МИРЫ ПОЛА АНДЕРСОНА Том девятнадцатый - Пол Андерсон 20 стр.

- У нас есть план, - возразил ему сын. - Раз уж вы так хорошо информированы, я могу рассказать вам, каким будет наш первый шаг. Мы собираемся подать официальное прошение об отмене пресловутого декрета об образовании. У нас есть кое-какое влия­ние, в том числе и в кругу ваших друзей-Советников. Если проше­ние будет отклонено, мы прибегнем к более жестким мерам.

- Экономическое давление. - Свобода кивнул большой лысой головой. - Бойкоты и снижение темпа работы. Если не поможет - забастовки под видом массовых увольнений по собственному жела­нию. Следующий шаг, естественно, гражданское неповиновение. Затем... Ну да ладно. Схема классическая.

- Классическая, потому что срабатывает, - сказал Ян. Кровь прилила к его щекам, и он до боли стал похож на прежнего маль­чугана.

- Иногда.

- Вы могли бы избежать многих осложнений, отменив свой декрет немедленно. Тогда мы пошли бы на компромисс по многим другим вопросам.

- Да, но я не собираюсь этого делать. - Свобода молитвенно сложил ладони, возвел очи горе и елейно протянул, не выпуская изо рта сигареты: - Общественные интересы требуют общеобразо­вательных школ.

Ян вскочил как ошпаренный:

- Вы прекрасно знаете, что это просто лицемерный предлог, под прикрытием которого вы хотите нас уничтожить!

- Между прочим, - сказал Советник, - я намереваюсь следу­ющей осенью изменить учебный план. Время, отведенное для кри­тического анализа литературных произведений, лучше будет потра­тить на заучивание текстов наизусть. И потом, раз уж в обществе так модно потребление галлюциногенов, не помешает ввести прак­тический курс их правильного применения...

- Ты, паскудный подкидыш из помойки! - вскричал Ян, на­гнувшись через стол.

Иеясу оказался рядом, словно бы и не пересекал разделявшее их пространство. Ребро ладони рубануло по кисти Яна. Стальные пальцы другой руки ткнули в солнечное сплетение. Ян задохнулся и сва­лился навзнйчь.

- Эй, осторожнее, - предупредил Свобода, вцепившись побе­левшими пальцами в край стола.

- С ним все в порядке, сэр, - заверил его Иеясу. Усадив Яна в кресло, он принялся массировать ему плечи и затылок. - Через минута придет в себя. - И, с плохо скрытым гневом: - Так с от­цом не разговаривают!

- Насколько я знаю, - сказал Советник, - он, возможно, прав.

Глаза у Яна прояснились, но все трое хранили молчание. Свобо­да закурил очередную сигарету, отрешенно глядя вдаль. Ему ужасно хотелось посмотреть на мальчика, быть может, в последний раз, но это было бы тактической ошибкой. Ян неуклюже развалился в кресле, над ним горою высился Иеясу. Наконец Ян угрюмо проро­нил:

- Я не буду извиняться. Чего еще вы ожидали?

- Ничего, наверное. - Свобода сложил пальцы шалашиком и поглядел сквозь них на сына. - Безусловно, подобные меры вызо­вут сопротивление. И все-таки я лишь ускоряю конфликт, который все равно рано или поздно назрел бы и привел к тем же самым последствиям. Ты не дал мне объяснить, почему я выбрал в качест­ве представителя Ассоциации для сегодняшних переговоров тебя, а не Вулфа. Видишь ли, ты человек молодой, горячий, а стало быть, лучше годишься на роль выразителя интересов нового поколения конституционалистов, чем пожилой, более осторожный и менее фанатичный Вулф. Экстремисты в вашей партии могут отвергнуть любое компромиссное соглашение, достигнутое Вулфом, просто потому что он Вулф, известный своей репутацией "и нашим, и вашим". Но если план будет исходить от тебя, они прислушаются.

- К какбму соглашению вы надеетесь прийти?! - прорычал Ян. - Пока вы не вернете нам наших детей...

- Ради Бога, только без сантиментов. Позволь мне объяснить, в чем проблема. Вы, конституционалисты, диаметрально противо­положны правительству по взглядам на жизнь. Вы несовместимы. Когда-то, наверное, вы могли мирно сосуществовать. Такая воз­можность не исключена и в будущем, когда улягутся страсти. Но не сейчас. Представь себе, что мы решили сдать позиции, отменить декрет об образовании и возродить систему частных школ. Это будет победой для вас и поражением для нас. Вы добьетесь не только конкретной цели - вы добьетесь всеобщего уважения, под­держки, к вам хлынут новые силы. Мы соответственно все это проиграем. И очень скоро вы выдвинете новые требования: причин для недовольства вам не занимать. Получив обратно свои школы, вы захотите возродить право на критику политических основ; до­бившись его, вы потребуете права открытой агитации. Потом вам захочется представительства в Совете, потом... В общем, нет смыс­ла продолжать. Нам выгоднее покончить с этим сейчас, раз и на­всегда, пока вы не успели окрепнуть. А потому не очень-то рассчи­тывай на помощь моих друзей-Советников.

- Если вы думаете, что с нами так легко покончить!.. - снова взорвался Ян.

- О нет. Мы уже обсудили с тобой, какими способами вы можете оказывать давление. Я также прекрасно понимаю, что у вас есть все возможности для сбора оружия, подрывной деятельности в армии и в конечном итоге для открытого вооруженного выступле­ния. Кое-кто из Совета Блюстителей жаждет арестовать вашу банду немедленно. Но, увы, нам без вас не обойтись. Вообрази, какой хаос начнется, если четвертая часть технического персонала депар­тамента полезных ископаемых или пелагокультуры вдруг исчезнет, не оставив достойной замены. Или если Вулфа внезапно убрать с его окольных тропок, где он добывает свой товар, - откуда, скажи на милость, половина дам Верхнего уровня будут брать новые на­ряды, чтобы затмить вторую половину? Опять же, как известно, мученики стимулируют любое движение. Юноши, которым ваша философия была до лампочки, вдруг воспламенятся, увидев, что нд свете есть вещи дороже самой жизни. Нет, репрессиями мы только спровоцируем войну, вместо того чтобы ее избежать.

Свобода откинулся назад. Мальчик клюнул на наживку, сразу видно: взгляд озадаченный, рот полуоткрыт, рука неуверенно при­поднята то ли для защиты, то ли с мольбой, то ли для рукопожатия.

- Существует вполне приемлемый компромисс, - продолжал Свобода.

- Какой? - прозвучал еле слышный шепот.

- Рустам. Эпсилон Эридана-2.

- Новая планета? - Ян вскинул голову. - Но...

- Если самые недовольные конституционалисты покинут Зем­лю добровольно, подготовив себе компетентную замену, камень с нашей шеи упадет. Со временем мы, возможно, вернемся к школь­ным проблемам и порадуем ваших оставшихся дома друзей, не чувствуя себя при этом побежденными. Но даже если и нет, вам-то что? Вы от нас уже избавитесь - а мы избавимся от самых упрямых элементов оппозиции. Успешное же основание колонии увенчает лаврами Совет и одновременно послужит допингом для космиче­ских экспедиций, поэтому колонии будет гарантирована наша по­мощь и благословение. Что касается издержек, то твои друзья вла­деют ценным имуществом, которое с собой не возьмешь: пускай продадут его и финансируют проект.

Истории такие примеры известны. Массачусетс, Мэриленд, Пен­сильвания были поддержаны правительствами, враждебно настро­енными к идеям первопоселенцев и жаждущими избавиться от идеалистов. Почему бы нам не повторить спектакль?

- Но двадцать световых лет, - прошептал Ян. - И навсегда покинуть Землю...

- Вам придется многим пожертвовать, - согласился Совет­ник. - Зато вы избежите риска быть раздавленными силой или задушенными с помощью моих злокозненных планов. - Он пожал плечами. - Конечно, если уютный морской домик с лучистым отоп­лением для тебя важнее философии, тогда оставайся, о чем речь!

Ян дернул головой, словно его опять ударили.

- Мне надо подумать, - сказал он.

- Посоветуйся с Вулфом, -- предложил Свобода. - Он в курсе. Он сам подал мне эту идею.

- Что? - глаза Бернис округлились в неподдельном изумле­нии.

- Я говорил тебе, что Вулф не борец, - засмеялся Свобода. - Очевидно, он обсуждал перспективы свержения правительства и даже провел какую-то подготовку. Но, как мне кажется, он не думает о восстании всерьез. Это была просто вывеска для поддер­жания боевого духа маловеров. А основные усилия он направил на то, чтобы заключить с нами выгодную сделку... и заставить прави­тельство послать вас на Рустам.

Он взял верную ноту, заметил Советник. Зная, что за кулисами стоит наставник Вулф, Ян не будет так бояться подвоха.

- Мне нужно поговорить с ним. - Мальчик встал, охваченный внезапной дрожью. - Поговорить со всеми. Нам надо подумать... Прощайте.

Он повернулся и, как слепой, побрел к двери.

- Прощай, сынок, - сказал Свобода.

Вряд ли Ян его услышал. Дверь закрылась. '

Свобода долго сидел не шевелясь. Сигарета догорела до фильтра и обожгла ему пальцы. Выругавшись, он бросил ее в мусорник и с трудом встал. Покалеченная нога опять разболелась.

Иеясу скользнул вокруг стола. Свобода оперся на мощную, словно ствол, руку и доковылял до прозрачной дгены, ловя глазами дале­кие отблески открытого океана.

- Ваш сын вернется, да? - спросил наконец Иеясу.

- Не думаю, - ответил Свобода.

- Вы хотите они летят на планету?

- Да. И они полетят. Я недаром столько лет работал, всю эту механику наизусть знаю.

Солнце было бледным, но свет его слепил глаза, так что Совет­нику пришлось протереть их кулаком. Отчетливо, но каким-то сры­вающимся голосом он проговорил:

- Старый Инки был в своем роде мужик образованный. Он любил утверждать, что главная аксиома человеческой геометрии звучит так: "Прямая линия не есть кратчайшее расстояние между двумя точками". Да и нет их, прямых линий, на свете. Похоже, он был прав.

- Это был ваш план, сэр? - В голосе Иеясу звучало скорее сочувствие, чем любопытство.

- Мой план... Да, верно. Книги Анкера и мой собственный здравый смысл убедили меня, что в обозримом будущем Земле надеяться не на что. Быть может, через тысячу лет упадка разразит­ся окончательный кризис и на развалинах нашего мира родится нечто новое, но моему сыну это мало чем поможет. Я хотел отпра­вить его отсюда, пока не поздно, на другую планету, где можно начать все с нуля. Но один он не мог улететь, нужно было основать колонию. А колонисты должны быть здоровыми, независимыми, способными людьми и, главное, добровольцами; другим там не выжить. Я рассчитывал на то, что пригодная для жизни планета будет найдена, но вряд ли стоило надеяться, что она окажется очень уж гостеприимной. И потом - как заставить этих людей улететь? Цивилизация еще не прогнила настолько, чтобы они не могли устроить себе вполне сносную жизнь здесь, дома, если дать им хотя бы полшанса.

Следовательно, нужно было создать такое препятствие на Зем­ле, которое невозможно преодолеть одним лишь умом и усердием. Но что за препятствие? Неразрешимыми, как правило, бывают противоречия между разными типами культур. Когда сталкиваются аксиомы, логика бессильна. Поэтому я основал внутри Федерации общество, соперничающее с ней. Это было нетрудно. Здесь, в Се­верной Америке, умирающая культура только что сделала попытку возродиться через восстание - и потерпела крах. Но она еще не умерла. Ей только нужно было обрести новое дыхание и цели.

Я взял за основу философию Анкера. Нанял Лэрда - непревзой­денного актера, человека с умом, но без совести. Обошелся он мне недешево, зато я мог на него положиться, ибо ясно дал ему понять, что его ждет в противном случае. Когда он сделал свое дело, я отпустил его на отдых - новое лицо, новое имя и щедрая пенсия. Он спился и умер четыре года назад. Но вопрос о том, что я причастен к его смерти, остался открытым. Первый чувствитель­ный удар, за которым должны были последовать другие.

Свобода вспомнил о мальчике, в ярости покинувшем дом на­всегда. И вздохнул. Никто не в состоянии предусмотреть всех дета­лей. По крайней мере внуки Бернис вырастут свободными людьми, если, конечно, Рустам их не сожрет.

- В конце концов я своими маневрами загнал конституциона­листов в такой угол, что их хитроумный Вулф вынужден был свои­ми маневрами выманить у меня согласие помочь им эмигрировать. Думаю, подъем мы одолели. Теперь мы с тобой можем сесть в сторонке и наблюдать за тем, как вагон катится под горку. А под горкой его ожидают звезды.

- Мы поедем на юг, - смущенно предложил Иеясу. - Вы мо­жете видеть его новое солнце.

- Думаю, я умру раньше, чем он туда доберется, - сказал Сво­бода. Он задумчиво покусал губу, потом выпрямился и похромал от окна. - Ладно. Давай-ка навестим кое-кого из моих друзей-Советников и испортим ему настроение.

ГОРЯЩИЙ МОСТ

Глава 1

Послание было подобно электронному крику в ночи - самый мощный, узконаправленный и точный коротковолновый радиолуч, какой только позволяла создать математика и техника. И все же этот луч мог долгие годы блуждать по космосу в надежде случайно наткнуться на цель. Когда расстояния измеряются световыми неде­лями, малейшая неточность разрастается в чудовищную ошибку.

Но на сей раз случай оказался счастливым. Как только флагман­ский корабль сбросил ускорение, офицер-радист Анастас Марди- кян врубил свои локаторы - огромные, окружавшие "Рейнджер", как паутина неосторожную муху, - и настроил их на широкий диапазон. Радиолуч попался в сети. Призрачно-рассеянный, с удвоенной допплеровским эффектом длиной волны, заглушенный космическими шумами, он, даже пройдя через сложную систему фильтров и усилителей, остался не вполне разборчивым.

Но этого было достаточно.

Мардикян ворвался в рулевую рубку. Радист был молод, и меся­цы, проведенные в полете, еще не притупили в нем восторга от первого в жизни космического путешествия.

- Сэр! - крикнул он. - Сообщение!.. Я только что прослушал запись... Передача с Земли!

Командующий флотилией Джошуа Коффин вздрогнул. Это дви­жение в невесомости подбросило его с палубы вверх. Притормозив натренированной рукой, он завис на месте и рявкнул:

- Если вы до сих пор не удосужились выучить устав, надеюсь, недели гауптвахты вам для этого хватит!

- Я... Но, сэр...

Радист попятился. Его униформа радужными бликами отрази­лась на металлических и пластиковых поверхностях. Коффин един­ственный из всех офицеров флотилии носил черный мундир, давно забытый сотрудниками космической службы.

- Но, сэр, - повторил Мардикян. - Весточка с Земли!

- Только дежурный офицер имеет право входить в рулевую рубку без разрешения, - напомнил ему Коффин. - Если у вас что- то срочное, существует переговорное устройство.

- Я думал... - выдохнул Мардикян. Помолчал немного и изоб­разил вариацию стойки "смирно" в свободном падении. Глаза его пылали гневом. - Виноват, сэр.

Коффин повисел еще, не двигаясь, глядя на темнокожего юно­шу в ослепительно ярком одеянии. Расслабься, сказал он сам себе. Времена изменились. Он вовсе не худший из них, из нынешних - бес­печных, суеверных, болтающих между собой на незнакомых мне язы­ках. Благодари Господа, что вообще удалось набрать рекрутов, и уповай, чтобы на твой век их еще достало.

Дежурный офицер Холлмайер - высокий, белобрысый - был уроженцем Ланкашира, но наблюдал за капитаном и радистом рас­косыми азиатскими глазами. Все трое молчали, слышно было толь­ко тяжелое дыхание Мардикяна. А в носовом иллюминаторе тесни­лись в кучу звезды, сгущая вечную ночь вокруг.

- Ладно уж, - вздохнул Коффин. - На сей раз прощаю.

В конце концов, подумал он, сообщение с Земли и правда собы­тие. Радиолуч в принципе способен преодолеть расстояние от Солн­ца до альфы Центавра, но для этого нужна специальная аппаратура. А засечь горсточку кораблей, летящих с полусветовой скоростью, да еще засечь так точно, чтобы сравнительно слабый приемник Марди­кяна смог поймать радиолуч... Да, у парнишки были уважительные причины для радости.

- Что передают? - спросил Коффин.

Он ожидал, что послание окажется обычной пробой, посланной для того, чтобы инженеры, отделенные от них расстоянием длиною в жизнь, могли узнать по возвращении флотилии, был зарегистри­рован сигнал или нет. Если к тому времени на Земле еще останутся инженеры. И вдруг Мардикян выпалил:

- Старый Свобода умер! Новый Советник по психологии, То­мас... Томсон... тут запись невнятная... Во всяком случае он сочув­ствует конституционалистам. Он аннулировал декрет об образова­нии... Обещал с большим вниманием относиться к местным тради­циям. Да вы сами послушайте, сэр!

Коффин невольно присвистнул:

- Но ведь из-за декрета колонисты и отправились к Эридану!

Его слова нелепо упали в глухую тишину.

Холлмайер проговорил наконец на своем шипящем английском (Коффин терпеть не мог этот акцент, напоминавший ему о Змие в некогда благословенном саду): ,

- Причины для основания колонии больше не существует. Но как мы узнаем мнение трех тысяч будущих пионеров, спящих в анабиозе?

- А разве мы обязаны их спрашивать? - Коффин не мог пока понять отчего, но мозг его работал в бешеном темпе, подгоняемый необъяснимым страхом. - Наше дело доставить их на Рустам. До получения особого приказа с Земли мы не имеем права вносить какие бы то ни было изменения в планы... Тем более что общее голосование провести все равно невозможно. Лучше, во избежание переполоха, вообще не упоминать...

Он осекся. Лицо Мардикяна исказилось смятением.

- Но, сэр! - вскричал радист.

Коффин похолодел.

- Вы уже проболтались, - сказал он.

- Да, - прошептал Мардикян. - Я встретил Конрада де Сме­та, он пришел за какими-то деталями для ремонта, и... я же не думал...

- Вот именно! - прорычал Коффин.

Глава 2

Флотилия насчитывала пятнадцать кораблей - более половины всего космического флота, имевшегося в распоряжении у человече­ства. Пересечь шесть парсеков до эпсилона Эридана и вернуться обратно они могли не быстрее чем за восемьдесят два года. Но правительство ничего не имело против. Оно расщедрилось даже на речи и оркестры по случаю отбытия колонистов. После чего, подумал Коффин, наверняка довольно ухмыльнулось и возблагодарило своих языческих богов за то, что гора свалилась с плеч.

- Не совсем, как выяснилось, - пробурчал капитан.

Он праздно сидел в общем зале "Рейнджера", ожидая начала совещания. Суровую строгость Стен зала нарушало всего несколько картин. Коффин хотел оставить стены голыми (кому, кроме него, интересно смотреть на фотографию шлюпки, на которой юный Джошуа ходил по Массачусетскому заливу, глянцево блестевшему на солнце тем далеким летом?), но даже теоретически абсолютная власть командующего флотилией имеет свои пределы. Слава Богу, экипаж все-таки не испоганил стен непристойными изображения­ми голых женщин. Хотя, если быть до конца откровенным, Коф­фин не был уверен, что эти картинки лучше... Мазки кисти по рисовой бумаге, намек на дерево и классический иероглиф... Нет, не понимает он новые поколения.