Вот Зырян, отличнейший пулемётчик, любитель девушек лёгкого поведения и постоянный залётчик. Рядом Туман, получивший такой позывной за умение на слух определять цель и мечтавший только о том, чтобы отказаться от своего СВД, сменить должность снайпера на разведчика и получить нормальный АКМ. И конечно же прапорщик Гера, бывший наш "замок", ставший в эту кампанию командиром группы, но так и не получивший офицерского чина.
- Прощайте, парни! - еле слышно прошептал я и, накинув на плечи лямки рюкзака, встал в общий строй батальона, который разделился на две части и стал уходить в лес.
После тяжелейшего ночного марш‑броска вдоль дороги на север утро мы встретили на развалинах Советского. Приняли от окопавшейся здесь роты штурмовиков позицию, пополнились боеприпасами и принялись готовиться к новым боям. Здесь, сидя в обороне, на окраине бывшего посёлка, впервые за всё время службы я стал курить. Не то чтобы потребность была, а попросту вши заели, и единственное, чем от них можно было хоть как‑то защититься, это интоксикацией организма никотином. Совсем уж мелкие твари, ползающие по моему телу, не исчезли, но и донимать стали не так сильно, как вначале. Хотя, может быть, я попросту привык к ним.
Подошедшие к посёлку воины Халифата в этот раз нахрапом не полезли, а, проведя ночь в поле, попробовали с нами договориться. К окраине Советского выдвинулась группа всадников под белым флагом, и один из них, какой‑то горбоносый мулат, закутанный в несколько одежд, с непонятным акцентом начал выкрикивать:
- Воины Кубанской Конфедерации, уходите! Вам нечего здесь делать! Зачем вы защищаете тех, с кем не одно столетие враждовали? Возвращайтесь домой и знайте, что наш Возрождённый Пророк Магомед не желает вам зла!
На некоторое время переговорщик замолчал, и ему ответил наш комбат, появившийся на позициях:
- Мы уйдём тогда, когда сами этого захотим. Вали в свою пустыню, чмо черномазое, и не сотрясай зря воздух! А что касается нашей вражды с горцами, то она наша, и другим в неё лезть не надо, сами разберёмся. Разговор окончен!
Ерёменко опять исчез в блиндаже, оборудованном штурмовиками, а парламентёр продолжил свои уговоры. С полчаса, обещая нам всяческие блага, он разливался соловьём, и, в конце концов, нам это надоело. Пулемётчик дал предупредительную очередь под ноги лошадей, и вся вражеская делегация незамедлительно испарилась.
Ещё сутки стояла тишина, а потом, с самого утра, всё завертелось по старому сценарию. Обстрел посёлка, где мы закрепились, и атака. Халифатцы несут потери, вновь отходят, и снова обстрел. Сутки происходило данное действо, и, когда южанам это надоело, они начали обходить нас по лесным чащобам. Делать было нечего, мы покинули посёлок и отошли по дороге на север.
Карагач, некогда обычный небольшой посёлок возле дороги, идущей в Ставропольский край, в настоящий момент представлял собой типичный современный аул Горского Содружества. Густой лес на равнине, каменные дома, толстые стены и дорога, которая раньше кормила всё невеликое население этого места. За то время, что мы сдерживали противника, основные части корпуса успели подготовить вокруг посёлка добротные полевые укрепления. Тут было всё: и минные поля, небольшие, конечно, но и это хорошо, окопы, блиндажи, врытые глубоко в суглинок, и даже засеки из толстых брёвен, сваленных в ближайшем лесу. Единственный минус всей этой позиции - отсутствие чистой воды, точнее, очень ограниченное её количество.
Итак, мы соединились с основными силами корпуса, наш комкор всё ещё был "болен", и имелась крепкая надежда на то, что ещё какое‑то время мы сможем сдерживать наступающих врагов. Именно так думали наши командиры, а я их не понимал. Какого, спрашивается, лешего сидеть в этих предгорьях, которые никому из нас не нужны? Непонятно. Тем более что у горцев начинается гражданская война и все договорённости между нашим президентом и Советом Старейшин можно спокойно спустить в отхожее место.
И вот, когда я сидел в окопчике и размышлял на эту тему, рядом со мной присел мой старый знакомец Ваня Тарасов, тот самый, который хотел после окончания контракта завести огромное стадо дойных бурёнок и стать в своём селе самым уважаемым человеком. Он вместе с Иноковым служил в Третьей роте нашего батальона, но видел я его не часто.
- Млять, заколебался. - Скинув на землю свой РД, Тарасов плюхнулся на него задницей и прислонился к брустверу. - Как поживаешь, Мечник?
- Как и все, Тарас, смутно и неопределённо, - плотнее закутавшись в бушлат, ответил я. - Что там со Стасом?
- У него всё нормально, бедро навылет, отправили в госпиталь. Счастливчик, четвёртое ранение, и каждый раз ничего серьёзного.
- У вас как, радиоприёмники в группе ещё работают?
- Один, и тот на ладан дышит, зар‑ра‑за.
- Чего в большом мире слышно?
- Да всё то же самое: люди праздники отмечают и наши геройские действия обсуждают. Правда, была новость, которая лично тебе интересна будет. - Он посмотрел на меня и продолжил: - Кару и его отряды на побережье разбили в пух и прах.
- Как так? - Я был удивлён словами Тараса.
- Наши не стали ждать, пока он в наступление перейдёт, а сами его атаковали. На "Цезаре Куникове" и "Аделаиде" перебросили наёмникам в тыл два батальона морской пехоты, а сами в лоб ударили. Говорят, что там Первая гвардейская бригада отличилась и от наших сводный батальон разведки был. Сам Кара успел сбежать, но его бойцы и солдаты Халифата, что на побережье стояли, почти все под Гудаутой полегли.
- А кто нашими войсками командовал?
- Крапивин, конечно, больше там и некому.
- Согласен.
- Я что пришёл‑то, Мечник. - Тарас оглянулся по сторонам. - Посоветоваться хочу, больше не с кем.
- Давай излагай.
Наклонившись ко мне поближе, он произнёс:
- У меня нервы на пределе, и чую, что в следующем бою мне конец придёт. Что делать, не знаю, хоть на стену лезь, хоть плачь, а хоть сам в атаку иди, чтоб неопределённость эту заглушить.
- Тарас, ты не первый день на войне, и поход на Дон пережил, и Крым, и здесь без одной царапины. Успокойся и почаще вспоминай про то, как закончится наш контракт. Терпи, братан, немного уже осталось.
- Немного, это целых полтора года, - задумчиво протянул он и встал. - Ладно, бывай, Мечник, наверное, что и не свидимся больше.
- Бывай, камрад, и откинь поганые мысли, - сказал я ему в спину и закурил вонючую папироску.
Тогда я не знал, что вижу Ваньку Тарасова в последний раз. При начавшейся в эту же ночь атаке южан у него действительно не выдержали нервы, и он, взяв в руки ПКМ, встал из окопа в полный рост и, поливая всё пространство перед собой огнём, в одиночку пошёл в атаку. Разумеется, его почти сразу подстрелили, и на этом жизнь хорошего молодого парня оборвалась.
Тарасов ушёл, а я, как‑то сразу забыв о разговоре, который меж нами состоялся, думал о заветной дате 16 ноября 2061 года. В этот день я стану свободен и смогу делать то, что захочу, и идти туда, куда мои ноги пожелают. У меня есть акции некоторых прибыльных предприятий, доля в золотишке, и финансово я стану независим. Что мне хотелось бы сделать сразу, это перебраться в город Трабзон и выкрасть из дома Кары, которого после разгрома его отрядов на побережье мне и убивать‑то не хотелось, его дочь и моего сына, который вот‑вот должен был родиться.
Что потом? Конечно же вернуться с Марьяной и ребёнком в Конфедерацию. В тихом месте, например в посёлке Гвардейском, купить усадьбу с большим подворьем и хорошенько отдохнуть. Хотя бы один год пожить, как все обычные люди живут, и за это время определиться с дальнейшими планами на жизнь, которых у меня было слишком много.
Первая задумка - создать свою торговую контору и снарядить за пределы нашего государства караван. Хотелось попутешествовать по земле бывшей Российской Федерации. Из общения с Чингизом Керимовым кое‑что я в этом уже понимал, и если подойти к этому делу всерьёз, то есть набить контакты с СБ Конфедерации, где я на хорошем счету, можно спокойно закупать у нас оружие и боеприпасы, а после этого отправляться куда угодно. Хм, конечно, не всюду нам рады и не везде пройдёшь, но на ту же самую Украину вполне можно сходить и получить выгоду. Опять же, как говорят, после того как царя Ивана прижали, путь в центральные районы России появился. В общем, эта тема была весьма завлекательна.
Вторая дельная мысль: построить свой собственный заводик по производству чего‑то необходимого и ценного. Компьютер, под завязку забитый полезной информацией, ждёт меня на нашей бригадной базе, а там очень много интересного имеется. Что‑то серьёзное я не потяну, это да, но и на мелочах вполне можно обеспечить себе приличную жизнь. Одна только проблема во всём этом: думаю, что это дело мне вскоре надоест и, махнув на всё рукой, я его за пару лет заброшу. Однако и совсем уж задвигать эту тему в чулан тоже не стоит.
И наконец, третий проект: создание своего вольного отряда. Нет, не наёмного, а поискового. Старые карты у меня есть, опять же, ноутбук в этом немалую роль может сыграть, а связи с лихими парнями, отслужившими свой контракт в гвардии и иных силовых подразделениях, имеются. Что же, вполне можно попробовать это дело провернуть. Как я себе это вижу: для начала регистрация подразделения в СБ и МВД. После - набор бойцов, на первых порах не более десяти, а затем покупка оружия, снаряжения и боеприпасов. Всё это займёт не более одного месяца, и можно начинать работать по конкретным объектам.
Всё интересно, вариантов продвижения себя по жизни много, но именно эти три направления были для меня особенно привлекательны, и в целом мне хотелось бы их совместить. Как соединить торговлю, производство и поиск всякого интересного добра, оставшегося от предков? Пока не знаю, но для того, чтобы решить данную задачу, у меня есть ещё полтора года. Наверняка что‑то да и сложится, пусть не полностью, но хотя бы частично. Планы есть, мысль работает, и остаётся только дожить до того благословенного времени, когда я стану свободен в своих действиях, поступках и желаниях.
За мыслями и размышлениями пролетело время моего дежурства на огневой позиции, пришла смена, и я отправился в наш временный блиндаж и завалился спать. Отдыхал недолго, так как подошедшие со стороны Советского южане без артподготовки, что для них не свойственно, в ночь перешли в атаку.
- Тревога! - вырвал меня из объятий призыв, и, схватив свой "Абакан", разгрузку с боекомплектом и РД, я выскочил наружу.
По всем нашим позициям и по небольшому полю перед аулом шёл бой. Ночь, как фейерверками, была расцвечена тысячами трассирующих пуль, снующих в обе стороны - от нас к противнику и наоборот, и взрывами десятков гранат. Такое, одновременно красивое и страшное светопреставление увидишь не часто.
- Суки! - слышу я голос нашего пулемётчика, засевшего неподалёку. - Давай, твари, подходи ближе, у меня патронов на всех хватит!
В росчерках трассеров вижу, как, пригибаясь к земле, короткими перебежками по полю к нашим окопам приближаются несколько десятков человек. Думать и рассуждать некогда, падаю прямо в грязь подле нашего блиндажа, передёргиваю затвор автомата и выцеливаю ближайшего врага. Есть, дружная группка в пяток человек, совсем рядышком, прёт по полю, как по проспекту. Затаив дыхание, плавно нажимаю на спусковой крючок и, поводя стволом влево‑вправо, в четыре длинные очереди опустошаю первый рожок на тридцать патронов. Троих "кодсов" срезал точно, а двое других притворяются мёртвыми и лежат в рытвине, которая метрах в тридцати от меня. Затаились, падлы!
Рядом со мной падает один парень из моей группы, новичок, с позывным Север.
- Что делать, сержант? - растерянно оглядываясь, спрашивает он у меня.
Перезаряжаю оружие и указываю на еле заметную кочку впереди:
- Видишь?
- Да, - кивает он.
- Две гранаты туда брось. Докинешь?
- Запросто.
Одну за другой Север кидает две РГД‑5, и они ложатся точнёхонько в ту самую рытвину, где прятались вражеские бойцы. На том месте раздаётся мощнейший взрыв. Нас с бойцом закидывает большими комьями земли, и мы валимся на дно окопа.
Спустя пару минут, потряхивая контуженной головой, я приподнялся и не сразу сообразил, что над полем висят несколько осветительных боеприпасов, выпущенных из наших миномётов. Всё поле было ярко освещено, а рядом со мной стоял Север и что‑то кричал.
- Что? - приблизился я к нему.
- Смертники, сержант. Это были смертники, обмотанные взрывчаткой.
- Понял, - кивнул я, подобрал свой автомат и, снова выцеливая на мушку прицела противника, навалился на бруствер.
Однако бой уже был практически закончен, и ночное нападение южан в этот раз было отбито. Правда, ненадолго. Через полчаса они вновь пошли в наступление, и в ту ночь таких атак было ещё три. Подобной тактики от халифатцев никто не ждал, точнее, никто, кроме нас, и в некоторых местах смертники всё же смогли ворваться на наши оборонительные позиции и произвести самоподрывы. Особенно пострадали территориалы.
День облегчения не принёс. Враг подтянул артиллерию, и началась прежняя фигня. Гаубицы заравнивают нас с землёй, а после них в бой идут пехотинцы. Так продолжалось ещё двое суток, и, потеряв почти двести человек, наш корпус окончательно покинул территорию Горского Содружества и отступил в сторону Пятигорска, в настоящее время независимого вольного города.
Глава 26. Северный Кавказ. Посёлок Золотушка. 20.04.2060
Открывай! Кому сказано, шалава, живо дверь отворяй!
Доносившиеся с улицы грубые мужские крики окончательно разбудили меня, и первое, что я сделал, это достал из‑под кровати свой верный ТТ в кожаной кобуре, передёрнул затвор и выглянул за занавеску, отгораживающую мою кровать от комнаты.
Хозяйка дома, миловидная черноволосая женщина лет двадцати пяти, стояла возле детской кроватки, где находилась её годовалая дочь, и с какой‑то затаённой надеждой смотрела на меня. Кивнув в сторону двери, я негромко спросил:
- Это кто?
- Ваши, солдаты из территориальных войск, и Бебут, ухажёр мой бывший, дружинник городской.
- Проблемы?
- Да, - женщина быстро закивала, - у меня муж два месяца назад на охоте без вести пропал, а Бебут теперь ко мне в койку лезет. Я на помощь старейшину поселкового позвала и его отшила, а он сказал, что с солдатами вашими придёт, а им здесь никто не указ.
- Открывай, - указал я стволом пистолета на пошатывающуюся под ударами кулаков дверь.
- Может, не надо, ты ещё слабый совсем, а их трое? - спросила хозяйка дома.
- Надо, обязательно надо.
Пока я общался с женщиной, в дверь начали стучать чем‑то более серьёзным, чем кулаки, видимо, это были приклады винтовок или что‑то на них похожее. Хозяйка, имени которой я так до сих пор и не знал, неуверенно подошла к грозящей развалиться двери, отодвинула засов и быстро отскочила в глубь комнаты. Очень вовремя, поскольку от очередного удара многострадальное дерево, более не сдерживаемое железным запором, отлетело в сторону и с грохотом ударило по стене.
За всем происходящим я наблюдал через приоткрытую занавеску и был готов вмешаться в происходящие события в любой момент. Почему не сразу? Не знаю, наверное, было любопытно посмотреть на уродов, которые вламываются в чужой дом, так сказать, в их естественной среде обитания.
В дом вошли трое. Один из них был высоким и худым, с небритой и грязной мордой, видимо, тот самый Бебут, которого боялась женщина. Только у него на линялом армейском камуфляже красовалась синяя повязка местного дружинника, а за плечами висел старенький обрез. Второй и третий - наши, то есть солдаты территориальных войск Конфедерации, оба, как на подбор, толстенькие, низенькие и какие‑то вертлявые. При каждом - покрытый лёгким налётом ржавчины карабин СКС, подсумок и штык‑нож от "калаша". Все вошедшие в дом явно были в хорошем подпитии.
На некоторое время гости остановились на входе и безмолвно разглядывали хозяйку дома. Надо сказать, что, даже несмотря на простенькую одежду, серое платье и косынку, а также полное отсутствие косметики, посмотреть было на что - высокая и полная грудь, симпатичное округлое лицо и стройная, как будто точёная фигура.
Дружинник оглянулся на своих собутыльников и, кивнув на женщину, спросил их:
- Ну, как вам краля?
Один из территориалов присвистнул:
- Прав ты, Бебут. Хороша кобылка, а сиськи - так просто красота, давно таких шаров не видел.
- Есть такое дело, - поддержал своего товарища второй солдат.
Бебут подошёл к хозяйке и, грубо схватив её за руки, кинул на покрытую шкурой широкую лавку у стены. Его подельники моментально подскочили ближе и стали помогать дружиннику заламывать женщину, которая стала вырываться из их лап.
- Горячая штучка, - сказал один солдат, придерживая женскую руку и задирая подол её платья. - Люблю таких, строптивых.
- Ничего, - снова поддержал его второй, лапая грудь хозяйки, - скоро шёлковой станет.
Местный правоохранитель в это время стал лихорадочно расстегивать свои камуфляжные брюки и обратился к своей жертве:
- Вот так бывает, Леночка. Не хотела мне одному дать, теперь с тремя оттянешься. И не просто трахнешься, а по полной оторвёшься. И так теперь каждый день будет.
В общем, я увидел всё, что хотел, и, откинув толстое ватное одеяло, встал и вышел из‑за занавески. В руке у меня был ТТ, я был спокоен и, с кем имею дело, понимал очень хорошо.
- Стоять, шакалы! - как можно громче произнёс я охрипшим голосом, и вся жаждущая сексуальных утех дружная троица резко обернулась и, глядя на чёрный ствол, замерла без движения. - Кто такие и что здесь делаете?
- А сам‑то кто такой? - из несостоявшихся насильников первым пришёл в себя Бебут и сделал шаг мне навстречу.
"Видать, по‑хорошему не понимает", - подумал я и, чуть подавшись корпусом вперёд, без замаха ударил дружинника стволом пистолета по лицу. Железо раскроило небритую харю и сломало нос этого грязнули. Бебут, зажимая лицо ладонями, отскочил в сторону.
- Повторяю вопрос: кто вы такие и что здесь делаете? - Ответа нет, и я добавляю: - Считаю до трёх, после чего стреляю на поражение. Раз. Два…
- Парень, не стреляй! - вскрикнул один из территориалов. - Мы из Пятой отдельной охранной роты МВД, присланы из Краснодара две недели назад. Стоим на постое в районе Новопятигорска. Там познакомились с этим. - Он кивнул на пытающегося остановить кровь Бебута. - Выпили, то да сё, он и говорит, что живёт неподалёку шалашовка хорошая, которая думает о себе больно много. Мы и повелись.
- Фамилии и звания?
- Рядовой Маркин, - ответил первый.
- Рядовой Буковецкий, - угрюмо отозвался второй.
- Оружие на пол, документы на стол, - кивок в сторону широкой дубовой столешницы, - и пошли вон.
Карабины с грохотом упали на деревянные полы, вслед за ними последовали подсумки, а свои военные билеты они выложили на стол. Хорошие мужички, послушные, хотя большинство людей в их ситуации, будь пойманы на месте преступления, точно так же не рискнули бы на ствол бросаться.
Территориалы отошли к двери, и Чаркин спросил:
- Дык как же это мы теперь, без оружия и документов?