Но Мэри уже показывала Герти на две тарелки на столе.
- Для кого вторая тарелка? - спросила она, не отрывая жадного взгляда от печенья. - Для твоей куклы?
- Для человека из космоса, - ответила Герти. - Он любит печенье.
- Он не обидится, если я съем одно?
- Ой, конечно, нет! - воскликнула Герти. - Он тебя любит.
- Какой он милый, этот человек из космоса! - сказала Мэри и запустила руку в печенье. - Еще я должна обязательно поесть желе.
Она стремительно повернулась к холодильнику, распахнула дверцу. Дверца, открывшись до отказа, сбросила Ила с табуретки в корзину для мусора. Голова его оказалась внизу, а ноги торчали из корзины, но Мэри его не заметила.
- …яблочное масло… джем… конфитюр… а этих замороженных пирожков с черникой я, пожалуй, съем четыре…
- Мамочка, - сказала Герти, - у тебя опять приступ?
- Да, дорогая… Помадка, один эклер…
Внезапно ее обхватили сзади сильные руки.
- Остановись, мам.
- Эллиот… Майкл… пустите меня…
- Мам, очень тебя прошу. - Майкл повернул ее так, чтобы холодильник исчез из поля ее зрения. - Ты говорила нам, чтобы мы не давали тебе этого делать.
- Забудьте, что я вам говорила.
Она попыталась вырваться и схватить с тарелки на столе печенье.
- Пошли, мам, - сказал Эллиот, загораживая собой Ипа, чьи ноги по-прежнему торчали из корзины для мусора. - Пойдем поиграем в "Монополию".
Мэри посмотрела Эллиоту в глаза: он явно встревожен, нервничает, не находит себе места - думает только о том, как отвлечь ее внимание от холодильника.
- Ты хороший сын, Эллиот.
- Ты же просила нас напоминать тебе, - сказал Эллиот, - что если ты будешь есть сладкое, то в купальном костюме будешь похожа на сардельку.
Взяв мать под руки, мальчики потащили ее из кухни, подальше от космического путешественника, и вывели в коридор; Мэри упиралась, но шла..
- Вы хорошие дети… строгие, но хорошие…
Они довели ее до лестницы, наверх она пошла одна.
- Не оглядывайся, мам. Ты ведь знаешь, что с тобой случится, если ты будешь оглядываться.
- Знаю: мне придется пойти в магазин одежды для полных женщин, - кротко сказала Мэри.
На другой день шел дождь. Мэри стала искать зонтик. Но разве могла она его найти внизу, когда он, превратившись в параболический отражатель, уже находился в чулане на втором этаже?
- Вот это да, - сказал Эллиот, когда увидел его, - вот это я понимаю!
Зонт был выстлан внутри фольгой. К ручке была прикреплена жестянка из-под кофе, внутри ее помещался высокочастотный блок из телевизора Мэри, а к блоку был подсоединен через коаксиальный кабель микрофон от портативного приемопередатчика: микрофон стал частью "Скажи по буквам", и глипл дупл звак-звак умножалось теперь до микроволновой частоты.
Преклонных лет радиооператор объяснил им, что ему нужен предмет, который он высмотрел под приборной доской машины Мэри.
- То есть тебе нужна та штука в машине, которая обманывает полицейский радар?
Не дожидаясь ответа Ипа, Майкл с сомнением покачал головой, и Эллиот договорил:
- Это единственная папина вещь, которую мама себе оставила. Мама очень ей дорожит.
Старый путешественник начал что-то чертить, и мальчики поняли: если не закрепить в жестянке из-под кофе антиполицейское устройство, нельзя добиться, чтобы микроволновая частота излучалась в пространство.
Вечером того же дня, когда Мэри мчалась на машине домой, ее система предупреждения не сработала в сфере действия полицейского радара, и Мэри оштрафовали на двадцать пять долларов.
Зато передатчик был теперь почти готов.
- Все это прекрасно, - сказал Майкл, - но откуда возьмется энергия? Что будет крутить вот эту штуку? - И он пальцем крутанул циркулярную пилу на диске проигрывателя. - Если мы отнесем ее туда, на холмы, - он показал в окно, - то ведь там никакого электричества нет.
Ип только что кончил ужинать. Он начал водить по столовому ножу пальцем, которым мог плавить и паять, выделил из ножа углерод, лишив таким образом лезвие твердости и упругости, а потом согнул нож и вместе с вилкой прикрепил его к вешалке так, что получилось подобие храповика: нож и вилка, цепляясь за зубцы пилы, медленно ее поворачивали.
- Все это хорошо, - сказал Майкл, - но мы не можем стоять там всю ночь и крутить эту штуковину.
А Ип улыбался. Теперь он понимал всё. Из глубины сознания всплыли вдруг те первые образы вилки и ножа, танцующих вокруг тарелки, всплыло то самое устройство, которое он сейчас перед собой видел: это оно будет работать там, на холмах, и для того, чтобы привести его в движение, не понадобятся ничьи руки.
- Так кто же это?
- Мой новый персонаж.
- Что он такое?
- Колдун, первая категория вот его данные.
Инопланетянину было слышно, как в кухне внизу играют в "Подземелья и драконы", но еще интереснее было ему слушать то, что происходило в доме каждый вечер. А чтобы это услышать, ему нужно было только приложить ухо к двери в комнату Герти. Он и сейчас пригнулся и стал снова слушать историю Земли. Мэри негромко рассказывала:
- …"Питер говорит: "Краснокожие потерпели поражение? Венди и мальчиков захватили пираты? Я спасу ее! Я спасу ее!" Тинк издает предостерегающий возглас: "О, это мое лекарство? Оно отравлено? Кто же мог его отравить? Я обещала Венди принять его и приму, как только наточу свой кинжал". Когда рука Питера уже протянулась за микстурой. Тинк благородно выпивает ее залпом…"
- Ой! - сказала Герти.
- Ой, - прошептал старый космический путешественник.
- …"Тинк, ты выпила мое лекарство! Оно было отравлено, и ты выпила его, чтобы спасти мне жизнь! Тинк, милая Тинк, ты умираешь? Ее свет меркнет, и если он погаснет, это будет значить, что она умерла! Ее голос звучит очень тихо, и я едва разбираю, что она говорит…"
Голова у старого путешественника поникла: как ужасно!
- "…она говорит, что, ей кажется, она может выздороветь, если дети поверят в фей! Ты веришь в фей? Скажи быстро, веришь или нет?"
- Верю, - сказала Герти.
- Верю, - сказал космический скиталец, - и в уголках его глаз выступили слезы.
Тут появился Эллиот, он порезал палец на терке для сыра и в поисках бинта поднялся на второй этаж. Древний врачеватель растений повернулся, увидел порез и направил на него длинный палец. Кончик пальца засветился ослепительным розовым светом. Эллиот попятился испуганно: ведь этим пальцем Ип, если захочет, может прожечь насквозь сталь! Но палец Ипа по-прежнему светился лишь розовым светом, и он провел им по порезу Эллиота. Кровь мгновенно перестала идти, а порез исчез, словно его и не было.
Ошеломленный, Эллиот смотрел на свой палец. Он открыл рот, чтобы поблагодарить Ипа, но врач из космоса жестом призвал его к молчанию и снова приложил ухо к двери.
- "Если верите в фей, хлопните в ладоши"…
Ип соединил свои огромные ладони в тихом хлопке.
Была уже ночь, и он стоял у окошка в своем чулане и смотрел в небо. Луна наполняла его чувствами, которых не выразишь словами, и мягкий свет Млечного Пути шепотом звезд проникал в его сердце. Его разверстые бессчетными веками жизни глаза были открыты всем сияниям, и грубым, и тонким, во вращении огромного звездного колеса он слышал музыку стремительно летящих светил, и через бездны космоса, сквозь мрак, до него доносилась торжественная речь этих гигантов.
Разум и сердце его потонули в волнах печали, и он прижался лбом к подоконнику. Когда-то и он был причастен к делам великого Колеса, собственными глазами созерцал чудеса вселенной, видел даже рождение звезды. А сейчас он в чулане, и рядом с ним украденный зонтик и Маппит.
Он повернулся к Маппиту, но тот, занятый своими мыслями, смотрел стеклянными глазами в ночь.
Тело старого ученого тосковало по космосу. Все его поры молили о звездном сеете, таком, какой он там, где звезды с тобою рядом, где от красоты Ориона захватывает дух и глаз не отвести от туманности внутри этого созвездия, переливающейся радужными оттенками. Или в Плеядах, где голубое сияние молодой звезды светит тебе будто прямо в сердце. Или в туманности Вуали, которая уплывает и уплывает вдаль, шепча свою величественную тайну тем, кто вместе с ней плывет в океане космоса.
Терзаемый этими и другими воспоминаниями, он отвернулся от окна к двери чулана и медленно ее открыл.
Крадучись, он прошел мимо спящего Эллиота и выскользнул в коридор. Так же тихо он пошел дальше, а по стене двигалась его безобразная тень - тыква на двух ногах, шагающий арбуз, страшилище на чужой планете. Он смотрел на себя теперь глазами землянина, земные представления о красоте стали его собственными, и он воспринимал себя теперь как нечто нелепое, оскорбляющее глаз и разум, немыслимо уродливое.
Он приоткрыл тихонько дверь в комнату Герти и постоял несколько мгновений, глядя на спящего ребенка. Да, ей он кажется красивым, но ведь для нее и лягушонок Кермит - красавец.
В конце коридора его ждал Харви.
Харви смотрел, высунув язык, как к нему ковыляет это странное существо, смахивающее на пакет с едой специально для собак.
Инопланетянин погладил Харви по голове. Позвоночник пса пронизали сигналы - "пиип, пиип", - и хвост у собаки поднялся вверх и завернулся крючком. Харви оглянулся, посмотрел на хвост, потом снова посмотрел на инопланетянина.
Они вместе начали обычный обход дома - оба совершали его каждую ночь после того, как остальные засыпали; сейчас Харви спускался бесшумно рядом с чужаком вниз по лестнице, они направлялись к комнатам нижнего этажа. Вот чужак остановился у ниши, где стоит телефон, и поднял трубку. Послушал гудок, потом поднес трубку к уху Харви. Прислушался и Харви. Он вспомнил: Эллиот что-то делал пальцем на этой штуковине, а потом говорил в нее, и вскоре привозили пиццу.
Харви вдавил нос в одно из отверстий диска, повернул диск один раз и стал ждать: вдруг появится сандвич с мясом. Ип повернул диск еще несколько раз, и они с псом послушали, как сонный голос спрашивает:
- Алло?.. Алло?..
"Один мясной сандвич, - беззвучно пролаял Харви, - и сахарную косточку".
Страшилище положило трубку на место, и они проследовали дальше, в гостиную.
На телевизоре стояла цветная фотография Мэри. Чужак взял ее и показал псу.
Харви посмотрел на фотографию в рамке, поднял лапу и толкнул ею звездного путешественника раза два, чтобы тот поставил фотографию на место. Но Ип сунул ее под мышку и двинулся дальше.
Ну вот, теперь подумают, что он, Харви, фотографию съел.
И зачем только он изгрыз поролоновый коврик в ванной, половую щетку, шляпку Мэри и пару вкусных кожаных перчаток! Теперь, если что-нибудь происходит с вещами, сразу обвиняют его.
Чужак между тем слонялся по гостиной. На столе стояла ваза с цветами. Он погладил их ласково и пробормотал что-то на своем языке.
На всякий случай Харви понюхал воздух. В одном из своих собачьих сновидений он видел куст, на котором росли булочки с котлетами, и с тех пор он повсюду этот куст ищет.
Страшилище вынуло из букета розу, и Харви сунул было в нее нос, но оказалось, что цветок обыкновенный, а не с куста, на котором растут булочки с котлетами.
Искусно продевая стебель розы в отверстия узорной рамки, Ип закрепил цветок поверх фотографии, так что роза и Мэри были теперь вместе - два самых прекрасных создания на Земле.
После этого они направились в кухню.
Хвост у Харви ритмично задвигался, и Харви облизнулся, ибо комната эта была средоточием всех благ, о которых только может мечтать собака.
- Хо-лодд-илль-ник, - проговорил чужак.
Харви кивнул утвердительно и чуть слышно заскулил. Уже сколько лет пытается он ухватить лапой ручку этого белого ящика, но не получается: эволюция не снабдила его большим пальцем.
Инопланетянин открыл белый ящик, достал молоко и шоколадный торт. Харви жалобно взвизгнул, пустил слюну, завилял хвостом усерднее прежнего, и страшилище одарило его оставшейся от обеда свиной отбивной.
Зубы Харви впились в нежное мясо, и теперь из пасти у него вырывалось негромкое радостное рычание. Оторвавшись от мяса, он раболепно посмотрел ка инопланетянина.
"Ты мой хозяин".
"Дай мне знать, если вдруг с тобой случится беда".
Когда наступил вечер, на улицах, кроме фургона с пиццами, появился другой автофургон, но в нем не стояли один на другом ящики, аппетитно пахнущие томатом и сыром. Этот фургон был доверху набит аппаратурой для подслушивания, чувствительность которой произвела бы впечатление даже на гостей из Галактики. У оператора, перед которым светилась панель управления, на поясе позвякивала связка ключей. В фургон вплывали голоса людей, живущих на уже знакомой нам улице:
- …Мамочка, когда делаешь печенье, отмерять муку и молоко нужно одинаковой чашкой?..
И:
- …Будь добр убраться из моей жизни…
И:
- …Если хочешь прийти, Джек, знай, что я буду вечером сидеть с соседскими детьми…
Фургон медленно ехал вдоль тротуара, вслушиваясь в каждый голос, в каждый разговор, пытаясь решить головоломку, части которой были разбросаны по всему пригороду.
- …Питер говорит: "Краснокожие разбиты! Венди и мальчики взяли в плен…"
И:
- …Он доделал свой передатчик, Майкл. Можно устанавливать…
Человек с ключами махнул помощнику рукой, и фургон остановился.
- …А знаешь. Эллиот, вид у него сейчас хуже, чем раньше.
- Брось, Майкл. Мы себя чувствуем великолепно!
- Что означает это "мы"? Ты теперь все время так говоришь.
- Из-за телепатии. У меня чувство, будто я - это он…
Для обычного подслушивателя разговор этот интереса бы не представил - какие-то детские фантазии; но для подслушивателя, о котором идет речь, это был все равно что радиосигнал с Марса. Человек с ключами тут же развернул план улицы и обвел дом Мэри кружком. И когда из-за угла появился фургон с пиццами, первого фургона на этом месте уже не было.
Эллиот, как мог, объяснил Ипу, что за праздник Хэллоуин, и добавил, что это единственный случай для инопланетянина пройтись на виду у всех:
- …потому что у всех будет странный вид. Ой, Ип, прости, я не хотел сказать, что у тебя он странный: просто необычный.
- Скажи по буквам "другой", - произнес Ип.
Эллиот накрыл голову старого путешественника простыней и обул его перепончатые ступни в огромные опушенные мехом домашние шлепанцы. Завершающим штрихом стала ковбойская шляпа.
- Выглядишь неплохо, - сказал Эллиот. - Можно вести тебя куда угодно.
Сам Эллиот, чтобы Ип с ним рядом особенно не выделялся, надел на себя костюм страшного горбуна.
- А где Герти? - спросила Мэри Майкла.
- Она наверху, одевается вместе с Эллиотом.
Но Герти вовсе не одевалась вместе с Эллиотом.
Она, стараясь не шуметь, сейчас вылезала из окна.
Эллиот повернулся к Ипу.
- Помалкивай в своей простыне и шаркай, и мама никогда не заметит разницы. Договорились? Понял, что ты Герти?
- Герти, - сказал инопланетный ученый, завернулся в простыню и, шаркая, начал спускаться вместе с Эллиотом вниз по лестнице.
Мэри ждала Эллиота и Герти внизу. Маскарадная лихорадка охватила и ее, и она тоже надела на себя костюм - пятнистое, как шкура леопарда, платье и полумаску, а в руке у нее был жезл, чтобы стукать слишком разыгравшихся ряженых по голове.
- Ну, мам, ты великолепна!
- Спасибо, Эллиот, очень мило с твоей стороны.
Но восхищение она вызывала не только у Эллиота.
Страшилище, закутанное в простыню и выдаваемое сейчас за Герти, смотрело на Мэри как завороженное, ибо она казалась ему небо жительницей, существом с звезд, и сейчас была прекрасна как никогда.
- Герти, - сказала Мэри, подойдя к нему вплотную, - твой костюм потрясающий. Как ты сделала себе такой огромный живот?
И она похлопала по округлости, напоминающей большую тыкву.
- Мы ей подушки подложили, - сказал, нервничая, Эллиот.
- Очень натурально получилось, ничего не скажешь, - похвалила Мэри. - Но ковбойскую шляпу нужно надеть по-другому, более залихватски.
Она протянула руки к похожей на черепашью голове инопланетянина. Из ее пальцев, когда они его касались, текла ласкающая, исполненная доброты энергия. Свет-его-сердца вспыхнул, и он его прикрыл поспешно рукой.
- Ну вот, - сказала Мэри, - теперь совсем другое дело.