- У всех алетян врожденная способность находить ответы на любые загадки, которые может задать жизнь. Можете назвать это интуицией, предвиденьем, как хотите. Лишь благодаря этому чувству мы до сих пор живы.
Еще больше удивил Жора на лекции по всеобщей истории.
- Не понимаю, для чего это - войны, набеги, великие завоеватели?
- Ну как же, - сказал историк Александр Буцефалович. - Разве у вас этого не было?
- На войны и набеги не хватает ни сил, ни времени. Бороться мы можем только с Алетом, а с ним бороться бесполезно. Когда Голубой Ру достигает зенита, на экваторе начинают плавиться камни. Когда в небе остается только Красный Ру, все океаны замерзают. Если Алет оказывается между Оранжевым Ру и Красным Лу, трещины рвут оболочку планеты от полюса до полюса. Там, где только что было озеро, может подняться гора. Но все это еще ничего, если бы не прилипалы…
В общем, лекции прошли интересно, тем более, что, смущенные присутствием Жоры, преподаватели старались не донимать студентов излишней требовательностью. Все было бы хорошо, если бы не назначенные на вторую половину дня соревнования по эстафетному бегу и плаванию.
- Надо идти, - сказал Сергей после окончания занятий. - Иначе последнее место гарантировано. А у вас на Алете есть спорт?
- Нет, - ответил Жора. - Но я хотел бы пойти вместе с вами.
- Пойдем, - сказал Вика. - Поболеешь за нас. И массовость будет обеспечена. За нее тоже очки дают.
- И массовость и массивность, - буркнул Сергей.
До стадиона было рукой подать, но из-за Жоры, который с трудом передвигал свои тумбообразные, обутые в огромные ботинки ноги, шестнадцатая группа чуть не опоздала. Все собравшиеся смотрели на алетянина с любопытством, но, очевидно, заранее предупрежденные директором, ажиотажа не поднимали.
- Шансы у нас есть только в плавании, - сказала Вика. - Я стартую первая, за мной Петька. Последним Сергей. Он плавает хотя и медленно, зато уверенно. В случае чего и два этапа одолеет.
- Это вода? - спросил Жора, глядя в зеленую глубину бассейна.
- Да.
- По ней нужно добраться до другого берега?
- Сначала туда, а потом обратно.
- Я согласен.
- А плавать ты умеешь?
- Не знаю, не пробовал… Последние слова Жоры не были услышаны за криками зрителей, приветствовавших участников первого этапа.
Вика, хоть и была среди них единственной девчонкой, закончила дистанцию второй. Петька мешком свалился в воду и поплыл стилем, не имеющим аналогов в спортивной практике, но широко распространенным среди четвероногих. Когда в воде оказался Сергей, шестнадцатая группа уже откатилась на предпоследнее место, и ему удалось лишь ненамного улучшить положение команды. Едва Сергей коснулся стенки бассейна, как огромная туша пролетела над ним и, подняв фонтаны брызг, рухнула в воду. Брызги всплеснулись до верхнего яруса трибун, первокурсницы завизжали, вода в бассейне сразу сравнялась с бортиком… Прошло полминуты, затем минута. Лидер заплыва уже повернул обратно, а Жоры все еще не было видно.
- Утонул! - жалобно вскрикнула Вика. - Спасайте!
- Чем? - крикнул Сергей. - Подъемным краном? Нужно спускать бассейн.
Тут вода у противоположного конца дорожки забурлила, и судья, наклонившись, сделал отмашку флажком. На поверхности образовался водоворот и быстро устремился обратно. Спустя тридцать секунд огромные лапищи обхватили стартовую тумбочку, и Жора, отдуваясь, вылез на бортик. Поднятая им волна отшвырнула других пловцов назад.
- Ну как? - спросил Жора, вытряхнув из ушей полведра воды.
- Феноменально! - простонал Сергей.
- Я шел по дну, - довольно сообщил Жора. - Под водой ходить очень легко.
- Так задохнуться можно.
- Мы двоякодышащие. Когда все светила собираются в небе Алета вместе, не остается ничего иного, кроме как спасаться на дне полярного океана.
На табло появились результаты заплыва. Зрители неистовствовали. Судьи собрались на совещание. Наконец, информатор объявил:
- Победу в плавании одержала команда шестнадцатой группы. Хотя показанный результат превышает мировой и европейский рекорды, зарегистрировать его в официальном порядке не представляется возможным.
- Ты, Жора, может, и в беге рекорд побьешь? - спросил Сергей.
- Не уверен. Мы редко бегаем. Только когда спасаемся от прилипал.
- Что хоть это такое?
- Кроме нас, единственные живые существа на Алете. Мы выжили благодаря разуму, а они - благодаря тому, что научились паразитировать на нашем разуме. Мало того, что они воруют нашу пищу, селятся вблизи наших стоянок, а в случае опасности следуют нашему примеру, - Они еще стараются проникнуть в наш мозг. Для этого прилипалы могут принимать нематериальный облик. После таких визитов у нас появляются провалы в памяти, слабеют эмоции. Прилипалы воруют разум. На таких, как я, они еще не нападают, их интересуют зрелые личности. Поэтому-то, опасаясь разнести заразу по Галактике, взрослые алетяне никогда не покидают родную планету.
- А уничтожить прилипал нельзя?
- Разве можно уничтожить что-нибудь живое?
- И комара нельзя?
- И комара.
- Не завидую вашей цивилизации, - сказал Сергей. - Заедят вас когда-нибудь комары.
Судья на старте дал свисток, собирая участников эстафеты.
- Послушай, - заторопился Сергей. - Сейчас каждому из нас предстоит пробежать по одному кругу. Ты представь, пожалуйста, что за тобой гонится прилипала.
Неизвестно, какое чудовище представил себе Петька, по-заячьи срываясь со старта, но для шахматиста он показал довольно приличное время. Сергей тоже постарался и отбарабанил свой круг, наступая на пятки лидеру. На третьем этапе эстафетную палочку несла Вика. Конечно же, на финише она оказалась последней.
- Я не скаковая лошадь, - сказала Вика, тяжело дыша. - Женщина не должна надрываться. Пленять и очаровывать - вот ее задача.
- Так то женщина, - вздохнул Петька, - а ты пигалица.
- А ты недомерок.
Петька покраснел и прикусил язык. Кое-как дотянув до ста девяноста двух сантиметров, он перестал расти и почти в любой компании оказывался ниже всех.
Жора, переминаясь с ноги на ногу, все еще стоял на месте. Очевидно, он пытался вызвать в уме образ прилипалы.
- Жоржик, миленький, - обратилась к нему Вика. - Докажи этим грубиянам, что на свете есть настоящие кавалеры. Обгони всех, пожалуйста.
Алетянин решительно сбросил свои нелепые ботинки, резко оттолкнулся и шагнул - нет, не шагнул, а прыгнул, скорее даже полетел, - вперед. Засвистел рассекаемый огромным телом воздух, затряслась земля, на дорожке остались глубокие вмятины. На пятом или шестом шаге он обогнал лидирующую группу, не сбавляя скорости проскочил мимо финиша, вторично настиг соперников и, как ураган, устремился на третий круг.
- Что это с ним? - воскликнула Вика, хватаясь за голову.
- Ты его с ума свела, - проорал Сергей, - Оказывается, есть еще кавалеры на свете. Правда, не в нашей Галактике.
Жора уже не вписывался в повороты и несся, сокрушая все, что попадалось ему на пути. В очередной раз пролетая мимо финиша, он успел что-то крикнуть.
- Ботинки, - догадался Сергей. - У него гравитационные ботинки. Без них он не сумеет остановиться. Все сюда.
Через несколько секунд двадцать самых сильных и смелых студентов уже держали на вытянутых руках оба Жориных ботинка.
- Одно из двух, - прохрипел пессимист Петька. - Или он нас растопчет, или его ботинки оборвут нам руки.
Алетянин добился успеха с пятой попытки, попал правой ногой в левый ботинок, студенты повалились, а Жора, пропахав на беговой дорожке длинную борозду, остановился.
- Ну ты и дал, - сказал Сергей, глядя на разрушенные прыжковые сектора, вывернутые футбольные ворота и превращенные в щепу трибуны. - Боюсь, результат не засчитают.
- На Алете сила тяжести в десять раз больше. Мне так стыдно…
Из-под стола вылез главный судья и взялся за микрофон.
- Победу одержала шестнадцатая группа. Как только отыщется приз, он будет вручен победителям. Соревнования по поднятию тяжестей и метанию молота отменяются по техническим причинам.
- Ура, - захлопала в ладоши Вика. - Наша взяла. Молодец, Жора. С меня лимонад и мороженое.
В первом попавшемся кафе они заняли столик у открытого окна. Жора расположился снаружи, положив уши и нос на подоконник.
- Может, по такому случаю шампанского возьмем? - шепотом спросил Петька.
- А чего ты шепелявишь, как заговорщик, - сказал Сергей. - Если хочешь - бери. Нам уже давно двадцать один год исполнился. Жора, хочешь шампанского?
- Не знаю. Не пробовал.
…Они чокнулись - Вика лимонадом, Сергей и Петька шампанским. В руках у Петьки было два бокала, один из которых он вылил в открытый рот Жоры.
- Ну как? - полюбопытствовала Вика.
- Вкусно, - Жора облизнулся.
- Хочешь еще?
- А можно?
- Можно, - пискнула буфетчица, сливая шампанское в ведро. - Братьям по разуму все можно.
К сожалению, все хорошее рано или поздно кончается. Запасы шампанского иссякли на пятом ведре.
- Может, подождете? - спросила буфетчица с надеждой. - Сейчас должны еще подвезти.
- Нет, - отозвался Жора расслабленно. - Уже все. Спасибо.
Слеза величиной с кулак выползла из левого глаза алетянина и упала на песок.
- Ну, вот, - сказала Вика. - Доигрались. Что с тобой, Жоржик?
- Они меня достали… Спасите.
Невыносимо жалко было глядеть, как рыдает, убивается большой, сильный слоненок. Песок вокруг Жоры сразу же промок.
- Кто они? Кто достал?
- При-и-липалы, - прорыдал алетянин. - Я занес заразу. Я преступник. Земля заражена прилипалами. Я узнаю эту гадость. Кружится голова, путаются мысли…
- Жоржик, - поднялся Сергей.
Алетянин тоже вскочил, ломая подпорку, крыша затрещала, завизжала буфетчица.
- Не подходи, - выкрикнул Жора. - Я заразен. Я опасен.
- Это шампанское, - пытался остановить его Сергей, но Жора уже ничего не слушал. Распугивая детей, он бросился напролом через кусты вглубь парка. Содрогались кроны далеких деревьев…
Когда бледные студенты прибежали в училище, директор сидел в центре связи и уже все знал.
- Как вы могли, - загремел он, - это же ребенок. Чем вы его опоили?
- Профессор, Жора вернется к нам, он нас простит? - пролепетала Вика.
- Алетянин ничего не хочет слушать, он забрался в заброшенную водонапорную башню, никого к себе не подпускает и требует, чтобы его уничтожили вместе с проникшей в мозг заразой. Может быть, только удастся склонить его к компромиссу: трехмесячная самоизоляция на хлебе и воде. Там сейчас оперативная группа Академии наук.
В динамике щелкнуло, и послышался вкрадчивый женский голос - транслировались переговоры с инопланетянином:
- Жора, поверьте, алкоголь в небольшом количестве… Реплика Жоры донеслась приглушенно:
- Никогда не поверю, чтобы цивилизованные существа, земляне, добровольно лишали себя хотя бы частицы разума. Сюда проникли прилипалы.
Сергей переглянулся с Петькой и прошептал:
- Может быть, он прав, этот ребенок?
Сергей Булыга
Грим
В одном неважном театре… Нет, скажем так: в одном вполне приличном балагане давали пьесу. Балаган на то и балаган: люди приходят туда не мудрствовать, а отдыхать, и потому нравы там простые: во время представления зрителей обносят пивом, в перерывах между действиями паяцы глотают живых лягушек, сдобренных пряностями, а вместе с билетом каждый желающий может за дополнительную плату приобрести один кулек гнилых яблок для бросания на сцену. Что представляли? Комедию. Окрестный люд, уставший после работы, с большим удовольствием смотрит комедии - они поднимают настроение, возвращают силы и дают, наравне с пивом и яблоками, хорошие сборы. Да и обстановка в балагане, как правило, непринужденная. Вот и на этот раз поначалу тоже были свистки, топот, потом на галерке взялись бить какого-то чудака, просившего не шуметь, а затем…
Зал оживился, но оживился по-хорошему: зрители забыли про драку и стали с интересом наблюдать за тем, что происходит на сцене, а порой и сами включались в действие - тем героям, что им пришлись по вкусу, они сочувствовали и подсказывали, оберегая от возможных неприятностей, нелюбимых же освистывали и швыряли в них яблоками. Но это были уже совсем другие яблоки - они летели в негодяев, а не в тех, кто их играл. Актеры видели - зритель поверил, зритель сочувствует, - и оттого с каждым последующим эпизодом играли все лучше и лучше. А потому не было ничего удивительного в том, что после того, как упал занавес и актеры вышли на авансцену, зал разразился рукоплесканиями - событие в тех стенах дотоле неслыханное.
Успех! Настоящий успех! Актеры бросились поздравлять друг друга. Еще бы им не радоваться: сегодня они играли, как на большой сцене, у них получалось такое, чего они раньше в себе и не предполагали. Один лишь хозяин балагана… простите, хозяин театра был несколько недоволен: буфет почти не дал выручки, зрители остались трезвыми, и потому паяцы не смогли никого обобрать.
Досадно… Но вскоре просветлел и хозяин - некто из публики, пожелавший остаться неизвестным, а, точнее, бравый секунд-майор от инфантерии преподнес труппе восемь с половиной дюжин шипучего с перцем.
Ну что ж, аплодисменты аплодисментами, а подарок дороже всего. И первое подношение решили отметить тут же, за кулисами. Отмечали и восклицали: пора приниматься за дело! Повысить цены на билеты и давать по три представления в день, а на вырученные деньги купить богатые костюмы, обновить декорации… и на гастроли! По всей стране, а то и за границу! А как же иначе? Им уже нечего делать в этом непросвещенном захолустье. Зритель, конечно, их принял, но принял не все. Сколько прекрасных реплик и тонких шуток не достучалось до их грубых и неподготовленных душ!
Да, что и говорить, сегодня они сыграли на славу. И дальше - они верят в это - будут играть не хуже, они ведь могут. Могут! А с чего, собственно, все началось? Никто ведь, выходя на сцену, ничего подобного не ожидал. С чего? Да с негодяя!
Пустой, посредственный актер, которого даже здесь, в балагане почти год держали из жалости, и вдруг такое!.. Уже сам его выход, осанка, и те удивили. А первая реплика - действительно злодей! Ну, а потом он так повел игру, что понемногу, как бы исподволь, стал переиначивать текст своей роли, да и не только текст, а и само действие - и все так убедительно, все по характеру! - что остальные вынуждены были играть под него. События на сцене мало-помалу стали жить самостоятельной жизнью; актеры уже не повторяли заученные роли, а каждый поступал так, как он считал нужным поступать в подобных случаях, и потому в финальной сцене злодей был окончательно посрамлен, и на его долю досталось наибольшее количество яблок.
Злодей злодеем, но вот тот, кто его так здорово сыграл! Как жаль, что он сейчас не за столом. За ним послали, ему стучали, кричали: "Маэстро!"… Но он заперся в своей каморке и не отзывался. Ну и пусть его, устал, наверное. Отдохнет, а уж завтра они воздадут ему сполна! Так рассуждали актеры, и шумное веселье лилось разливанной рекой, как пишут в романах или в разделах светской хроники.
Итак, веселье лилось и пенилось; актер же, сыгравший злодея, лежал на продавленном тюфяке и пытался ни о чем не думать. А что? Думать о том, что завтра он выйдет и вновь сыграет посредственно? И что его опять забросают яблоками, на сей раз с досады? А его товарищи не то что не спасут, а, возможно, окончательно провалят представление… Уж кто-кто, а он-то знал, чем вызван сегодняшний успех. Но вспоминать об этом не хотелось, вспоминалось другое…
До того, как попасть в балаган, актер сменил немало ремесел. За что он только не брался! Ремонтировал часы, шил дамские шляпки, работал переписчиком в суде, прислуживал меняле. Но часы его всегда спешили, дамы не хорошели, подсудимых не оправдывали, меняла разорился на стеклянном золоте. Так что, как сами видите, нигде не было от него ни малейшего толку, всюду его бранили и отовсюду прогоняли. И когда он уже поверил в свою полную никчемность, тогда хозяин балагана - весьма тертый и дальновидный калач - пригласил его на роли негодяев. Негодяи в пьесах всегда бывают наказаны, так что, чем глупее и нелепее актер, тем убедительней искусство. Актер подумал и согласился. Но и здесь - он не добился ни признания зрителей, ни уважения коллег. Его негодяи вызывали не столько гнев, сколько недоумение: ну разве этот человек способен что-либо совершить? Тем более злодейство!
Шло время; не удавалась роль, другая, пятая, десятая. Актер решил, что надо уходить, пока не попросили. И тут ему безумно повезло!..
Вчера в кофейне он подсел к человеку. Никто к тому человеку не подсаживался, а он подсел - актер давно уже никого не чурался и никого не числил ниже себя. Да и к тому же человек этот на вид был вполне приличен и нрава казался умеренного. Актер заказал кофе, и они познакомились. Человек оказался лекарем; он заговаривал кликуш, ломал чертовы ребра, лечил гримасы и уродства. И жил он весьма безбедно, но слыл за безумца, а потому в свои сорок с небольшим так и не успел еще обзавестись семьей. Актер же… Нет, он не стал сетовать на свою нескладную судьбу, а лишь сдержанно поведал о том, что он играет в балагане, затем долго и пространно разглагольствовал о петушиных боях, и лишь потом не то спросил, не то так просто, вслух подумал:
- Интересно, а бывают ли люди ни к чему на свете не пригодные? - и замолчал, сам испугавшись сказанного.
Но лекари есть лекари, они всегда понимают больше, чем нам бы того хотелось, и они же всегда утешают. Собеседник актера не оказался исключением, он сказал:
- У вас есть грим, вы мажете им щеки, потом играете. А нужно так, чтоб западало в душу и чтоб душа горела, пусть даже вы представляете пустейшую комедию. Только тогда вы сможете раскрыться и стать настоящим актером, а так… Хотите, я помогу вам?
Актер промолчал, но лекарь тем не менее порылся в бывшей при нем котомке и поставил на стол небольшой стеклянный пузырек.
- Вот то, что вам нужно, попробуйте, - сказал он, потом объяснил, как его найти, и ушел.
А пузырек остался на столе. Но осторожный актер и не подумал притрагиваться к нежданному подарку. Еще бы! Любому здравомыслящему человеку было понятно, что это подвох или безделица, а иначе кто бы это стал дарить подобное сокровище первому встречному. С какой стати? Ведь примерно за такую же склянку средства для отвода стрел и кинжалов можно взять двенадцать лошадей, а приворотное зелье обходится еще дороже, и даже пустяшная панацея от зубной боли ему не по карману. А тут!.. Но лишь только проходившая мимо служанка остановилась, чтобы смести в подол и снадобье и чашки, как актер схватил теперь уже желанный пузырек и поспешно вышел из кофейни.
А потом, у себя в каморке, он долго еще не решался воспользоваться чудесным средством. И лишь перед самым представлением, когда заговорили о том, с кем будут, а с кем не будут продлять контракт на следующей неделе, актер попробовал. Грим - темный и вязкий - ровно лег на лицо, придал ему некоторую смуглость и… актер вдруг почувствовал, как небывалая легкость разлилась по телу, и мысль заработала четко и ясно. Он резко встал, вышел на сцену, и зрители… Да что там зрители, когда его же приятели поверили тому, кого он им изобразил!