* * *
На Акму всё сразу пошло не так. Ни одного свободного причала… ясно, что в Управлении рассчитывали на то, что церцетарии останутся на орбите, дожидаясь, пока им освободят место для швартовки. То есть, конечно, ордену Всевидящих Очей достаточно было приказать, и любой корабль, включая "Хикари", покинул бы порт, уступая своё место. Но, во-первых, о том, что маркграф Радун находится на Акму они не знали. А во-вторых, церковь не злоупотребляла властью. Может быть, церцетарии действительно остались бы на орбите, давая Управлению возможность подчистить следы мелких грешков, не предложи Болдин посадить матван на поверхность астероида. Наместник был настолько любезен, что предоставил в качестве ангара пустующий склад, чтобы избавить преподобных отцов от неудобств, связанных с пребыванием на поверхности.
Разумеется, не в силах человеческих было провести матван через открытый купол склада. И отца Зевако – главу миссии – задело, судя по всему, именно это издевательство, замаскированное под предельную вежливость.
Так и получилось, что Лукас поменялся местами с пилотом матвана. Тот взял на себя управление его гафлой, ну, а Лукас способен был посадить любой корабль на любую площадку.
Ладно… это к вопросу о гордыне.
Тогда они всё равно не насторожились. Честно сказать, церковь давно разучилась настораживаться, имея дело с подданными Империи, неважно, дворяне это или обычные люди. И даже когда случился первый взрыв, тот самый, который поначалу приняли за планетотрясение, они не заподозрили ничего плохого. Со стороны людей – ничего. Церцетарии как раз заканчивали инспекцию какого-то цеха, – Лукас понятия не имел, какого именно, да его это и не касалось, не всё ли равно. Важно, что миссия ордена Всевидящих Очей оказалась в неприятном положении: без скафандров, внутри хрупкого здания, да ещё, как выяснилось, в этом цехе бессовестно нарушались элементарные правила техники безопасности. В общем, добраться до шлюза, выйти на поверхность, связаться с Управлением – всё это могли сделать только рыцари Десницы. До шлюза они добрались, но в результате следующего взрыва наружный люк заклинило, и выбраться в образовавшуюся щель получилось бы только у крысы, да вот ещё, у самого некрупного пилота во всём ордене.
"Всё-таки, есть польза с недомерков"…
…Лукас не сразу понял, что замолчал. Вернулся к действительности, только когда Луиза провела рукой по его лицу.
– Бедный мой, бедный, – сказала она тихо. – А в кино рыцари никогда не плачут. Ты его любил, да?
– Да, – Лукас поморщился. – Нет. Это не то, что рассказывают об ордене миряне…
– Я поняла, – она кивнула, – любовь бывает разная. У меня тоже есть брат, я знаю, как это.
– Спасибо, – он отвернулся и вытёр слезы.
Было стыдно. Очень. И очень больно. И то и другое следовало оставить за скобками, потому что Джереми умирает, кричит, умоляя о смерти, и нужно подарить ему покой. А чтобы это случилось, необходимо решить множество проблем. Прямо сейчас.
Так себе медитация, но за неимением лучшего, сойдёт.
– Тебя я нашёл в соседнем здании, – спокойно продолжил Лукас.
То, что Луиза умудрилась перепутать капсулу, в которой она лежала, с витакамерой, можно было объяснить только последствиями амнезии. Там всего сходства – прозрачный колпак, через который можно наблюдать за пациентом. И уж, конечно, к витакамере незачем подключать такое количество приборов, что для их размещения потребовался целый зал.
Однако окончательно он убедился в том, что с Луизой что-то не так, когда подслушивал переговоры спасателей с Управлением. "Объект номер двенадцать", не майор Беляева, а "объект". И с объектом священник.
Священник… жаль
После этого их и направили к четырнадцатому причалу. Лукас предполагал, что там была организована достойная встреча, что-нибудь вроде неудачной попытки пришвартоваться, с последующей катастрофой. В конце концов, нусуром больше, нусуром меньше – Радун не обеднеет. Трое спасателей тоже невелика потеря. Ну, а майору Беляевой устроили бы, наверное, торжественные похороны. Или нет?
Объект номер двенадцать.
– Я не понимаю, – сказала Луиза. – Я ничего не помню, такого… настораживающего. Правда, как я оказалась в той лаборатории я тоже не помню.
– Полагаю, именно тебя они и не успели спрятать. Если бы я не посадил матван в тот склад, у Управления было бы время на то, чтобы решить проблему. Куда-то же делись остальные одиннадцать человек. Как минимум, одиннадцать.
– Объектов, – зло поправила Луиза.
– Нет. Ты – человек, и те, другие, тоже люди. Даже псионики – люди. Но я представить себе не могу, что же за исследования проводили на Акму, если для того, чтобы сохранить их в тайне, Радун пошёл на убийство священников. Генетика? Но Союз Маркграфов совершенно законно занимается генетическими исследованиями. И зачем нужно было проделывать это с тобой, когда к их услугам все рабские рынки Империи?
– Не все исследования разрешены, – напомнила Луиза, подумав, – насколько я знаю процедуру, сначала следует послать в имперскую канцелярию запрос, сопровождаемый докладной запиской по теме предстоящих работ, а уж потом, получив высочайшее одобрение, можно приступать к делу. Я тебе честно скажу, преподобный, на Акму процедурой пренебрегают в двух случаях из десяти.
– Догадываюсь, – хмыкнул Лукас, – и не только на Акму. Маркграфы, вообще, склонны к излишней самостоятельности. Однако использовать в исследованиях подданных Империи – это даже для них перебор. Собственно, мои мысли на этом и заканчиваются. Я ещё в нусуре решил, что если Болдин проявит к тебе повышенный интерес, значит отдавать тебя нельзя. Ну, а дальнейшие события, как ты помнишь, подтвердили, что интерес наместника перешёл все границы.
– Я помню, – Луиза нервно поёжилась.
Вспомнила она, видимо, то же самое, что и Лукас. Как тяжёлый резак медленно плавил замок на дверях их номера. Да-а… Вот так, сходу, и не сообразишь, когда же в последний раз нарушалась недвусмысленно высказанная воля служителя церкви. Это если не говорить о пиратах. Те без колебаний убивают рыцарей Десницы. Но пираты вне закона, они подданные другого государства, и даже они, надо заметить, не нападают на священников ордена Наставляющих Скрижалей. Последние работают в Вольных Баронствах, наставляя и увещевая тамошнее население. И работа даёт результаты. Пусть и не такие эффектные, как действия ордена Десницы Господней.
И, пожалуй, не такие эффективные.
– Что мы будем делать? – спросила Луиза.
– Доберёмся до ближайшего монастыря, всё подробно доложим, дождёмся визита церцетариев и поступим так, как прикажут. Думаю, что тебя отправят на обследование… – Лукас против воли впился пальцами в подлокотники ложемента. – И когда монахи Шуйцы выяснят, что с тобой сотворили, церцетария вернётся на Акму. Вместе с рыцарями одного из наших монастырей. Радун убил… священников. Сейчас на Акму изо всех сил торопятся имитировать последствия падения метеорита, но я-то знаю, что это была диверсия, а ты – живое доказательство того, что маркграфу было, что скрывать. Даже если они уничтожат все документы, все данные об исследованиях, всех учёных, имеющих отношение к этой работе, ты всё равно останешься.
– Так я – ценный свидетель? – Луиза хмыкнула, – это опасная работа, преподобный отец.
– Знаю. Я буду тебя защищать.
…Вот такой он, рыцарь-пилот Лукас фон Нарбэ. Герой… Жертва пропаганды и рекламы.
Его слова, сказанные, как нечто само собой разумеющееся, Луиза вспоминала к месту и не к месту. "Я буду тебя защищать". Её не нужно было защищать, она сама всю жизнь кого-нибудь защищала. В школе – братика. В училище – первокурсников. На службе – подчинённых. Ей никто и никогда не говорил таких слов… А, как, оказывается, приятно, услышать от кого-нибудь "я буду тебя защищать". Ладно, не от кого-нибудь, а от рыцаря Десницы. Кому-нибудь, Луиза бы не поверила. Придумать же надо: защищать майора Беляеву. Смешно до икоты. Но над священниками не смеются, а они, в свою очередь, не разбрасываются словами. Ах-ах, какие все благородные…
Ладно, она завидовала, и в этом не стыдно признаться. Ей бы такую уверенность в том, что всё разрешится наилучшим образом. Ей бы такую уверенность в начальстве, заешь его иччи. Чтобы быть уверенной в начальстве, милочка, нужно связать жизнь с церковью. Такие уж сволочные в Империи обстоятельства, что все приличные люди давно подались в священники. У них выбора нет. Если не хочешь ежедневно мараться в дерьме, причём, в собственном, если не хочешь грызть глотку ближнему своему, если хочешь, мать твою так, хоть что-нибудь сделать полезное, и при этом – по-честному, тебе, кроме церкви податься некуда.
Луиза впервые в жизни оказалась под опекой церкви. И с большим недоверием прислушивалась к ощущениям. В последние дни её всё чаще появлялась уверенность в том, что о ней позаботятся. Не в том даже дело, что "всё будет хорошо", или ещё какая ерунда из того же списка, а просто – позаботятся. Потому что, это же церковь. Священники никогда не отказывают в помощи. Нужно только попросить. Она, правда, не просила, Лукас сам её нашёл. Вообще, опасное чувство, подталкивающее к тому, чтобы сесть, сложа руки, и ничего не делать.
Ничегошеньки.
Предоставить свою судьбу рыцарю-пилоту фон Нарбэ, а дальше – церцетарии.
Первый пункт она выполняла от и до, и здесь от её желаний ничего не зависело. А если бы и зависело, вверить себя Лукасу оказалось неожиданно приятно. По пункту второму, то есть, по церцетарии вопросов тоже не возникало. Священники из ордена Всевидящих Очей были справедливы, мудры, и, говорят, ужасно въедливы. Ну, правильно, это ж не просто орден, а служба разведки и контрразведки, а заодно и надзора за тем, как выполняются законы Империи. Луиза законов не нарушала, в смысле, по-крупному, и церцетариев не опасалась совершенно.
В кои-то веки межзвездное путешествие казалось ей приятнейшим времяпровождением! Ага, слухи не врут, присутствие рыцаря Десницы, действительно скрадывает все тяготы пути через "подвал". Впрочем, Луиза не слишком расслаблялась. Не то, чтобы могла что-то сделать, случись вдруг неприятности на борту, а просто по инерции. К сожалению, того, что неприятностей не будет, Лукас гарантировать не мог.
Конечно. Космос есть космос. Его можно любить, если быть больным на всю голову, как один рыцарь-пилот, но гораздо разумнее опасаться пустоты за бортом. Особенно пустоты "подвала".
Лукас, впрочем, несмотря ни на что, казался совершенно счастливым. И Луиза подозревала, что причина этому не её персона, а маркграфский корабль. Она помнила, что сказал Лукас, увидев "Хикари".
После невразумительных междометий, естественно.
Он, вроде бы, даже молился, благодарил Господа за то, что сподобился увидеть такое чудо, как звездолёт его милости маркграфа Радуна. Ну-ну… Увидел, и сразу угнал. Вот это по-рыцарски! Правильно, что на неё смотреть, что ли, на "Хикари" эту?
Приложив минимум усилий, Луиза разговорила Боба Эффинда. Он, в общем, и сам рвался хоть с кем-нибудь обсудить ситуацию. Но Лукаса боялся до смерти. Луиза изложила Бобу планы на будущее, опустив, разумеется, лишние подробности, а там уж он сам вывел её на разговор о рыцаре-пилоте, которого, оказывается, знает весь обитаемый космос. Правда, только космос и знает, то есть, те, кто летает, а не сидит, как нормальный, на планетах.
Луизу немало повеселила вера Боба в то, что в помянутом сериале "Рыцарь Десницы", всё было правдой, от первого до последнего кадра. Как и в фильмах, по которым сериал снимался. Правдой, вроде той, которую Луиза изложила Бобу касательно их ближайших планов. То есть, что-то сказано, а большая часть опущена. Да, героя там звали не Лукас, а Мартин, Мартин Лилль. И Боб считал, что это – единственное серьёзное отступление от правды, допущенное режиссёрами.
– Чего ж ты хочешь? – волновался он, – это же кино, а тут живой человек. Невозможно же при жизни… это всё равно, что мишень на нем нарисовать. Назвали по-другому, ясное дело. Ты знаешь, что означает Лилль? Маленький. Это с одного терранского языка перевод. А знаешь, что после этих фильмов про фон Нарбэ думают? Что в нём два метра росту. Потому что в кино как раз такой амбал играет. И что? Отец Лукас хуже стал, что ли, от того, что он на полметра ниже?
– На тридцать восемь сантиметров, – деликатно поправила Луиза. Почему-то ей это уточнение показалось важным.
Боб только отмахнулся. С его ростом, плюс-минус десять значения не имели.
В фильмотеке "Хикари" Луиза без удивления обнаружила все до единого фильмы о Мартине Лилле, в том числе и сериал, и несколько картин, названия которых были ей незнакомы. Интересно, как Лукас себя чувствует, на одном корабле с фанатом? Неуютно, наверное, иначе, зачем ему от Боба по углам прятаться? А он ведь прячется, хоть и делает вид, что занят страшно, и ему не до общения.
А Боб рассказывал о Лукасе с жаром проповедника, которому повезло встретить благодарного слушателя. Луиза для приличия делала вид, что верит, и мысленно аплодировала мастерам имперской пропаганды. О том, что священники – особенные люди, знали все подданные его императорского величества, но не настолько уж они особенные, чтобы верить всему, что показывают в кино, правда? Боб верил. Луиза вспоминала, как Лукас вёл её к порту Акму, и иногда задумывалась, а где, собственно, заканчивается правда и начинается преувеличение?
– Но ты же не хочешь сказать, что это тоже правда? – не выдержала она, когда Боб однажды зарядил в проигрыватель очередной фильм. – Так не бывает.
– Бывает, – меланхолично ответил Эффинд.
– Слушай, – Луиза почти рассердилась, – у тебя своя голова на плечах есть? Это кино! И те другие фильмы тоже всего лишь кино, сценарист придумал, режиссёр снял, или как там у них. Придумать можно всё что угодно, но ты-то отделяй хоть немножко реальность от фантастики. Фильмы не для того снимают, чтобы в них верили, а для развлечения. Пропаганда, знаешь? Слово такое.
– Вот это, – Боб остановил просмотр, – фильм про захват аскара "Кавказ". И я знаю, что здесь многое не так, как на самом деле. Но мне достаточно того, что отец Лукас действительно взял "Кавказ" на абордаж. Это правда. Там, в трюмах, было пятьсот человек пленников. И они потом не молчали, – Боб выключил проигрыватель. – Лукас фон Нарбэ и Джереми Бёрк вдвоём захватили аскар, на котором было сто человек экипажа. Бёрк – это… друг отца Лукаса. Близкий друг. Ну, ты понимаешь. Знаешь ведь о рыцарях Десницы.
– Джереми Бёрк погиб, – неожиданно для самой себя, сказала Луиза.
– Когда? – тупо спросил Эффинд.
– Когда мы захватили "Хикари". В тот же день, несколькими часами раньше. Они были на Акму, Лукас и отец Бёрк, сопровождали инспекцию ордена Всевидящих Очей.
– Его убили? – голос Боба стал каким-то мёртвым.
– Я не знаю, – Луиза спохватилась, и сбавила обороты: – его не убили, ты что, он же священник. Просто был взрыв, и один из цехов обрушился. Лукас сумел выбраться, а к остальным помощь опоздала.
– Не может быть. Отец Лукас не дал бы Бёрку умереть, если он сам сумел спастись, он бы… не знаю, он спас бы всех. Нет. Не знаю, – Боб мотнул головой. – Джереми Бёрк погиб на планете? Это… это неправильно. И я тебе не верю насчёт этого взрыва. Вы ворвались на "Хикари", как будто за вами гналась вся дружина Радуна. Священников тоже убивают, Луиза, и даже Лукаса фон Нарбэ могут убить. Пойдём, покажу кое-что.
…Боб привёл её в рубку. Лукаса там не было, хотя обычно большую часть времени он проводил именно здесь, окутанный переливающейся сферой. Сейчас голографический шар висел под потолком, "Хикари", наверное, шла на автопилоте – есть же у неё автопилот, правильно? а Лукас, видимо, ушёл в медотсек за очередной порцией лекарств. Ну и, слава Богу. Потому что он бы наверняка поинтересовался, за каким чусром Луизу принесло в рубку. Она за это время ни разу не проявила интереса к управлению звездолетом, так что визит сюда действительно мог вызвать удивление.
– Я – личный пилот маркграфа Радуна, – сообщил Боб, и Луиза повернулась к нему, – и я очень дорого стою, гораздо дороже, чем большинство других пилотов. Вот из-за этого, – он приподнял чёлку, продемонстрировав матовую поверхность двух имплантантов, похожих на начавшие прорезаться рожки. – Нас таких не больше сотни на всю империю. Это БД-имплантанты, они позволяют управлять космическими кораблями бесконтактным способом. Я не умею объяснять, так, чтобы человек без специального образования что-то понял... короче, мы можем подключаться к корабельным компьютерам напрямую, что сильно облегчает процесс управления. Как пилоты мы на голову выше тех, у кого нет БД.
Боб протянул руку, и голографическая сфера послушно скользнула к нему в ладонь.
– "Хикари", – сказал Боб, – почти уникальный корабль. У неё есть сестра, под названием "Хаэру", она принадлежит одному из принцев империи Нихон. Собственно, "Хикари" тоже нихонская разработка, Радун получил её в подарок за какие-то там заслуги, не знаю, за какие именно. В общем, эти две сестрички созданы только для бесконтактного пилотирования. Только для БД-пилотов. У отца Лукаса имплантантов нет.
– Интересно, – хмыкнула Луиза, машинально прикидывая, сколько же могут стоить "рожки" Боба. Тот, кто живёт на Акму, волей неволей начинает понимать в таких вещах. Сумма получилась внушительная. Очень. Луиза бы заработала столько лет за пятнадцать, если бы не тратила ни мона из зарплаты. – Имплантантов у Лукаса нет, и как же он тогда управляет "Хикари"? По твоим словам выходит, что мы всё ещё на втором причале космопорта.
– По моим словам выходит, что отец Лукас необыкновенный человек, – с досадой сказал Боб. – Ты никак понять не можешь. На его личном счёту три уничтоженных вирунга. На личном – это означает, что он уничтожил корабли без посторонней помощи. Я тебе больше скажу, он сделал это на "Осе".
– Да ладно, – машинально брякнула Луиза. Вирунги она себе представляла только по фильмам. Зато "Осу" видела, так сказать, живьём. На том самом складе, где стояли матван и четыре рыцарские гафлы. "Оса" против вирунга…? Здесь воображение отказывало. – Так не бывает.