- Именно такой! Только уговаривать их буду я, за тобой только подготовительный этап. Здесь, в Варшаве или её пригородах, в результате несчастного случая умрёт молодая женщина. Эксперты должны будут провести дактилоскопию и экспертизу ДНК этой самой мёртвой женщины, а затем запросить результаты такой же экспертизы, сделанной для этой же женщины, но тогда ещё живой, в Германии. Потому что на её теле будут найдены документы о том, что большую часть своей сознательной жизни эта дамочка прожила в Германии.
Пан Скирмунт удивлённо поднял брови.
- А кто это робит собе анализ ДНК? Да ещё у пани? У мужчин, я вем, делают такую экспертизу для алиментов, на ойца, а…
Левченко протестующе поднял руку.
- ЭТОЙ женщине такой анализ делали. Это я знаю точно, а ты можешь поверить мне на слово. Смысл операции именно в этом! Предположим, некий эксперт должен определить, действительно ли лежащая на столе патологоанатома мёртвая женщина - именно та, чьи документы на её трупе найдены. Он делает запрос в Россию - потому что у неё российский паспорт - и в Германию, потому что есть куча других документов, удостоверяющих, что она немка. Документы такие мы с тобой организуем, я с собой привёз всё необходимое. Россия, естественно, ничего не ответит, а вот из Германии, скорее всего, результаты экспертизы ДНК и её персональная дактокарта придут. Более того. Я тебе скажу, что, процентов на девяносто девять, вместе с этими результатами приедут и немецкие… а может, и не немецкие - специалисты, чтобы дополнительно проверить взятые у трупа пробы. К этому времени труп должен быть кремирован - это обязательно, и в руках специалистов должны быть только те материалы, которые я тебе передам, и на основании которых эксперты будут делать свои заключения. Но труп должен исчезнуть наглухо!
Анджей молча кивнул.
- А вот документы, отпечатки пальцев и пробы ткани, наоборот, должны остаться в целости и сохранности. И они должны безоговорочно подтвердить, что умершая женщина - именно та, чьи документы на её теле были обнаружены.
- И тые пробы и оттиски ронцев…
- И эти пробы и отпечатки я привез с собой. Сумочка с разной женской ерундой и документами - с хорошо наложившимися отпечатками, волосы и часть эпителия кожи, и карточка с оттисками всех пальцев, взятых у покойной.
Скирмунт почесал затылок.
- Так вот для чего тебе была потшебна наша полицейская дактокарта! Трупа ты не пшивёз?
Левченко едва заметно улыбнулся.
- Нет, трупа не привёз. Придется изыскивать местные резервы.
- Паспорт этой пани у тебя теж с собой?
Левченко отрицательно покачал головой.
- Нет, этот паспорт двадцать седьмого декабря будет пересекать границу в Бресте. Вместе с …. Ну, в общем, в порядке живой очереди. Вместе с человеком.
- А…. а с повротем как этого человека? Или…
Подполковник улыбнулся.
- Никаких "или"! Мы ж не дикари какие-нибудь…. Эта женщина вернется назад с другим паспортом, с проставленным штампом пересечения границы. Пусть у тебя за это голова не болит. У тебя задача другая - во-первых, неопознанный женский труп, во-вторых - судебно-медицинские эксперты или полицейские. Которые под присягой подтвердят, что умершая женщина, на основании проведенной дактилоскопии и экспертизы ДНК - именно та, чьи документы при ней обнаружены.
Пан Скирмунт почесал затылок.
- Та-а-а-к…. Коли потшебны эксперты альбо полицейские?
- Времени у нас мало. На всё про всё - девятнадцать дней. Пятнадцатого января операция должна быть закончена!
- Розумем. Труп найдем, то не естем велька проблема, бездомных кобет тераз задуже, и их никто не шукае…. С экспертом тяжей. Если бы просто покупить - то каждого можливо; если честного…
- Именно честного! Те, что приедут сюда вместе с результатами немецкой экспертизы - будут наводить справки, причём тщательней, чем банк, который даёт кредит на миллион долларов без залога. И если эксперт где-то или как-то замазался в сомнительных делишках - за его жизнь, Анджей, я не дам и гроша!
Скирмунт кивнул.
- Ясно. Розумем. Тши дни мне потшебно на то, чтобы знайсти такего эксперта, але розмовлять з ним ты будешь сам. У меня нема такего дара убеждения…. Или я знайду полицейского. Когда я сговорюсь с полицией - эксперт юж бендзе непотшебны. Полиция пойдет?
- Хорошо, делай, как знаешь, мне все равно, кого ты найдешь. Главное - чтобы все было безупречно с точки зрения наших друзей с той стороны. - Левченко ухмыльнулся, а затем, покачав головой, продолжил: - Второго января я буду в управлении строительства Варшавского метрополитена, третьего, как я надеюсь, мы заключим с ними договор на поставку специальных сталей, четвертого января у нас будет банкет. Значит, я могу побыть в Варшаве от силы дней семь-восемь. За это время ты должен будешь найти мне человека, я должен буду с ним поговорить. Если не получится - я поеду в другой город…. Но там шансы хуже. В том же Вроцлаве неопознанный труп могут держать в морге дней двадцать, а в Варшаве с ним так долго не валандаются, сжигают через неделю. У нас, правда, труп будет опознанным, и варшавская полиция сделает запрос в Москву, родственникам - но у меня с собой документ об отказе от репатриации тела, нотариально заверенный. Так что ты - вернее, купленный тобой полицейский - должен будет его дней через десять после высылки запроса аккуратно подшить в дело, и на основании этого отказа труп должны кремировать. Поэтому вся надежда на тебя. Так?
- Так. Договорились. А тераз?
Левченко улыбнулся.
- А тераз мы поедем с тобой в какой-нибудь хороший польский ресторан, и ты закажешь мне флячки и галёнку в полкило весу! Всё ж послезавтра Новый год! Ну а уж выбор спиртного я оставляю за тобой…
***
- Ну, здорово, капитан! - Одиссей крепко пожал руку капитану Федорову, который ждал его у крыльца кафе и, по лицу было видно, появлению "шкоды" с Одиссеем за рулем был несказанно рад.
- Здорово, бродяга! Ты вовремя…. - В тоне "московского гостя" явственно ощущались нотки некоторой неуверенности.
- Что, Мирон Осадчий ещё не появился?
- Почему Осадчий? - Недоуменно спросил капитан, и тут же счел необходимым внести ясность: - Штефанек его фамилия…
Одиссей улыбнулся.
- Да знаю. А ты что, "Адъютанта его превосходительства" не смотрел в детстве?
- Чёрно-белый такой фильм, про гражданскую войну?
- Ну!
Капитан Федоров почесал затылок.
- Да что-то такое вспоминается - да только смутно.
Одиссей улыбнулся.
- Ладно, появится, Загородний говорил, что у них это дело, контрабанда, на поток поставлена, и все здешние должностные лица куплены на десять лет вперёд. Ты скажи, как там мои? Как Герда, Сашка, мелкая?
Капитан едва заметно, на десятую долю секунды, замялся - и Одиссей эту его неуверенность мгновенно почувствовал, и у него тотчас похолодел затылок. Но, стараясь держаться бодро, он улыбнулся капитану и сказал преувеличенно-уверенным тоном:
- Так, ясно. Дела не шибко сладкие. Тебе, как я понимаю, велено мне сообщить, что всё на мази - чтобы я зазря не тревожился. Так?
Капитан тяжело вздохнул.
- Левченко особо предупреждал…. Дескать, у него сейчас трудная операция, скажи, пущай не тревожится, всё, мол, в лучшем виде.
Одиссей кивнул.
- Ясно. А на самом деле они продолжают лихорадочно искать выход…. Но пока его не нашли…. Ладно, Юра, я тебя не сдам, не переживай - мне просто надо знать, что с моими всё в порядке. А если не в порядке - то в какой степени не в порядке. Такие вот дела, дружище…
Тут Фёдоров облегченно вздохнул и кивнул за спину Одиссею.
- О, смотри! Подъезжает наш пан Штефанек! Лёгок на помине, гуцул…
К кафе подъехал довольно ветхий "форд-скорпио", из-за руля которого вылез солидный дядька в джинсах и кожаной куртке, в шляпе фасона "голарио, голарио" и с изрядным пузом. Капитан толкнул Одиссея локтем под бок.
- Смотри, тут народ всё ещё по моде начала девяностых ходит! Колоритный гуцул, я тебе скажу! Здесь, в этих местах, как я уже успел глянуть, если крутой - то обязательно в кожаной куртке, иначе нельзя…. - И по-мальчишески улыбнулся.
Подойдя к стоящим у крыльца двум явно не местным гражданам, водитель "форда" прокашлялся и, поглядев поверх их голов, на замок, возвышающийся на вершине горы - сказал, ни к кому персонально не обращаясь:
- Пан Викторов, Арсений Николаевич, не вам, часом, привет велел передать?
Лицо капитана Фёдорова сделалось серьезным. Он ответил вполголоса:
- Тиберда. Семьсот семьдесят семь.
"Колоритный гуцул" важно кивнул.
- Поехали. Здесь недалеко, посёлок Поляна.
Они расселись по машинам - причём капитан посчитал нужным занять пассажирское место в одиссеевой "шкоде" - и, развернувшись, неторопливо двинулись по направлению к виднеющимся на севере заснеженным вершинам.
Одиссей, держась от древнего "форда" на минимально возможной дистанции, с тревогой в голосе спросил своего спутника:
- Слышь, капитан, мы не в горы опять чешем? Я только что с той стороны…
Фёдоров улыбнулся.
- Не дрейфь, майор! Сейчас проедем Чинадиево, а в Сваляве повернем налево, километров двенадцать в горы, и там будет эта Поляна. Этот, в шляпе, важный - покажет, куда нам свой грузовик с товаром поставить, так, чтобы его хлопцам было удобно этой ночью поляка чуток догрузить, тонны на две с половиной. Он думает - вернее, это ему ребята соседние в уши надудели - что мы контрабасом хотим в Болгарию запасные части для авиационных двигателей провезти - как мне подполковник Загородний объяснил. Такая у нас с тобой легенда. Я - экспедитор, ты - получатель. В Сливене грузовик разгрузится, и ты, после растаможки, своё железо заберешь. Завтра утром Загородний велел с ним связаться, получить дальнейшие инструкции.
Одиссей молча кивнул.
Через полчаса они были в Поляне - и, следуя за старым "фордом", въехали на территорию паркинга на самой окраине этого села - у Одиссея назвать посёлком этот населенный пункт язык не поворачивался.
"Колоритный гуцул" подошёл к ним, как только они покинули чрево "шкоды" - и, указывая на стоящий в закутке старый тягач "мерседес" с полуприцепом, сказал вполголоса:
- Ось к этому камьону сегодня к часу ночи подгоняй свою лайбу. У тебя сто мест?
Капитан кивнул.
- Сто. Размерами в среднем сто шестьдесят на семьдесят на семьдесят.
Мирон почесал затылок.
- Что, проблемы? - поинтересовался Одиссей.
- Та не, нема никаких проблем. Я просто думаю, два пропила делать, чи три.
- Каких пропила? - не на шутку удивился капитан Фёдоров.
Гуцул махнул рукой в сторону "мерседеса".
- Пойдем, покажу.
Втроём они подошли к полуприцепу. Гуцул, явно принимая Одиссея за старшего, указал ему на тент, по нижнему краю которого во всю длину полуприцепа тянулся ряд небольших круглых отверстий, размером с рублёвую монету, по краям обшитых металлическими кольцами.
- Ось, бачишь?
- Бачу. Дырки. За них тент крепится к бортам. Ну и что? - Одиссей не совсем понимал, что пытался объяснить ему гуцул.
- И тент крепится к бортам, и таможенный трос через них продет. Бачишь?
Только тут Одиссей увидел тоненький стальной тросик, продетый через некоторые из этих отверстий, и обвивающий полуприцеп так же, как шпагат обвивает праздничный торт.
- Ну да, на этот трос на задних дверях вешается замок и таможенная пломба, и машина идёт под ТИРом, без транзитного таможенного досмотра…. Знаю.
Гуцул хитро улыбнулся.
- А сейчас смотри внимательно!
С этими словами он взялся пальцами обеих рук за кольцо, через которое был продет тросик, проделал какую-то неуловимую комбинацию - и, к вящему удивлению Одиссея, тросик вывалился из отверстия вниз и беспомощно повис! Гуцул важно объяснил сей удивительный факт:
- Мы пропиливаем два кольца, трос вываливается, освобождая край тента, и получается ход внутрь прицепа - небольшой, аккурат на ящик сигарет. Пропил, як бачишь, делаем не прямо, а под углом, и его при таможенном досмотре не видно. Но у тебя сто мест и малость негабарит - вот я и думаю, два пропила делать, чи три.
Одиссей почесал затылок.
- А водитель?
Гуцул небрежно махнул рукой.
- А шо водитель? Водитель свою тысячу долларов получает и молчит в тряпочку. За одну ходку мы грузим пятьдесят коробов "ЛМ" или "Кента" - считай, две с половиной тысячи блоков. С каждого блока имеем по четыре доллара, итого - десятка. Штуку платим водиле, три - таможеннику в Польше, который не лезет в глубину фуры, штука уходит на прочие затраты. Чистая прибыль - пять тысяч. Ты, со своих запчастей, куда больше получишь…
Последние слова гуцула Одиссея несколько напрягли. Он отрицательно покачал головой.
- Не особо. Много с кем надо делиться.
Мирон кивнул понимающе.
- Ясное дело, запчасти кому попало не впаришь, не сигареты…. Но десятку зелени иметь будешь?
Одиссей почесал затылок.
- Если всё пройдет нормально - буду.
- А шо может пойти ненормально? Таможня в Сливене куплена с потрохами, водила в курсе, что головой за груз отвечает, машина специально на три тонны недогружена против документов, место оставлено под твои ящики…. Всё будет окей, не боись!
- Договорились. Машину нашу к часу?
- Не раньше. Тут до двенадцати рядом ресторан работает, отдыхающие могут помешать.
Одиссей и капитан пожали руку "колоритному гуцулу" и, сев в "шкоду", направились обратно, в Мукачево.
- Ну, что ты думаешь за этого контрабандиста? - Одиссея мучили некоторые сомнения, и он решил посоветоваться со своим товарищем.
- Контрабас как контрабас…. Ты учти, это люди не наши, они за бабки рубятся; а в этом деле, в контрабандном, ошибок никто никому не прощает, потому что любая ошибка - это потеря денег! Не знаю, какие дела у наших "соседей" с этой публикой, но, раз они нам их выкатили - значит, в надежности этого канала уверены.
Одиссей кивнул.
Капитан, достав из своей сумки бутылку воды - предложил:
- Водички здешней не хочешь? Тут минеральная вода, не поверишь, прямо из криничек бьет! Мы с моим водилой сегодня рано утром недалеко от Верецкого перевала прямо в лесу набрали - и до сих пор холодная, как лёд!
Одиссей глотнул родниковой воды. Ого! С такой водичкой и ангину, пожалуй, можно схватить! Но хороша, свежа немыслимо, и минерализация, по всем признакам, огого! - куда там Баден-Бадену или чешским Карловым Варам! Не умеют здешние гуцулы этаким сокровищем распорядиться - а может, просто и не хотят особо. Сегодня они здесь хозяева, а завтра, когда тут разные фирмы понастроят лечебниц и начнут с болящего западного бюргерства живую копейку выжимать - то и эти парни, пожалуй, могут оказаться чужими на своей же земле…. История известная. Ладно, Господь с ними, с гуцулами, сейчас надо свои проблемы решать.
Одиссей повернулся к своему напарнику.
- Спасибо. Слушай, а у этого Мирона - не появится фантазия пару наших ящиков зажуковать?
Капитан удивился.
- Как это? Я сам буду на перегрузке, все ящики наши пересчитаю…. Да и не в его это интересах, наши железки тырить. Я так понимаю, "соседи" ему за такие штуки живенько автокатастрофу могут устроить…
Одиссей кивнул.
- Ладно, договорились. Номер польской машины и фамилию водителя я у тебя сейчас перепишу, в Мукачево переночую - и завтра, отзвонившись Загороднему, тронусь назад. Когда эта фура должна быть в Сливене?
- По графику - тридцать первого декабря. Но груз растамаживать будут, скорее всего, числа третьего, не раньше - Новый год, как-никак.
- Ясно. Гут, тогда я завтра после обеда выеду в Сливен и буду там свои железки ждать.
Впереди показался посёлок Чинадиево и знаменитый Чинадиевский дворец, построенный бароном Перени. Одиссей вёл "шкоду" по изрядно разбитой тяжёлыми фурами трассе - и одна тревожная мысль никак не давала ему покоя. Он отгонял её от себя, пытался думать о чём-то другом, вспоминал историю замка Паланок в Мукачево, а заодно и историю жизни Ференца Ракоци - не помогало ничего. Скверная мысль пробивалась сквозь все преграды!
Жизнь Герды и детей под угрозой. И пока отвести эту угрозу его командирам и начальникам никак не удаётся …