- Зерно мы можем съесть сами. А коню все равно… Урожай был не слишком хорош…
- Ладно, - вздохнул я. - Спасибо и на том. Жемчужногривый неприхотлив в еде.
Конь обиженно всхрапнул. Глаза его смотрели как-то косо…
- Пора, - обратился я уже к скакуну. - Дел совсем немного. Всего-то догнать вора и отнять у него ветвь. И вернуться обратно. Тогда ты сможешь вдоволь наесться этих ароматных листиков и подремать в каком-нибудь каменном стойле.
Конь нехотя поднял голову, позволил вывести себя со двора и покорно ожидал, когда я вновь взберусь ему на спину. Настоящий друг!
- Туда, - указал шаман волосатой рукой на прямую узкую улочку. - Два переулка - и вы выйдете прямо на новый тракт. Больше похитителю уйти было некуда.
Я вскочил на спину коня, и мы поскакали вперед. Эхо катилось между высокими каменными домами. Гоблинов и след простыл - словно бы они тут никогда не жили. Где-то случилось очередное происшествие?
Все бы ничего, но Жемчужногривый двигался как-то неуклюже… Не загнал ли я своего друга? Но он не жаловался. А я пытался поделиться с ним своими подозрениями:
- Странно все это, Жемчужногривый. Маленькие стервецы, по-моему, отлично знают, кто украл их ветку. Даже направление показали - скачи туда, там и поймаешь вора. Долина Радуги, конечно, уединенное местечко. Но даже я знаю три дороги, которыми можно сюда добраться. И, которые, соответственно, ведут прочь. А они почему-то уверены, что вор ушел по той, где скачем сейчас мы! К тому же, волосатые мерзавцы отлично знают окрестные горы. Цмуб спокойно убежал от грумхов. А эти твари тоже не новички в горах… Что гоблинам стоило воспользоваться какой-то тайной скрытой тропкой? Где и конь не пройдет, и чужак заблудится? Но нет, они хотят загрести жар чужими руками. А тут еще следы этих копыт…
Жемчужногривый громко всхрапнул.
- Вот-вот, следы копыт и показались мне странными, - согласился с ним я. - Кому могло понадобиться въезжать в святилище на коне? Да и кто здесь ездит на конях? На меня глазел едва ли не весь город… Сдается мне, они отлично знают, кто взял их ветку… И не хотят с ним связываться. Почему? На этот счет у меня есть определенные соображения…
Конь как-то слишком радостно заржал. Что было для него нехарактерно. Когда я ехал верхом, он не ржал никогда. Понимал, что это может быть не к месту. А сейчас, когда мы преследовали кого-то…
Город закончился, мы выбрались на ровный и довольно широкий тракт. Но Жемчужногривый не пожелал придерживаться одной стороны или, скажем, середины тракта. Он носился по тракту как гончая, которая выискивает след. Всхрапывал, притопывал копытами, а потом и вовсе остановился.
- Ты хочешь мне что-то показать? - поинтересовался я. - Что ж, друг, в сообразительности тебе нельзя отказать…
Я спрыгнул на землю, оглянулся по сторонам, пристально вгляделся в камни под ногами - но не увидел ровным счетом ничего интересного! А Жемчужногривый тем временем заржал еще громче.
Вглядевшись в морду коня пристальнее, я ужаснулся. Глаза скакуна глядели в разные стороны - но не как у обычной лошади. Они блуждали, причем каждый - сам по себе. Губы коня были растянуты, словно бы в усмешке. Жемчужногривый ни минуты не стоял на месте. Он переступал с копыта на копыто, притопывал и гримасничал!
- Да что с тобой, друг? - испугался я. - Тебе плохо?
И неожиданно понял, в чем дело. Мой конь был пьян! Ему было слишком хорошо!
- Лавр, - усмехнулся я. - Жадные гоблины сэкономили на зерне. А лавр для тебя - что крепкое вино для них. Так что ты в проигрыше не остался. Ну, погодите, мерзавцы! Когда мы вернемся - отсыплете зерна полной мерой!
Я похлопал Жемчужногривого по крупу, прошептал ему на ухо несколько ласковых слов, и конь словно бы успокоился. Но о том, чтобы продолжать ехать на нем, и речи быть не могло.
- Жди меня здесь, - приказал я скакуну. - Не давай себя в обиду. Если что - возвращайся в Долину Радуги.
Кажется, он меня понял. Я перехватил перевязь с мечом поудобнее, спрятал копье среди скал, сбросил котомку и отправился дальше налегке. Верхом путешествовать сподручнее, но кто скажет, что может обогнать эльфа верхом, когда идти нужно долго? Особенно, в горах?
Поступь моя была легка, я перепрыгивал с камня на камень, взбираясь на кручи, оглядываясь по сторонам. Тракт петлял, и кое-где я срезал его изгибы. Оставшись без Жемчужногривого, я пел, ткал заклятие поиска, и скоро уже звезды рассказывали мне, кто, когда и зачем путешествовал по этому тракту. Четверть оборота неба - и я достиг укромной рощи с низкорослыми деревьями. Вряд ли здесь останавливались караваны - роща была слишком близко к Долине Радуги. А для отдыха злоумышленника, сбежавшего из долины, роща вполне подходила.
Я сделал свою поступь легче поступи ветра. Я растворился в камнях. Слился цветом с низкорослыми деревцами. И вошел в рощу.
На укромной поляне, возбужденный и утомившийся, сидел, пристально вглядываясь в сторону тракта, молодой сатир. От него пахло едким потом, страхом, надеждой и священным лавром Долины. Чуткие уши ловили каждый звук. Широкие ноздри подрагивали, словно бы он что-то заподозрил.
Но заметить меня он не мог. Я пришел не со стороны тракта, я был много старше и несоизмеримо опытнее.
- Похититель лавровой ветви, - тихо сказал я, очутившись почти за спиной у сатира. - Вот я и нашел тебя.
Тот вздрогнул. Я услышал, как громче забилось его сердце. Но глупостей сатир не натворил. Медленно обернулся, увидел меня. И немного расслабился. Эльф - не гоблины. Те, пожалуй, могли бы снять с него шкуру и прибить к земле перед порогом Храма Зеленой Ветви.
- Здравствуй, высокородный, - промямлил сатир. - Почему ты думаешь, что я похитил какую-то ветвь? И что тебе дела до этого?
- Знаю я то, что знаю, козлоногий. Не знаю только - зачем ты так раззадорил гоблинов? Ищешь неприятностей? Их легко найти… Но разве вам надоел мир? Разве вы не хотите жить, как добрые соседи?
Сатир закашлялся, на глазах его выступили слезы.
- Прости меня, о высокородный! Ты вправе забрать мою жизнь, ибо эльфам сама судьба велела быть судьями над низшими существами. Но все же прошу - пощади меня, ибо я не хотел сделать гоблинам плохого!
Я усмехнулся.
- Ты хочешь сказать, что стянул ветвь по недомыслию? Или случайно? Я что-то не верю в такие случайности… Впрочем, не буду требовать от тебя ответа. Ты отдашь мне ветвь, и мы мирно разойдемся. Ты вернешься в свою дубраву, я отнесу ветвь гоблинам. Полагаю, они будут счастливы. Кстати, а сам ты не боишься проклятия?
- Проклятия… - проблеял сатир. - Опасаюсь. Немного. Но ветвь мне действительно нужна. Я не могу отдать ее тебе, эльф.
- В чем же дело? - недобро улыбнулся я.
Дело становилось все более странным. Сатир видел меч у меня за спиной. Знал, что, буде понадобится, я воспользуюсь им без колебаний. Вряд ли он мог что-то противопоставить моей силе. И все же он не спешил выполнить мои требования.
- Я обещал… Без этой ветви не будет мне счастья…
- Ты ошибаешься. Горести могут пролиться на ваши дубравы и дома гоблинов, если ты не расстанешься с ветвью. Впрочем, я не вижу способа, которым ты мог бы оставить ее у себя… Ну-ка, рассказывай, зачем она тебе понадобилась? Мне стало по-настоящему интересно! По-моему, только гоблины такие фетишисты, что могут носиться с каким-то предметом долгие века…
- Я не ношусь… Она мне совсем не дорога… То есть дорога, но совсем по-другому… - проблеял сатир. - Она на самом деле нужна мне!
- Рассказывай! - прикрикнул на него я.
Что ж, рассказ сатира был бестолковым, кое-что мне приходилось из него словно клещами тянуть. Но очень скоро я узнал, что молодой козлоногий - обладатель крупных копыт, которые и я, и гоблины приняли за лошадиные - безнадежно влюблен. И капризная дама потребовала от своего потенциального кавалера молодую ветвь лавра. Она отлично знала, что лавр сейчас огрубел, и найти молодую ветвь почти невозможно. Но пылкий возлюбленный отправился высоко в горы, надеясь там найти рощу, что живет по своим законам, игнорируя периоды вращения небосвода. Набрел на Долину Радуги. Вошел в город, якобы не встретив никого из гоблинов. Увидел ветвь, которая словно бы дожидалась его - совсем как в легендах. Взял ее и был таков.
Не скажу, что я поверил рассказам сатира целиком и полностью. Возможно, с самого начала он искал не какую-то чудную рощу, а замышлял тривиальный грабеж. Но вот его слова насчет капризной сатирки - или как там называются их самки - я не поставил под сомнение и на мгновение. Мне ли не знать, как капризны и коварны женщины?
- Обмен тебя устроит? - поинтересовался я.
- Обмен? Какой обмен? - забеспокоился сатир.
- Честный, - усмехнулся я. - Две обычные молодые ветви лавра в обмен на одну - священную.
Я вынул из-под плаща ветви, которые прихватил в амбаре гоблинов, и помахал ими перед носом своего нового знакомого.
- Ну, эти ветки, по-моему, меньше… - протянул сатир.
- Тебе не все равно? Ты обещал молодую ветвь. Ты ее принесешь. И не одну. Или слопаешь другую сам - я так понял, у вас это деликатес?
Мой новый знакомец задумчиво посмотрел на меня, потом на ветви лавра в моей руке. Глазки его затуманились, кончик короткого хвоста дрогнул.
- Вот она, - доставая из-за камня, на котором он сидел, лавровую ветвь, сообщил сатир. - Можешь ее взять, высокородный. И вернуть гоблинам.
- Ты не объел листья? - спросил я, осматривая ветвь.
- Ну, разве что, парочку… Снизу, - признался сатир. - Гоблины не заметят…
- Они заметят, но что с тобой делать…
Козлоногий тем временем завладел моими ветками, внимательно их обнюхал, осмотрел и констатировал:
- Совсем свежие. И откуда они у тебя?
- Вряд ли я расскажу тебе. Дабы не вводить тебя и твоих родичей в соблазн. Живите в своих дубравах. И не шастайте по землям гоблинов.
- Земля на всех одна, - ответил сатир.
- И все же, вы не очень-то любите, когда кто-то забредает к вам в дубравы. Я бы на твоем месте поспешил. Гоблины, знаешь ли, могут пуститься в погоню…
- Да. Я, пожалуй, пойду, - согласился козлоногий. - Не поминай лихом, высокородный. Благодарю, что не отнял у меня ветвь просто так…
- В этом не было необходимости.
Сатир, постукивая копытами по камням, побрел вниз, а я отправился вверх, в Долину. Чем быстрее ветвь займет положенное ей место, тем скорее улягутся страсти.
Не исключено, что прозорливый шаман Нга Тха догадывался, в чем дело. Но гоблинам сатир мог и не отдать ветвь. Точнее, в любом случае им пришлось бы применить силу. Даже если бы сатир покаялся в своих грехах - он должен был понести суровое наказание. Иначе чего стоили бы святыни гоблинов? А на расправу со своим непутевым сородичем непременно отозвались бы сатиры всех дубрав - независимо от того, прав он был, или виноват. Так начинаются затяжные конфликты и кровопролитные войны…
Войско Долины Радуги - три десятка отлично вооруженных гоблинов под предводительством моего знакомца Цмуба - я встретил на половине пути к городу.
- Я вернул ветвь, Цмуб, - сообщил я, демонстрируя свой трофей.
- Цмуб Чвегрумх, - вежливо, но с достоинством поправил меня гоблин. Он все-таки заслужил прибавку в виде второго слова к своему имени! - Наверное, не обошлось без кровавой битвы?
- Лучше я не буду об этом рассказывать. Крепче будете спать. Может быть, ваш шаман что-то узнает. Но не раньше, чем я отдохну, поем и высплюсь. Мне действительно это необходимо. Тело чувствует усталость…
- Позвольте почтительно проводить вас в город, - заявил Цмуб Чвегрумх.
- Позволяю, - согласился я.
Спустя три четверти оборота неба мы сидели перед костром с пожилым шаманом, вдыхали дым от сгорающих трав, растущих на высокогорных плато, и беседовали о жизни. Жемчужногривый, стоя, похрапывал рядом. Конь уже отошел от действия лавровых листьев, наелся зерна, и ему опять было хорошо. Правда, не исключено, Нга Тха тайком угостил его лавром?
В руках у нас были золотые чаши, в них - самое лучшее вино. Шаман гоблинов после того, как я вернул ветвь, проникся ко мне большим почтением. Впрочем, золото не было такой уж редкостью у гоблинов, а вино они выменивали у сатиров - так я полагаю…
- И было мне видение, - сообщил я гоблину, когда о многом уже было говорено. - Словно бы я - человек, и живу среди таких же, себе подобных.
- Много говорится в легендах о людях, - многозначительно пробормотал шаман, прихлебывая вино.
- И люди в моем сне были странными, - добавил я, ставя чашу на плоский камень, закопченный некогда костром. - Совсем не теми легендарными героями, о которых говорят предания… Меньше в них было злобности, рока и коварства. Но еще меньше - благородства и самоотверженности…
- Легенды говорят и о ярком, всеосвещающем Солнце, которого еще нет, - усмехнулся гоблин. - Ты веришь, что Солнце когда-то появится на нашем небе и затмит звезды?
С этими словами шаман кинул в костер очередной пучок травы. Пламя вспыхнуло, на миг осветило ближние скалы - но разве могло оно сравниться с ярким и чистым светом звезд?
- Верю, - ответил я шаману. - Правда, в голове не укладывается, как что-то может затмить звезды… Будь этот светильник даже в тысячу раз ярче любой звезды. Но Солнце взойдет. В это мы верим, на том стоим, этого ждем.
- Раз солнце взойдет, то и люди появятся… Наши легенды говорят, что они пойдут от эльфов и хоббитов…
Я не выдержал и рассмеялся глубокомысленому тону Нга Тха.
- Такую несуразицу могли придумать только вы! Хотя, кто знает, кто знает… По характеру людей из моего сна, можно предположить и такое…
- Может, твой сон и не был сном, - задумчиво ответил шаман. - Может, ты просто увидел себя - другого. Того, кем ты будешь после разрушения и нового сотворения мира. Ведь сознающее себя существо не может исчезнуть бесследно - даже если вселенная рушится. А может, в другом мире дела обстоят так, как виделось тебе… Кстати, там было Солнце?
- Солнце? - переспросил я. - Не знаю… Я не смотрел в небо и не видел ни звезд, ни Солнца… Мне было не до того… Это может показаться диким, но я совсем забыл о звездах! Но если я чего-то не видел - это ведь не значит, что его не было?
- Да, не значит. Поворот мира - и ты будешь совсем не тем, кем являешься сейчас…
- Поворот?
- Ну да. Если ты смотришь на камень под одним углом, то видишь одну его грань… Если повернешь - увидишь совсем другую.
- Да, пожалуй, - согласился я.
А сам задумался о своем. Вряд ли гоблин изучал кристаллы так, как это принято у нас, знатоков камня. Любой кристалл составляет кристаллическая решетка. Упорядоченные ряды атомов. Разная симметрия, различное чередование атомов образуют разные сингонии. Небольшое смещение кристаллической решетки, ее поворот - и камень уже другой. Вроде бы, все на месте, все такое же. Но графит стал алмазом, прозрачный драгоценный камень превратился в темный булыжник.
Мы не слишком задумываемся о жизни в других мирах. Хотя их, несомненно, множество. Нам бы постичь все тайны своего мира…
- И мы можем выбирать, в каком мире жить?
- Без всякого сомнения, - уверенно ответил гоблин. - Но разве ты променяешь на что-то свою бесконечную жизнь в красоте и гармонии? Медовый поток напоенных светом звезд веков?
- Не знаю, - неожиданно для себя ответил я. - Может быть, лучше триста лет питаться нектаром, чем тридцать тысяч лет - гнилой корой… Эльфы, конечно, могут обойтись вообще без еды… Нам противно убийство живых существ. Но в последние столетия меня терзает непокой. Я хочу чего-то… Хочу, чтобы жизнь была ярче. Потому что ничто не ново под этими звездами.
- Да, - пробормотал гоблин, подбрасывая в костер очередной пучок ароматной травы. - Вы, эльфы, бессмертны… Что для тебя это тело? Не больше, чем инструмент. Ты можешь пользоваться им, можешь ходить без покровов… Тебе ничто не грозит. Ни разлука с близкими, такими же, как ты сам, ни расставание с этим миром… Только когда мир будет разрушен, ты изменишься… Не это ли тебя страшит?
- Нет. Меня ничего не страшит.
Я поднял с камня золотую чашу, в гладко скругленном желтом боку которой отражался костер, и Нга Тха, и скалы за его спиной. Отражались искаженными и изломанными.
- Но ведь и люди будут жить вечно! - воскликнул шаман. - Они будут сильны и скоры… Правда, уходя из мира, они будут уходить навсегда. Туда, откуда не придет вести. Не в этом ли будут заключены корни их гордости и могущества?
- Навсегда - слово для высшего существа, - заметил я.
- Да. И не в этом ли секрет тех, кто придет? Ты можешь прожить долгую и славную жизнь, совершить многое, изменить мир… Но ярка ли твоя жизнь? Что может быть ярче, чем короткая вспышка падающей звезды в непроглядном мраке ночи?
- Дело в сроках?
- В ответственности, - ответил шаман. - В праве сделать только одну попытку. Принять только одно решение…
- Это грустно. И величественно. Я хотел бы попробовать быть человеком. Когда-нибудь. Когда люди придут.
- Человеком нельзя побыть когда-нибудь, - покачал головой шаман, допивая вино. - Если есть путь к отступлению - ты так и останешься эльфом. Люди идут только вперед. И до конца.
- Много ты знаешь.
- Много, - многозначительно кивнул Нга Тха. - Не только тебе снятся сны… Тебе привиделось, что ты был человеком. А мне кажется, что когда-то я был Дипломатором.
Край неба над горами вдруг вспыхнул нестерпимым оранжевым светом.
- Пожар? - предположил я.
- День пришел. Солнце всходит, - ответил шаман. - Теперь мир будет отдан людям.
Глава 5
Погружение
7 мая, 11.45.
Маша с Николенькой на руках стояла на набережной, не сводя глаз со "Сварога", пока мы выходили из бухты. Народу на прощание с нашим ракетным крейсером пришло не так много - человек сто. Город давно не подвергался воздушным нападениям противника, но атаки террористов становятся все чаще, и люди боялись собираться большими группами. Даже сто человек - очень много.
Маша махала вслед крейсеру платком, опустив Николеньку на землю. Он тоже махал. Другие офицеры, кажется, даже немного мне завидовали. Многих пришли проводить жены, но платок догадалась взять только Маша. Вот ведь как - платков давно не носят, на берег можно позвонить по сотовому телефону, а традиция провожать моряков, держа в руках яркую тряпицу, которую видно и за милю, осталась…
На прощание жена подарила мне диктофон. Как сказано в инструкции, сегнетоэлектрический. Из курса радиофизики знаю кое-что о сегнетоэлектричестве. Сонар на нашей подводной лодке, кажется, использует сегнетоэлектрические свойства кристаллов титаната бария. Но что еще за сегнетоэлектрический диктофон? Скорее всего, назван так для красоты. Очередная "удачная" находка "Крафта и сыновей". У них недавно и телевизоры появились "Биполярные". Ни один грамотный человек не может получить внятного объяснения, что это значит. Выходит, есть и монополярные? Или многополярные? А вот простой народ теперь жаждет покупать только "биполярные" телевизоры. И никаких других. От "биполярных" и герань на окне ряснее цветет…