Понтиак мягко тронулся с места. Монготройд решил уйти нашоссе 294 - на 41м по утрам пробки были плотнее. В наушниках фоном играли "Дорз" - задавали ритм трассы и не мешали думать. Выехав на хайвей, встроившись в плотный поток машин, Джереми наконец-то позволил себе испугаться за Ба. Он любил её больше всех в семье и рос у неё на руках, пока мать с отцом постигали вечные истины то в индийском ашраме, то в хипповской коммуне Фриско. Он до сих пор помнил узор трещинок на половицах старинного дома, книжный шкаф, полный ветхих томов вперемешку с яркими покетбуками, чашки из тонкого, покрытого синими цветами фарфора, в которые Ба разливала по утрам чай. Её маленькие, сильные руки швыряли и резали тесто, выдавливали косточки у вишен, виртуозно пластали сыр на прозрачные ломтики, накладывали на рубашки невидимые заплаты, утирали слезы и сопли, и ни разу не поднялись, чтобы ударить непутевого внука. Она вечно хлопотала по дому и ни дня в своей жизни не работала за деньги, обихаживала внуков, племянников и бесчисленную родню, безнадежно увещевала мать и отца наконец пожениться. Она была Ба, лучшая в мире бабушка. Через три года после смерти отца, она переехала в Лейк-Парк - чтобы не становиться обузой для родственников. Джереми избегал думать, каково деятельной, независимой Ба прозябать среди стариков, но такова жизнь. Каждый месяц… каждые три месяца он навещал Ба, выводил её на прогулку, дарил цветы и беседовал. Она бодрилась, подшучивала, когда внук одарит её правнуками. И вот - галлюцинации. Возраст, проклятый возраст!
Приземистое коричневое здание выглядело угрюмым. Больница есть больница. Безразличный клерк в регистратуре оторвался от груды бумаг, чтобы сообщить: миссис Сполдинг, третий этаж направо, в сознании, врач будет завтра, подробности у медсестры на этаже. Джереми с отвращением втиснул себя в кабину - он терпеть не мог больничные лифты с их теснотой и запахом дезинфекции. Палату он нашел сразу. Ба дремала, откинув голову на подушку, беззащитная, маленькая, в отвратительной белой рубахе. Подойдя ближе, чтобы разбудить бабушку, Джереми разглядел ещё кое-что и вздрогнул. Они привязали её! Ремнями к поручням! Вот ублюдки!!! Волна острой ненависти подступила к горлу, но он сдержался:
- Просыпайся, Ба! Овечкам пора на лужок.
Бабушка улыбнулась, не открывая глаз:
- Дуглас, ты почистил зубы? Молоко выпей! И никаких конфет…
Не узнает. Монготройд шагнул к постели:
- Ба, это я, Джереми. Ты в больнице, все хорошо.
Лицо бабушки дрогнуло, блекло-голубые глаза распахнулись - ясный взгляд здорового человека.
- Доброе утро, милый! Мне снилось, что твой папа и дядя Том подрались в ванной за право написать зубной пастой на зеркале "Мама, я тебя люблю!".
Монготройд хихикнул, представив своего стокилограммового дядюшку за подобной забавой:
- Они и вправду так развлекались?
- О, да! И поверь, Джереми, это было самой невинной из их забав. Как твои дела?
- Отыскал мальчишку, который сбежал из дома. Взял хороший куш на свидетелях избиения папарацци. Я б и сам ему врезал, но…
- Это твой клиент, понимаю, - бабушка хитро посмотрела на Джереми.
- Нет, не женился. И не планирую. Как ты себя чувствуешь, Ба?
- Совершенно здорова. Сердце как у девчонки, аппетит прекрасный, по утрам очень хочется танцевать.
- Ты красавица, Ба! - Монготройд потянулся поцеловать бабушку в прохладную щеку. Она поморщилась:
- Опять пил?
- Совсем немного, Ба. Мы с приятелем зашли в бар обсудить его проблемы с девчонкой. Засиделись, потом позвонила мама, сказать, что ты в больнице. Вот я и приехал.
- Они считают меня сумасшедшей, - спокойно сказала бабушка. - Год назад у нас сменился директор пансиона. Господин Циммерман переехал в Техас, ближе к сыну, а на его место явилась мисс Фуллер и за год взяла всех в ежовые рукавицы. Никаких прогулок в городе, никаких домашних животных, даже фиалки на окнах ей не угодили. Стариков стали пичкать успокоительными, обращаться с нами, как с детьми или идиотами. Знаешь, за что меня упекли в больницу?
- Нет.
- После полуночи я смотрела телевизор в холле первого этажа.
- Вот как, - Монготройд нахмурился. - А подробнее?
- Мы с друзьями захотели посмотреть сериал. "Семейку Адамс" - да, это безвкусно, но иногда очень смешно. Его показывали в час ночи, на первом этаже никто не живет, мы никому не мешали. Ночная сестра доложила этой Фуллер, что мы собрались у телевизора, смеемся и шутим. И вот я здесь.
- Интересно выходит… А кто она, эта Фуллер?
- По-моему она дурно воспитана и никогда в жизни не бывала в приличном обществе. Не замужем и бездетна, обожает вульгарные туфли на шпильке, как-то хвасталась по телефону, что неплохо играет в боулинг. Водит розовый "Шеви", отдыхает на мексиканских курортах, одевается от "Энн Тайлор", курит "Винстон", обедает у Пепе, по вечерам пьет коктейли в баре "Фроулик", недавно рассталась с бойфрендом.
- Ба, ты могла бы отбивать у меня клиентов, - восхитился Монготройд.
- Невнимательный человек обкрадывает себя, малыш. Дай мне попить!
Монготройд взял пакетик дешевого сока с тумбочки, осторожно вставил кончик трубочки в рот старушки и подождал, пока та утолит жажду.
- Я схожу к медсестре, узнаю, что говорят врачи, разберусь с твоей Фуллер и самое позднее через три дня ты вернешься обратно. И никто тебя больше пальцем не тронет! Отдыхай и лечись.
- Спасибо, - растроганная бабушка откинулась на подушки. - Я люблю тебя, Джереми.
- Я люблю тебя, Ба. Ты лучшая!
Толстая афроамериканка в некрасивых очках, посмотрев в карточку, заявила, что миссис Сполдинг стабильна, показатели в норме, страховка все покрывает. И взяток в клинике не берут, сэр! Да, за отдельную плату можно устроить круглосуточную сиделку. Хорошо, если вы подпишете вот здесь, что берете ответственность, мы изменим режим. Благодарю сэр, вам того же!
Отыскав "Понтиак" на парковке, Монготройд сел в машину и начал думать. Если всплывет, что директор дома престарелых отправляет в больницу стариков под предлогом галлюцинаций - это деньги и неплохие. У бабули или дедули от стресса расшатаются нервы, он впадет в беспокойство - и диагноз готов. Или можно добавить в чай кусочек сахара, пропитанный кое-чем, совсем маленький кусочек - и никто ничего не докажет, потому что стандартным анализом лизергиновую кислоту не найдешь. Желающих заплатить найдется достаточно - от адвокатов больницы, до родственников потерпевших. А Фуллер - сядет. …Ловит ли здесь вай-фай? Интернет был, и страничка мисс Кэролайн Фуллер в фэйсбуке тоже была. Точнее нашлось пять Кэролайн, но только одна из них жила в Вакигане. Сорок четыре года, фигуристая блондинка с голодным взглядом, состоит в клубе знакомств, танцует гоу-гоу, посещает "Фроулик" и таверну "Гринтаун", занимается фитнесом в зале Ти-Эн. Любит мохито и ананасовое желе, следит за фигурой, чайлдфри и отстаивает свою позицию, смотрит "Секс в большом городе", "Домохозяек" и "Клинику". Друзей у Фуллер около ста, в основном мужчины. Тоже показательно. И сегодня в половину девятого она играет в боулинг с Лорой Инсли, гинекологом из Окружной, в клубе на Вашингтон-авеню. Социальные сети - лучший помощник детектива, не надо тратить время на слежку, свидетелей, диктофоны и видеозаписи. Человек сам про себя все все расскажет. Оставалось решить вопрос - поехать ли в офис и провести день с пользой или заехать к маме, пообедать у неё, а на десерт послушать про кабалистическую тантру, позитивные аффимации и прочий бред. Пока был жив отец, мама как-то держалась в рамках, но когда в доме поселился старина Бобби, общаться с ней стало невыносимо. Монготройд представил себе серый офис, пыхтение кофеварки, писклявый голос Франсины - и понял, что работать он сегодня не будет. Свидание с Ба разбудило в нем ностальгию, а в гараже на Гольф-роуд до сих пор стоял его старый велосипед. Он позвонил маме.
Небольшой желтый дом совершенно не изменился. Он подкидывал матери денег, надеясь, что она подстрижет деревья, покрасит забор и крышу, обустроит ветшающую беседку - тщетно. Старину Бобби интересовали только его барабаны, травка и такие же седые, волосатые неудачники. Мать преподавала йогу, зарабатывала кое-что на занятиях для беременных, доедала оставшиеся от отца сбережения и за домом следила спустя рукава. В молодости она хорошо пела, выступала в чикагских клубах, её любили друзья, и, сказать по совести, она была не самой плохой матерью. Но ожидать от неё заботы было попросту глупо. Джереми понимал сестру, которая, уехав в Вермонт, показывалась домой раз в году, на день Благодарения. Сам он так не умел. "Наша порода", с гордостью говорила Ба. Поэтому, в общем, и не женился - ему претила семья, в которой каждый был сам по себе и сам за себя.
У матери к счастью нарисовалась клиентка, нуждающаяся в особо продвинутом комплексе йоги для зрелых дам. Поэтому короткий рассказ Монготройда о врачебной ошибке был воспринят спокойно - сын приехал, значит, все будет хорошо. Обед в два, ужин в семь, деньги оставь в буфете! Его бывшая детская по-прежнему пустовала, он сложил вещи в комнату, бросил сонному Бобби "буду вечером", вывел из гаража велосипед, сел и поехал.
"Лайонс Вудс" был лучшим парком на свете. Лесом, прерией, островом Робинзона, чужой планетой, обиталищем Душегуба и полем брани для рыцарей плаща и кинжала от восьми до двенадцати лет включительно. Там жили еноты, лисы и белки, важно трясли хвостами бесстыжие скунсы, ухали совы, трещали и стрекотали мелкие птицы - у Джереми никак не получалось запомнить, какая из них как называется, а зазнайка Марк Гриншпун знал всех. Он сейчас в Филадельфии, Марк, изучает своих дроздов под руководством самого Джеймса Бонда - старикашки-профессора с кучей регалий. А красавчик Пит Кроу умер от героина в 99м. А Миха Плотникофф, славный Миха, которому не было равных в бейсболе, связался с русской мафией и схлопотал пожизненное. А Сэмюел Айерс приобрел аптеку на Джексон-стрит - он когда-то мечтал полететь на луну, Сэм, а теперь пересчитывает таблетки и боком проходит в двери. А на этой скамейке с видом на дубовую рощу мы с Меделайн в первый раз целовались - у неё на зубах были скобки, и она жутко стеснялась...
Подгоняемый теплым ветром мистер Монготройд крутил педали и наслаждался. Он не помнил уже, когда в последний раз мог позволить себе просто гулять по лесу, валяться на свежей траве, подманивать белку завалявшимся в кармане арахисом, любоваться на пышный ковер золотых одуванчиков. Он четко знал - жизнь спешит, кто остановился - отстанет и будет сметен на обочину, к беспомощным старикам и тупым маргиналам, живущим на пособие, жрущим и пьющим. В мире нет ни места, ни времени для подлинной пронзительной красоты. "Спокойное достоинство, каким отмечена жизнь людей благородных, исконное изящество былых времен. В те времена я просто жил, не понимая их медлительного очарования и прелести - этого их совершенства, этой гармонии, как в греческом искусстве". Раньше было куда бежать, нынче вай-фай, кока-кола и целлулоидная улыбка цивилизации украшают жизнь даже в Африке и Тибете. Что говорить об одноэтажной Америке? Черно-белые фильмы остались в прошлом, Дина Дурбин с божественным "Весна в моем сердце" перестала звучать… "Старый ты хрен, Монготройд!" усмехнулся Джереми. "Нашел о чем тосковать - время проходит и без толку раскорячиваться в потоке у него на пути". Он пустил велосипед под горку и по-мальчишески рассмеялся, чудом удержав равновесие. Вокруг как оглашенные орали вороны, молодая зелень рвалась вверх, к солнцу и до заката жизни оставалась вся жизнь.
Он вернулся домой к пяти, усталый и счастливый. Привычное ворчание мамы согрело душу, обещанный суп из бамии, приправленный ради дорогого гостя настоящими сливками, оказался отнюдь не таким противным, как ему помнилось, и даже сальные шуточки Бобби не раздражали Монготройда. Другой семьи у него все равно не было. После ужина он повалялся часок в своей комнате, пересматривая старые записи, копаясь в школьных фотографиях, разглядывая лица друзей. Потом принял душ, сменил рубашку, тронул щеки одеколоном и распустил волосы - женщинам это нравилось.
…Мисс Фуллер, как и ожидалось, клюнула сразу. Монготройд немного последил за игрой, похвалил бросок - играла она вправду классно, била сильно и швыряла мячи красиво. Он предложил партию, аккуратно проиграл, поставил девушкам по коктейлю, а потом, когда мисс Инсли отлучилась попудрить носик, поинтересовался, что очаровательная Кэролайн думает по поводу мохито в "Гринтауне". Остальное было делом техники - Монготройд умел очаровывать женщин, ничего им не обещая. К одиннадцати мисс Фуллер была болтлива, пьяна и готова на все.
- Так что учудил этот старик, Кэролайн?
- Заявил, что знает Маркуса дольше, чем меня, и предпочтет расстаться с Лэйк-Парком, чем со своим паршивым котом. И представляешь себе - тотчас позвонил сыну, тот примчался из Оклахомы, и спустя неделю этого упрямого идиота перевели от нас на Сансет-роуд. Дом потерял хорошие деньги. И я тоже.
- Люди к старости порой становятся невыносимы, - посочувствовал Монготройд. - На них не угодишь.
- У них все есть - прекрасный уход, сбалансированное меню, чудный вид из окна и свежайший воздух. Все дорожки в парке расчищены, все коляски для прогулок - самых лучших моделей. Никаких беспокойств, никаких треволнений, если кто-то из персонала позволяет себе повысить на пациента голос, его тут же уволят… Что им ещё нужно? - у Кэролайн дернулось веко, она все больше злилась.
- Не иначе, чтобы директор собственноручно носил их в ванную и отмывал их старые задницы, не так ли?
Кэролайн выругалась и сбила со стола бокал. Монготройд махнул рукой официанту и подмигнул, мол включите в счет.
- Они думают, что за деньги их капризы должны выполняться в точности, дорогая?
- Ненавижу. Ненавижу эти дряблые туши, тупые глаза, сопли, слезы и постоянный визг. Ненавижу затхлый, сладенький запах, словно они уже умерли, дрожащие пальцы, слюнявые рты, бесконечную идиотскую болтовню, сплетни, бред, крики и жалобы… Думаешь, я стерва, что их не жалею?
- Ну что, ты, дорогая, я прекрасно тебя понимаю, адская работа…
- Ни хрена ты не понимаешь, чистюля! Ты дерьмо хоть раз в жизни видел?!
- Видел, - угрюмо сказал Монготройд. - Когда я служил в полиции и нас вызвали к наркоманке, умершей от передоза. Она обделалась перед смертью и смердела как слон, а её сын сидел рядом и говорил "мама спит, не будите маму".
Сразу замолчав, Кэролайн сильно, до хруста сжала ему руку. Он ощутил её страх и её сочувствие - истеричное, пьяное. Она жалела его за ту боль, которую ощущала сама.
- Выпьем?
Кэролайн залпом осушила бокал. Джереми пригубил свой виски.
- А тебе никогда не хотелось избавиться от самых назойливых из этих крикунов? Я слышал, есть способы успокаивать их безопасно и быстро.
Кэролайн наклонилась через столик, в её темных глазах отразилось по крохотному Монготройду.
- Хотелось бы! Очень хотелось. Но я никогда этого не сделаю, потому что хуже старости только смерть. У них был выбор - умереть самим или догнивать. Когда придет мое время, я поступлю по-другому.
- Понимаю тебя, Кэролайн, - кивнул Монготройд. - И все же - если одному старику или старушке приспичит нарушать распорядок дома, например, слушать музыку или смотреть телевизор ночью, неужели не проще объявить нарушителя сумасшедшим, чем увещевать его?
- Проще, конечно. Но это незаконно и… стоп. Позавчера от нас в госпиталь увезли такую старуху. Миссис Сполдинг, с галлюцинациями. Почему ты спросил?
Монготройд сделал вид, что смутился:
- Я читал детектив про вдову, у которой…
- Почему ты спросил, засранец?! - мисс Фуллер нависла над Монготройдом, как разъяренная гарпия.
- Я внук этой старухи, мисс Фуллер. И я хотел узнать, почему мою бабушку упекли к сумасшедшим.
- Потому что она и есть сумасшедшая. Миссис Сполдинг за полночь смотрела телевизор в холле первого этажа. Она беседовала с друзьями, смеялась и шутила с ними.
- Это преступление? - перебил Монготройд.
- Нет, - почти весело продолжила Кэролайн. - Только все эти друзья давно умерли.
Как истинный джентльмен, Монготройд заплатил по счету, вызвал такси, проводил мисс Фуллер до дома и оставил ей свою визитную карточку - мало ли пригодится. Если б он настоял, скорее всего, Кэролайн пригласила бы его на чашечку кофе - леди любят мерзавцев. Но ему не хотелось обманывать женщину ещё раз. До дома Монготройд пошел пешком, мимо старого парка. В самом Чикаго он, наверное, не позволил бы себе такой роскоши, в родном Вакигане на улицах было безопаснее. Человек, идущий пешком - редкое зрелище, диковинка в наши дни. Но Монготройду так нравились запахи мокрой земли, первых листьев и особенной ночной свежести. Енот, по своим звериным делам вылезший из темных зарослей в круг фонарного света, присел на задние лапки, осуждающе разглядывая прохожего. Монготройд свистнул и рассмеялся, увидев, как испуганно улепетывает зверек. Джереми не хотелось думать о завтрашнем дне, о разговоре с Ба. В больнице он был уверен, что она говорит чистую правду, да и о мисс Фуллер бабушка отозвалась вполне здраво. Но и Кэролайн не было смысла врать. А по принципу бритвы Оккама из двух вариантов надо выбрать более реалистичный. Впрочем, он постарается убедить Ба…
Убеждать не пришлось. В восемь утра маме позвонил клерк из больницы - миссис Сполдинг скончалась в два часа ночи, остановка сердца во сне. Монготройд не успел остаться наедине со своим горем - на него свалились все хлопоты по организации похорон. И в больницу мотался он - у матери началась истерика. Ба хотела быть похороненной в обычном гробу, там же где муж и сын, на Риджвудском кладбище, под мраморной желтоватой плитой. Погребальную службу должен вести баптистский пастор. Имущественные дела давно улажены, старый дом Ба давно продала, восемь тысяч ушло на благотворительность, вещи - Армии спасения.
День похорон оказался удивительно солнечным, с залива налетели чайки и, наперебой крича, кружились над кладбищем. Ба лежала в гробу, утопая в цветах, в белых розах - еще пара недель и можно было бы отыскать её любимый жасмин. Аккуратные локоны обрамляли строгое лицо, накрашенные губы чуть улыбались, казалось, ещё минута и она сядет, погрозит сухоньким пальчиком - что это вы тут затеяли, а, негодники? Монготройд поцеловал её в лоб, поразившись неприятному ощущению - словно трогаешь холодное тесто. Давным-давно отец говорил: смерть - это восковая кукла в ящике, я видел ее в шесть лет: тогда умер прадедушка и лежал в гробу, точно огромный ястреб, безмолвный и далекий… Отца давно нет, а теперь из жизни ушла и Ба. Родственники рыдали, простуженный пастор читал невнятно, но с чувством. Когда комья земли застучали о крышку гроба, Монготройд отвернулся. Вечером он напился до одурения, закрывшись у себя в комнате, и рыдал как ребенок. Мать стучалась, хотела утешить, он не открыл.