- Когда это я говорил, что она мне не угодила? Одно другому не мешает. Сам же знаешь древнюю мудрость: все, что на земле, - это отражение небес.
Танрэй молча слушала их спор, но беспокойная Ормона так и не позволила ей отсидеться в сторонке.
- А что же наша Танрэй? - спросила она, переводя смеющийся взгляд на жену Ала. - Чем на Рэйсатру будут полезны студентки школы Новой Волны? Ты изучаешь естественные науки? Кулаптрия?
Та покачала головой:
- Нет, я специализируюсь на языках, литературе, истории. Конечно, это не слишком-то практичные…
- Это совсем не практичные дисциплины! - перебила ее Ормона. - Тебе бы, голубушка, пока не поздно, перейти на более полезный курс…
- Но…
- Что "но"? Кому будут нужны твои языки и книжки о розовых бабочках, когда рухнет вся система ценностей? Если все займутся бабочками, как будет выживать цивилизация?
- Но у меня нет ни малейшей склонности к математическим наукам, чтобы обучаться в "Орисфереро"!
- Ясно, языковедение - последнее пристанище для тех, у кого отсутствуют малейшие способности и таланты. На экономике именно так о вас и говорят, а теперь я убедилась в справедливости этого наблюдения, - Ормона удовлетворенно откинулась на спинку стула.
Тессетен не мог понять, что происходит у него на душе. Ему хотелось одернуть жену, но в то же время она была так убедительна и так тонко язвительна, что вроде бы и не за что пресекать эту "милую пикировку". Мало ли какая ерунда происходит между женщинами, их подводных течений не поймешь - обычно лучше оставить это им. Но тут какая-то мысль все время мелькала на задворках сознания, и связана она была с дикарем кхаркхи, Ишваром.
- Я думаю… - медленно заговорил он, не сводя глаз с лица Танрэй и совсем не замечая этого в лихорадочном отлове ускользающей идеи, - что Танрэй… могла бы… нам… помочь.
Жена Ала изумленно захлопала ресницами, смаргивая выступившие слезы. Ормона вскинула бровь.
- Наши соседи, кхаркхи, совершенно неспособны выговаривать звуки языка ори. А мне лично не хочется драть глотку, изучая их примитивную лингву, это дикость.
- Ты и не пытался, - подсказала Ормона.
- Да. Не пытался. Неохота. И вот как бы сделать так, чтобы и нашим, и вашим?
Танрэй после бессонной ночи начала впадать в какое-то заторможенное состояние и совсем перестала понимать, чего от нее хотят.
- Что? - удивленно спросила она, заметив, что от нее ждут какого-то ответа.
- Я говорю, что если придумать синтетический язык на основе ори, но упростить его так, чтобы он стал доступен и дикарям, с которыми нам хочешь не хочешь, а придется сосуществовать?
- Я… Не знаю, я подумаю…
- Ладно, пока забудем, - согласился Сетен, махнув рукой. - Сегодня нет резона говорить о делах. Всем надо выспаться. Что, собственно, мы и намереваемся сделать - правда, родная?
Ормона ослепительно улыбнулась:
- Безусловно, дорогой!
Ал и Танрэй остались наверху, а гости спустились в зимний сад и расположились в гамаке - мол, привыкли спать на свежем воздухе.
- Что скажешь о Танрэй? - укладываясь поудобнее и пристраивая голову на плече мужа, спросила Ормона.
Подобных вопросов о других женщинах она не задавала никогда, и Сетен даже слегка удивился.
- Девушка как девушка. Жена моего друга. Как она может быть мне?
- Хах! Она попутчица твоего друга, - Ормона нарочно подчеркнула слово "попутчица", - а это накладывает на нее определенные обязательства. Но, по-моему, она не слишком-то старается…
- А по-моему, это не твое и не мое дело.
- Будь проще. Если нам придется жить с ними бок о бок на Рэйсатру, все должно быть так, что не придерешься.
- Вот и не лезь в их жизнь.
- Я расскажу тебе об этой девочке. Она закрывалась от меня все время, пока мы были с нею вместе, но ее видно, как на ладони. В их семье всем заправляют женщины. И так было всегда. Но не потому что женщины такие сильные, а из-за того, что мужчины там еще слабее. Женщины их капризны и прихотливы. Чуть что - хватаются за виски и жалуются на нездоровье, и тогда мужья начинают прыгать вокруг, пытаясь им угодить…
Ормона так вошла в роль, что сама не заметила, как подскочила и стала показывать все в лицах под хохот мужа, оставшегося на месте, в гамаке.
- А когда в их семье рождается девочка, они носятся и с ней, пока она малышка. Уси-пуси, Танрэй, какой у тебя великий… "куарт"! Какая ты вся… избранная! В итоге Танрэй настолько проникается идеей о своей предназначенности в попутчицы величайшему из великих - Алу, что перестает чего-то добиваться сама. И когда из милого цыпленочка выросла такая же милая квочка, выясняется, что она ничего не умеет…
- Подожди, ты это серьезно?
- Что?
- Ты серьезно считаешь ее профессию никчемной?
Ормона отвернулась, закатила глаза к небу, изучая кроны тропических деревьев, и раздраженно присела возле него в гамак:
- Нет. Не считаю. Но в ее исполнении эта профессия никчемна.
Тут и Тессетен привстал с подушки, облокотившись на руку:
- А давай заключим с тобой пари, что эта девочка сделает многое при помощи только собственных знаний и сердца?
Жена снисходительно покосилась на него, чуть поколебалась и наконец кивнула.
- Всё, мы уже на нужной высоте! - крикнула девочка, а потом, что-то надумав, подошла к Фирэ. - Вставай!
Он поднялся.
- В первый раз я все тебе покажу.
- Тебе понравится, - повторил Дрэян.
Фирэ молча ждал, пока Саэти пристегивалась к нему сзади страховкой с мощным карабином:
- Эта штука выдержала бы полсотни таких, как ты!
Его это не очень-то обнадежило. В салон задувал ледяной ветер, ощутимый даже под маской.
- Я пошел, - сообщил Дрэян и запросто выпрыгнул в ночь.
- И мы пошли, - чуть выждав, Саэти с силой подалась вперед, напирая на спину онемевшему от ужаса Фирэ.
Он обеими руками ухватился за края люка и сбивающимся от ветра голосом взмолился:
- Может, не надо, Саэти?