Я сделал, как сказано, и экран монитора моментально заполнился ссылками. В мире было по крайней мере три Чинмэй Чжуан. Одна из них вроде была ведущим экспертом по картофельным чипсам. Вторая - каким-то авторитетом в китайско-американских отношениях. Третья…
Третья несомненно была той, кого я искал: физик, судя по названиям найденных поисковиком работ, и…
Ага, вот это интересно: "Профессора арестованы при разгоне беспорядков в кампусе".
- Показать номер семнадцать, - сказал я.
На экране появилась заметка "Канейдиан Пресс" от 18 ноября 1988. Чинмэй Чжуан, в то время профессор на контракте, вместе с пятью другими профессорами была арестована в Университете Далхаузи в Галифаксе во время протестов против сокращения исследовательских фондов. В заметке говорилось, что она сломала голень одному из сотрудников университетской полиции. Вспыльчивая женщина.
- Назад, - сказал я. На мониторе снова появился список. Я стал просматривать его дальше - и улыбнулся. Надо же, она, как и я, тоже написала популярную книжку, "Временны́е ограничения: Тау в физике" в соавторстве с неким Г. К. Макензи, опубликованную издательством Университета Саймона Фрейзера в 2003 году.
Ссылка вела на список на сайте chapters.ca, который содержал рецензию, взятую из Quill & Quire, журнала, который я особенно люблю с тех пор, как он похвалил моих "Драконов севера": "Макензи и Чжуан, специалисты по физике высоких энергий из ванкуверского TRIUMFа, представили сухой отчёт о текущем…"
Это было десять лет назад. Но попытаться стоило. Я активировал свой видеофон и запросил телефонный справочник.
- Ванкувер, пожалуйста, - сказал я задорной компьютерной физиономии, появившейся на экране. - TRIUMF. - Я продиктовал по буквам.
Компьютерное лицо продиктовало в ответ номер, параллельно показав его на экране. Музей не разрешает нам пользоваться функцией немедленного вызова, потому что она стоит дополнительные семьдесят пять центов, поэтому я нацарапал номер на бумажке и продиктовал его обратно в телефон. После двух гудков ответил мужской голос с пакистанским акцентом:
- Доброе утро, bonjour. TRIUMF.
- Здравствуйте, - сказал я и сам удивился, насколько взволнованно прозвучал мой голос. - Чинмэй Чжуан, пожалуйста.
- Доктор Чжуан сейчас недоступна, - ответил он. - Хотите оставить для неё сообщение?
- Да, - ответил я. - Да, хочу.
Чинмэй Чжуан не перезвонила и после трёх оставленных для неё в TRIUMFе сообщений, но я в конце концов выцыганил номер её не включённого в справочник домашнего телефона у того, кто ответил на мой звонок в четвёртый раз, поздно вечером. Когда я продиктовал телефону цепочку цифр, у меня вспотели ладони. Боже, я не нервничал так с того дня, как позвонил Тэсс и попросил её руки.
Торонто находится в 3300 км от Ванкувера; у меня здесь было начало одиннадцатого, что означало, что в Ванкувере едва перевалило за семь вечера. Телефон прозвонил трижды, прежде чем самодовольный логотип "Белл-Канада" совершил свой обычный прыжок за пределы экрана. Однако вместо лица доктора Чжуан я увидел надпись:
Видеосоединение не поддерживается
Затем с другого конца континента донёсся голос, тонкий и словно дрожащий от страха - расстояние, разумеется, его никак не искажало:
- Алло?
- Здравствуйте, - сказал я. - Могу я услышать доктора Чинмэй Чжуан?
Пауза. Потом:
- Кто говорит?
- Меня зовут Брандон Теккерей. Я работаю в Королевском музее Онтарио в Торонто.
- Меня не интересует членство в попечительском совете. До свидания.
- Подождите. Я не из финансового департамента. Я из отдела палеонтологии позвоночных.
- Позво… Где вы взяли этот номер?
- То есть, доктор Чжуан - это вы?
- Да, я. Как вы нашли мой номер?
Я попытался немного разрядить разговор.
- Поверьте, это было нелегко.
- Этот номер скрыт не без причины. Пожалуйста, оставьте меня в покое.
Я напустил в свой голос столько обнадёживающей теплоты, сколько смог.
- Вас правда нелегко найти, - сказал я, усмехнувшись.
- Это не ваше дело. - Пауза, в течение которой мы оба пытались решить, чья сейчас очередь говорить. Наконец, заговорила она:
- Мой телефон говорит, что ваш номер региона 905. Это не Торонто.
- Это Миссиссога, я там живу. Это рядом с Торонто.
Послышался вздох облегчения.
- И это не мобильный телефон, верно? Значит, вы не в Ванкувере? - Её голос немного повеселел, но всё ещё нервно подрагивал - совсем не тот голос, про который можно сказать "чёткий". Как там было написано в дневнике? Чёткий, размеренный, отщёлкивающий согласные, словно батарея автоматических выключателей. Это явно сказано про совершенно другого человека.
- У вас видеофон, доктор Чжуан? Мы можем включить видео?
- Нет.
Что бы это значило? "Нет, у меня не видеофон", или "Нет, я не хочу включать камеру"?
- Э-э… хорошо, - сказал я, наконец. - Неважно. - Внезапно я осознал, что не знаю, о чём дальше говорить. То, что я хотел спросить, было настолько невероятно, настолько немыслимо. Если это розыгрыш, то организовать его мог только один человек - Кликс, на время саббатикала переехавший в Торонто. Я его убью, если это всё не взаправду.
- Я уже некоторое время пытаюсь вас разыскать, доктор Чжуан. Мне нужно обсудить с вами одно дело.
Её голос всё ещё звучит настороженно.
- Очень хорошо. Но будьте кратки.
- Конечно. Вы, случайно, не знакомы с человеком по имени Майлз Джордан?
- Когда-то я знала Сьюзан Джордан.
- Нет, вряд ли тут есть связь. Майлз тоже палеонтолог. Работает в Королевском Тиррелловском музее в Драмхеллере, Альберта.
- Хороший музей, - сказала она. - Но какое он имеет отношение ко мне?
- Слово "стазис" о чём-нибудь вам говорит?
- Это по-гречески "неподвижность". Что я выиграла?
- И это всё, что для вас значит это слово?
- Мистер Теккерей, я очень ценю своё право на уединение. Не хочу показаться грубой, но я не люблю болтать по телефону.
Я собрал всю свою решимость в кулак.
- Хорошо, доктор Чжуан. Сформулируем вопрос так: не проводите ли вы сейчас или не проводили ли в прошлом эксперименты с прекращением течения времени - с явлением, которое вы называете стазисом?
- Откуда вы это взяли?
- Пожалуйста, мне очень нужно знать.
Она молчала несколько секунд.
- Ну, в общем, да, - сказала он, наконец. - Думаю, "стазис" было бы подходящим названием для этого явления, хотя я сама его так никогда не называла. Эксперименты? До них не дошло. У меня получались некоторые интересные уравнения, но это было до того, как… в общем, много лет назад.
- То есть стазис возможен. Тогда скажите: ваши исследования давали основания полагать, что практическое применение ваших уравнений может сделать возможным перемещение во времени?
Впервые за всё время разговора голос на том конце провода как-то окреп.
- Теперь я понимаю, мистер… Теккерей, вы сказали?
- Да.
- Мистер Теккерей, теперь я понимаю, что вы чокнутый. Прощайте.
- Нет, прошу вас! Я совершенно серьё…
Короткие гудки. Я сказал телефону набрать номер снова, но не дождался из Ванкувера ничего, кроме гудков.
Обратный отсчёт: 15
Самые горячие места в аду предназначены для тех, кто во времена кризиса морали остаётся нейтральным.
Данте Алигьери, итальянский поэт (1265–1321)
Марсиане.
Я чувствовал себя глупо, печатая "путешествие во времени". Но набрать "МАРСИАНЕ" - всё равно, что подписать заявку на заселение в жёлтый дом. Есть много в этом мире, друг Брандонио, что и не снилось нашим мудрецам.
Время близилось к полудню, горячее мезозойское солнце палило сквозь разрывы в густой листве у нас над головами. Повсюду жужжали насекомые, и я время от времени взмахивал руками, разгоняя их.
Три троодона стояли достаточно близко, чтобы я мог чувствовать вонь гнилого мяса у них из ртов. Их бугристая зелёная шкура под ярким светом солнца почти переливалась, а огромные жёлтые глаза отражали столько света, что казалось, будто они сами светятся.
- Марсиане, - повторил я тихо - с языка оно слетало легче, чем сейчас печатается. - Невероятно.
Главный троодон, Ромбик, моргнул своим особым двойным способом.
- Спасибо, - сказал он от имени марсианского желеобразного существа, угнездившегося у него в голове.
- Но что вы здесь делаете? - спросил я.
Удлинённая зелёная голова наклонилась в сторону.
- Говорим с вами.
- Нет, я имею в виду, что вы здесь делаете вообще? Зачем пришли на Землю?
- Пришли? Очнулись от бессознательного состояния? Не смыкает.
Я тряхнул головой.
- Какова была цель вашего путешествия на Землю?
- Цель не изменилась, - сказал Ромбик многозначительно. - Она и сейчас такая же.
- Хорошо, хорошо. Какова цель вашего путешествия на Землю?
- Сначала вы, - сказал троодон. - Какова ваша цель?
Я вздохнул. Думаю, не было смысла объяснять пришельцу, что он грубо нарушает правила вежливости и хороших манер. Кликс, стоящий в метре от меня и не спускающий глаз с ближайшего к нему молчащего троодона, ответил:
- Мы учёные. Это… смыкает? Учёные. Те, чья профессия - поиск знаний. Мы пришли сюда, чтобы узнать всё, что можно о далёком прошлом. Мы особенно интересуемся событиями на границе между…
- …изучением древних форм жизни, - перебил его я во внезапном приступе осторожности. Мне вдруг показалось хорошей идеей не упоминать пока о том, что бо́льшая часть живых существ в этом мире вскорости должна быть уничтожена.
- Ах! - каркнул Ромбик, по-видимому, не обеспокоенный моим вмешательством. - Мы колледжи. - Он нагнул голову, потом снова моргнул двойным прищуром. - Нет, коллеги. Мы тоже пришли в это место из-за здешней жизни.
- Одно маленькое переползание для марсианина, - сказал Кликс, - гигантский скачок для всего марсианства.
- Не смыкает, - сказал марсианин пастью троодона.
Кликс смотрел в землю.
- У меня тоже, - сказал он.
- "Марсианин" означает "относящийся к Марсу", - спросил Ромбик, снова обращаясь ко мне. Закончив говорить, он оставил узкие челюсти полуоткрытыми; в пасти виднелись зазубренные зубы.
- Да, - ответил я.
- Есть вещи, принадлежащие либо относящиеся к Марсу, с которыми мы не хотели бы слипаться. - Учитывая пластичную природу марсиан, я задумался, означало ли "слипаться" для них то же, что и для меня.
- Как тогда нам вас называть?
- Когда мы занимаем существа, способные издавать разнообразные звуки, то для обозначения себя используем термин Хххет. - Это прозвучало скорее как звук отхаркивания, чем английское слово.
- Хет, хорошо, - сказал я.
Кликс всплеснул руками.
- Марсианин, хет, да какая разница? Брэнди, нам надо потолковать.
- Потолковать? - спросил хет.
- Устроить совещание, - сказал я.
- Вы собираетесь прекратить жизнедеятельность? - спросил хет.
Мне понадобилось какое-то время, чтобы сообразить.
- Совещание, - сказал я. - Не завещание.
- О, - сказал хет. - Поболтать.
- Именно.
- Но разве это не то, что мы сейчас делаем? - сказал он. - Глаз за глаз?
- С глазу на глаз, - поправил я. - Профессор Джордан имел в виду, что хочет поговорить со мной одним.
- Одним?
- Наедине.
Троодон моргнул.
- Не смыкает.
Я показал туда, откуда мы пришли.
- Наша машина времени осталась там. Мы можем к ней вернуться?
- А-а, - сказал Ромбик. - Да, мы хотели бы на неё посмотреть.
Три троодона немного расступились, и мы зашагали на юг. Кликс нагнулся, чтобы подобрать слоновье ружьё. Троодон, который разговаривал, склонил к ружью морду.
- Оружие? - спросил он.
- Типа того, - ответил Кликс.
- Не слишком эффективно.
- Лучшее, что мы могли себе позволить, - ответил он.
Вы вышли из леса на грязевую равнину. Перед нами был кратер, возникший от удара "Стернбергера" о землю, а высоко на западном гребне кратерного вала - сам "Стернбергер", и правда удивительно похожий на гамбургер или классическое летающее блюдце. Из центра крыши торчал инструментальный купол.
- Если это машина времени, - прохрипел Ромбик, - то, как полагаю я, она вернётся туда, откуда пришла. Консервативно?
- Консервативно? - повторил я в полном недоумении.
Кликс ухмыльнулся.
- Я думаю, для него это значит "верно".
Троодонова голова подпрыгнула.
- Верно. Вы вернётесь к источнику, верно?
- Верно, - ответил Кликс. - Эффект вытеснения времени будет удерживать нас здесь, - он посмотрел на часы, - ещё ровно три дня, а потом нас, словно удочкой рыбу, выдернет обратно к точке отправления.
- Это произойдёт ав-то-ма-ти-чес-ки? - спросил троодон.
- Да, - ответил я. - Основной генератор Чжуан-эффекта находится в будущем. В нашем корабле нет никаких движущихся частей или элементов управления, относящихся к перемещению во времени, за исключением установки стазисного поля. Я понятно объясняю?
- Достаточно, - ответил троодон, но как именно это надо было понимать, я не знал. - А где точка отправления?
- Прямо здесь, - сказал Кликс. - В нашем времени эта местность называется долиной реки Ред-Дир. Довольно дикая местность.
- Все ваши путешествия во времени отправляются из этого места?
- На самом деле, - сказал Кликс, - путешествия во времени для нас дело довольно новое. Наша экспедиция - первая, в которой участвуют люди.
- Земля в ваше время сильно отличается? - спросил троодон.
- Очень, - ответил Кликс. - Доминируют млекопитающие, а не рептилии. Климат холоднее и суше, расстояние между континентами больше, сезонность выражена ярче. И - это, наверное, самое интересное - гравитация примерно в два с половиной раза больше, чем сейчас.
Троодон вдруг резко дёрнул шеей.
- Что вы сказали?
- Очуметь, правда? - сказал я. - Сила тяжести на Земле в последующие шестьдесят пять миллионов лет возрастёт вдвое или втрое.
- Это чрезвычайно необычно, доктор Брандон Теккерей, которого друзья зовут Брэнди.
- Ещё бы. И мы понятия не имеем, почему.
Морда троодона, конечно, ничего не выражала, но будто бы оплыла, лицевые мышцы расслабились, словно хет задумался и перестал их контролировать.
- Повышенная гравитация, говорите вы. Интригует. Скажите: как выглядит Марс в ваше время?
Кликс уже хотел было ответить на вопрос, но я успел встрять:
- Я никогда там не был.
Мы добрались до осыпающегося кратерного вала. Я с изумлением заметил, что из свежеперевёрнутой почвы уже начали пробиваться крошечные ростки. Я чувствовал себя так, будто был на свидании и провожал женщину домой, и наступил как раз тот неловкий момент, когда ты узнаёшь, пригласят тебя или нет. С той только разницей, что "Стернбергер" был моим домом, а хеты - настойчивыми ухажёрами, не желающими понимать намёки о том, что пора бы попрощаться и разойтись.
Наконец, хет сказал без обиняков:
- Покажите нам её внутри.
Кликс уже готов был раскатать перед ними ковровую дорожку, но я его оборвал.
- Конечно, - сказал я. - И мы хотим увидеть внутри ваши космические корабли. Но, пожалуйста, не прямо сейчас. Профессору Джордану и мне сейчас необходимы определённые гигиенические процедуры, которые у людей принято проделывать в уединении.
- Уединение, - повторил троодон. - Это как быть одному?
- Верно.
- Странная концепция.
Я пожал плечами.
- Она очень важна для нас.
Ромбик посмотрел на меня, наклонив голову в жесте, который я уже научился интерпретировать как озадаченность.
- О, - сказал он, наконец. Или просто откашлялся? - Ну, мы ещё поговорим. - Пауза. - Скоро. - И три динозавра зашагали обратно к лесу.
Мы с Кликсом вскарабкались на кратерную стену. Скатываться вниз было куда как легче, чем взбираться наверх, даже при пониженной гравитации. Когда мы добрались до гребня, мои ботинки были полны земли.
Как только мы вошли в тесное помещение "Стернбергера", Кликс тут же растянулся на своей кушетке, закинул руки за голову и сказал:
- Ну, что ты обо всём этом скажешь?
Я ненавидел его бездонное спокойствие. Он должен быть так же возбуждён, как и я. Почему по нему этого не было видно? Почему у меня это буквально написано на лбу?
- Это невероятно, - сказал я, и тут же пожалел об этом.
- Невероятно, - повторил Кликс, словно пробуя слово на вкус, вернее, пробуя на вкус моё употребление слова. - Точно, это оно! Конечно же, это всё меняет!
- О чём ты?
Он наградил меня одним из тех взглядов, которые он приберегает для случаев, когда считает, что собеседник сообразительностью не блещет.
- Я о нашей миссии. Открытие хетов важнее, чем любые палеонтологические исследования, которые мы собирались провести.
Я почувствовал, как во мне вспухает гнев. В моих глазах ничто не было важнее динозавров.
- У нас есть работа, - сказал я так спокойно, как смог.
- О, конечно, - сказал Кликс, убирая руки из-под головы. - Мы должны доставить хетов в будущее.
Я уставился на него в полном недоумении.
- Что?
- Сам подумай. В наше время Марс мёртв. Совершенно абиотичен. Это подтверждал каждый зонд со времён "Викинга".
- И?
- Значит, что-то истребило хетов в промежутке между сейчас и тогда. У нас есть возможность переправить тех, что живут сейчас, в будущее, позволив им перепрыгнуть то, что их убило. Они смогут снова заселить Марс.
- Мы не сделаем этого, - сказал я. В голове словно застучал молот.
- Разумеется, сделаем. Ты же видел, какие маленькие эти хеты. Мы можем взять с собой целую сотню. Это лишь вопрос балансировки. Когда мы израсходуем воду из бака, то получим и место, и дефицит массы, который мы должны чем-нибудь скомпенсировать до того, как Чжуан-эффект сменит состояние. Этим балластом вполне могут быть и хеты.
- Мы собирались доставить биологические образцы, может быть, даже мелкого динозавра. Для него уже приготовлено место в зоопарке Калгари.
- Мы можем сделать и это тоже. Эти два предложения не исключают друг друга.
- Не знаю, - сказал я, пытаясь выиграть время на раздумья. Всё происходило как-то слишком быстро. - Возможно, это не наше дело. Ведь мы как будто играем в Бога…
Кликс закатил глаза, словно я сказал что-то неизмеримо дебильное.
- Господи, Брэнди, а увезти в будущее детёныша Орнитомимуса - это, по-твоему, что-то другое? Они тоже вымерли, ты не забыл?
- Но это разумная жизнь. Мне просто кажется…