- Я тоже, но на материализме сенсаций не сделать. Так вот, дорогой зять, в среду ближе к концу дня заявился в редакцию странный мужчина. На сумасшедшего не похож, молодой, одет дорого и со вкусом, но нёс отборную околесицу. Он начал с того, что его дочь тяжело больна и спасти её может только чудо. Толком ничего не объяснил, но умолял дать о ней заметку, чтобы найти лучшего врача в Лондоне.
- Я пока ничего странного не вижу, - буркнул Натан.
- Странное началось, когда я попросил рассказать про болезнь дочери. Мистер Ламберт сказал, что во всём виноват талисман, который он привёз ей из Индии. Он показал мне фото девочки. Потому я и взял тебя с собой, чудо-доктор.
Натан хотел сказать, что не понимает, как врач может лечить от талисмана, но промолчал. Наверняка Майкл что-то не так понял. А разбираться всё равно по приезду.
Кэб миновал ряд роскошных особняков Челси и остановился перед воротами, увитыми диким виноградом. Листья на лозах вылезли совсем недавно, можно было рассмотреть дом, скрывающийся за оградой - старинный, из дикого камня, с высокими узкими окнами. Стилизованное "L" на чугунных воротах, аккуратно подстриженные самшиты в кадках по обе стороны дорожки, острова розовых кустов на газоне.
- Аристократия! - прищёлкнул языком Майкл, выгружаясь из кэба.
Шагая к дому по похрустывающему под ботинками гравию, Натан ощутил лёгкий укол тоски. Словно вдалеке кто-то незримый окликнул его.
В дом их впустил строгий дворецкий, вежливая прислуга приняла пальто и шляпы.
- Проходите, пожалуйста. Мистер и миссис Ламберт примут вас в бежевой гостиной.
Натан пошёл за дворецким, попутно рассматривая фамильные портреты в тяжёлых бронзовых рамах, расставленную со вкусом скульптуру, старинную мебель. "Наверняка даже обои ручной работы", - шепнул Майкл.
Ламбертам было лет по тридцать. Он - подтянутый высокий брюнет с волевым лицом и цепким взглядом, она - анемично-бледная блондинка с высоким лбом, сложной причёской и туго утянутой в корсет талией.
- Эдгар Ламберт, - представился хозяин дома. - А это моя супруга Дебора.
- Натаниэль Крауч, - пожал протянутую Эдгаром руку Натан.
- Вы доктор? - негромко спросила Дебора.
- Не просто доктор, а самый лучший врач в Лондоне! - с жаром воскликнул Майкл.
- Что ж, господа, пока принесут кофе, я предлагаю поговорить. Собственно, вы же приехали именно за этим, не так ли?
Гослинг с жаром покивал, выудил из внутреннего кармана жилета блокнот и карандаш. Эдгар покосился на него, чуть нахмурился, но ничего не сказал против.
- Господа, начну с начала. Я предприниматель, занимаюсь поставками чая и кофе элитных сортов, много путешествую. У меня есть дочь Брайони, ей одиннадцать лет. Год назад я был по делам в Индии и Вест-Индии, оформлял договора на крупную закупку. В Дели пришлось задержаться почти на месяц. Я очень скучал по дому, много рассказывал о семье своему переводчику. И перед самым отъездом Венката сказал, что хочет сделать мне подарок. Он отвёл меня в трущобы, где по его словам жил шаман. Пришлось пробираться через горы гниющих отбросов, но меня вело любопытство. Шаманом оказался с ног до головы покрытый грязью и кишащий вшами молодой сумасшедший. Сперва с ним общался Венката, потом шаман спросил меня о Брайони. Сколько ей лет, как её самочувствие и чего бы я хотел для неё. Как и всякий любящий отец, я ответил, что хочу своей дочери здоровья, процветания и удачного брака в дальнейшем. Шаман порылся в куче мусора и протянул мне небольшой предмет, замотанный во влажную красную тряпку. Он что-то долго говорил, Венката перевёл, что это корень, который надо хранить в доме. Что пока он рядом, Брайони будет здорова и счастлива. Шаман взял фотографию моей дочери, что-то долго бормотал над ней, поспал порошками, водил над подожжённым пучком травы. Мне стало душно, я вышел из лачуги на свежий воздух. Чуть позже меня догнал мой переводчик и сунул в руки фото и тряпку с корнем. Я привёз его в Лондон, берёг его, как было велено, но почти полгода назад умудрился потерять. И Брайони заболела.
Миссис Ламберт прижала к губам кружевной платок и отвернулась.
- Сэр Эдгар, а что это был за корень? - оторвался от своего блокнота Майкл.
- Я не ботаник, мистер Гослинг. Обычный крупный корень, немного ветвистый. Чем-то напоминал топинамбур.
- Пожалуйста, расскажите поподробнее о болезни Брайони, - вернул разговор в нужное русло Натан.
- Я расскажу, мистер Крауч, - не отрывая взгляда от окна, сказала Дебора. - Эдгар находится дома лишь последние три месяца, он не застал начала. Наша дочь всегда была здоровым и сильным ребёнком с отменным аппетитом, очень энергичной и подвижной. И тут вдруг стала быстрее уставать и хуже есть. Постепенно она становилась всё тише, сильно похудела, по ночам её мучают кошмары. К Рождеству начались обмороки, - голос миссис Ламберт сорвался, но она быстро взяла себя в руки и продолжила: - В феврале Брайони слегла. Её смотрели чуть ли не все лондонские доктора. Выслушивали, простукивали, брали анализы. Выдвигали множество диагнозов. Но никто так и не сказал нам, что делать. Никто не знает, чем больна наша девочка.
- Я обратился в вашу газету, мистер Гослинг, потому что это наш последний шанс. Может быть, кто-то сталкивался с подобным и сможет нам помочь, - закончил Эдгар.
- Я сделаю из вашей истории статью на первую полосу, - с энтузиазмом заверил Майкл. - Сэр Ламберт, расскажите о вашем путешествии в Индию. Читатели любят детали, рассказы о далёких странах.
Эдгар принялся вспоминать детали путешествия, Майкл увлечённо строчил в блокноте. Натаниэль подошёл к миссис Ламберт.
- Нельзя ли мне увидеть девочку? Мне бы составить представление о её теперешнем состоянии.
- Конечно, мистер Крауч. Пойдёмте со мной, попробуем пообщаться с Брайони.
Детская была выдержана в бледно-голубых тонах и производила ощущение нежилой из-за идеального порядка. Дорогие куклы чинно сидели на полках, за игрушечным столом бархатные медведи пили чай. В шкафу за стеклянными дверцами ждали маленькую хозяйку фарфоровые котята и щенки, на комоде на белой накрахмаленной салфетке стояла ваза с живыми цветами. В клетке на подоконнике нежно пел розовый кенарь.
Брайони Ламберт лежала на большой кровати под вышитым шёлком балдахином - такая маленькая и бледная, что её силуэт почти терялся среди пышных подушек. Дебора склонилась над ней, поправила одеяло, поцеловала в щёку.
- Родная, пришёл доктор Крауч. Он хочет осмотреть тебя. Я верю, что он поможет нам.
Натаниэль подошёл поближе и едва не вскрикнул от удивления: больная была как две капли воды похожа на Джинни. Такую, какой он нашёл её дождливым октябрьским вечером - призрачно-бледную, иссохшую, с морщинистым, как у старухи, лицом. Только у дочери Эдгара Ламберта глаза были голубые, а волосы светлые, как у матери.
- Здравствуйте, мисс Ламберт. Вы меня слышите?
Бескровные губы шевельнулись: "Да".
- У вас что-то болит? Можете показать, где?
Девочка чуть качнула головой: "Нет".
- Разрешите, я вас прослушаю?
Сердце билось медленно и тихо. Казалось, даже оно устало поддерживать жизнь в теле девочки. Дыхание едва прослушивалось. Кожа - сухая как пергамент и серая - на впалом животе собиралась в складки. Брайони смотрела на Натана равнодушно и печально. "Я ухожу, - говорил этот взгляд. - А вы ходите, смотрите, разводите руками..."
- Миссис Ламберт, исключали ли белокровие, диабет, чахотку? - спрашивал Натаниэль у матери. Та кивала: исключали, да...
- Пьёт ли Брайони воду, ест хоть что-то?
- Да. Какао, молоко, иногда просит лимонад. Я кормлю её протёртым яблоком, мясным пюре, пудингами. Но она чахнет и чахнет. Последнее время почти не разговаривает.
- Давайте вернёмся в гостиную, миссис Ламберт?
Натан попрощался с девочкой, и они с Деборой вышли из комнаты.
- Она умирает, мистер Крауч? - спросила женщина, не поднимая на доктора глаз.
- Боюсь, что да, - сделав усилие, признался Натан. - Я видел подобное лишь раз. Но там был удивительный случай. Я бы сказал, казуистический. Скажите, миссис Ламберт... Возможно, мой вопрос покажется вам странным, но всё же. У Брайони нет сестры?
- Нет. Она наш единственный ребёнок.
- Кузины?
- Нет. Только кузен, но он уже почти взрослый. Был ещё сын у двоюродной сестры Эдгара, но он умер в младенчестве. Мистер Крауч, я вас очень прошу: не говорите Эгдару, что наш ребёнок обречён. Я уже почти смирилась, я живу с этим уже полгода. Он же верит в шаманов и корешки. Пожалуйста, не отнимайте у него надежду.
Мэгги мёрзла. Не спасала ни шаль, ни вязаные чулки, ни чай с корицей. Она разожгла огонь в камине, села рядом с книгой, но чувство комфорта всё не приходило. Казалось, что отовсюду сквозит, ныла поясница. Натан сильно задерживался у пациента, и Мэг беспокоилась всё сильнее.
- Миссис Крауч...
Джинни нерешительно мялась у входа в гостиную. Мэг со вздохом отложила книгу.
- Что тебе, Джинни?
- Я заштопала пододеяльник и пришила пуговицы к рубашкам мистера Крауча.
- Пол в спальне вымыла?
- Да, конечно. Вам сделать чаю? Я вижу, вам зябко.
- Я не хочу, спасибо. Который час?
- Четверть шестого.
Джинни подошла к камину, села у ног Мэг. Грустно посмотрела на пляшущее пламя.
- Если долго смотреть на огонь, начинаешь слышать его песню, - сказала она.
- И о чём поёт пламя? - заинтересованно спросила Мэг.
- Хотите узнать? Я могу помочь вам настроиться.
Мэг откинулась в кресле и пожала плечами. Почему бы и нет? Смотреть на огонь приятно, это успокаивает. Может, хоть немного отступит тревога и придёт долгожданное тепло.
Джинни достала из кармана маленький гребешок и принялась бережно расчёсывать волосы Мэгги - прядку за прядкой, укладывая волнистые каштановые локоны волосок к волоску. Сперва Мэг напряжённо ждала, когда девочка дёрнет гребнем, чтобы рассердиться и прогнать её, но раздражение вдруг улетучилось, уступив место расслаблению и дрёме. Прикрыв глаза, Мэгги любовалась пляшущими языками огня, и мысли её были легки и спокойны. Откуда-то издалека донеслась тихая лютневая музыка, подхватила на лёгкие волны и унесла в сон.
Снилось лето. Бескрайнее поле нежно-розовых пионов, летящая над ним сорванная ветром соломенная шляпка, десятилетний ясноглазый Майкл, запускающий воздушного змея. Бабушка в кресле-качалке улыбалась и грозила внучатам пальцем, и пёстрая кошка гоняла поодаль нежно розовый клубок, что распустился вдруг цветком пиона и взмыл в небо сотнями белых бабочек...
- Спит? - донёсся сквозь сон тихий голос Натана.
- Да, мистер Крауч. Она очень волновалась, ждала вас. Я помогла миссис Крауч немного расслабиться.
- Я не сплю, - пробормотала Мэгги, открывая глаза.
Усталый Натан улыбнулся ей уголками рта.
- Прости, что так долго. Попался сложный случай. Джинни, будь другом, свари нам с миссис Крауч по чашечке кофе.
Мэгги взяла мужа за руку, прижалась щекой к ладони.
- Я видела чудесный лёгкий сон...
- А я так хотел бы, чтобы увиденное мной сегодня было сном, - сокрушённо произнёс Натан.
Он рассказал Мэг о визите к Ламбертам, умолчав только о том, что инициатором поездки был Майкл. По ходу повествования Мэгги становилась всё мрачнее.
- Натан, стоп, - наконец, оборвала она его рассказ. - Ты сам понимаешь, что такая череда странностей не может быть случайной? Как мистер Ламберт описывал корень?
Натаниэль напряг память.
- Говорил, что корень похож на топинамбур. Вроде как он его не сильно рассматривал.
Мэгги рывком поднялась с кресла и решительно направилась на второй этаж.
- Что с тобой, милая? - заволновался доктор.
- Корень наверняка был чёрный, - остановившись на лестнице, ответила Мэг. - И напоминал не топинамбур.
Она скрылась в кабинете мужа и судя по звукам, доносящимся из открытой двери, принялась что-то искать среди книг. Натан пожал плечами и поднялся к ней.
- Что ты ищешь? - настороженно спросил он, наблюдая, как она вытаскивает из шкафа фолиант за фолиантом.
- Доказательство, - нервно усмехнулась Мэг. - А вот же она!
Она стащила с полки толстую книгу в кожаном переплёте со стёршимися буквами, принялась листать.
- Как я могла о ней не вспомнить сразу! Я же столько раз читала эту книгу с отцом, - сокрушённо качала головой женщина.
Найдя нужную страницу, она с торжеством подала книгу Натану.
- Почитай, что ты в дом принёс, Натаниэль Крауч!
Натан вытащил из нагрудного кармана очки, водрузил их на нос и вчитался в блёклые от времени строчки.
"...а белая - мужская. Покровительствует в богатстве, здравии, деторождении, мужской силе. Обладает собственной волей, стремится обрести свободу любым путём. Оказавшись на воле, принимает человеческий облик и живёт за счёт жизненных сил хозяина, тем самым..."
Доктор захлопнул книгу, швырнул её на стол.
- Мэгги! Что за вздор! Это глупые россказни собирателей фольклора! Я не верю ни единому слову!
- Это не вздор, мистер Крауч...
Джинни прошла в кабинет почти бесшумно, лишь позвякивали о фарфоровые чашки две серебряные кофейные ложечки на подносе. Девочка поставила кофейные приборы на край стола, отступила на шаг и встала, глядя в пол.
- Видишь? - воскликнула Мэгги.
- Я пока вижу только измотанного твоими придирками ребёнка, - сурово отрезал Натан.
- Я не ребёнок, - тихо сказала Джинни. - Мой отец - висельник. Мать - земля.
Мэг осела на кушетку и истерично расхохоталась. Натан впервые в жизни испытал сильнейшее желание ударить жену по щеке. Сдержался. Опустился на стул, мягко обратился к Джинни:
- Если ты хочешь рассказать, расскажи правду. Не бери на себя того, чего не было на самом деле. Ты же помнишь всё, да, Джинни?
Она кивнула, глубоко вздохнула и выпрямилась.
- Я альрауне, мистер Крауч. Миссис Крауч всё правильно поняла. Вы были очень добры ко мне, и я не смею лгать.
Натаниэль подошёл к всхлипывающей то ли от смеха, то ли от слёз жене, помог ей встать.
- Джинни, стой здесь, я сейчас вернусь и мы поговорим. Дорогая, позволь проводить тебя в спальню.
В спальне он накапал в стакан успокоительного, напоил Мэгги, дождался, пока она успокоится. Погладил её по голове, поцеловал и спокойно сказал:
- Мэг, я всё решу сам. Не волнуйся. Я очень тебя люблю. Если хочешь - запри дверь. Только очень тебя прошу: не вмешивайся сейчас.
- Убери это из нашего дома, милый. Умоляю: убери её от нас подальше как можно скорее!
Она села на кушетку, он придвинул поближе кресло - совсем как в ту самую ночь в октябре. Только на этот раз ему не было страшно. Горько - да.
- Мне четыре с половиной года, мистер Крауч. Из них семь месяцев и два дня я прожила в вашем доме. Два года, одиннадцать месяцев и семнадцать дней я находилась в семье Ламбертов. Сэр Эдгар привёз меня из Индии в подарок своей дочери.
- А что было до того? В Индии?
- Меня в течение месяца растили в глиняной кадке под присмотром сэра Эдгара. Он и дал мне имя - Джинни Блэквуд. Меня кормили сладкой водой и сцеженным женским молоком. Когда я начала быстро расти, сэр Эдгар увёз меня в Лондон в ящике с кофе.
- Как?.. - спросил Натан, пытаясь осмыслить услышанное.
Джинни прошла в центр кабинета, села на пол, вытянув ноги. Прижав руки вдоль туловища, она перегнулась пополам, лицом уткнувшись в стопы.
- Вот так я лежала на дне ящика под мешками с кофейными зёрнами в трюме, пока мы плыли в Англию. В этом же ящике я находилась в доме Ламбертов почти три года.
- Чёрт подери...
- Их девочка росла, а я лежала в ящике. Иногда мне давали воду. Я знала всё, что знают Брайони, сэр Эдгар и леди Дебора. И чувствовала, как идёт время. Мне хотелось жить. Я всё же живая, мистер Крауч. Поэтому я старалась убежать. Сэр Эдгар повесил на мой ящик замок, и... Меня почти не стало. Брайони выпила мою жизнь почти до капли. Ламберты несколько ослабили бдительность, поняв, что я умираю. В тут ночь я воспользовалась последним шансом и выбросилась из кэба, когда они возвращались домой из предместья Лондона. Дальше вы знаете, мистер Крауч.
Натан снял очки, положил их в нагрудный карман, взъерошил пятернёй волосы. Мысли метались, не желая принимать чёткость. Джинни неподвижно сидела на полу, подобрав под себя ноги, и молчала.
- Есть лишь одна вещь, которая не даёт мне покоя. Брайони. Она умрёт, если ты не вернёшься, понимаешь? Живая девочка, похожая на тебя, как две капли воды. Только цвет глаз и волос у вас разный. Вот ты говоришь, что зла не делаешь, но что же тогда это, Джинни? Ты обрекаешь невинное дитя на смерть. Ты когда-нибудь думала об этом?
Джинни ссутулилась, сжалась, словно его слова причиняли ей боль.
- Я просто хочу жить, мистер Крауч. Я никому не желаю зла.
- Брайони Ламберт умирает уже четвёртый месяц. И она это понимает. Сегодня я был в её комнате, слушал её сердце. И смотрел ей в глаза. Джинни, я врач. Моё кредо - помогать людям и спасать жизни.
- Как спасли мою?..
Натан замер с открытым ртом. Он только что понял, к чему толкает Джинни. Если она вернётся, они с просто Брайони поменяются местами. А если не вернётся - умрёт голубоглазая девчонка, которой ещё жить да жить бы.
Решения задачи не приходило. Его просто не было - и всё. Джинни смотрела спокойно и по-взрослому. Не плакала, не просила. Понимала, что этот выбор сделают за неё - каким бы он не оказался.
Доктор Крауч наклонился, взял девочку за запястье.
- Поднимайся. Идём.
Он отвёл её в комнату под лестницей, посмотрел, есть ли в кувшине для умывания вода. Джинни взяла с подоконника подаренный на Рождество хвойничек, села с ним на кровать. Натан стиснул зубы, медленно выдохнул. Легче не становилось.
- Джинни, я должен это сделать, прости, - проговорил он, не глядя на неё.
Он покинул комнату и запер за собой дверь. Вышел из дома во внутренний дворик, тут же промочив ноги в домашних шлёпанцах, и закрыл на подвесной замок решётки на окне Джинни. не удержался, взглянул сквозь стекло на девочку. Альрауне неподвижно сидела, выпрямив спину, и смотрела в стену перед собой. Лишь подрагивали руки, прижимающие к животу горшок с хвойничком.
Он не смог ночевать дома. Забрал книгу со стола в кабинете и до утра просидел в одном из кабаков. Читал. Думал. Пил. Думал. Снова пил. Едва забрезжил за окном туманный рассвет, вышел из кабака, подозвал свистом кэб и велел ехать в Челси. Сейчас он помнил адрес особняка Ламбертов куда лучше, чем даты собственного рождения.
Решетчатые ворота оказались закрытыми. Натаниэль с полчаса ходил возле них туда-сюда и продрог до костей, прежде чем открылась дверь дома, выпустив дворецкого.
- Доброе утро, мистер. Вы что-то хотели? - вежливо поинтересовался он.
- Мне нужно срочно переговорить с сэром Эдгаром или леди Деборой.
Дворецкий хмуро оглядел мятое пальто доктора, небритые щёки. Натан вспомнил, что от него пахнет спиртным, и торопливо добавил:
- Я не при параде сейчас, но дело касается мисс Брайони. Передайте сэру Эдгару, что пришёл доктор Крауч и уходить отсюда не намерен.