- В смысле, "Дикая Роза" - перебор. Ты в "Блэк Джек" не играла?
- Романтики, - сказал человек с Саравака, снимая маску, и откидываясь на спинку кресла, - сил моих нет. Розу в зубы ей подавай. А как насчет печеного яблока?
- Тебя бы устроил вариант "Генри Ли"? - пожал плечами Суслик. Олег раздраженно втянул воздух. Он не успевал. Иногда это его доводило почти до бешенства: Габриэлян и Суслик обменивались каким-то мнениями в его присутствии, пользуясь одними только литературными аллюзиями - а потом он ночь убивал на расшифровку беседы, и все равно не понимал половины. Вот и сейчас: что за девушка? Что за история? Элиза Дэй - намек на персонажа Габриэляна, а кто такой Генри Ли?
- А если не романтики? - пальнул Олег наугад. - Если они только хотят, чтобы мы думали, что они романтики?
- Конечно, хотят, - улыбнулся Габриэлян. - И конечно романтики. И пошел в ванную, распевая:
Лежи там, лежи, милый Генри Ли
Пока плоть не смоет с костей
Девчонка в веселой зеленой стране
О тебе не услышит вестей
А ветер подул и ветер стонал
La la la la la
La la la la lee…
* * *
- Как почему дикая роза?.. - удивилась Алекто, - "Мадам, у вас есть дикие розы?" - "Нет, но для вас мы можем раздразнить домашнюю".
- Объясните мне лучше, что это за Дэй. И зачем они этот Дэй празднуют?
- Гарри Меллвилл Арбэттнот Дэй. 1898 года рождения. Место рождения - Саравак. Туземец, так сказать. Служил в первую мировую морским пехотинцем, - голос Алекто можно было намазывать на хлеб - или опрокидывать из котла на головы осаждающим, - Крест Альберта за спасение сослуживцев из заклиненного отсека во время пожара. Потом стал летчиком. Летал на бомбардировщиках. Сбит в октябре 39-го. Девять побегов. В марте 44-го они с Бушеллом организовали массовый побег из Загена. Восемь десятков человек утекло. Правда, успешно - только трое, остальных взяли по дороге. Сам Дэй после этого случая угодил в Заксенхаузен. И начал следующий тоннель через сутки после прибытия в лагерь. Ушли в побег вчетвером, прошли 300 километров - их сдали французские военнопленные, за паек. Их вернули в Заксенхаузен, уже в блок смерти, но тут обнаружилось, что в группе - близкий родственник Черчилля. Так что всех четверых переправили в особо секретный лагерь на перевале Бреннера. Через полтора месяца они ушли и оттуда. И тут им наконец повезло - они почти сразу же налетели на американский разведвзвод. Дэй еще успел полетать. А умер на Мальте. От старости. Прозвище - "крылышки". Не потому что командир эскадрильи, а потому что удержать в сосуде невозможно.
- И клаустрофобия, - напомнил Антон. - И туннели. Что же означает это спаслание? - Антон был весел, Андрей, наоборот, мрачен. - Что мистер Дэй копает вместе с нами?
- Как я понимаю, - сказал Игорь, - оно означает, что сэр Гарри намерен добиться своего. Вне зависимости от намерений противника и объема колючей проволоки. И умирать собирается от старости, в солнечной Ла Валетте. Я хотел выбрать разведчика Кузина. И декларировать те же намерения. Но мне не дали.
Андрей сидел с таким невозмутимым видом, что Игорь, не будь эмпатом, и не догадался бы, что он чувствует. А чувствовал командир себя так, будто только что ел хину столовыми ложками.
- Ты что, - Игорь озвучил внезапную догадку, - думал, что Алекто примет другое решение?
- Да, - сказал Эней.
Голограмма над столом наклонила голову.
- Почему? Мне хотелось бы услышать твое мнение.
- Я надеялся, что он все-таки курва с двойным дном. А он курва без двойного дна. Понимаешь, есть такой способ маскировки - "двойное зеркало"…
- Знаю, - кивнула Алекто. - Из того же источника, что и ты. Так в чем дело?
- Ни в чем. Я что, отказываюсь с ним работать? Отказываюсь подчиняться решению хурала? Нет. А мои эмоции к делу отношения не имеют.
- Видишь ли, - Игорь, поняв, что говорить всю правду Эней не хочет и не будет, повернулся к экрану. - Скоро мы отметим трехлетний юбилей утраты нами невинности. Не в том смысле, что мы убили человека - до того момента все мы убивали, и даже Антоха - а в том смысле, что убили мы человека, в предательстве невиновного. Просто использовавшего СБ так, как предлагает его использовать хурал. А потом отметим еще более печальный юбилей: убивая куда более виновного, мы потеряли друзей, - это был нечестный прием, это был трижды нечестный прием, не вина Алекто, что они не обратились к ней сразу, что ее не было с ними. - И кэп сейчас весь шкворчит от мысли: если хурал делает то же самое - то зачем все это было? Мстили за Ростбифа и Каспера? Но мстить нам по штату не положено. Тогда зачем все? Алекто, ты знаешь, например, чей портрет кэп таскает в бумажнике?
Эней запустил в него яшмовыми четками, которые Игорь легко перехватил.
- Все, - сказала Алекто, - существенно хуже. Мы не используем СБ. Мы - любуйтесь, - соседний терминал выбросил три протуберанца диаграмм, - раньше я предполагала, теперь уверена. Мы имеем дело с полномерным сепаратистским движением. Которое возглавляет либо ваш гауляйтер, либо группа из его ближнего окружения. Мы не можем не идти на сотрудничество. Они слишком рискуют. У них слишком много стоит на кону. Если мы не найдем общего языка, они нас уничтожат. Во всяком случае, постараются. Считайте, что сегодня нам открытым текстом и в ультимативном порядке предложили перенести операции за Урал.
- Откуда дровишки? - не понял Андрей.
- Из лесу, вестимо, тактик. Наш партнер выбирал себе лицо, не зная, что выберем мы. Можно сказать, что он писал монолог. И вот посмотри. Страна - Англия. Оччень интересно. Во-первых, на них - довольно большая доля ответственности за то, что стряслось, потому что они некоторое время подкармливали и поощряли Гитлера, сначала, надеясь, что он съест их противников, а потом еще и из страха. И, обратите внимание, они могли бы выбрать персонажа, который к этой политике относился отрицательно. Но они этого не сделали. Не дистанцировались. Во вторых, Англия все-таки спохватилась, хотя и позже, чем следовало бы, но когда оказались одни, продолжали драться одни, уже не обращая внимания на невыгодный расклад. И были готовы нарушать законы войны - хотя горчичный газ им все-таки не понадобился. А еще, как он сказал, Англия фактически потеряла на этой войне империю, но развал произошел поразительно для таких структур безболезненно. Метрополию сильно тряхнуло, она потеряла в статусе - но осталась вполне активна и жизнеспособна. В огромной мере - за счет традиции. А еще про английскую политику есть бессмертная поговорка - "У Англии нет постоянных союзников и постоянных врагов, у нее есть постоянные интересы". И другая поговорка - как раз времен этой войны. "Если Гитлер вторгнется в ад…"
- "Я вступлю в союз с сатаной", - сказал Антон.
- Не совсем так, но по смыслу верно. Это страна. Теперь человек. Не разведчик или диверсант из ведомства Ролланда. Летчик бомбардировочной авиации. За которой числится Дрезден. Ну, к чему тут обстоятельства биографии мы уже говорили.
- Спасибо, - сказал Эней. - Анализ замечательный. Ты прочитала все, что он хотел нам сказать. А я вот боюсь, что он прочитал до фига того, чего мы ему говорить не хотели.
- Безусловно. Но то, что мы хотели, он тоже прочел. Если бы он промолчал, если бы он не кинулся объяснять нам, что "за ценой не постоим" - в первую очередь тупиковый путь, нам следовало бы бежать, сломя голову.
- А вы, леди М, прочли что-нибудь, чего он не хотел нам сообщать? - Антон аккуратно положил на стол контактную перчатку. - Я тут нашел и пробежал ту книжку, которую вы назвали. Про гражданскую войну. Здорово написано, но автор какая-то штучная сволочь. И еще - он сдался в конце. Пошел на мировую. Мол, если люди так захотели, пусть будет. Это он нам хотел сказать?
Алекто покачала головой. Детки. Детки. На авторе книги и вправду пробы ставить было негде. Но видел он происходящее яснее, чем кто бы то ни было из участников. Видел, что дело не в идеологиях и не в намерениях даже. В людях. В том, во что превращается любая идея, при столкновении с определенным состоянием общества. Может быть, нам действительно хотели это сказать.
- С этим я еще буду разбираться какое-то время. Но и без того видно, что с нашим контрагентом что-то сильно не так.
- Что именно? - Эней вскинул голову. - Что ты почувствовала?
- Ты первый.
- Алекто, - сказал Эней. - Может быть, это прозвучит по-дурацки. Извини. Ты аналитик, а не я. Но меня не было бы над Дрезденом, понимаешь? Даже если трибунал. И я копал бы не потому что это мой профессиональный долг, а потому что я видеть не могу, когда кто-то кого-то держит за проволокой. И Любка Шевцова… это не наш персонаж, но мой. У нас с ним у обоих убили родителей, мы оба понимаем, что порядки эти… Я все это ненавижу, и я здесь. А он - там. С моей точки зрения, это ненормально. Не потому что моя точка зрения самая правильная… а потому что я не понимаю - как он там выжил? Там же вся система налажена на отсев таких как мы, - Эней обвел руками комнату.
- Я именно об этом, - кивнула императрица. - Человека с его биографией наверняка ломали на всем, на чем можно. Потому что желающих переделывать систему изнутри - много. В конце концов, они гибнут. Или их самих переделывают под нужды системы.
- Но этого не переделали, - заметил Эней. - А следов ломки не видно. Или видно - а, Цумэ?
- Не видно, - покачал головой Игорь. - У Кесселя видно. Ему жизнь сама по себе безразлична, он тащится в кильватере. А тянет Габриэлян.
- А еще… не знаю, хотел ли он это показать, скорее, просто не стал прятать, еще он не видит разницы между людьми и варками.
- Ну, мы тоже ее не видим, - Эней пожал плечами. - Люди есть люди, даже проданные дьяволу. По большому счету они от тех же подосиновиков не особо отличаются - только труба повыше и дым погуще.
- Мы не видим, - задумчиво сказал Игорь. - Мы сейчас не видим. Во всяком случае, стараемся. А большинство? По обе стороны водораздела, особенно по ту?
- И ты забываешь, Эней, что он-то в Бога не верит, - вставил Антон. - Это у нас конфессиональное. А у него - личное.
- И что ты предполагаешь…
- Пока ничего, - сощурилась императрица. - Данных недостаточно. Но в одном мы можем быть почти уверены. Он действует с гласной или негласной санкции своего начальства. Во всяком случае, считает, что она у него есть.
Эней поморщился, уже не скрывая досады.
- Ч-черт. У синих галифе.
- И исходить следует из того, что все время с Екатеринбурга и далее вы были под наблюдением. - Алекто сдвинула очки на лоб, шевелюра тут же воспользовалась этим и встала дыбом. Ну не дыбом, гнездом. - На самом деле это маловероятно. Грамотная слежка высокой плотности могла пройти мимо вас…
Игорь передернул плечами, очень хотелось сказать, что такого никак не могло быть, но оно, конечно, могло. Если есть достаточно людей и техники, даже самый осторожный объект можно оставить в блаженном неведении… Знаем, сами делали.
- Но, - продолжала Алекто, - она никак не ускользнула бы от внимания питерской СБ. А спалить вас не в интересах Зодиака. Но посматривать в вашу сторону они могут. И наверняка будут. И вам вряд ли удастся определить, когда именно.
- Мы снимаемся, - сказал Эней. - Контору у нас покупает один отставной мент, но поскольку мы - лично - составляем часть капитала конторы, он нас уговорил поработать на него до зимы и обучить смену. Чтобы клиенты привыкли к новым лицам. Так что двое пока останутся здесь, а двое скоро съедут. Я выслал тебе план отбора командиров ячеек БО - что скажешь?
- Скажу, что ты рискуешь, посылая Костю лично.
- Мы рискуем все время и постоянно, - пожал плечами Эней. - А нелично тут нельзя. Видеть людей нужно. Самому. Костя исчезнет из Питера и не вернется. Наши друзья, - Эней кивнул в сторону терминала, - поймут, конечно, что мы что-то делаем, но я надеюсь поднять в Туле достаточно шороху…
- Чтобы создалось впечатление, что у нас не было времени ни на что другое? - спросил Антон.
- Да. Я потому и хотел, чтобы ты подняла этот вопрос. Варка для Ди мы могли достать и с меньшим грохотом.
* * *
- Отличное мороженое, - напевал водитель, - в стаканчики положенное. Отличное- земляничное, прекрасное - анансное, мо-ро-же-но-йе!
Мороженое действительно было отличное. Тульское, в больших серебристых цилиндрах-фризерах. На одном из таких цилиндров, как раз с "отличным земляничным" висела бирка "некондиция".
- Впереди патруль, - сказал водителю сменщик, растянувшийся на заднем сиденьи с планшеткой на животе. Со стороны можно было подумать, что он читает или смотрит кино, а на деле планшетка показывала то, что видел дорожный снитч в двух километрах по маршруту.
- Ядрена матрена… - водитель снизил скорость. - Думаешь, будут искать труп?
- Думаю, нет. Всего десять минут прошло, не должны были погасить. Заряд Кобольд от души делал.
- Он все делает от души. И даже если уже погасили, - развил линию Цумэ, - то не должны были пока разобраться, какие угольки от Мешкова, а какие от охраны. - И продолжил…
- Отличное мороженое, - от души налегая на "о".
- Ну хоть дорожку-то смени…
- Ты этого хотел… - Цумэ поколдовал - и из динамика брызнул хит сезона - задорная песенка "Як-цак-цоп".
Сменщик ничего не сказал - только закрыл глаза и отключил планшетку. По знаку жезла Цумэ остановил фургон.
- Сержант Пашков, рядовой Цзю. Документы, - нейтральным голосом сказал патрульный.
- Пожалуйста. Эй, ты, документы!
- И шарманку свою выключите, пожалуйста - сказал мент, прикладывая водительскую карточку Цумэ к чекеру.
- Есть.
Веселая белиберда оборвалась на полувздохе. Милицейская сирена подумала, и замолчала тоже.
- Куда следуете?
- По маршруту, - Цумэ предъявил флешку. Поднявший сиденье осоловелый сменщик протянул через плечо водителя свою карточку - хотя вполне мог сделать это через правое окно. Не проснулся, наверное.
- Открывайте фургон. Напарник ваш пусть тоже выйдет.
Эней со вздохом выбрался из машины. Потянулся. Потер занемевшее слегка бедро.
За документы он не боялся. Они были не просто лучше настоящих - они и были настоящими. Только лица поменяли, да с поверхностной генпроверкой нахимичили. Ляшенко Дмитрий и Самвел Барсегян действительно работали на тульском хладокомбинате и действительно возили мороженое по маршруту Тула-Москва. Похищение было вежливым, условия принудительного отдыха водителям обеспечили вполне комфортные, а поскольку были они совершенно чисты в криминальном и политическом отношении - их и проверка в СБ не подведет ни под какой монастырь.
Цумэ открыл двери холодильной камеры. Оттуда пахнуло белым инеистым парком, патрульный Цзю поморщился, полез внутрь.
- Это что у вас? - показал он на один из контейнеров.
- Карамельное, - Цумэ показал бирку.
- Вы не видели инцидент ниже по маршруту?
- Мы слышали, - отозвался Цумэ. - По дорожному радио. Мы как раз к железнинской развилке подъехали, и тут передают, что там пробка и пожар. Ну, мы свернули на запасную трассу. Я дым видел. Там, говорят, не меньше чем минут на сорок.
Что рвануло, он спрашивать не стал, потому что и мороженщик на его месте не стал бы.
- Откройте этот контейнер, - дорожник ткнул ботинком.
- Не можем, - Эней поджал губы. - Видите, опечатано? Нарушена герметичность - штраф из своего кармана. А у нас на этом рейсе уже есть один прокол - вон, - он показал пальцем на цилиндр у левого борта.
- А что с ним не так?
- Да при погрузке крышка отлетела, - Цумэ ругнулся. - Грузчики, сволочи, не сказали - им же тоже штраф за такое. А мы зевнули.
Он зло откинул крышку и зачерпнул из мешка пластиковым стаканчиком.
- Полтораста тугриков псу под хвост. Ну хоть поедим за свои-то деньги. Хотите?
Дорожник чуть надул губы. Он не то чтобы хотел мороженого - просто душа требовала как-то скрасить начавшиеся неприятности. На лбу было написано, как ему испортили этот день и какая тоска его берет при одной мысли о предстоящих часах за досмотром машин.
- Не положено, - победив себя, сказал он. - А тут?
- Шоколадное, - Эней показывал накладную и бирки. - Клубничное. Киви. Папайя. Ваниль. Изюм.
Ментам было очевидно некогда возиться с бумажками - а решимость мороженщиков отстаивать контейнеры казалась очевидной, да и закон был на их стороне. Но дорожники еще колебались.
Цумэ, стоя у фургона, лизал ванильное, наваленное в стаканчик с горкой.
- И не надоело вам? - патрульный усмехнулся.
- Ни-ко-гда! - отчеканил Игорь. - Ну как, хотите?
- А давай, - согласился патрульный. - А то нам, трам-тарарам, тут до вечера торчать из-за этих задранцев.
- А что случилось-то? - Эней наконец позволил себе проявить любопытство.
- Да бомбу рванули, сволочи.
Эней достал два стаканчика из бардачка, накидал мороженого в оба - не просто с горкой, а с целым Монбланом.
- Кого рванули-то?
- Из цитадели. Говорят, - он понизил голос, - самого.
- У нас? Конец света…
- Не то слово, - поддержал мент. - Оборзели, сил нет. Куда катимся.
- Лично мы - в Москву, - сказал Цумэ, закрывая кузов рефрижератора.
Патрульные посмеялись. По знаку жезла Цумэ тронул машину с места.
- А хорошая оказалась идея - с мороженым, - несколько удивленно протянул Эней.
- Я же тебе говорил, - наставительно заметил Игорь, - сладкое любят все формы жизни.
Эней криво улыбнулся. Он бы улыбнулся прямо, но мощная инъекция пигмента заставляла его чувствовать себя a bit freaky - меланин нарушал в клетках режим теплообмена, и его кидало то в жар, то в холод. И как это женщины идут на такое не в конспиративных целях, а ради красоты?
- А тебе идет, - не оборачиваясь, сказал Игорь. - Ложись давай. А то на тебя все снитчи слетятся. Они тоже любят сладкое.
- Сыграй им… гаммельнский снитчелов.
- А это, кстати, идея.
Эней лег, повернул голову. Кухню от холодильника отделяла стена прозрачного пластика. Некондиционный цилиндр стоял себе как родной. Вряд ли его приняли бы в московском ресторане. Тем более, что и продукт внутри был не особенно натуральным. Во всяком случае, с момента кровавого причастия.
Операция до сих пор шла (Эней запрещал себе говорить "прошла" - пока не получен рапорт от доктора Ди, они еще в полете) чисто. Выбор между мороженным и рыбно-мясным фургоном был решен в пользу мороженого, когда оказалось, что Рашид Хакимов, псевдо Йети, работает на тульском хладокомбинате, и как раз диспетчером. Именно он дал наводку на частную компанию, регулярно закупавшую разнообразный неформат.
Эней лежал, слушал - Игорь смилостивился - джазовую версию Баха и думал, что раньше такая операция была бы самоцелью. А сейчас - мелкой рутинной работой, значимой только потому что от полученных материалов зависели настоящие, важные и нужные дела.