Поверхность сферы покрывали шестиугольные чешуйки примерно метрового размера; они имели грубый природный вид. Всё сооружение слегка пульсировало, и в промежутках между чешуйками проглядывали розовые волокнистые ткани. Поначалу я было подумал, что это один из космических кораблей хетов, которые мы сегодня утром видели летящими над нашими головами, но эта сфера, похоже, дышала. Живой космический корабль? Впрочем, почему нет?
Внезапно со стороны сферы послышался звук, шепчущий вздох, с которым над посадочной ногой в ней появилась щель. Она расширялась, чешуйки по её сторонам плотно прилегали друг к другу по мере того, как толстые вертикальные губы расходились в стороны. Внутренность сферы мягко светилась. Внутри пульсировал тот же самый серый материал, он будто бы расширялся и рос. Наконец, его выдавило из щели огромным влажным языком. Мало-помалу язык достиг земли. Он продолжил расти и удлиняться, пока не образовал плотный наклонный пандус от толстогубого рта космического корабля до поверхности грязевой равнины. Язык затвердел и разгладился, а потом влага исчезла с его поверхности, словно всосавшись в поры.
Несколько секунд ничего не происходило, потом на верху пандуса появилась фигура, вырисовывающаяся силуэтом на фоне льющегося изнутри сферы света. Я моментально понял, что смотрю на подлинно инопланетную форму жизни. Фигура имела две руки и две ноги, но по сравнению с людской нормой их будто поменяли местами. Ноги - конечности, используемые для передвижения - были прикреплены к плечам широкого туловища. Руки - конечности для манипулирования предметами - крепились к нижней части туловища, там, где у человека были бы бёдра. Как будто бы предок этого существа перешёл к бипедализму, приподнявшись на костяшках пальцев, отчего ноги свободно повисли. Ни одна из форм жизни на земле не сделала такого эволюционного выбора; это был истинный брахиатор - существо, передвигающееся с помощью верхних конечностей - нечто, сформированное совершенно другой экосистемой.
Брахиатор сошёл по пандусу; гиганские шаги привели его вниз гораздо быстрее, чем можно бы было ожидать от человека. Я оглядел его с головы до ног. Голова, если её можно так назвать, была широким куполом, корчащим прямо из плеч. Шеи не было. Удлинённые глаза, формой напоминающие сосиски, казалось, опоясывали весь купол. В каждом глазу было по два зрачка - снова радикально неземное решение проблемы стереоскопического зрения.
Его тело на первый взгляд казалось покрытым рыжим мехом, но при ближайшем рассмотрении это оказался не мех, а толстые спиральные жгуты соединительной ткани. Они спутывались и переплетались, не только обеспечивая теплоизоляцию, но и служа очень чувствительными осязательными сенсорами.
Я осмотрел манипуляторные конечности и сразу же осознал преимущества их наличия в нижней части тела, а не там, где у людей руки. Эти конечности были устроены гораздо сложнее людских. В них было по четыре суставных соединения вместо двух, и они заканчивались кольцом тонких щупалец, окружающих три пары клешней разного размера. Одна пара выглядела как пинцет, вторая - как клюв попугая, третья - как разомкнутый круг вроде буквы С. Защищенные и расположенные ближе к телу конечности могли эволюционировать в более специализированные и разнообразные структуры, чем передние конечности земных животных. За парой больших рук я с изумлением разглядел пару меньших, не таких сложных конечностей - у предка этого существа было шесть конечностей, а не четыре.
Примерно посередине широкого туловища брахиатора располагалась вертикальная ротовая щель. Похоже, марсианские животные не играли, как земные, в рискованную эволюционную игру, пытаясь использовать одно и то же отверстие и для дыхания, и для питания, и для речи.
- Где наш собрат? - спросило существо. Его высокий голос подрагивал и ломался, словно у подростка, но говорил он внятно, и я понимал его без труда, хотя характерные для речи хетов короткие паузы между словами всё-таки присутствовали.
Я какое-то время стоял в растерянности, потом собрался с мыслями и ответил:
- Сюда, пожалуйста.
Я подошёл к месту, где оставил стазис-контейнер. Моё сердце ёкнуло - кучка синего желе исчезла. Если с ним что-то случилось, нам хана. Я начал лихорадочно озираться, но брахиатор уже стоял рядом со мной. К счастью, его многозрачковые глаза, по-видимому, были лучше, чем мои близорукие гляделки, приспособлены к поиску предметов в сумерках.
- Ах, - сказал он. Потом согнул ходильные конечности в том, что соответствовало колену, и приблизил туловище к земле. Я увидел, что на спине у него есть участок, свободный от кудрявого покрытия; там была видна грубая серая кожа с бугорчатой текстурой. Желе быстро вскарабкалось к этому участку и начало всасываться в тело брахиатора.
За короткое время, которое понадобилось хету на впитывание, я пришёл к выводу относительно брахиатора. Это не была разумная форма жизни. Скорее, это было марсианское одомашненное животное. Разумеется, в их родном мире у хетов были животные, которыми они пользовались как руками, глазами и транспортными средствами. Это, должно быть, одно из них. Давеча хет сказал, что они не являются индивидуумами. Интересно, эти два желейных комка, тот, что сидел в брахиаторе, и тот, что только что влез в него, они сольются в одну сущность? Я надеялся, что они не станут на нас злиться за убийство пахицефалозавра.
- Вы убили нашего пахицефалозавра, - тут же сказал брахиатор.
- Прошу прощения, - ответил я. - Мы не знали, что он занят. Мы лишь хотели изучить его физиологию. Прошу нас простить.
- Простить? - Речевое отверстие брахиатора дёрнулось, видимо, в какой-то мимической реакции. - Это всего лишь животное.
Я убил пахицефалозавра своими руками, но слова инопланетянина почему-то задели меня за живое.
- Мы не хотели его убивать, - сказал я. - Но мы многое поняли, изучая его внутренности.
- Конечно, - согласился хет своим чистым сопрано.
- Вы пришли забрать своего друга? - спросил я.
- Друга? - повторил брахиатор.
- Хета, который был в пахицефалозавре.
- Да, мы пришли забрать его. Когда он не вернулся с задания, мы стали его искать. Мы нашли разделанного динозавра и отметки на земле, оставленные, как мы догадались, транспортным средством, принадлежащим вам. Теперь мы видим, что вы не причинили хету вреда, но считаем, что поступили предосудительно… нет, предусмотрительно. - Всё это было сказано без паузы, на одном дыхании. Я пока не заметил дыхательного отверстия, но был уверен, что оно никак не связано со ртом. Брахиатор снова вернулся к костру, и мне пришлось бежать, чтобы поспеть за его великанской поступью.
Кликс был на ногах, с раскрытым ртом разглядывая брахиатора.
- Боже, вы и правда не отсюда, да? - медленно произнёс он.
- Да, - ответил хет; первый раз я услышал, как он произносит это слово коротко, не растягивая гласной.
Кликс указал на широкое туловище брахиатора.
- А эта штука, внутри которой вы сидите?..
- Транспортное средство. Не слишком подходящее для этой экосистемы - есть проблемы с извлечением питания из местной растительности, и солнце для него слишком яркое, но для некоторых видов деятельности оно незаменимо.
Кликс указал на огромную сферу в отдалении.
- А это один из ваших космических кораблей?
- Да.
- Он живой.
- Конечно.
- Великолепно. - Он покачал головой. - Я бы всё отдал, чтобы прокатиться на таком.
Сосисочные глаза брахиатора моргнули все разом - у каждого было одно веко, поднимающееся снизу.
- Катиться, - сказал он. - Передвигаться, вращаясь вокруг оси? Покидать общество, в котором вам не рады?
- Нет. Кататься. Совершать путешествие. Поездку. Прогулку.
- Ах, - сказал брахиатор. - Это мы можем.
- Правда? - Кликс чуть не запрыгал от радости.
- Так, придержите коней, - сказал я.
- Держать коней? Не смыкает.
- Кликс, мы не можем лететь на этой штуке.
- Это почему ещё?
- Ну, посмотри на него. Оно же, блин, живое. Нам придётся залезть ему внутрь.
- Если Иона сумел пережить кита, то я уж как-нибудь вытерплю живой космический корабль. Такое бывает раз в жизни.
Я тряхнул головой.
- Ты никогда не замечал, что тем, что бывает раз в жизни, часто жизнь и заканчивается? Я туда не полезу.
Кликс пожал плечами.
- Как хочешь. Но я попробую. - Он повернулся к брахиатору. - Мы можем сделать это сейчас?
- Наши дела здесь завершены. Сейчас можем.
Кликс вприпрыжку кинулся за брахиатором к серому языку-пандусу. Меня передёрнуло, когда он ступил на него, но, хотя поверхность и подалась немного под его ногами, она не была липкой или скользкой, как я опасался. Корабль продолжал дышать, медленно расширяясь и опадая. Кликс добрался до вершины пандуса прежде, чем я закричал ему вслед:
- Я тоже иду! Обожди меня!
И побежал вверх по языку в корабельную пасть.
Граничный слой
Он в себе
Обрёл своё пространство и создать
В себе из Рая - Ад и Рай из Ада
Он может.Джон Мильтон, английский поэт (1608–1674)
Я вошёл в дом через парадную дверь, стянул туфли и поставил их на резиновый коврик. В 1970-х, когда я был ребёнком, снег в Торонто лежал весь февраль. Но последние несколько февралей были непривычно мягкими, и весенние дожди начинались уже к Валентинову дню. Я повесил плащ и зонтик в шкаф и через холл и лестницу о пяти ступеньках вошёл в гостиную. Тэсс сидела на диване и читала с планшета журнал.
- Привет, дорогая, - сказал я. Я сел рядом с ней, отвёл в сторону прядь рыжих волос и поцеловал в щёку.
- Как дела, незнакомец. - Её звучный голос, так не вязавшийся с хрупкой конституцией, не содержал ни тени сарказма, так что я проигнорировал тонкий намёк на мой поздний приход с работы.
- Как на работе? - спросил я.
- Нормально. - Тэсс работала консультантом по пенсиям и льготам в "Делойт Туш". Зарабатывала больше меня. - Похоже, мы таки получим тот контракт с провинциальным правительством.
- Отлично, - сказал я. - Просто отлично.
Левая часть её планшета показывала статью о слиянии американских рекламных фирм. Правая часть была заполнена рекламой сувенирного шахматного набора от "Франклин Минт", с фигурами в виде звёзд классический сериалов XX столетия. Я уже видел эту рекламу.
- Тэсс, - сказал я. - Мне нужно уехать из города на пару дней.
- Опять? - Она состроила недовольную гримаску - уголки губ опущены, губы надуты, зелёные глаза смотрят в пол. Это было выражение, от которого я всегда был без ума. - Я думала, ты на какое-то время покончил с разъездами, раз тот китайский проект закончился. - Второй Китайско-Канадский Проект "Динозавр" разлучил нас в прошлом году на четыре месяца, чему ни один из нас не был рад.
- Прости, барашек мой отбивной. Это важно.
В этот раз сарказм в её голосе был несомненен.
- У тебя "это" всегда важно. Куда ты едешь?
- В Ванкувер.
- И что там случилось?
- Ничего, правда. Мне… мне просто надо разобраться кое с чем в университетской библиотеке.
- Они не могут тебе это выслать по е-мейлу? - Она указала на свой планшет, вездесущее окно в мир.
- Никто не может найти информацию, которая мне нужна, - сказал я. - Боюсь, мне придётся поискать её самому. - Я помолчал. - Может, хочешь поехать со мной?
Тэсс расхохоталась своим горловым смехом.
- Ванкувер в феврале? Нет уж. Ледяных дождей мне и тут хватит. - Она тронула кнопку закладки на планшете. Потом её веснушчатые руки потянулись ко мне и обвились вокруг шеи. - А ты не мог бы проводить свои исследования в Орландо? Или Фрипорте? - В её глазах плясали два изумрудных огонька. - У нас уже сто лет не было нормального отпуска.
- Если бы я мог…
Она взъерошила то немногое, что осталось от моих волос.
- Наверное, я не должна тебя отпускать. В Британской Колумбии так много симпатичных японских леди. Я же вижу, на что ты каждое утро пялишься в "Канада a.m.". Положил глаз на Келли Хамасаки?
Неужели это было так очевидно? Келли, королева ослепительной улыбки, была самой роскошной телеведущей, каких видело телевидение Северной Америки.
- Очень смешно, - сказал я.
- Нет, серьёзно, - сказала она тоном, не оставлявшим сомнений в обратном, - как я могу доверять тебе со всеми этими красотками с западного побережья?
И тут я ощутил, как что-то оборвалось у меня в груди.
- Господи, Тэсс, это я оставляю тебя здесь одну. Это я должен беспокоиться. Могу ли я тебе доверять? Откуда я знаю, что ты не прыгнешь в койку с… одному Богу известно, с кем, пока я в отъезде?
Она отстранилась от меня.
- Что на тебя нашло?
- Ничего. - Я смотрел на неё, её узкое лицо, высокие скулы, гриву рыжих волос. Боже, я не хотел её потерять. Она была всей моей жизнью. Но если дневник прав, я для неё - ничто. Я знал, что должен извиниться, покаяться, пока не поздно, пока мои слова не стали частью неизменного прошлого, фундаментом стены, которая встанет между нами, но я не мог заставить себя пойти на попятный. Я был глубоко уязвлён - чем? Тем, что она могла сделать? Тем, как она могла поступить, если бы всё было иначе? Наконец, я отвёл взгляд от её удивлённых зелёных глаз и поднялся с дивана.
- Пойду наверх соберу чемодан, - сказал я.
Я приехал в Ванкувер во вторник. Доктор Чжуан игнорировала мои звонки до вечера среды, когда мне удалось поймать её по рабочему телефону. Она уже готова была положить трубку, когда я заговорил по-китайски. Мне удалось её удивить; языка я нахватался за время совместных раскопок в Китае. Она в конце концов согласилась встретиться, но настояла, чтобы это было днём, а не вечером, и у неё в офисе, а не дома. Это означало расходы на ещё одну ночь в "Холидей-Инн", но поскольку условия тут ставлю не я, мне осталось только смириться.
На подъезде к TRIUMF, расположенному на краю красивого соснового леса на окраине кампуса Университета Британской Колумбии, меня встретили два знака. Тот, что справа, сделанный из семи трёхметровых досок знаменитой местной древесины, сообщал по-английски и по-французски, что я въезжаю в канадский национальный мезонный центр, управляемый совместно четырьмя университетами при участии Национального Совета по Исследованиям. Тот, который слева, в красно-белом правительственном стиле напоминал мне, что здесь усердно трудятся доллары, которые я заплатил в виде налогов.
По территории были разбросаны десятки строений, некоторые из них определённо времянки, так что мне потребовалось некоторое время, чтобы найти главный вход. Ни одна из рекламных брошюр, что я взял на входе, не захотела сообщить мне, как расшифровывается TRIUMF, хотя я смутно припоминал какую-то телевикторину, в которой говорилось про "TRI-University Meson Facility". Из чего я сделал вывод, что четвёртый университет присоединился к коллаборации позже, и от красивого акронима отказываться не захотели. Я совершенно не разбирался в физике, но, по-видимому, это место владело крупнейшим в мире циклотроном. И хотя я плохо себе представлял, для чего нужен циклотрон, звучало это вполне похоже на штуку, которая может понадобиться, если вы решите изобрести машину времени.
Кроме брошюр, старенький служитель на входе дал мне клипсу-дозиметр, похожий на старомодную автомобильную свечу. Я сказал ему, что хочу увидеть доктора Чжуан, но прежде чем он набрал её номер, чтобы попросить спуститься, какой-то ботанского вида тип в тёмно-синем халате сказал "Я проведу его, Сэм". Через путаницу коридоров он привёл меня к двери без таблички. Я секунду постоял перед ней, собираясь с мыслями, а потом постучал.
Я был рад узнать, что в работе физика шика не больше, чем в работе палеонтолога. Кабинет Чинмэй Чжуан оказался не более чем кладовкой-переростком. Впрочем, его миниатюрной владелице места вполне хватало. На вид Чжуан было около шестидесяти, в коротко остриженных чёрных волосах поблёскивала седина. Одета она было просто и почти старомодно. Глаза у неё бегали, а движения были быстрыми и нервными.
- Доктор Чжуан, я полагаю.
- Мистер Теккерей.
- Доктор Теккерей, но зовите меня просто Брэнди, пожалуйста.
Она не сделала никакого приглашающего жеста. По сути, она, наоборот, стояла в проходе, преграждая мне путь своим крошечным телом.
- Мы не можем говорить здесь, - сказала она. - Давайте спустимся в кафетерий.
- Моё дело носит личный характер, доктор Чжуан. Мы не можем обсудить его в офисе?
- Нет. - Она посмотрела на меня снизу вверх; на мгновение её глаза перестали бегать и поймали мой взгляд. - Пожалуйста.
Я пожал плечами. В конце концов, кто бы нас ни подслушал в кафетерии, я этих людей больше ни разу в жизни не увижу. Так и что с того, что они посчитают меня тронутым?
Было ещё довольно рано, так что кафетерий был почти пуст. По пути к дальнему столику я услышал обрывки нескольких разговоров: группа людей обсуждала что-то, связанное с бозонами Хиггса, чем бы это ни было; двое парней спорили о каких-то "Буревестниках", которые, как я понял, были местной футбольной командой; три женщины обсуждали достоинства нового коллеги.
Мы нашли столик и сели. Я посмотрел на сидящую передо мной женщину, мелкую и нервную.
- Вы раньше преподавали в Далхаузи? - спросил я.
- Да, - сказала она, явно удивлённая вопросом, - но я потеряла там место… сколько?.. уже шестнадцать лет назад. - Она улыбнулась впервые за всё время - один учёный жалуется другому на превратности судьбы. - Сокращение бюджета.
В заметке "Канэйдиан Пресс" говорилось, что она сломала полицейскому голень. Её вид совершенно не вязался с той историей. Интересно, что же такое с ней стало за последние шестнадцать лет, что уничтожило в ней бойца.
- Мне жаль, - сказал я.
В её голосе прорезалась тоска.
- Мне тоже, доктор Теккерей. Итак, что я для вас могу сделать?
Ладно, раз ей неудобно обращаться по имени, не буду настаивать.