Габриэлян резко сдвигает руки. Встает, достает носовой платок, пытается отряхнуть безнадежно пыльные брюки, бросает это пустое занятие и идет искать пиджак. Люди в зале сидят неподвижно, как под водой. Завтра городская санинспекция - или пожарная охрана - закроет это заведение из-за каких-нибудь тараканов в проводке и Аркадию Петровичу придется искать себе новый источник коктейлей. Нужно попросить у него разрешения задержаться на полчаса. Жаль, что легенда не позволяет забрать выигрыш.
* * *
Цумэ шел по коридору, открывая дверь за дверью. В некоторые комнаты - заходил. Голова была странно легкой, а все запахи вдруг перекрыл манящий аромат крови. Цумэ остановился. Коридор кончился, впереди был небольшой холл и стойка портье. Все верно, по плану здания здесь второй вход, для клиентов с синими клубными карточками. Сегодня у владельцев синих карточек выдался неудачный день.
Осветительные панели на потолке вдруг погасли, настала темнота, едва-едва разбавленная светом аварийного плафона у выхода.
Портье, невысокий узкоплечий мужчина, смахивающий на дятла, с ужасом смотрел на возникшего из ниоткуда высокого господина. Рука дернулась нажать на кнопку тревоги, но сигнала не было. Глаза варка горели красным огнем. Это было последнее, что портье видел в жизни.
Цумэ задумчиво смотрел на льющуюся из разорванного горла кровь. Сейчас из всего арсенала у него осталось только два чувства - брезгливость и жажда. Он остро хотел горячей, живой крови, но ему было противно даже представить, что он прикоснется губами к вот этой. Как будто в жилах портье кровь заплесеневела. В памяти возник другой запах - та была свежей и чистой, хотя отдавала порохом. Ее хотелось смаковать - даже без необходимости, даже насытившись… И с этим запахом было связано еще что-то, колючее…
Эней! Бои уже должны были кончится! Варки в зале - заметили ли они что-нибудь, кроме обычного коктейля боевой арены?
Цумэ развернулся и побежал обратно. У двери, отделяющей бордель от здания клуба, он задержался - не смог с первого раза попасть в щель карточкой-отмычкой. Еще раз, плавно… есть. В баре никого не было. Цумэ снова на всякий случай надел очки и скользнул к лестнице в зал. Прислушался. Там тоже никого не было, и медленно оседал и выветривался адреналиновый коктейль пополам со смертью, и почему-то с сильным обертоном ярко-зеленой, весенней какой-то радости. Старших варков тоже не было.
Где-то тут должен быть служебный вход и на втором этаже - кабинет управляющего и…..Охранник за конторкой, перегораживающией вход в служебную дверь, не спал. Он был мертв.
За дверью в приемной обнаружился еще один, тоже мертвый. Этот сидел за пультом наблюдения, и из глаза у него рос черный стержень дротика. Цумэ поморщился от запаха крови, как от вони.
А за дверью в кабинет управляющего стоял Эней, живой и совершенно невредимый. Судя по его виду, на арену он сегодня не выходил. Управляющий лежал поперек стола, свесив руки чуть не до полу. Неверный свет прозрачной рамки-монитора придавал сцене какой-то готический оттенок, вполне, впрочем, уместный.
- Ты его что, галстуком задушил? - спросил Цумэ.
- Нет, шею свернул.
Судя по голосу, Эней пребывал в глубокой задумчивости. Что-то он такое увидел тут… раз на ходу переменил план, в котором значился только один труп.
Цумэ прислушался. Похоже, в этой части здания живых не было. Тем временем Эней подцепил ко все еще работающему компьютеру лепесток внешней памяти. Все, конечно, не скачать, но с паршивой овцы…
Эней оставил его ждать конца перекачки, а сам вышел в приемную. Через открытую дверь Цумэ слышал, как Эней выщелкивает из накопителей картриджи с записями, потом какие-то вставляет обратно. Отцепив залитый информацией под завязку лепесток и выключив компьютер, Цумэ вышел из кабинета. Эней уже закончил с картриджами и что-то делал в недрах пульта, подсвечивая себе панелью комма. Наконец он вылез оттуда, двумя пальцами вытащил дротик из глазницы покойного охранника, завернул в полиэтиленовый пакетик и сунул в карман.
Теперь пора было уходить. Но Эней почему-то задержался у окна, высматривая что-то в щель жалюзи. Потом Игорь услышал хлопок отдаленного выстрела. Эней кивнул кому-то невидимому: порядок.
- А вот теперь идем.
Распорядитель боев вышел одним из последних. Один. Прекрасно. Габриэлян, распахнул дверцу и шагнул из машины.
- Не поймите меня превратно, - сказал он, - но вы проявили некоторую небрежность в подборе бойцов на сегодняшний вечер.
Распорядитель качнулся назад, перенося вес на левую ногу. Он ждал рукопашной. После цирка на ринге он ждал рукопашной - в его мире, люди или нелюди, умеющие так драться, редко упускали шанс показать себя. Габриэлян согнул руку в локте - как дети в парке "паф! ты убит". Только пистолет был настоящим. Зачем носить оружие за поясом? Для этого есть рукава. Да, из такого калибра слона не остановить - но откуда в Москве слоны? А не слоны… Серебряная пуля - сугубый перевод продукта - вошла распорядителю в левый глаз и застряла в черепной коробке где-то за правым ухом. Колени его подкосились - как у быка на бойне, когда брус ложится точно - и он с тяжким мягким звуком обвалился на асфальт.
- В следующий раз, - сказал Габриэлян, - будьте осторожнее, принимая деловые решения.
Его писали как минимум три камеры - и еще кто-то наблюдал за ним из окна второго этажа, но в данном случае это значения не имело.
* * *
Утром Аркадий Петрович пригласил неприлично свежего и бодрого референта в кабинет и выложил перед ним пачку полицейских фотографий.
- Габриэлян, а вам не кажется, что менеджер клуба и распорядитель боев, не говоря уже об охране, были некоторым перебором? Ваше счастье, что камеры отключились примерно за минуту до нашего ухода.
Менеджер? Охрана? Камеры? Как интересно… вряд ли это можно сделать и не заметить - обычно такие вещи начинаются на пятом десятке.
- Господин советник, мне показалось, что эти люди проявили несколько чрезмерное неуважение к существующему порядку вещей. Впрочем, я готов принести извинения.
- Я Вас понимаю, Вадим Арович. Но на будущее я просил бы вас заниматься своими личными проектами в свободное от работы время.
- Да, Аркадий Петрович, - а он, однако, доволен. Решил, что правильно меня посчитал. Не бывает добра без добра. Но день пропал. Если Аркадий Петрович меня "понимает", значит там вышло что-то посерьезней варка на арене. Придется поднять записи камер в зале, поговорить с Королем и выяснить, чем занимались в этой "Морене" и кто у нас до такой степени не любит дешевых жуликов.
* * *
…Допустим, по улице идет человек. Обыкновенный такой человек. То есть не очень, поскольку совсем обыкновенных людей не бывает. А этот и среди тех, кто не совсем, будет несколько выделяться. Ну, во первых, потому, что молодой человек в костюме-тройке, идущий прогулочной походкой по Садово-Сухаревской в 11 утра вызывает некоторое недоумение.
Особенно потому, что мелкий слепой дождь, как зарядил в 10, так и не переставал. Во-вторых, люди, которые в этом возрасте могут позволить себе сшитые на заказ темные костюмы из, кажется, английской шерсти, обычно не носят с ними малиновые, вышитые золотом жилеты и ярко-зеленые галстуки. А в третьих, явным недостатком подогнанного по фигуре костюма было то, что пиджак слегка оттопыривался сзади. Там, где за брючный ремень засунут пистолет. В общем, не объект, а радость филера. То есть, опять-таки был бы радостью, если бы не любовался время от времени своим - надо сказать, действительно стоящим того - отражением в витринах.
Ненавязчиво так любовался. Как гражданский. И тут радость кончилась и началась работа. Потому что молодой человек: свернул за угол и резко остановился (обозначив первого ведущего), затем перешел улицу на красный свет, нырнул в модный магазин, поднялся в отдел детской одежды и тут же спустился - шесть эскалаторных переходов, три вверх, три вниз, горе какое. Вышел и разве что не переходя на бег ринулся к метро. Доехал до Новокузнецкой, пробежался по всем эскалаторам сетки Новокузнецкая-Третьяковская-Новокузнецкая. Снова сел - в последний вагон. Вышел на Павелецкой, подождал пока схлынет толпа - и неспешно пошел через платформу к первому вагону поезда, идущего в обратном направлении. На этом, обе группы, висевшие на нем с Таганки и теперь уже прекрасно видевшие друг друга, сдались. Потому что пасти объект демонстративно им никто не приказывал. А Миша-Король, чьи фамилия и отчество уже год как плавали в Лете вместе с официальной рабочей кличкой Габриэляна, еще покрутился на Пушкинской-Тверской-Чеховской и уже спокойно поехал обратно на Цветной Бульвар. Он вовсе не отрывался от "хвоста". Это делают иначе. Он объяснял хвосту, что с ним он никуда не пойдет. Этот номер не годится, если вы пытаетесь слиться с мирным населением, но какой смысл изображать гражданского после того, как этим утром предъявил по меньшей мере восьми милицейским чинам карточку сотрудника Цитадели?
Допустим, по Мясницкой идет человек. Обыкновенный такой человек, под сорок или чуть-чуь за. Высокий, страшно сутулый. В куртке, черной водолазке и джинсах. Не замечая вокруг себя ничего. Он проспал и опаздывает - и поэтому своих наблюдателей в полном составе он просто теряет еще на метро "Лубянка", не ожидая, пока они бросят его сами.
Допустим от Цитадели отъезжает машина… А вот тут группа, скажем так, прикрытия имела приказ на открытую слежку и "довела"-таки Вадима Аровича Габриэляна до кафе "Три попугая" на Цветном. Но столик стоял так, что читать по губам не стоило и стараться, жучков как страус склевал, а когда все трое дождались кофе и достали рабочие планшетки, с которых каждый чих вообще-то шел на центральный компьютер Цитадели, последний хвост отвалился, решив, что только что работал вероятным противником в рутинном упражнении на ООС. А зря. Потому что планшеткам, как и любой электронике, полностью доверять нельзя.
Перекрестный, в основном электронный, обмен информацией занял около часа.
- Да, - сказал Габриэлян. - Хорошо, что мы больше не студенты. Потому что за вчерашнюю историю те же Васильев или Штерн организовали бы нашей теплой компании экстренный выпуск на тот свет. И мне совершенно нечего было бы им возразить.
Король и Суслик молчали. Габриэлян был прав. Подпольный бордель в центре Москвы. Подпольный бордель, о котором они не знали. Господин советник вчера посетил его второй раз. А они не знали. Если бы Габриэляну не пришло в голову изобразить высокого господина, ночная операция дала бы врагам Аркадия Петровича Волкова роскошное оружие против него. Теперь-то всем - от милиции до последней вороны в Цитадели - было совершенно ясно, что произошло. Господин советник посетил клуб и что-то почувствовал. Пришел второй раз, убедился - и выразил свое неудовольствие. Да, теперь всем все ясно. Пронесло. Совпадение. Слепая удача. Чудо. А чудеса отличаются тем, что не повторяются. Действительно, за такую работу - только в известку.
- Выводы, я полагаю, ясны. - Король, который знал, как Габриэлян снимает напряжение, подумал, что не хотелось бы ему быть тем старшим по званию, который первым попадется командиру на дороге. А еще меньше ему хотелось быть начальником службы безопасности Цитадели. И еще меньше - самим Габриэляном, нечисть побери его перфекционизм. А он-то надеялся, что вчерашнего варка хватит надолго…
Король был не так уж неправ. В голове Габриэляна в тот момент стремительно приобретал очертания план, который во-первых, должен был в конечном счете дать группе доступ к милицейской агентуре (поскольку держать руку на пульсе теневой Москвы втроем - задача все-таки невозможная), во-вторых, сильно поднять настроение самому Габриэляну, в-третьих, несколько испортить ему же что-то слишком радужные отношения с господином советником, ну и в четвертых… План этот включал что-то около 50 грамм очередной сусличьей ЛСД-производной, систему водоснабжения московской мэрии, вернее третий ее сектор, одного чрезвычайно коррумпированного чиновника, которому сильно повезло прошлой ночью (молодец, Король, это клад, а не база данных), и двух офицеров милиции… От немедленной реализации плана (который, впрочем, был с некоторыми поправками осуществлен три месяца спустя) город спасло то, что на планшетке у Габриэляна по-прежнему крутилась извлеченная Королем с резервного наблюдательного пункта "Морены" запись.
И получалось по ней, что как раз перед третьим боем в баре рядом с высоким беловолосым щеголем оказался на полторы минуты… тот самый паренек, что заявлялся на последний бой и которого Габриэлян жестоко лишил шанса сломать себе шею. На предыдущей пленке лица не было, но зачем нам лицо? Есть одежда, пропорции, манера двигаться…
Тем более что… ну-ка, увеличим… что лицо у мальчика правленое, чиненое. Всем хорошая работа, только исходный материал, наверное, был из рук вон плох - бедная мимика, мышечный паттерн "смазан". Сейчас оно еще ничего, а вот годам к сорока пяти юношески-гладкий лоб станет роскошной особой приметой. Если паренек доживет, конечно. Однако…
- Миша, Андрей…
Зачем кидаться к чужой планшетке. Не нужно. Своя есть.
- Лицо… - говорит Кессель. Он - со своей вечной водолазкой, шкиперской бородкой и незажженной сигаретой - был бы неуместен за этим столиком, если бы не тот простой факт, что Суслик смотрелся естественно везде - от помойки до светского приема.
- Второй, - говорит Король.
- Миша, открути назад и попробуй примерить его на себя, - а Суслику ничего говорить не нужно. Он наверняка уже вывел развертку и работает с комбинациями.
Король смотрел на свой экран. Суслик - на свой. Потом Король встал. Отошел почти к самой кассе и двинулся обратно. Что-то было не так с его осанкой, с походкой. Да все было не так. Король шел, как будто его точка равновесия находилась вне его и _выше_. Как будто он висел на невидимом шнуре, проходящем точно сквозь макушку. Танго, у-шу и что еще? Когда Король приблизился к столу, Габриэлян бросил ему в лицо чашку с кофе. Миша взял ее из воздуха. Жидкость хлюпнула, но осталась в чашке. Король толчком выдохнул, покрутил головой. Человек за соседним столиком удивленно посмотрел на них. Суслик не поднял глаз от компьютера. Хотя наверняка все видел и сделал выводы.
- Грустно быть сообщающимся сосудом, люди, - пожаловался Король. - Никогда не знаешь, с чем сообщишься в следующий раз.
- Он старший. Инициирован пару лет назад, - заключил Габриэлян. - И нелегал, - и объяснил: - Он в зал не пошел. Хотя из бокового выхода зала в правое крыло проходить удобнее чем из бара.
- Все страньше и страньше. - сказал Король. - Старший-нелегал, работает в группе с людьми… А мы опять ничего не знаем. Да обнаружься старший в подполье… Постойте…
- Отнорок, - пожевал губами Суслик. Смотрел он на экран, световое перо плясало по планшетке, но Суслик был многозадачной системой. - Его наверняка прикрывает его группа. Можете быть уверены, коллеги, если это подполье, то для большинства он - человек.
Суслик был на восемь лет старше Габриэляна. И во многих вопросах на две головы выше. И если бы его не поломали когда-то, быть бы ему в группе главным. Но сейчас у Суслика сильных желаний было меньше, чем у самого Габриэляна. - Я закончил.
С экрана планшетки на Габриэляна смотрел молодой человек "полтавского" типа - высокие скулы, глубоко посаженные большие глаза, густые брови, широкий выпуклый лоб, прямой нос, подбородок с ямочкой… А главное, в базу данных лазать незачем.
- Знакомьтесь, господа, так до недавнего времени выглядел очень шустрый молодой человек из подполья по кличке Эней. Хотел бы я познакомиться с тем, кто дал ему это прозвище.
- Почему? - поинтересовался Король.
- Потому что насмешники - хорошие пророки. Троя-то сгорела, а мальчик жив.
- Ну раз это Эней… - и то, что Суслик сказал "раз", а не "если", было важно. - Тогда понятно, кто второй.
- Его партнер по Екатеринославу.
- Да уж. Второго такого конфуза на нашей территории давно не случалось.
- Случился, - фыркнул Габриэлян. - Вчера. И с теми же фигурантами. Но вообще - очень интересно. То есть получается, что они и не расходились. И что серия "Тенчу" - совместное предприятие. Однако. Вот, значит, как копенгагенский ларчик открывался. Так, телохранитель нашего каскадера может быть лицом вполне легальным - надо будет его найти. Я подумаю, как это легендировать…
От стойки шел официант с коммом на подносе. Габриэлян посмотрел на свой вполне работоспособный… развлекаетесь, Аркадий Петрович?
- Добрый день, господин советник. Да. Да. Безусловно. Спасибо.
Выключил телефон, подозвал тактично отошедшего официанта, подождал, пока тот отойдет, повернулся к своим.
- К сожалению, все откладывается. Ручаться не могу, но, кажется, мы едем в Екатеринбург.