- Отлично, молодой человек. Я вижу, у нас с вами получится очень хорошая и откровенная беседа. Я тут кое-что подготовлю, а вы пока заполните вот эту вот анкетку.
Рик холодными пальцами подтянул к себе шероховатый большой лист.
Название организации. Дата основания. Дата официального заявления. Количество членов. Иерархия: а) строго регламентированная, б) выделяется только глава, в) произвольная. Основные идеи и цели… Сведения об участниках: первое имя, второе… Возраст… Род занятий. Как давно состоит…
- А с чего вы взяли…
Рик поперхнулся, прочистил горло. У него, что называется, "сосало под ложечкой". Очкастый чиновник поднял глаза от своих бумаг, мигнул.
- Что вы говорите?..
В этот момент запиликал телефон. "Желтый крест" схватил трубку, не успев услышать Риково твердое и героическое заявление.
- Да… Нет… Нет. Что за ерунда, брат Альбин? Нет, конечно, нет. Вниз его, да давно пора… Я занят. Спросите у брата Исакия.
Черная трубка брякнулась обратно. Маленькие, сильно увеличенные стеклами без оправы глазки опять мигнули на Риково лицо.
- Простите… Так что там за проблема?
- С чего вы взяли, что я все это буду заполнять? - юноша постарался, чтобы голос его звучал как можно более грубо. Держись, Рик, здесь от тебя хотят чего-то неправильного. Гони их всех в шею. Не поддавайся. - Это… чушь какая-то. Мне ничего не объяснили, и это во-первых… А во-вторых… Я вообще не собираюсь ничего давать. Никаких показаний, адресов там… Я не совершил ничего противозаконного, и не должен… отчитываться.
- А вот здесь, молодой человек, вы очень сильно ошибаетесь, - в голосе очкастого звучала даже какая-то жалость. Увещание. - Вы ошибочно понимаете свой долг перед государственной… и церковной властью. Вы именно что должны. Пишите.
- Да с чего вы взяли, что я буду? - почти вскричал Рик, отталкивая от себя серый лист - с почти физическим отвращением. Он качнулся на своем мягком стуле так, что передние ножки оторвались от пола. Человек за конторкой смотрел на него так же спокойно, с брезгливой, отрешенной жалостью.
- Вы будете… Потому что, как я рассчитываю, вы - умный и современный молодой человек. Человек, который может трезво оценивать ситуацию.
- Ситуацию? Я не…
- Да, вы еще не понимаете. Напрасно. Я объясню вам.
…"Меч и крест", "Меч и крест". "Сверденкрейцеры". Идея ордена была Рикова - о чем-то подобном он мечтал все детство; Фил и Хенрик поддержали, а потом пришли и другие… Сначала они просто тренировались вместе - фехтовали, обзаводились хорошими коваными мечами… Потом…
…Круглый Стол. Правда, стол был не совсем круглый, скорее овальный, но и такой сойдет. Зато - свой, хоть его не король Леодегранс подарил и не Мерлин, а просто родители одного из "сверденкрейцеров" купили новую мебель для гостиной, и тогда эту отличную штуку общими силами перевезли к себе, в подвал.
С подвалом получилось все очень законно - его удалось снять у владельца дома, и теперь, на второй год существования ордена, там стало очень уютно. На стенах - обои под камень. Кое-где росписи - щиты, девизы на латыни… Мечи. Распятие - большое, куплено вскладчину Рику на прошлый день рождения. Круглый стол посередине - закрытый алой тканью (сатин, пятнадцать денариев метр, а цвет - сущий огонь!) И огонь свечи - отличный, кстати, подсвечник, большой, чугунный, в виде чаши - озарял их лица, такие юные и прекрасные в своей общности, когда по вечерам, после тренировок, они сходились в круг, чтобы говорить…
Пили чай - по большей части из пластиковых стаканчиков; в подвале была отличная розетка, и здоровенный кипятильник решил все проблемы с едой. По праздникам пили вино - из кругового рога, купленного Риком по случаю на барахолке. Развалы - замечательная вещь, там та-аких сокровищ можно за бесценок накупить! Эти разные бабульки сами не знают, что у них там таится на антресолях - может, там вообще Ковчег Завета заваляется!..
Не так давно заказали знаки. Ювелир, их делавший, был не профессионал - так, любитель, зато и денег взял мало - за двадцать знаков всего двести марок, это не так много, если вскладчину… Саму эту штуку придумали как-то Рик с Филом ночью, сидя на кухне. Изрисовали кипу бумаги, пока не добились идеала: крестик в полтора дюйма, у которого нижний конец заостренный, как у клинка, а остальные чуть расширяются. В англской геральдике такая штука называлась бы "кросс форми фитчи". Двадцать одинаковых крестов не далее чем на Рождество раздали братьям Ордена - вместе с торжественным обращением "фраттер такой-то"… Кроме братьев, было еще три сестры. Одна из них - Делла…
Дата основания? Да года два назад, когда мы с Филом и Хенриком сидели после чьего-то дня рождения на подоконнике, потягивая пиво… Тоже весна была, ранняя. Тогда и придумали, что если в мире все так плохо, то надо быстро основать настоящий рыцарский орден. И чтобы христианский. Как артуровские рыцари… Не как все эти вымирающие клубы, в которых только и знают, что мечами махать, а дух-то, дух забыли вконец… Нет, мы бы иначе сделали, мы бы были совсем настоящие…
Это еще по какому-то поводу произошло. А, вспомнил! Как раз когда кардинальским советом упразднили рыцарское звание.
Книжки запретили уже потом. Всего-то в прошлом году, даже число можно назвать, если постараться - ну, примерно тогда, когда все это началось…
Дата официального заявления? Кажется, нету. Кажется, мы еще никуда и никогда официально не заявлялись - так что непонятно, друзья дорогие Желтые Кресты, откуда вы вообще про нас знаете… Турниров же нет давно, мы сами по себе тихонько тренируемся… Кому мы нужны, чтобы нас выслеживать? Ну кому?..
Да и что мы такого делали? Ну, махали мечами. Ну, праздновали все вместе разные праздники - Рождество там, Пятидесятницу… Ну, еще вот ругались иногда - когда очередная хорошая книжка оказывалась запретной… Например, вот что плохого может быть в "Истории Грааля" этого, как его, Августина?.. Рыцарская сказка, очень приятная… Рик в детстве очень любил. Интересненькое дело - узнавать, что книжка, на которой ты, можно сказать, возрос, на самом деле - произведение еретическое и противоречащее доктринам Церкви и Папским постановлениям, а потому из употребления изымается и преследуется по закону!.. Рик, конечно, не лучше всех в догматах разбирается - но если предыдущий Папа в этой сказочке ничего дурного не нашел, да и вообще внимания на нее не обратил, то что ж этот-то так вскинулся?..
Иерархия? Да какая у нас там иерархия!.. То есть главный, наверное, все-таки Рик - потому что так уж получилось. Он самый харизматичный, и на гитаре играет, и красивый очень, и вообще… Ну, он же все это начинал. То есть они вдвоем с Филом, конечно, начинали - но какой там из Фила лидер! Для него горше полыни - хоть кем-нибудь руководить. Ему приятней всегда быть просто молчаливой поддержкой, такой уж он человек… Вот и вся тебе иерархия. Что там еще? Основные идеи? Кто ж их знает…
Быть настоящими рыцарями вопреки всему, вот, наверное, единственная идея. Особенно теперь, когда и звания нет, и все эти раньшенные "ордена", росшие как на дрожжах, начали один за другим лопаться, словно мыльные пузыри… А больше мы ничего не придумали. Сидеть за круглым (ну почти круглым) столом, когда справа - лучший друг, а слева - возлюбленная, и свеча горит ярко, и у всех такие возвышенные, истинные лица, и Рик поднимается с рогом в руках - фраттери! Выпьем же в славный праздник Пасхи за возвращение рыцарского духа в наш оскудевший мир!..
Сведения о членах? Ну, ребята. Кто учится, кто работает… Вот Виктор, например, вообще в этом году только школу заканчивает. А у Сибиллы, напротив же, давно уже муж и даже ребенок… Делла вот, то бишь Аделла Альбина, двадцать лет, состоит в организации полтора года, сейчас вообще не имеет рода занятий. С одной работы ушла, на другую пока не устроилась… Ну, ей можно, у нее родители богатые. А когда она выйдет за Рика замуж, ей тоже работать не придется - это не дело для благородной леди, пусть лучше вышивает рыцарские гербы на коттах…
И что вы хотите - чтобы я их всех… нас всех… кому-то выдавал?
- …Да…за кого вы меня принимаете?..
Рик поднялся. Душно в комнатке, душно.
Очкастый чиновник тоже встал. Он больше не улыбался.
- За благоразумного молодого человека.
Дверь приоткрылась. Всунулся еще один серый, с желтым крестом на груди, с воротничком-стоечкой. Почти лысая голова в такой же черной шапочке, костлявый длинный подбородок.
- Отец Александр, докладные готовы? Требует…
- Да какие докладные, по допросам? В двести девятой возьмите…
- Говорит, у вас вся документация ни к Темным не годится… Путаница в датах, а за второй квартал…
- Потом, потом, - толстячок досадливо отмахнулся, перебирая что-то левой рукой - и Рик почему-то с тоскливым ужасом увидел, что это маленькие серые четки. Пластмассовые, с металлическим крестиком.
- Передай, что брат Исакий закончит… И вообще, мне некогда, я работаю. Видишь, у меня материал идет - и туда же, без стука врываться…
Длинный подбородок исчез - так же моментально, как и появился. Ужасный Отец Александр досадливо покачал головой, словно забыв про Рика; пробормотал что-то вроде "замучили вконец, разобраться не могут, я им все за всех…" Однако притом он уже просеменил к стене, нажал круглую черную кнопку. Опять обернул крысиный - нет, щучий, если бывают сероглазые щуки - взгляд на Рика.
- Не обращайте внимания, сын мой (как-то он сразу перешел на "сына", так что юноша этого даже не отследил) - кругом неполадки… Но вы не отвлекайтесь. Я говорил о благоразумии; так вот, сейчас я вам собираюсь кое-что объяснить. Например, что вы попались куда сильней, чем это вам казалось сначала. И даже чем это вам кажется до сих пор.
Слово "материал" - "у меня материал идет" - вернулось с запозданием к разуму Рика, и желудок его словно бы болезненно сжался. Да я что, боюсь, что ли, неужели это меня и впрямь пугают, рефлекторно сжимая знак под рубашкой, мельком подумал Рик с гадливым удивлением самому себе - когда на беззвучный сигнал кнопки дверь распахнулась, и двое тех, первых ("полицейских", только это были уже другие люди, но такие же громилы) вступили в кабинет. Надо же подбирать людей с такими лицами. Просто почти что без никаких.
- Пойдемте, сын мой.
И они пошли.
Лысый человек шагал впереди - спокойно, без лишней суетливости; назад Рик не оглядывался - не хотел. Они были на минус первом этаже - "сверденкрейцер" не ошибся, снова поглядел в лифте на панель с кнопками - и голубая джинсовая рубашка его слегка прилипла к спине между лопаток. Лифт ходил от третьего до минус седьмого этажа.
…Такой красивенький, весь в голубом. Дурацкая эта рубашечка. Мама, как же здесь нехорошо. Ох, Господи, пожалуйста… Выведи меня отсюда.
Надо будет кому-то позвонить, засела в мозгу неотвязная мысль. Кому-то… позвонить. Уже сегодня вечером я буду дома, там, в нашем подвале с мечами по стенам и круглым столом. Это будет очень скоро. Очень.
- Сюда, сын мой.
Над дверью был овальный фонарь - как перед врачебным кабинетом: такие загораются, когда можно входить следующему посетителю. Круглый тимпан - ха, как перед входом в церковь, пронеслось у Рика в голове - с надписью по кругу: "Один Бог, одна вера". При чем тут это? При чем вообще тут я?..
Отец Александр, склонившись, ковырял ключом в замке. Лампы дневного света - синеватые, невыносимо яркие - горели, тихо гудя. Одна из ламп в конце коридора слегка мигала, выдавая рулады, по частотам напоминающие головную боль. Рик на мгновение прикрыл глаза.
Руки он теперь держал в карманах - в узких карманах джинсов, сжав там кулаки. Впрочем, из одной руки получился, кажется, не кулак, а фига. Он смотрел в затылок Желтому Кресту, у которого что-то там не заладилось с замком - и видел складочки на его шее, короткий ершик волос из-под черной шапочки, дужку очков… Дужку очков, в одном месте замотанную черной изолентой. Наконец открыл, толкнул дверь от себя - свет зажегся автоматически, невыносимо-яркий, Рика слегка подтолкнули в спину, и он вошел.
…Нечто вроде зубоврачебного кабинета. Белые стены - крашеные, пустые, только на одной - распятие. Черное, кажется, деревянное, а может, и пластиковое, с белой скорченной фигуркой Спасителя. Никаких окон (впрочем, что это ты, Рик, какие окна, это жеминус первый этаж… Посреди - кресло, совсем уж зубоврачебное, высокое, привинченное круглой ножкой к полу; подлокотники… На них какие-то хитрые приспособления (для рук… Это фиксаторы рук. И там, на платформе внизу, такие же… браслеты.) Колпак - большой, как в парикмахерской для сушки головы. Какие-то проводки. Железный ящичек. Аккумулятор? Или что это за штука? У правой стены - большая панель с какими-то кнопками и рукоятками, стеклянные панельки с цифрами и стрелками (похоже на рубильник в коридоре… На такие щиты, считающие электричество, которые есть в каждом доме. А вот за такие же ручки любят дергать очень умные шутники, чтобы во мгновение ока оставить квартиру соседей без света…)
А это что? Телефон? Да, только, кажется, без диска или кнопок. Только трубка и корпус.
Длинное устройство на ножке, похожее на бормашину - склонившееся над белым клеенчатым креслом, как голодная цапля. Господи, что…
…Зубного врача Рик боялся с детства. Не боли боялся - что-что, а терпеть он умел, научишься с таким-то отчимом!.. Нет - ожидания, клеенчатого кресла, запаха больницы и безнадеги, яркого света в глаза, ощущения жуткой безысходности, беспомощности, когда твои слишком короткие ноги не достают до пола, а человек в белом халате, с жужжащим орудием мучений в руке равнодушно поворачивается к тебе - открой-ка ротик, мальчик… Рику даже пару раз снились зубоврачебные кошмары - долгая очередь, смутный запах беды и беспомощности, скрип кожаного кресла, блестящие инструменты, страшные своей непонятностью… Ма-а-маа!..
…Рик сморгнул. Наглость его куда-то подевалась; кажется, он и вправду начал понимать. Только разум пока отказывался верить в происходящее - а тело уже реагировало, как могло: ладони, сжатые в карманах, стали холодными и липкими, а низ живота сдавило от противного напряжения, горячей слабости. Рик понял, что ему срочно нужно в туалет.
Белый свет, тоже лампы дневного света, но такие яркие, не голубоватые, как в коридоре, их тихий, почти неразличимый гул… как в метро. Все предметы, идеально чистые, блестящие - клеенчатое кресло, стекло и пластик панелей, никелированная сталь - отбрасывали невыносимо резкие четкие тени. Совсем короткие - свет-то сверху.
Рик увидел свою собственную тень, расплывшуюся под ногами, как чернильное пятно. Из такого же черного пятна обернулся отец Александр - в ярком свете его кожа была желтоватой, нездорово-пергаментного цвета, очень старой. Рик слегка опустил глаза, не в силах почему-то смотреть на него (он ужасен, ужасен… Как вурдалак), достал из карманов руки. Их кожа, влажная, противная… старая.
- Ну что, сын мой, вы начинаете понимать?..
Рик начал - ровно с этих слов. Самый настоящий страх сдавил ему горло изнутри, на лбу выступила легкая испарина (хотя здесь было, кажется, холодно…) Но этого всего не может быть, - изо всех сил крикнул его разум. Этого не бывает. Это сейчас кончится, сейчас я… очнусь.
- Этого… не может быть, - выговорил он, чувствуя, как трутся друг о друга, словно трут, его очень сухие губы. - Вы… хотите запугать меня. Это противозаконно.
Вот, вот оно, спасительное слово. Противозаконно.
- Если это то, что я думаю… Камера пыток, - последнее слово выговорил, как выплюнул, - то вам не хуже меня известно… Что Декларация Прав Человека запрещает - (даже выговорить слова можно с большой буквы! И как хорошо, Рик, что ты это читал!.. И как хорошо, что ты это читал совсем недавно! И, почти наизусть, стараясь четкостью речи изгнать жуткий призрак,) - нанесение телесных повреждений в целях получения информации.
Отец Александр (Господи, чей он отец? Это же даже не человек… Это вурдалак. С черной замотанной дужкой очков, с серыми небольшими глазами - спокойный, устало-деловой взгляд заработавшегося чиновника) - отец Александр слегка нахмурил брови. Так как бровей у него не было, нахмурилась скорее кожа на лбу. Но это была не хмурость недовольства… Скорее смех, да, скорее уж смех.
- Молодой человек, - голос его, постаревшего в ярко-белом свете, вызывал ассоциации с очень терпеливым учителем. - Сын мой, вы же на вид кажетесь таким умным юношей… Что ж вы несете такую чепуху? Нанесение повреждений, Боже ты мой… Разве непонятно - чтобы заставить человека говорить, вовсе необязательно наносить ему хоть какие-то повреждения. Современная технология позволяет… да, вполне… чтобы человек с волей одержимого через пять минут рассказал и написал все, что угодно. Маленькая дырочка в коже, крохотный электрод… Или шприц. Да что я вам рассказываю, в самом деле. За соблюдением прав человека здесь следит миротворческая полиция. Собственно говоря, я - единственная преграда между вами и ними.
- Я…
Мир стремительно начинал кружиться вокруг Рика. Так бывает, когда силишься проснуться - и не можешь, и оно все крутится, крутится, затягивая тебя, и как бывало у Рика в сильном жару болезни, он увидел перед глазами что-то маленькое и одновременно большое, какую-то вертушку, все наращивающую обороты, и лицо этого спокойного вурдалака было в середине вертушки, и Рик понял, что сейчас он закричит.
Но не закричал.
Все было так дико, что даже не страшно. Просто - до безумия недостоверно. Так же недостоверно, как то, что полчаса назад он стоял на солнечной улице и видел, что на деревьях уже большие почки…
- Молодой человек, как вас там… Ричард. Я вовсе не собираюсь вас запугивать, просто стараюсь свести к минимуму все взаимные усилия в совместной работе. Вы боитесь смерти, вы боитесь боли. (Рик хотел покачать головой - ха, пострадать за веру, ха, наш орден - но не смог. Орден и вера, они были сейчас где-то очень далеко, а он был один. Совсем один, а напротив него - сумасшедший.) Да, боитесь, не нужно качать головой и разыгрывать из себя героя… Просто мне нет ни малейшего резона быть источником ваших неприятностей. Как служитель Церкви (Чего?.. Как?.. Он это сказал - или я спятил?..) я авторитетно заявляю вам, что вы впали в ересь. Может быть, по глупости, может быть, случайно - но вы прикоснулись к вещам, которые отравлены. Пораженный гангреной орган нужно отсекать… иначе зараза распространится на все тело. Отсекать то, что уже нет надежды вылечить. Государственная власть пользуется помощью нашего Ордена, чтобы определять, кто действительно впадает в ересь, а кто попросту заблуждается. Боюсь, вы относитесь к первой категории.
В продолжение этой речи у Рика сменилось много мыслей. От бешеной (броситься на него? Убить? Нет, там двое сзади…) до отрешенной (Господи, помоги. Помоги мне остаться твердым, я, кажется, смертельно влип). Дело было только в том, что он не знал, как это - влипнуть смертельно… Он все еще не понимал.
- Я… не собираюсь ничего говорить.