***
- Нет, что в ящиках - не знаю даже я. Догадываюсь - но не знаю точно. - И Одиссей отрицательно покачал головой.
- И ты хочешь, чтобы эти ящики я здесь, в Стамбуле, в грузовик загрузил, через Турцию протащил и на иракской границе каким-то твоим знакомым передал? И что внутри у ящиков не спрашивал? - Взгляд курдского бандита стал колючим и подозрительным.
- Да, я хочу, чтобы ты именно в этом нам помог. Не просто так - мы готовы тебе заплатить за работу. И за риск.
Туфан пренебрежительно махнул рукой.
- Я о деньгах или риске не говорю. Я о грузе говорю. Или ты мне что внутри говоришь - или разговора нет.
Одиссей вздохнул. Переговоры с курдом, начавшиеся полчаса назад, никак не вытанцовывались - курд гнул свою линию, и непонятно было - из пустого ли любопытства, или же в его интересе было второе дно…
Когда этот Туфан час назад вошёл в гостиную - ему показалось, что вошедший хозяин заведения заполнил собой весь свободный объем помещения. Господин Сарыгюль не был высок ростом, плотноват, насторожен - но во всех его движениях сквозила такая сила и уверенность в себе, что и Одиссей понял, что разговор с ним не будет ни лёгким, ни простым. Но не до такой же степени!
Ладно, хрен с ним. В конце концов, Левченко ничего по этому поводу не говорил - стало быть, он имеет право действовать в пределах своей компетенции. Раз о сохранении абсолютной секретности груза ничего не говорилось - стало быть, он может сообщить этому бандиту, что именно надо будет перевезти из Стамбула в Силопи и дальше, за реку…
Одиссей отхлебнул яблочного чаю - и проронил негромко:
- Я думаю, что в этих ящиках - ракетные установки. Противотанковые и зенитные. Может быть, запчасти к ним. Но в любом случае - оружие. Если его обнаружат - всем, кто участвует в операции, конец. И мне очень надо доставить этот груз … туда, куда его мне надо доставить.
Туфан едва заметно кивнул. А затем, неторопливо закурив - спросил так же вполголоса:
- Кому ты их хочешь передать?
Одиссей пожал плечами. А чёрт его знает, в чей адрес на самом деле пойдет этот груз! Но, пожалуй, в данном случае лучше предположить, что оружие предназначено для мятежных турецких курдов - глядишь, сработает племенной инстинкт…. И Одиссей бросил равнодушно:
- Вашим. Кому ж ещё?
Господин Сарыгюль после нескольких минут раздумий отрицательно покачал головой.
- Я таких наших не знаю, которым ракеты нужны.
Одиссей пожал плечами. Он что, за дурака его держит?
- Курдской рабочей партии.
Хозяин гостиницы поднял на Одиссея тяжелый взгляд.
- Они не наши.
Одиссей даже немного растерялся. Не их? А чьи? Вот чёрт…
Сарыгюль продолжил, и в его голосе зазвучала сталь:
- Они в свои игры играют. Им независимость нужна - мне нормальная жизнь. При моём земляке Тургуте Озале46 президент, премьер-министр и министр внутренних дел Турции - были курды. Оджалан тоже хочет президентом быть - в своём Курдистане. В этом его независимом Курдистане можно будет только контрабандистам жить. Я к Истанбулу привык, я что-то менять не хочу. Я КРП не помогаю. Я с ними в армии воевал; я не хочу и сейчас им помогать. Я твои ракеты не повезу. - Затем, сделав глоток чаю, хозяин заведения продолжил чуть мягче: - Я знаю, с моим домом рядом твой друг погиб. У меня тебе долг есть. Я твои бумаги подпишу и твой груз приму - только приму. Дальше не повезу. Мне война в моей стране не нужна.
- Тебе не нужны деньги?
Сарыгюль отрицательно покачал головой.
- Такой ценой - нет.
Одиссей промолчал, неторопливо налил в чашку свежего чаю, выбрал на блюде кусочек пахлавы поаппетитней, с удовольствием положил его в рот - и, не спеша разжевав и запив сладость, спросил:
- А если не для КРП?
- А для кого?
Одиссей про себя улыбнулся. Ни Левченко, ни Кулешов - не проронили о цели операции ни слова; конспираторы, блин. Как будто неясно, кому сейчас на Среднем Востоке остро нужны противотанковые и зенитные ракеты! Наш курд не желает, чтобы эти весьма грозные средства ведения боя оказались в руках сепаратистов Оджалана - что ж, тогда, пожалуй, Одиссею стоит огласить свои собственные мысли по поводу пункта назначения - по ходу, это будет только для пользы дела…
Он допил чай, довольно вздохнул - и бросил коротко:
- Для иракского сопротивления. - А затем добавил: - Курды только примут груз и передадут его дальше, под Багдад.
Сарыгюль кивнул.
- Я так и думал. Значит, груз для Ирака.
Одиссей, впервые за время разговора, чуть заметно улыбнулся.
- Да.
- Ты хочешь американцам проблем? - На лице курдского бандита вдруг появилась совершенно неожиданная, почти детская улыбка, такая, какая появляется у ребенка, увидевшего конфету.
- Да. И ещё - мы хотим помочь людям, которые воюют за свою свободу, за право самим решать свою судьбу. Воюют против тех, кто вломился в их дом и решил установить в нем свой порядок. - И, посмотрев в глаза хозяину гостиницы, Одиссей добавил: - Если ты не захочешь нам помочь в этом деле - что ж, твое право, и я не стану упорствовать. В конце концов, если ты поможешь доставить мой груз до Стамбула - ты уже окажешь мне серьезную помощь. Но даже если ты откажешься от продолжения операции - мы всё равно найдем дорогу в Ирак - потому что на земле должна быть справедливость. Когда практически безоружных людей убивают с вертолётов и расстреливают из танковых орудий - кто-то же должен дать им возможность ответить ударом на удар, кто-то должен дать им в руки оружие. У меня это оружие есть - и я сделаю всё, чтобы доставить их в Ирак. С тобой или без тебя - не важно. Но сделать это я обязан - и как солдат, и как мужчина.
Сарыгюль молча допил свой чай, закурил, полюбовался кольцом выпущенного дыма - и, взглянув в глаза Одиссею, проронил негромко:
- Я помогу тебе, брат.
Глава четвертая
Кто бы мог подумать, что наибольшие трудности во время болгарского этапа операции он огребет с той стороны, откуда меньше всего ждал? Васил, милейший парень, душа-человек, и госпожа Бенчева, радушнейшая хозяйка - и на тебе! Такой финт! Впрочем, Одиссей отлично понимал, откуда здесь ноги растут…
В Бургас он вернулся шестого января, аккурат на православное Рождество - и был встречен семейством Бенчевых радостно и дружелюбно; посему он полагал, что вопрос по поводу экспортной поставки польских систем очистки воды в Турцию будет решен, как писали раньше в официальных коммюнике, в тёплой и дружественной обстановке - но не учёл одной важной детали. А именно - Ира, супруга Васила, в начале девяностых годов жила в России, видела, как сказочно наживались на разном импортном барахле вчерашние её однокурсники, и, хотя сама никаким бизнесом никогда не занималась - была уверена, что любая экспортно-импортная сделка просыпает на её участников если не золотой дождь, то близко к этому. И посему разговор в гостиной Бенчевых очень быстро из непринужденно-дружественного превратился в напряженно-деловой - к чему Одиссей был заведомо не готов.
Он поставил на стол уже поднесенную ко рту рюмку мастики47 и, глядя на хозяйку квартиры, изумлённо спросил:
- Ира, ты чё, серьезно?
Госпожа Бенчева, надув губки, метнула на Одиссея неприязненный взгляд.
- А ты как думал? Если это … эти железяки так нужны туркам - мы должны получить за них хорошие деньги.
Одиссей пожал плечами.
- Послушай, Ира, вся партия оборудования стоит восемнадцать тысяч долларов. Я отдаю его фирме "Битлис Иншаат" за двадцать пять, семь тысяч - доход; если вычесть транспортные расходы и налоги - получится по три тысячи долларов на каждого из совладельцев фирмы, не такие уж и маленькие деньги… - И в растерянности Одиссей посмотрел на Васила, номинального директора их компании; увы, как он уже понял, болгарин давно и прочно находился под каблуком своей жены, и в этой ситуации именно Ирина решала все вопросы. Вот чёрт! Знал бы, где упасть…
- Нам этого мало. Найди другого покупателя, который даст хорошую цену. Мы должны получить пять тысяч, иначе Васил ничего подписывать не станет!
Вот сука! Одиссей был готов матерно выругаться. Ему не жалко было заплатить семейству генерального директора компании "Олена Трейдинг" пять тысяч - в конце концов, операция эта затевалась отнюдь не ради коммерческого успеха - но вздорная баба своей алчностью рушила весь его замысел. Если он завтра утром объявит Бенчевым, что турки, после жарких переговоров по телефону, согласились заплатить за мнимое оборудование двадцать девять тысяч - чтобы чистая прибыль выползла на обозначенные госпожой Бенчевой позиции - это будет сверхподозрительно. Васил только внешне выглядит простецким парнем с окраины; он отлично знает, что такое - торговаться с турками. Если Одиссей торжественно продекларирует, что цена за ночь смогла (благодаря его гениальным способностям и коммерческому гению) вырасти едва не в полтора раза, болгарин отлично поймёт, что господин Тищенко гонит пургу - не те турки ребята, чтобы соглашаться на изменение цены в уже подписанном контракте. И затаит господин Бенчев серьезные подозрения - каковые в данном случае будут весьма и весьма обоснованны…. Да, ситуация…
Чёрт, что ж делать с жадной бабой? Одиссей лихорадочно думал, как найти выход из сложившейся ситуации - в конце концов, не в пяти тысячах дело, проблема в том, что после подписания договора Туфаном у него не было возможности сдать назад. Вот дьявольщина! Впрочем, сыграем-ка мы на великорусском шовинизме - авось и прокатит?
Одиссей одним махом опрокинул в рот рюмку пахучей мастики, взял с тарелки сочащийся слезой кусок кашкавала48, закусил - а затем бросил решительно:
- Влачи49, хрен с ними, с деньгами. Мне моё слово дороже; договоримся так - из шести тысяч чистой прибыли вы получаете пять, я - косарь. Турки должны знать, что русское слово свято!
Васил впервые за вечер улыбнулся.
- Ты ведь украинец! - А затем, почесав затылок, спросил: - Не ми дреме,50 ты сам решаешь - но толко ты не передумаешь?
Одиссей снисходительно ухмыльнулся.
- Сказано - значит, сказано. Я думаю, мы этих систем водоочистки ещё не один десяток продадим - там я своё и наверстаю.
Васил кивнул.
- Зацепвам51. Хорошо. Когда ты за ними поедешь?
Одиссей пожал плечами.
- А чё тянуть? Завтра и сгоняю.
- В Польшу? - удивилась Ирина.
Одиссей улыбнулся.
- Да нет, в Сливен, там у моих знакомых на складе есть несколько комплектов этого оборудования. Один комплект - двести двадцать ящиков. Надо будет найти машину из Сливена в Стамбул; Васил, ты какие-нибудь транспортные фирмы в Сливене знаешь?
Генеральный директор почесал затылок.
- У меня там есть друг, Богомил Стоянов - он занимался грузовиками. Я ему вечером позвоню.
Одиссей кивнул.
- Позвони. Мне нужна не фура с полуприцепом, а машина поменьше, где-то кубов на сорок-пятьдесят; груз наш будет весить где-то тонн шесть, так что большой автопоезд нам в принципе не нужен.
Бенчев кивнул.
- Понял. Поговорю. - А затем, подняв рюмку с мастикой, чуть виновато улыбнулся и спросил:
- Натрясквам се52?
Одиссей кивнул.
- Можно. - И, старательно делая вид, что недавнего неприятного разговора не было, спросил, повернувшись к госпоже Бенчевой: - А ты, Ира? Поддержишь старых алкоголиков?
Хозяйка квартиры немного смущённо кивнула.
- Давай. Саня, ты на меня уж не сердись - но если делать дела, так хоть не за три копейки, правильно я говорю?
Одиссей молча кивнул. Да, если уж делать дела - то хотя бы знать, что стоит на кону, здесь госпожа Бенчева, как никогда, права. Слава Богу, она не знает, ЧТО действительно пойдет в Турцию под флагом фирмы "Олена Трейдинг"…
***
- Ну?
- Умерла. Окончательно и бесповоротно. Поляки вчера вечером предали огню тело, а сегодня комиссариат полиции в Рембертове вышлет извещение о смерти госпожи Бондаренко-Шуман-Кригер в Москву и Берлин.
Генерал облегченно вздохнул.
- Ну что ж, царствие ей небесное. Покойница когда, по твоим планам, должна место дислокации сменить?
Левченко пожал плечами.
- После старого Нового года планируем. Документы у неё уже на руках, квартиру в Минске мы ей купили - на новый паспорт, Саньку в школу Володя Петкевич, мой однокашник по высшей школе, обещал пристроить.
- Легенда?
- Семья московского коммерсанта средней руки устала от московского ритма жизни; денег накопили, теперь хотят пожить в европейской тишине и комфорте, но чтоб без языкового барьера.
Калюжный кивнул.
- Логично. Ей там работу нашли?
Подполковник удивлённо глянул на шефа.
- Зачем? Сама найдет - Минск не Москва, там народ попатриархальней, без закидонов. В туристическую фирму или в отдел экспорта какого-нибудь концерна её возьмут без проблем - с её-то знанием языков…
Генерал покачал головой.
- А вот знание языков я бы, на твоём месте, в актив для Герды не заносил - скорее уж в пассив. И работку ей надо попроще, потише, помалозаметней - желательно вообще куда-нибудь в мелкие муниципальные чиновники её записать. Твои друзья белорусские смогут это устроить?
- Смогут. - Левченко почесал затылок. - Насчёт языка я что-то лопухнулся, это точно. Хорошо, попрошу Володю и работёнку нашей изгнаннице подыскать.
Калюжный кивнул.
- Гут. Теперь - что слышно из Болгарии?
- Десятого наш парень загрузил систему очистки воды - двести с лишним ящиков - оформил груз на сливенской таможне - там у ребят Третьякова есть надежные контакты - и одиннадцатого вечером пересек болгаро-турецкую границу. Сегодня утром доложился из Стамбула - всё пока штатно.
- Растаможились?
Левченко едва заметно улыбнулся.
- Курд наш оказался на высоте. Фуру с грузом даже на таможню не пришлось волочь - он взял документы, отвёз на пункт оформления, и вернулся уже со всеми нужными печатями. Сейчас наши ящики на складе, арендованном фирмой "Битлис Иншаат" в районе Гази-Осман-паша.
- Хорошо. Под каким прикрытием они повезут наш груз дальше?
Подполковник пожал плечами.
- Одиссей докладывает, что они с этим Сарыгюлем сейчас прорабатывают варианты доставки. Надеется к завтрашнему вечеру что-нибудь измыслить.
Генерал покачал головой.
- Ты ему отпиши - пущай шибко-то не торопится. Спешка она, сам знаешь, где нужна. А в нашем деле поспешишь - людей насмешишь! Тем более - за такие кунштюки в Турции виновных к стенке ставят; мы уже потеряли в этой операции Серёгу Гончарова, и я не хочу, чтобы наше управление и дальше кровью умывалось. Слишком дорого нам тогда станут эти ракеты…
Левченко возразил:
- Это понятно, спешка здесь крайне опасна. Но и держать ТАКОЙ груз в Стамбуле - чревато…
Калюжный вздохнул.
- Тоже верно. Ладно, как только наш парень отпишет - сразу ко мне. Какую вы, кстати, систему связи установили?
Левченко улыбнулся.
- Ведрич составил график появления в Интернете наших новых адресов - на каждые следующие сутки новый. Одиссей там, в Стамбуле, когда ему нужно отправить сообщение, регистрирует новый адрес, и отсылает с него сообщение на дежурный наш.
- Получается, каждый день - новая пара адресов? Ведрич придумал?
Левченко кивнул.
- Он. В этом случае засечь, а уж тем более - проследить адресатов - практически невозможно. Плюс к этому он может, в случае острой необходимости, позвонить на мой оперативный в Бухаресте.
- Хорошо. Ладно, иди, работай. Как только что-нибудь получишь - сразу извести меня, не важно, в какое время суток. Хоть ночью, хоть на рассвете, хоть на приёме в Кремле - но я должен знать, как идёт операция. - И генерал, раскрыв пачку "Честерфилда", достал сигарету, несколько раз щёлкнул зажигалкой - и, выпустив клуб голубоватого ароматного дыма, добавил: - Сообщи незамедлительно!
Подполковник про себя подивился - ого! Беспокоится Дед! Таким он его давненько не видел, года три уже, наверное. Впрочем, чего греха таить, и сам подполковник с некоторым замиранием сердца следил за движением этого Груза - понятное дело, впервые за столько лет мы не просто отвечаем на удар - а наносим его сами; есть о чём беспокоиться и тревожиться…
***
- Спокойно! У меня двоюродный брат Сами в Киркуке есть. Он бумаги сделает. Это пустяки! Нет проблем! - Господин Сарыгюль небрежно махнул рукой.
Одиссей вздохнул. Восток - дело тонкое, прав был товарищ Сухов…. Немудрено, что во всех русско-турецких войнах верх неизменно брали соотечественники Одиссея - с таким отношением к делу, как у турков, провалить его, пусть даже самое простое - раз плюнуть. Тут даже Суворовым или Румянцевым не надо быть - главное, не мешать здешним жителям самим совершать ошибки.
Ладно, попробуем ещё раз.
- Туфан, вопрос не только в бумагах. Вопрос вообще надо решать комплексно - что именно мы будем оформлять, как повезём, по какой дороге…. В общем, нам нужен чёткий алгоритм решения проблемы.
Хозяин гостиницы пренебрежительно пожал плечами.
- Эти ящики и повезём; что менять? Я это у тебя купил, я это своему брату Сами продал; - что плохо? Фильтры привезли, фильтры увезем!
Нет, Одиссей решительно не понимал - как наши могли работать с Мустафой Барзани53? Впрочем, судя по результату - так и работали. Курды есть курды, и никто ещё с ними каши не сварил - ни британцы, ни мы, ни американцы; эти парни мало того, что крепко себе на уме - так ещё и принципиально не желают думать хотя бы на два хода вперед. Чёрт, удружили же ему отцы-командиры…. Ладно, попробуем начать ещё раз.
- Туфан, мы не можем отправить в Киркук, твоему брату, то оборудование, что я поставил тебе из Болгарии - ведь мы его по документам устанавливаем в твоей гостинице! А в Ирак мы должны отправить совсем другой груз, от другой фирмы - чтобы обрубить концы, не дать тем, кто работает против нас, никакой зацепки. Понимаешь?
Господин Сарыгюль тяжело взглянул на Одиссея.
- Ты меня учишь рубить концы? Я это с пятнадцати лет делаю!
- Я ничему тебя не учу. Я хочу максимально надежно доставить груз по назначению. Поэтому мы, во-первых, должны найти груз, который ни у кого по дороге не вызовет никакого подозрения, а во-вторых - найти фирму, которая возьмется этот груз отправить. Ни "Битлис Иншаат", ни оборудование для очистки воды для этого не годятся, они уже свою роль выполнили. Плюс к этому - просчитать такой маршрут, где полиции на дорогах будет поменьше.
- Послушай, Алекс, это моя страна, я здесь каждый куст знаю. Меня здесь каждый полицейский знает. Если это мой грузовик - никто бумаги смотреть не будет. Я Туфан, Туфан Сарыгюль, понимаешь?! Кто меня проверять рискнёт?! Кто!?!? Груз пришёл, на складе, под охраной - всё, можешь ехать домой! До Киркука я его сам довезу!
Одиссей отрицательно покачал головой.
- Нет. Я поеду вместе с грузом - и передам его получателю сам. Это не обсуждается.
И лишь после этой фразы Одиссей увидел в глазах курдского бандита едва мелькнувшую тень уважения. В принципе, ему на уважение этого барыги было в высшей степени наплевать - но всё же…. В конце концов, следующие пять-шесть дней придется провести в его обществе, так что, пожалуй, стоит озаботиться установлением доверительных отношений между высокими договаривающимися сторонами.