С чего бы это? Слово за слово, она принялась читать и вскоре уже не верила своим глазам. Тарас просто рассказывал о себе, и ей казалось, что это пишет она сама. Он любил то же, что любила она и ненавидел - то же. Музыку "Beatles" и оперу Чайковского "Иоланта" - любил. Восточную музыку, танец с саблями, романы Пелевина - ненавидел. Книги Александра Грина, фильм "Адрей Рублев", старинные иконы, маленькие церквушки в бескрайних полях - любил. А еще он любил смотреть на звезды и как движется луна. И еще ему нравились ее глаза и улыбка, и острый, смелый изгиб губ… А велосипед, который разбился в ущелье за Байкалом, был точно такой же, как у нее! И он очень любил длинные ночные покатушки по Москве на том велосипеде, и очень хотел сделать покатушки вместе с нею. Когда он поправится и вернется домой.
Наталья вновь открыла страницу прозы Тараса Балашова и вчиталась, теперь уже внимательнее. Это была красивая, пронзительная, чувственная проза - рассказы, весьма грамотно и тонко сплетенные по принципу венка сонетов. О любви. Трудно было поверить, что так может любить мужчина. Одно смущало: посвящены все эти слова были не ей.
Но как же астрология, звезды? Может ли древнейшая наука ошибаться? По характеру Тарас был просто-напросто ее зеркалом, а вот по звездам - не подходил категорически.
"Не покину Вас, Тарас, не бойтесь! - отстучала, наконец, она. - Кто ж мне тогда такие красивости будет писать?"
Они переписывались уже больше месяца. Она читала его прозу, и вскоре ей показалось, что она в Тараса влюблена. Электрическая такая любовь, передаваемая по проводам на расстоянии, несмотря на то, что согласно синастрической астрологии, изучающей именно совместимость людей по знакам, Тарас совсем не годился в ее мужчины.
Она вспомнила, что с одним человеком у нее уже было то же самое, только наоборот: мужчина был неприятен ей, она, можно сказать, ненавидела его, хотела забыть, но натальная карта говорила противоположное.
Впервые в жизни она усомнилась в самой астрологии. Вот уже два явных случая, которые доказывали, что всесильная наука, наука наук, - может и ошибаться. Этот Тарас по всем параметрам был не ее мужчина. Однако каждое новое письмо демонстрировало его необыкновенную, фантастическую близость всему тому, что она сама знает и любит.
Слишком уж серьезный был у Тараса диагноз, поэтому он так долго не вставал с постели, поэтому ему и решили сделать операцию. Это должна была быть какая-то пустяковая операция, но под общим наркозом. Тарас вскользь упомянул, что на последнем медосмотре, перед гонками на чемпионат Москвы, врачи объявили, что ему противопоказан общий наркоз. Эта деталь очень встревожила Наталью.
"Ради Бога, Тарас! - написала она. - откажись от операции. Поставь врачей в известность. Нельзя быть таким беспечным мальчишкой!"
Он ответил, что все будет в порядке. Операция в понедельник. Во вторник он еще вряд ли выйдет на связь, а вот в среду жди письма, и все пойдет на лад, а потом, уже совсем скоро, твой отчаянный мальчишка прикатит к тебе на своем трехколесном велике, и это было его последнее письмо.
Ни в среду, ни в четверг ответа она не дождалась. Наталья писала сначала ему, потом обратилась к кому-то, неведомо, кому… "Пожалуйста, если кто-то имеет доступ к этой почте…" - написала они и сама ужаснулась своим словам. Как это - "кто-то"? Если кто-то, то кто?
Что-то зловещее виделось за этими словами: будто в мрачной хирургической палате, полной больничного запаха, белая санитарка разбирает вещи умершего больного, находит листочек с адресом почтового ящика и паролем. Может такое быть? Она-то сама хранит такой листочек? То, что Тарас не вышел на связь могло означать только одно…
Прошел еще день и другой… Последствия операции, при том, что наркоз противопоказан, могли быть самыми тяжелыми, его держат в реанимационном отделении, какой там может быть имейл?
Прошла неделя. Умер. Умер под хирургическим ножом. Молодой, красивый, сильный мужчина. С лицом, смотреть на которое было просто праздником. Что теперь греха таить? От себя самой… Теперь-то она была уверена: точно, влюбилась.
А мало ли надо для любви? Лицо взволновало. Фигура у парня что надо - крепкие икры, обтянутые гетрами, да и трусы - блестящие на солнце, футбольные - зеркальными складочками облегали изящный призрак… Человек - ее двойник, ее полная копия. Ее вторая половина, которую она нашла, наконец, столь причудливым образом! И нет его теперь.
Наталья вышла на страницу Прозы-ру, уже другими глазами посмотрела на эти рассказы. "Ты, я и велик", "Ветер, велик и я", "Он стоял в твоей прихожей", - эти трогательные рассказы про велосипед, про девушку на велосипеде, выглядели теперь как эпитафии… Вдруг она увидела то, чего раньше не замечала на этой странице, хотя оно всегда болталось прямо перед глазами.
"Отправить письмо автору", - значилось на самом верху. Наталья кликнула. Открылось окошко. Интересно, а куда попадет это письмо? Ведь часто бывает, что у человека не один, а несколько почтовых ящиков на разных серверах. С ящиком может произойти авария. Хозяин ящика может забыть пароль. Тем более! После операции, после наркоза. Лежит ее Тарас сейчас в той же самой палате и мучается тем, что не может связаться с нею, а она, дура, уже такого тут наворотила…
Наталья быстро настучала письмо в окошко, от волнения понаделав кучу ошибок, брякнула ENTER и принялась ждать. Ответ пришел быстро, почти мгновенно.
"Отвали ты от меня, дрянь безграмотная. Чокнутая. Гипсом этим тебя бы по башке. Не желаю с тобой общаться. Не пиши мне больше, поняла?"
Наталья обомлела. Это он ее за ошибки, что ли? Ее, профессионального филолога? Да кто он такой со своими рассказами? Ненавижу!
Тут же ей пришла мысль прогуглить его вообще. Она поставила на поиск "тарас балашов" и с удивлением обнаружила, что никаких сведений об этом писателе нет, кроме того, что он опубликовал на Прозе-ру. Были какие-то парни с таким именем в разных "мирах" и "контактах", но ни по возрасту, ни по другим параметрам не подходили.
Она была потрясена. Он прекратил переписку. Не раз она пыталась еще раз написать ему - то на ящик, то через форму, но пальцы немели, падали между клавиш, снова лезли ошибки… Наталья чувствовала себя мухой, запутавшейся в мировой паутине или пчелой, да, пчелой - именно красивой пчелкой она и позиционировала себя всю жизнь… Впрочем, пчелы не попадают в сеть к паукам.
Несколько дней она жила в странной задумчивости. Чем не угодила? Ведь все шло так гладко… Так выходило хорошо!
Истекли две медленных недели. Она уже вспоминала, как сон, свою электрическую любовь. Еще две недели. Ее то поедала тоска и ненависть к самой себе, то бешеная злоба на этого виртуала, который лишь поматросил ее… В такие минуты Наталья даже с радостью принимала версию о бесстрашном путешественнике, трагически погибшем на операционном столе за Байкалом.
Ей было невдомек, что всей правды этой истории она не узнает никогда, хотя бы потому, что не читает книг, подобных этой, где именно и содержится значительная часть правды, по крайне мере - бумажная ее часть.
Не срезайте бантики
И внезапно пришло письмо. Самое обыкновенное, от живого и здорового Тараса. Он был уже в Москве и крепко стоял на ногах, вернее, крутил педали своего старого "Стелса". Операция прошла удачно, но какое-то время он был без сознания, а когда очнулся, выяснилось, что его друг-доктор отправился в отпуск, со всеми вытекающими последствиями: свой ноутбук увез.
"И вот теперь я выхожу с домашнего компа, сразу, как только вошел… Нет, вру, Наталья! Первым делом прокачал велик вокруг квартала. Есть одна у летчика мечта - высота!"
Наталья отвечала с недоверием, первым делом потребовала, чтобы этот воскресший Тарас дал ей свой телефон. Нового телефона он еще не успел купить, а от городского давно отказался, ибо зачем в наше время городской - в прачечную звонить?
На другой день он все же купил аппарат и в письме сообщил ей номер. Наталья позвонила. Голос Тараса был приятный, бархатный, с внезапными нежными нотками. Болтать с ним было легко и весело. Они то смсились, то емелились, то разговаривали. Через три дня назначили свидание…
Она издали узнала его на фоне Пушкина. Высокий, широкоплечий, с глазами, которые, казалось, излучают свет.
Подошла, положила ладонь ему на грудь. Сказала:
- Ну, здравствуй, путешественник! Честно говоря, я до последнего момента не верила, что ты существуешь.
Все оказалось гораздо сложнее. Что-то было у этого Тараса не так. Какой-то странный выговор, походка какая-то не та… Походку, конечно, можно объяснить недавней травмой, а вот акцент… Впрочем, она слыхала, что люди, прожившие значительное время в чуждой среде, перенимают ее манеры и долго не могут от них избавиться…
Вдруг ей пришла в голову дикая мысль. Когда зашел разговор о ее первом муже, она вспомнила, что у Степана была ошибка в паспорте: неверно был указан месяц его рождения: март, а не май. Что если и у Тараса то же самое? В таком случае, все объяснялось просто: натальная карта была построена неправильно, и Тарас на самом деле подходил ей согласно голосу звезд.
Она завела разговор о тайне рождения, стала выпытывать, нет ли какой ошибки, даже проверила его паспорт. Тщетно! Звезды говорили, что эти двое далеко, очень далеко не пара, а перед нею был мужчина, который с каждым часом общения, с каждым новым бокалом вина нравился ей все больше…
Но вдруг все катнулось в другую сторону, причем, на самых последних словах, когда Наталья упомянула о грубом письме, которое получила от Тараса через форму…
- Какое письмо? - спросил Тарас, часто моргая.
В голове Натальи будто бы сложились обрывки бумаги, прежде разбросанные по столу, но сейчас все выстроилось в кристально ясный текст. Она задала Тарасу несколько вопросов, и ей тут же стало ясно: этот человек выдает себя за другого! Но почему, для чего?
Ей вдруг стало страшно, она вспомнила красногубых людей в черных масках, которые били ее головой об угол… От волнения Наталью взяла неуправляемая зевота.
- Дождь никак не кончится, - сказала она сквозь очередной зевок. - А ты вовсе никакой не Тарас Балашов.
Тарас, казалось бы, искренно возмутился, напомнил, что показал ей свой паспорт. Наталья стояла на своем: что-то происходит не то, и эта реальность ей не очень нравится, и даже - ОЧЕНЬ не нравится… Кончилось тем, что ложный Тарас перемахнул через перила беседки и побрел под дождем, среди разбросанных пластмассовых грузовичков и экскаваторов, словно великан-разрушитель.
Вдруг Наталья заметила зонтик Тараса, схватила его, ринулась было вслед ушедшему, затем притормозила и пошла медленнее, наискось свернув в другой переулок, не в тот, где вдалеке еще была видна совсем маленькая фигурка ушедшего Пьеро.
Что вообще происходит? Кто-то водит ее за нос, что-то выстраивает вокруг нее - странное, непонятное, жуткое… Ее мутило от какого-то неясного страха, в то же время раздирало любопытство. В задумчивости Наталья добрела до метро, вышла, дошла до дома. Зазвонил телефон. Она глянула: это звонил Тарас. Она уставилась на мигающее имя, долго не решалась соединиться, но вдруг наоборот - в панике нажала на кнопку.
- Ты забыл свой зонтик! - весело выпалила она. - Я готова его тебе вернуть. Только с условием: расскажи-ка мне всю эту чепуху про двух разных Тарасов с паспортами, и прямо сейчас!
- Ну, так получилось… - сказал Тарас.
- Как такое могло получиться?
- Ну, я набрал свое имя в сети и напоролся на своего полного тезку. Оказалось, что этот тезка пишет рассказы. Оказалось, что эти рассказы будто я сам написал. Про покатушки на велике, про девушку. Мне в госпитале было очень тоскливо. Тут мне твоя страница попалась, с очень хорошими стихами. Вот я и написал тебе как бы от лица того Тараса Балашова, хотя я тоже Тарас Балашов, только этот.
Наталья расхохоталась. Они договорились встретиться завтра. Она повела ложного Тараса в Пушкинский музей. Сразу стало ясно, что его вкусы касательно живописи лежат на уровне крестьянина середины ХIХ века. Это столь развеселило Наталью, что она не могла сдержаться и время от времени прыскала со смеху.
- Смешная картинка! - пояснила она, указывая пальцем в ответ на недоуменный взгляд Тараса.
- Точно! - расхохотался в ответ и Тарас.
Они стояли под "Музой" Анри Руссо. С таким же успехом он мог бы высмеивать Пиросмани.
Наталья перестала смеяться и принялась расспрашивать Тараса о его настоящей жизни и работе. Оказалось, что он работает продавцом машин где-то на Дмитровском шоссе.
Дожила! До сих пор она встречалась только с творческими ребятами, последнее время закружилась с ночными велосипедистами, но и те все были поэтами-любителями или певцами. Теперь вот автомобильный менеджер. И, похоже, он станет ее мужчиной. Смех.
Наталья чувствовала, что напивается (они уже перебрались в тихое уютное кафе): уж больно вкусным было это инкерманское красное… Она смутно помнила, какую несла чушь, и в тот же вечер чуть было не пригласила этого мужчину к себе.
Еще в детстве ее поражало какое-то фатальное несовершенство мира. Во всем были нелепые, лишние детали. Например, бабушка как-то подарила ей юбочку. Все в этой юбочке было хорошо, кроме одного: на попке болтался огромный, похожий на орхидею бант. Наталья отрезала его и сразу испортила юбочку, а ведь она была так хороша! Только вот этот нелепый бант…
Так и всю жизнь. У приятного в общем мужчины вдруг оказывались неимоверно большие уши, и становилась понятна его привычка носить длинные волосы, которые сразу начали выглядеть жалкими, неуместными для этого лица…
И вот само совершенство улыбнулось ей издали, на склоне лет. Молодой, крепкий парень, который пишет рассказы, звучные, словно стихи, обратился к ней с каскадом искренних, чувственных писем. Нашли друг друга в безбрежном поле два колоска…
И все разрушилось, разделилось. Пусть в сухом остатке красавец-велосипедист, который смотрит на нее влюбленными глазами, а главная его составляющая выскользнула из рук, словно ящерица, оставив мерно виляющий хвост - именно этого красавца-велосипедиста.
Но ведь она может в любой момент связаться с ним, с настоящим Тарасом Балашовым! Наталья села в посели, задумалась, прижав ладони к щекам.
Она вспомнила, как смутился Тарас, когда она заговорила о том письме, через форму на Прозе-ру. Это ее как раз и насторожило: вот почему она сразу устроила экзамен по текстам, и лишь тогда окончательно убедилась, что существует другой Тарас Балашов.
Вот интересно, а что в Тарасе Балашове главное из его умопомрачительного триединства: его внешность, его письма или его проза? Внешность и письма - это один человек, проза - другой. Правда, Наталья располагала и письмом от другого: неимоверно грубым ответом… А чего тут, в сущности, удивляться? Живет себе некто, никого не трогает, вдруг ему приходит письмо незнакомки, где упоминается госпиталь и Байкал, гипс какой-то… Он, наверное, и так уже устал от поклонниц: вон сколько восторженных отзывов на его странице, ясно, что все эти дамочки пишут ему через форму, назначают свидания, объясняются в любви… И тут еще одна, плюс сумасшедшая, с гипсово-байкальскими галлюцинациями… Да она сама на его месте еще не так бы изматерилась! Ведь отшивала всяких юношей на ЖЖ, которые лезли с немедленными эротическими фантазиями…
Да, конечно, она продолжит с ним встречаться, с каждым днем они будут все ближе, наконец - рухнут в постель. Наталья огляделась. Вот в это самое белье. Или у него в Измайлово.
Будет роман, будет его конец. Красивый, спортивный парень, но духовно ей близок другой. Тот, кто написал рассказы. Тот, кого этот, первый, полный тезка, нагло обворовал.
Наталья взяла с тумбочки свой серебристый комп, не так давно купленный, тонкий и изящный, который так приятно было поглаживать ладонью, водрузила себе на животик и запустила. Пока механизм ворочался и попискивал, она пыталась отменить принятое решение, но в итоге не смогла.
Вот и страница Прозы-ру, где таинственный, без всякого портрета и предисловия, писатель сотворил полсотни волшебных, сливающихся в общий поток нежности и страсти, словно рождающих кристально чистую словесную реку новелл.
Наталья выбрала "Отправить письмо автору" и получила широкое окно для своего решения. То, что сейчас в ее жизни наступил момент истины, она не сомневалась.
"Дорогой Тарас! Первое письмо я написала Вам по ошибке, за что покорнейше прошу прощения. Буду кратка, как летняя ночь…"
Недурно, красиво и звучно: эта неожиданная метафора окрылила бывшую критикессу, и она, размяв над клавиатурой пальцы, уже полетела без оглядки дальше, даже и не подозревая, кто или что увидит ее слова на другом конце этой неведомо куда ведущей нити…
"Дело в том, что один человек, полный Ваш тезка, обнаружил Ваши изумительные новеллы в сети и самым наглым образом присвоил их себе. Я по праву заявляю ИЗУМИТЕЛЬНЫЕ, потому что я кое-что смыслю в литературе как профессионал. Но об этом после.
Передо мною он разыграл комедию, обратившись ко мне якобы от Вашего имени. Сам он лежал в это время в госпитале, весь в гипсе, словно мумия. В какой-то момент наша связь прервалась, и я написала ему через форму. Вот и попала на Вас, настоящего. Вот и рассердила Вас. Простите меня, грешную…"
Нет. Никаких неуклюжих извинений. Наталья задвинула курсором последнюю фразу, словно штору на окне.
"Что я хочу сказать? Этот ничтожный человек, жалкая копия, тупица, тем только и славный, что имеет смазливое личико и круглые бицепсы, присвоивший чужое, поступивший совершенно не по-нашему, не по-русски, теперь вызывает у меня отвращение, но я - как же это Вам объяснить? - встречаюсь ним и собираюсь встречаться дальше, и пойти на большее…"
Часть фразы Наталья опять зашторила, остановившись на отвращении. Снова щелкнула суставами пальцев, снова полетела неведомо куда…
"Я профессиональный филолог, закончила институт по специальности ЛИТЕРАТУРНАЯ КРИТИКА. Ваши рассказы восхищают мня как профессионала, я могла бы многое о них Вам сказать. Ваша проза лишь кажется прозой на приблизительный взгляд, на самом деле - это стихи. Самой высокой пробы.
И дело не только в этом. За этими словами я вижу Личность - человека, способного отдать жизнь ради женщины, ради Любви. Человека, для которого любовь составляет смысл всей его жизни… Я говорю, конечно, о лирическом герое этих стихопрозо-произведений, а не о личности автора…" - последнюю фразу Наталья добавила чтобы не выглядеть полной идиоткой, признающейся в любви незнакомцу. Нет, пора заканчивать, а то еще наговорю лишнего… Она бросила еще несколько прощальных слов, ввела код подтверждения, что она не робот, в и ударила по клавише ENTER.
"Ваше письмо автору Тарас Балашов успешно отправлено", - сказал компьютер.