- Ну, гад! А вот за это точно по шее.
В полутора метрах от стола проявился разозленный гном. Маленькие его глазки метали молнии из-под клочкастых бровей, бороденка воинственно сбита набок. Он был одет, как маляр: клетчатая рубаха, потертый комбинезон из джинсовки, на затылке треуголка, свернутая из газеты.
- Уцуйка! - предупреждающе сказал еще кто-то, недоступный взору, но гнома уже было не остановить.
С криком "Ура-а" он ринулся на обидчика, которого, похоже, ненавидел до глубины души.
А ненавидеть было за что - на лбу его малиново наливалась здоровенная гуля.
Гномы, как известно, невероятно сильны, но тут Уцуйке попался достойный противник. Маленький магнат, так и не заимевший семью, вечерами усердно качался на тренажерах. Телевизор не смотрел, книг не читал (чего глаза портить?), зато мог запросто ударом кулака свалить с ног молодого крепыша. Как всякий коротышка, он имел смешенный центр тяжести, тяжелым седалищем был ближе к земле - не своротишь, а руками обладал длинными и мощными. Этот как даст в ухо - считай кирпичом отоварил.
И вот с этим-то хрюнделем сцепился разъяренный Уцуйка.
Лупцуются, волтузятся, дубасятся - никак один другого не одолеют. Уже у Уцуйки глаз заплыл, а у магната вспух нос, уже руки начали отваливаться, так нет, всё возятся, всё мутузятся. Сопят, плюются, лягаются. И тут Уцуйку осенило: надобно этого коротыгу подпоить, глядишь - ослабнет, тогда-то мы ему кренделей навешаем.
Сотворил нужное заклинание, но одного не учел - действие от заклинания было о двух концах, а потому начал хмелеть наравне с противником.
Короче, насосались они на пару эфирного алкоголя и напрочь расхотели драться.
- Тебя Уцуйкой звать? - спросил магнат и икнул.
- Так точно, приятель, - ответил Уцуйка. - А тебя?
- А меня Зигмунд. Маленького звали Кенгой.
- Почему Кенгой?
- Бегал быстро. Через заборы сигал.
- Кенга несолидно, - сказал Уцуйка. - Будешь Зигой.
- А ты кто такой, ик, чтоб обзываться? - сказал Зигмунд. - Тоже мне ан-цвай-драй-полицай нашелся. Щас вот нажму кнопочку, тебя и вытурят взашей. Где тут у нас кнопочка?
Он пошел искать кнопочку, а Уцуйка проникновенно запел гномовскую застольную, и принялся в такт позванивать колокольчиком, и в музыкальном проигрыше очень натурально изобразил тромбон, и, чтоб уж было капитально, вытащил из ниоткуда пузатый барабан и как врежет по нему колотушкой. Бумц, бумц, бумц. Ну и получил по кумполу креслом, отчего на время завял, замер. Это Зигмунд сработал сзади, а то шуму было от этого Уцуйки, шуму.
Уцуйка, значит, замер, раскинувшись на ковре, а Зигмунд начал чесать огромную свою репу, бормоча: "Это что же, выходит, я этого бедолагу уконтрапупил? Ой-ой, как нехорошо получилось. И чего это я так разошелся? Подумаешь, Зигой назвал. Что же теперь делать?.."
Между тем Уцуйка пришел в себя, но виду не подал. Лежал себе, закрыв глаза, брюхом кверху, руки-ноги в разные стороны, слушал. И, черт возьми, слушать было ужасно приятно. Никто еще так по нему, Уцуйке, не убивался, никто не называл его ласково бедолагой. Но что это? Зигмунд начал бормотать вдруг, что Уцуйка хоть и мал, но толст, почти кругл, вдвое не согнешь, а потому в сейф не полезет. Других шкафов, куда бы схоронить тело, в кабинете нету. Экий дурной кабинет. За диван закинуть? Не поместится за диваном-то, всякий заметит, что диван шибко отодвинут от стены. Подойдет, заглянет, а там дохлый пузан. Нехорошо.
- Сделаем так, - сказал коварный Зигмунд. - Не буду его трогать, а запру кабинет. Ночью приеду, будто по работе, и выкину тело в окно. Потом в багажник - и ищи-свищи. Никто и не заметит.
Уцуйка открыл глаз и произнес с укоризной:
- Какой же ты, Зига, гусь. А я-то тебе поверил, я тебя приятелем назвал. Возьму вот теперь свой язык откушу и выплюну.
Прозвучало, конечно, кровожадненько, но Зигу проняло.
- Жив, коврижка, - обрадовался он. - Ты уж себя теперь береги, не плюйся языком-то. Это я тебя не со зла мебелью шарахнул, это я чтоб утихомирить. Разорался ты больно, Уцуйка, будто в пивнушке. Что люди подумают? Я же тут как бы один нахожусь, про тебя-то никто не знает. Скажут: вот это шеф разыгрался. Спятил, что ли?
- Кстати, не зарекайся, - сказал Уцуйка, вставая. - По нынешним временам в дурдом загреметь - пара пустяков. И не заметишь, как родственники определят, чтоб твои денежки пригреть.
- Одинок, - сухо ответил Зигмунд.
Эфирный алкоголь улетучивался быстро, а вместе с ним улетучивалось озорство - мистер Б. вновь одевался в свою толстостенную скорлупу.
- Бедняжка, - сказал Уцуйка и вновь сотворил запьянцовское заклинание.
Зига расплылся в довольной улыбке.
Глава 22 Добей!
Невиданное дело - в "Бешеном поросенке" о Курте Рюгере были наслышаны. Какая птичка принесла в клювике эту весть из заштатного городишки в крупнейший мегаполис мира, оставалось гадать, но распорядители, восьмифутовые накачанные ребятишки, выставили Тома в лучших боях недели, о чем немедленно раструбили по всей округе. Пришлось оправдывать доверие.
Очень быстро Том понял, что система здесь та же, что и у Гарри Спайса. Тот же тотализатор, тот же обман бойцов, только в гораздо более крупных масштабах. Здесь, в Нью-Йорке, вокруг подобного бизнеса крутились громадные деньги.
Первый противник попался не особенно серьезный, но ужасно подлый, всё норовил ногою по живому садануть, то бишь по мужским прелестям. А пока Том уворачивался, бил ребром ладони по гортани. Правда, не попадал, Том успевал отразить удар. Чувствовалось, что этот азиат много и упорно тренирует ребро ладони, оно у него было прямо-таки стальное, обычному человеку запросто перерубит руку или горло. Правда, с техникой, по меркам Тома, у него было слабовато. Зациклился на полене-то, развивая ладонь.
В жизни оно, конечно, стальные руки вещь нужная, не надо ноги задирать, рискуя потянуть неразогретые мышцы, рубанул, понимаешь, и до свидания на том свете. Однако на арене против сильного противника, умеющего ставить грамотные блоки, этого маловато. Сильный противник за однобокое развитие может наказать, что и продемонстрировал Том.
Убить азиата он не убил, жалко стало, но отделал здорово. А тот, не будь дурак, вовремя притворился дохлым.
За этот бой Том получил пять тысяч зеленых, азиат тысячу с предупреждением, что если и впредь будет пудрить мозги почтенной публике, прикидываясь, что убит, никакое джиу-джитсу ему, азиату, не поможет. Найдут его, азиата, где-нибудь в помойном баке со свернутой шеей.
Всезнающий Саламанта объявил Тому, что за этот поединок распорядителя хапнули двести тысяч баксов, вот и считай их выгоду. Том промолчал. У Спайса при втрое большей нагрузке он получал вдвое меньше.
Фамилия Рюгер поднялась в рейтинге, и на следующий вечер ставки на него удвоились.
На этот раз противник был хорошо технически подкован и минуту держался на равных. Бой был очень зрелищный, динамичный, с массой приемов, одним словом красивый бой. Но это только поначалу, пока Том не включил третью скорость. Противник сразу потерял его из вида, перестал понимать, откуда сыпятся сокрушительные удары. Тот, кто увлекается компьютерными игрушками, знает, что это такое, когда ты не успеваешь за своим врагом. Ты его просто не видишь, он где-то сбоку, сзади, снизу. Кромсает тебя так, что только кровавые ошметки летят. Мелькнет порой когтистая лапа, оскаленная морда и тут же исчезнет. Ты отмахиваешься, рубишь мечом направо-налево, но куда там. Потом картинка замирает и на экране появляется траурное "Game over".
То же самое произошло и с этим малайцем, который до сих пор не знал поражений. Он крутился волчком и бил, бил, бил в пустоту, пропуская страшные удары, которые ужасно выматывали, отнимали все силы. Но вот точно молотом двинуло в челюсть, тупой болью отдало в затылке. Вспыхнула ослепительная молния, потом всё пожрала непроглядная тьма.
Том и сам не ожидал, что удар будет так силен. Вроде бы уже всё шло к завершению, уже этот перевитый мышцами малаец, наполучав по болевым точкам, должен был свалиться от изнеможения, и Том лишь ткнул его кулаком в челюсть, чтобы ускорить процесс. Не убивать же, в самом деле. Но рука его, обладающая невиданной мощью, сработала, как поршень, и кулак приобрел скорость пушечного ядра.
Голова несчастного податливо запрокинулась назад, неприятно затрещали шейные позвонки, и на этом всё кончилось.
Том поморщился и с ненавистью уставился на публику, которая орала, рукоплескала, топала ногами, выражая свой восторг. Да, такого здесь еще не случалось. Этот Рюгер - монстр какой-то, чемпион мира среди монстров. Вон как глядит, сволочь злобная, еще укусит. Морда, как у бульдога, глазки свирепые, красные.
Том махнул рукой и направился в раздевалку. В спину крикнули: "Эй, Курт. Следующему сердце вырви и сожри". Крик был восхищенный, выражающий полнейшее одобрение. Дескать, так держать, Курт, сволочь ты этакая.
Отчего-то было тошно, да тут еще Саламанта зудел: "Не тех убиваешь, смести акцент".
За бой он получил десять тысяч, распорядители полмиллиона.
Назавтра против него выставили гиганта-негра.
С первых же секунд стало ясно - этот здоровяк, который выше Тома на голову, откровенно побаивается своего противника. На сближение не идет, вовсю используя свои более длинные рычаги, а когда вдруг у него прошел мощный апперкот, заставивший Тома пошатнуться, затосковал. Будь дело не на арене, он, пожалуй, бросился бы извиняться.
Нет, не боец это был. Напугал его, похоже, вчерашний исход с малайцем. Да и про Снунса, наверное, узнал правду.
Публика чутко уловила, что гигант празднует труса, и начала скандировать: "Рюгер, Рюгер, вырви сердце".
Крик этот подействовал на негра странным образом. Неизвестно, что он прочитал на лице Тома, может быть свой приговор, но, отбросив всякую осторожность, он обрушил на противника град ударов.
Дальнейшего никто не понял. Том вроде бы ничего не сделал, а гигант вдруг оказался на полу. Только длинные его ходули мелькнули в воздухе.
По всем меркам Том произвел элементарный бросок через бедро, но как, когда?
Верзила лежал и хлопал глазами. Так оно было безопаснее - лежать и хлопать глазами.
- Добей, добей, - орали из толпы.
Жирные самодовольные хари. Кровожадные хари, обладателям которых в этом мире нужно совсем немного: власти, денег и крови. Им не нужны мечтательность, самоуглубленность, восторженность, не нужны поэты, философы, книги. Добей! - и всё тут. Похотливые, беспощадные вонючки. Сколько их тут? Не счесть. Боже, сколько вонючек собралось на маленьком пятачке.
Что-то сдвинулось в сознании Тома, и он пошел на эту толпу, спрятавшуюся от него за стальной решеткой.
Они, эти свиньи, еще не поняли, что происходит. Они, негодующие оттого, что Рюгер их ослушался и не добил негра, сменили гнев на милость и принялись восторженно визжать при виде того, как он рвет и корежит железо, проделывая в решетке дыру. Это было так здорово, так экзотично, когда обыкновенный человек голыми руками разрывал толстые стальные прутья.
Когда они поняли, что происходит, было уже поздно. По крайней мере, для передних рядов амфитеатра. Задние успели разбежаться, пока Том, вооруженный двумя стальными прутами, двумя ломами, с невообразимой быстротой принялся крушить всё и вся, что ему попадалось на пути.
Верзила-негр от греха подальше смылся с арены, на которую летели куски дерева и кровавые ошметки.
Здоровяки-распорядители, а их набралось восемь душ, попытались остановить разошедшегося Тома, но, получив ломами по мощным загривкам, расползлись в разные стороны.
Потом, когда всё уже закончилось, прикатила полиция. С момента фиксации диспетчером призыва о помощи (в полицию позвонил один из избитых распорядителей) до прибытия полисменов прошло не более десяти минут, но видели бы вы, сколько успел наворочать этот поганый Рюгер. Девятнадцать трупов, крошево из деревянных лавок, жуткие вензеля из стальных прутьев на огораживающей арену мощной решетке.
Рюгер ушел на улицу боковым выходом и скорее всего нашел какую-то машину. Теперь предстояло искать машину с атлетом, одетым в спортивные трусы.
Полицейская мельница закрутилась, во все стороны пошли запросы касательно профессионального борца Курта Рюгера, малочисленных свидетелей заставили участвовать в составлении фоторобота.
Кстати, полицию очень заинтересовало само место происшествия, особенно назначение обнесенной решеткой арены.
Глава 23. Том выходит из-под контроля
- Это он, - сказал Зунгалла, мельком взглянув на фоторобот.
Можно было и не смотреть - Зунгалла знал, что за именем Курта Рюгера скрывается Том Лоу. Помогали Братья Света, в частности взявший опеку над Зунгаллой Хрум.
- Ты хочешь сказать, что Курт Рюгер - это без вести пропавший Том Лоу? - произнес майор Барбидж. - Ты точно уверен?
Зунгалла с Барбиджем заканчивали академию в одной группе, только после академии Барбидж попал в Манхэттен, а Зунгалла в тьмутаракань. И еще: Барбидж был уже майором, а Зунгалла до сих пор гулял в капитанах. Это, однако, вовсе не испортило их взаимоотношений.
- Уверен? - переспросил Зунгалла. - Не был бы уверен, не притащился бы сюда.
- Мне бы твой нюх, - сказал Барбидж и встал из-за стола. С хрустом потянулся, потом пожаловался: - Жирею. Всё за столом да за столом. А ты всё тот же ломоть и ни унции лишнего веса. Бегаешь, поди, носишься?
- Бегаю, - согласился Зунгалла. - Ношусь.
- Сейчас-то, наверное, поменьше? С головой-то?
- А чего голова? - сказал Зунгалла. - Бегаю-то ногами.
- Всё шутишь, - Барбидж вновь сел за стол. - Ладно. Тома Лоу ты зацепил первый, значит - он твой. Сколько нужно людей?
- Чем больше, тем лучше. Это опасный парень. Он мне нужен живым, поэтому желательно, чтобы были хорошие рукопашники. В снаряжение включи сети-уловители. Из сети он не уйдет.
- Хорошо, дам тебе десяток толковых ребят. Больше не могу.
- И на том спасибо, - сказал Зунгалла и широкой своей пятерней стиснул пухлую ладонь холеного Барбиджа так, что тот скривился от боли…
Барбидж не обманул, парни оказались что надо - рослые, как на подбор, не дураки, с хорошими навыками рукопашного боя. Зунгалла лично проверил эти навыки в спортзале и убедился, что дали не барахло.
Памятуя, что у Зунгаллы в голове побывала пуля, ребята, выходя по очереди на ринг, поначалу его щадили, но когда он, верзила жилистый, уложил третьего, щадить перестали. Начали лупить по-настоящему, а он, довольный, что сумел раззадорить, ставил блоки, отступал, уклонялся, сам бил, делал подсечки, подкаты, захваты и броски, короче развлекался на полную катушку.
Всё закончилось довольно неожиданно после того, как самый здоровенный из них, упертый ирландец Мак-Нолли, засветил кулачищем Зунгалле в лоб. Как по бочке хватил, с гулом.
Зунгалла пошатнулся, сказал "Стоп" и начал к себе прислушиваться. Надо же быть таким ослом, чтобы - подставлять под кувалду хрупкий микрочип. Нашел забаву.
Пробормотав "Извиняюсь, не нарочно", Мак-Нолли отошел к товарищам.
Да нет, в голове не шумело, не шипело, не потрескивало. Потом объявился Хрум.
- До тебя не достучишься, - сказал Хрум басом. - Чем занят?
"Да так, - мысленно ответил Зунгалла, делая знак ребятам, что свободны. - Развлекаюсь".
- По морде друг другу колотите? - сказал Хрум. - Хорошее занятие. Вдумчивое.
"Чего надо?" - грубовато спросил Зунгалла.
- Лоу в местечке П., это в ста милях на запад. Поспеши, у Саламанты проблемы со связью - Том выходит из-под контроля. Осторожнее с ним, это теперь боевая машина.
"Знаю", - сказал Зунгалла, вспомнив разгром в "Крутом Псе". Сам он на побоище не был, но Барбидж в начале разговора, еще до фоторобота, показал ему фотографии. Жуткое зрелище, особенно разваленная до плеч голова какого-то несчастного миллионера. Их, миллионеров, в Нью-Йорке пруд пруди.
- Сэр, - услышал он и поднял глаза.
Ребята стояли в дверях и смотрели на него.
- Помощь нужна, сэр? - спросил один из них.
- Всё в порядке, - сказал Зунгалла, догадавшись, что в разговоре с Хрумом бормотал вслух. - Быстро одевайтесь, сейчас вылетаем…
Десантный вертолет забрал их с крыши и взял курс на запад. Двадцать минут спустя он приземлился на окраине маленького утопающего в зелени городишки.
Штурмовики и сам Зунгалла были одеты в защитную армейскую форму - к таким полиция с лишними вопросами не пристаёт.
"Хрум, - позвал Зунгалла. - Где он?"
"Не знаю, - помолчав, ответил Хрум. - Саламанта не отзывается".
- Прочесываем город, - скомандовал Зунгалла. - Связь по рации. При обнаружении Лоу сразу оповещать других. Лоу брать живым, используя сети. Стрелять в крайнем случае и только по ногам. Вперед.
Они побежали к домам, постепенно разворачиваясь в цепь.
Улицы были совершенно пусты, окна домов мертвы, лишь в одном мелькнуло невразумительное лицо. Кто-то выглянул и тут же отпрянул, испугавшись чего-то. Зунгалла отметил в памяти двухэтажный особняк на случай, если придется вернуться. Если не будет других свидетелей… Свидетелей чего?
Удивительное дело - даже собак не было.
Но вот послышался невнятный шум. Там, впереди, похоже, были люди.
Зунгалла первым вышел на центральную площадь, за ним трое сопровождающих. Люди, стоявшие напротив низенькой ратуши, даже не обернулись, лишь пожилой джентльмен в черном, по-видимому священник, бросил косой взгляд и, воздев очи к небу, забормотал что-то. Прочие тоже забормотали. Дюжина, от силы человек пятнадцать. Тут же бегают собаки.
Зунгалла поднял глаза и шепотом выругался. На остром шпиле, венчающем купол ратуши, как на колу сидел квадратный человек. Он был мертв. Легкий ветерок шевелил серебристые кудряшки на его большой голове с неественно выкаченными глазами.
- Полицию вызвали? - громко спросил Зунгалла.
- Да, сэр, - смиренно ответил священник.
Сразу после его слов люди начали расходиться.
- Всем оставаться на месте, - приказал Зунгалла. - Кто видел, что произошло?
Получилось весомо, так как на площади появились остальные бойцы с автоматами наперевес.
- Пусть уходят, - сказал священник. - Я всё видел…
- Это мистер Патч - наш мэр, - священник кивнул на покойника. - Незнакомец перебил всю его охрану, а самого - извольте любоваться.
- Этот незнакомец? - Зунгалла показал фоторобот.
- Этот.
- Ублюдок, - сказал Зунгалла. - Извините, сэр, я не вам… Чего не поделили-то?
- Затрудняюсь ответить, - священник помолчал, потом, вздохнув, произнес: - Грех говорить о покойниках плохое, но наш мэр частенько перегибал палку. Тяжелый был человек, с уклоном на культ личности. Ввел собственные законы, в связи с чем казна всегда была с верхом. Тех, кто впервые в городе, штрафовал нещадно. Ловил на разных мелочах, а мелочей в нашей жизни предостаточно. Может, это что-то объясняет?
- Куда направился Лоу? - спросил Зунгалла.
- Кто, простите?
- Незнакомец. Он же Том Лоу.
- Туда, откуда пришли вы. Народ, естественно, разбежался. Мало ли что? Голыми руками перебить вооруженную охрану - это, знаете ли, уметь надо. А у нас народ мирный.