право казнить плохих людей?"
- Контроль рождаемости, аборты, смертная казнь, - сказала Шелаг с удивлением в голосе. - Думаю, это трудные вопросы даже для внеземных существ.