В баре, кроме них с Кеном, прохлаждались трое любителей пива у стойки, да парочка за угловым столиком, но здание (он это чувствовал) было полно людей - и второй этаж, и подвальный, и загибающееся направо крыло. И почти все они - за вычетом почти неощутимой обслуги - были одержимы страстями, страстишками и желаниями, горячащими кровь. Игорь ненавидел такие места еще человеком, а сейчас вдобавок остро ощущал ауру, отдававшую гнилью и мерзким возбуждением. Странно - было ведь время, когда это ему нравилось, как может нравится крепкое и слишком терпкое вино с пряностями. Тогда они с Миленой ходили в казино и в боевые клубы, чтобы окунуться в подобную атмосферу, и им было хорошо… Сейчас его воротило от таких мыслезапахов. Хорошо Кену - он этого не чует.
Прихваченный утром сотрудник сказал, что бардак - на втором этаже смежного здания, туда ведет стеклянный переход. Карточка сотрудника была теперь у Игоря, и на всякий случай имелась еще универсальная ключ-карта, "аникейка" работы Енота. Ну и свои собственные инструменты Игорь прихватил.
Проблема в том, что по краденой клубной карте мог пройти только один человек с охранником, а по карте персонала никто: здесь работало не так много народу, охрана знала всех в лицо. Поэтому…
Игорь снова осмотрел бар и мысленно вздохнул с облегчением. Эней - опять просочился, как у него только получается - уже сидел за стойкой. Он пришел днем и попросился на арену. Его взяли - и отвертеться от одного, как минимум, боя он теперь не мог. Похороны - за свой счет. То есть, это они так тут думают. А мы, зная нашего фукутё, скорее поставим на то, что похороны здесь будут за счет заведения. Он жив, здоров и готов к бою - это замечательно.
Эней чуть заметно кивнул. Причина, по которой Игорь и Кен оказались в баре, могла быть только одна - внизу есть кто-то, кто может их опознать. Значит, придется идти верхом. Риск больше, шансов затеряться меньше - но столкновение со старым варком - это уже не риск. Это заваленная операция. Охранник сделал Энею знак, тот допил свой молочный коктейль и вышел.
Из зала донесся вопль и обвал аплодисментов - публика приветствовала победителя. Это уже третий круг, пора. Игорь встал и снял очки.
- Где тут кабинет отдохновения? - спросил он у бармена. Тот показал пальцем.
Служебная дверь из бара в бардак была рядом с туалетом и предназначалась только для сотрудников. Если бы Игорь сразу двинулся в публичный дом, ему пришлось бы идти через другой вход, где его срисовали бы камеры слежения. Они и здесь есть, но, если все сложится хорошо… то есть, плохо… не зафиксируют ничего более подозрительного, чем запор.
Свой плащ Цумэ оставил на стуле - создавая впечатление, что отошел буквально на минуту. Если Нины в бардаке нет - разведка примерно столько и займет. Если она там - они вынесут ее через другой служебный вход.
…Поворот к мужскому туалету. Никого нет. Проходим мимо, к двери с табличкой "Служебное помещение". Карточка сотрудника - дальше тоже пусто. В одну сторону коридор, в другую - лестничная клетка и лестница наверх.
Они двигались неслышно, лиловато-серое ковровое покрытие гасило звук шагов. Игорь "принюхался". Он искал агнца. Напуганного, страдающего, живого. Девочку. С хорошим пространственным воображением. Или уже без него. Боже, только бы живую!
Спокойно, Цумэ, спокойно, сейчас главное - Нина, остальное потом, и этот боров потом, и те, кто за этой дверью - тоже потом… Здесь!
Универсальная отмычка сработала, дверь приоткрылась - вот тут может подняться тревога, но это не суть важно…
- …А-а-а! - захлебывающийся крик, сорванный голос.
Хлопнула, закрываясь и снова отсекая комнату от коридора, звуконепроницаемая дверь. Мужчина не успел ничего понять, потому что умер. Перелом позвоночника. Игорь отшвырнул его тело в угол, и там оно обрушилось, неестественно изогнувшись и непристойно раскинув ноги.
Девчонка рыдала и всхлипывала, а когда Игорь взял ее за руку, чтобы разомкнуть наручник, завопила снова.
- Ну-ну, маленькая, все уже кончилось, все теперь будет только хорошо… - Костя гладил девочку по волосам в то время как Игорь взламывал наручники. Странно, но Нина немного успокоилась - по крайней мере, перестала кричать. Костя, несмотря на свой совершенно разбойничий экстерьер, курение и пренебрежение дезодорантом, почему-то действовал на детей и женщин успокаивающе. А может, в том и дело было, что хорошо пахли и выглядели как раз здешние подонки…
Почувствовав шприц-ампулу, Нина дернулась было, но крикнуть не успела, обмякла.
Острая режущая нота дикого ужаса, забивавшая все остальное, исчезла.
Игорь перевел дыхание. Он знал, что номера здесь звуконепроницаемые, что снаружи никто не обратит внимания ни на какие вопли - разве что придет пора выпроваживать клиента, у которого истекло время. Но слышать этот отчаянный плач и чуять ее ужас у него не было сил. Тем более, что в номере пахло кровью и какой-то приторной дрянью. Кен завернул девчонку в найденный в душе халат, укутал с головой в покрывало. Перекинул через плечо - правильно, на руках спасенных принцесс таскают только в кино.
Прекрасно. Все прошло просто прекрасно. Игорь вспомнил вчерашнее… а, нет, уже позавчерашнее утро - черного от гнева и злости Занина, полотняно-белого Александрова. А ведь Эней это предвидел заранее, и велел Косте заказать билеты на монорельс еще до того, как Занину ответили - "дело взято в оперативную разработку".
Сволочи. Поганые купленные сволочи.
…Они вышли в коридор. Спокойным, но быстрым шагом. Вниз по лестнице, направо, там подсобка и служебный выход.
Первый человек им попался на лестнице. Официант с подносом. Игорь ударил его под подбородок напряженной ладонью, другой рукой плавно перехватил поднос. Официант осел на пол. Хорошие ковры в этом заведении - мечта террориста. Поднос Игорь поставил в угол лестничной площадки - его заслоняла раскрытая дверь.
Второй сидел у черного хода, и это был охранник. Игорь рванул к нему - он знал, что нормальный человек увидит только размытую тень, и даже если успеет… Но охранник не успел даже увидеть. Он остался сидеть где сидел, только голова склонилась набок под странным углом.
Замок на двери оказался механическим, электронная отмычка не годилась, терять время на подбор фомки не хотелось, и Игорь просто выбил его. Не слишком удачно - ушиб пальцы. Сигнализация не сработала, видимо опознала карточку обслуги. Хозяйственный двор пуст, освещения - никакого. Игорю это не мешало, он и так все прекрасно видел, а Кен двигался точно за ним. Охранник у служебных ворот, вышел из будки покурить - и это стоило ему жизни, а Игоря избавило от необходимости его оттуда выманивать.
Костя уложил девочку в просторный багажник. Некуртуазно, но если тормознут и увидят прямо в салоне изнасилованного ребенка…
Через двадцать минут они будут в Жулебино. Там детский дом и отличный медпункт, и заместитель директора, которая очень обязана "Лунному свету" и уже предупреждена. Если бы не ответ Москвы, не "оперативная разработка", можно было бы идти в любую
больницу и открыто обращаться в милицию. А так пусть Занин этих сволочей достает. Из Питера. С живым свидетелем на руках.
А пока что… пока что… Игорь напоследок улыбнулся отъезжающему Косте и стиснул зубы. Костя думает, что он возвращается за Энеем - и проверить, нет ли где еще потерянных детей. Это, конечно, так… Но лишь отчасти так.
* * *
…Запах обжигал горло, синей стеной стоял где-то за гортанью. У абсента когда-то была такая - только зеленая. Запах пота, какусейзай, алкоголя, адреналина, страха, возбуждения. Жадный запах с ринга - "я на ногах, а он нет, я жив, а он нет", жадный запах толпы "это все для меня"… У смерти всегда дешевый запах. Цена равна стоимости. Но те, кто на ринге, и те, кто в толпе, считают, что они что-то значат. И помогают друг другу возрастать в самообмане. Простенький букет, но со многими вещами по-прежнему идет хорошо.
По логике вещей, сейчас боец в синей футболке должен был улететь в заднее сальто. Но его соперник удержал его за талию - ноги синего стукнули по полу, он осел на спину. Парень в желтом схватил его за лицо, откидывая ему голову назад, приподнялся на правом колене - и, казалось без всякого усилия, ударил противника правым предплечьем в горло. Даже в задних рядах было слышно, как хрустнули сначала хрящи, потом позвоночник. Зал выпустил на волю задержанное за секунду до того дыхание. И взвыл. Невысокий седой мужчина почувствовал, как напряглась, а потом резко расслабилась его спутница. Сзади, в почти пустом ряду за его спиной, щелкнула, закрываясь, планшетка. Референт, видимо, закончил наводить какие-то очередные необходимые ему справки. Вот оттуда не шло ни возбуждения, ни любопытства. Даже подавленного. Этому, - с легкой завистью подумал седой, - не нужен абсент. Его зеленый огонь всегда с ним.
- Что Вы скажете о последнем бойце, Вадим Арович?
- Ким, Александр Платонович, 27 лет, из уральских Кимов. Инициирован шесть недель назад в качестве поощрения отцу, - тут в голосе референта отчетливо послышалось положенное неодобрение. Урал был пограничной зоной, там привились некоторые сибирские обычаи, а столичная элита - как старшие, так и люди - твердо держалась меритократии и презирала "азиатские" замашки сибиряков. - 18 дней назад покинул Екатеринбург, не закончив предварительной подготовки. Пока все, Аркадий Петрович.
- Почему вы решили, что он инициирован легально? - почему референт вообще решил, что мальчик - старший, Аркадий Петрович не спросил. Его спутница по-прежнему смотрела на ринг, где шел какой-то промежуточный бой, но внимание ее было поглощено разговором. Ей было абсолютно ясно, что Аркадий на самом деле разговаривает с ней, а не с человеком. Это было почти так. И вот из-за этого "почти" ей никогда и не сделать настоящей карьеры.
- Аркадий Петрович, нелегал не рискнул бы высунуться на поверхность сразу после инициации. И потом, проще было сначала проверить легальных - их ведь не так много, даже если смотреть по всей стране.
- Спасибо, Вадим Арович.
Бой внизу заканчивался. Сейчас победитель предыдущего раунда вернется на ринг - и распорядитель попробует выдернуть ему противника из зала. Это даже и не очень жульнический трюк. Сюда ходят люди из уличных додзё, которые не прочь составить себе репутацию. Ну а на случай отсутствия кандидатов у распорядителя наверняка припасено что-то впечатляющее, чтобы закрыть ночь. Ну, в этот раз запасной вариант ему не понадобится.
- Вадим Арович, а вам не кажется, что происходящее нарушает законы города Москвы?
- Безусловно, Аркадий Петрович. Если бы не мои сегодняшние обязанности, я бы, как офицер СБ, счел своим долгом принять меры.
- Эмма Карловна и я, как законопослушные граждане, настаиваем, чтобы вы пресекли это безобразие. Естественно, с минимальным ущербом для посторонних, - Эмма Карловна улыбнулась.
Референт кивнул, встал, вынул из кармана шнурок с маленькими петлями на концах, снял очки, аккуратно продел дужки в петли. Снова надел очки, заправив шнурок сзади за воротник рубашки. Теперь, если очки слетят, они не упадут, а просто останутся висеть на груди. Два процента людей на свете способны убивать себе подобных на холодную голову, без колебаний и сожалений, не зверея, не создавая защитных механизмов. Все они - социопаты. Большинство из них решительно ни на что не годится. Референт ребром указательного пальца загнал очки на переносицу и пошел по пандусу вниз.
- Габриэлян, - окликнул седой, - вы, кажется, забыли… - он указал ладонью на все еще висящую на поясе планшетку.
- Спасибо, Аркадий Петрович, - серьезно ответил референт. - У нее противоударный корпус. Рассчитанный на высокого господина. Скорее испорчусь я.
Интересно, - подумал референт, спускаясь, - госпожа Тон понимает, что происходит? Ей только что предложили место в команде, уважение, внимание к ее склонностям и нуждам. Забавно, господин советник, кажется, решил, что определил мой наркотик.
Он подошел к рингу подождал минуту, потом сделал три шага вправо и положил ладонь на плечо распорядителя боев.
- Если я не ошибаюсь, последний бой все еще свободен?
Распорядитель, крепко сбитый человек лет сорока-сорока пяти, не дернулся, руку сбрасывать не стал, не напрягся даже. Просто повернул голову и посмотрел на говорившего. "Проглотил" светлый костюм, очки, планшетку на поясе, болтающиеся на запястье часы. Потом стойку. Сделал шаг назад. А он не дзюдока и не самбист. Хм, неужели капоэйра? Ну в крайнем случае, придется ему спеть - он умрет от омерзения.
- Вы хотите выставить бойца? - спросил распорядитель явно для проформы.
- Я хочу участвовать.
- Вам нужно подписать отказ от претензий.
- Я уже сделал это на входе.
- Ваши имя и фамилия?
- В этом нет необходимости.
Распорядитель кивнул. Он уже понял, что дело нечисто, и решил, что нужно соглашаться. Неправильно решил.
- Пойдемте в тренировочный зал. Переоденетесь. Пять минут на разогрев…
- В этом тоже нет необходимости.
- Тогда ждите.
Отказ от разминки был чистым непрофессиональным пижонством. Но работал на нужное впечатление. Вот у распорядителя оно уже сложилось окончательно. И своему бойцу он о нем расскажет. А тот не поверит. Поначалу. Ну что ж, начнем раскачку.
Выход противника он едва не пропустил. Кивнул распорядителю - "Вижу, сейчас". Снял обувь. Аккуратно повесил пиджак на спинку кресла - хорошо бы остаться в пиджаке, но это уже будет перебор. Часы снимать не стал. На всякий случай. Кстати, на всякий случай же, неплохо было бы запихать в них метр молекулярной лески. Серебряной. Поднялся на ринг и - специально для Аркадия Петровича - ребром указательного пальца поправил очки.
- Хаджимэ!
Александра Платоновича до инициации явно неплохо учили. Он правильно выбирал расстояние, держал равновесие, следил за дыханием, автоматически уходил в защиту после каждого удара, сообразовывался с намерениями противника. После инициации его тоже учили - он довольно грамотно изображал человека. Но ритм… Ритм был четким и предсказуемым. Ким даже не пробовал сменить ведущую ногу. Правую, кстати. И еще он жульничал. Первый же пропущенный удар был много сильнее, чем это казалось по замаху. Второй, направленный в то же место, просто раздробил бы наглому очкарику бедро - если бы попал. Потому что как раз с этого момента на ринге начало твориться нечто странное.
Создавалось впечатление, что невесть откуда взявшийся бизнесмен не то читает мысли противника, не то просто видит будущее. На любую атаку он реагировал с опережением в доли секунды - просто максимально эффективным образом выходя из зоны действия. А парень в желтой футболке двигался быстрее, быстрее и быстрее - не замечая, что зал замолк. Потому что с какого-то момента не нужно было быть знатоком и ценителем, чтобы понять, что на ринге - варк. Вернее, кажется, два. Невысокий седой человек в заднем ряду откинулся на спинку кресла. Ему стоило большого труда не улыбаться, такой заразительной радостью било с ринга. Мир распадался на простые уравнения, в нем можно было менять параметры и складывать снова - сошлось! И опять сошлось. И сейчас уже видно - сойдется. Но вот сейчас… Он будет мне верен, - подумал Волков, - пока я ставлю ему интересные задачи. И некоторое время после того - из благодарности за интересные задачи. И в случае чего, он на меня не обидится, что тоже очень важно. А интересных задач хватит надолго.
Правая нога Кима пошла вперед. Когда она была в миллиметре от пола, Габриэлян нырнул. Правая рука на шее противника, левая захватывает щиколотку, сбить равновесие и - локоть вперед - навалиться всей массой. Желтого отбрасывает спиной на пол, он бы перегруппировался, но еще в воздухе толкнуть его правую ногу вперед, от себя, не выпуская, перехватить - правая вверх, левая вниз - и рвануть. Ким коротко вскрикнул, а сустав, удовлетворительно хрустнув, ушел вбок под совершенно неположенным углом. Приземление.
Диспозиция. Недоучившийся высокий господин на полу, на спине. Его противник на нем, колено уперто желтому в грудь, руки в стандартном захвате - челюсть-затылок. Ким еще и сейчас мог бы взять противника просто на грубой силе - но он в болевом шоке. Их не учат держать боль, не учат совсем. Молодые гиперагрессивны и старшим господам нужна на них какая-то управа.
- Молодой человек, - говорит Габриэлян, - посмотрите налево. Сектор Г. - он знает, что даже через пелену боли Ким способен распознать двух "старших" такой величины. - После того, как я сломаю вам шею, вы будете лежать тихо-тихо. Тогда у вас останется шанс вернуться в Екатеринбург.
Ким пытается кивнуть. Он поверил. Он не понимает, почему не чувствует противника, но списывает это на свое неумение. Он слишком хорошо знает, что у смертного нет шансов одолеть старшего. Все. Формальности как бы соблюдены. Скандала не будет.