- Родственник помер, а он единственный наследник, - объяснил морячок. - Купил катер. Старого мало.
И ушел косолапой раскачивающейся походкой.
Счастливчик действительно находился на своем белоснежном любимце. Подошедших он не узнал, их теперь мудрено было узнать. На борт, что интересно, не пригласил, сам вышел на причал, осведомился, в чем дело?
Странный человек - катер купил, а зубы так и не вставил, так и зияла дырка на месте двух нижних зубов.
- Катер напрокат сдадите? - спросил Шоммер.
- Не сдам, - отрезал капитан.
- А старый? На недельку.
Капитан посмотрел на Шоммера. Голос был знаком, а сам парень - нет.
- Деньги вперед, - сказал кэп. - Тридцать тысяч.
- Ломите, папаша, - заметил Шоммер, вручая ему три пачки.
- За риск, - отозвался капитан, пряча деньги в карман. - Вдруг утопите? Кстати, куда, ежели не секрет?
- Секрет, папаша, - весело ответил Шоммер.
- Постой-ка, постой-ка, - капитан вгляделся в него. - Вы, ребятки? - голос его дрогнул. - Вас и не узнать. Опять на остров?
- Путаете, сэр, - сказал Робинсон. - До свидания, сэр. Может, и раньше вернемся.
- А то, ежели на остров, я бы с вами, - предложил капитан. - Дельце у меня там есть, на Черном Острове.
- Что вы, сэр? - произнес Робинсон. - Там опасно. Не вздумайте, сэр.
- Держи, Френк, - капитан протянул Шоммеру ключ. - Раньше вернетесь, пришвартуйте на старое место. Ключ положишь в бардачок.
- Я не Френк, - Шоммер ухмыльнулся.
- Не свисти, - сказал капитан и утопал на свой белоснежный катер.
Плескала о причал изумрудная волна, тарахтела, проносясь мимо, моторная лодка, в отдалении взревывала сирена трудяги-буксира…
Солнце еще палило, но вблизи пахнущей водорослями воды было не жарко. Порой с океана налетал свежий ветер, трепал поднятый флаг, потом ветер стихал и вновь в воздухе разливался аромат теплой просоленной воды. Вот где было чудесно. Кэп был не дурак, поменяв душную и вонючую городскую квартиру на морскую каюту. А тут бегаешь от квазоидов, дергаешься, как паяц, и молишь Господа, чтобы твоя же взрывчатка не оторвала тебе уши.
Шоммер сплюнул и направился к старому катеру. Робинсон последовал за ним.
Глава 35. Скажи спасибо - на прощание
Был час ночи, когда Шоммер провел катер в полумиле от острова. Провел на малой скорости, чтобы Робинсон, не торопясь, снял показания приборов, затем увел катер на милю, развернулся и вновь прошел мимо на малой скорости.
Уже можно было сравнивать, уже можно было говорить о статистике. Статистика показывала, что фон стремительно убывает. Через час-другой можно будет приступать к операции.
- Отойдем от греха подальше, - сказал Шоммер…
В три утра фон упал настолько, что можно было начинать. Они переоделись в защитные костюмы.
Шоммер погнал катер к острову.
Высоко-высоко в воздухе появилось размытое пятнышко. Никто не обратил бы на него внимания, если бы не Модель, висевшая рядом с рубкой, которая сказала вдруг громко и внятно "Мамаут" и пулей унеслась вверх. Пятнышко превратилось в маленькую тарелку, а уже через пару секунд в тарелку большую. Скорость у нее была просто невероятная. Потом она как бы споткнулась, дрогнула, и, хотя продолжала стремительно приближаться, полет её был неуверенным, рыскающим, точно пилот потерял управление. Ударил выстрел - пилот выпустил в катер ракету. Ракета ушла в воду далеко от катера и там, на глубине, приглушенно взорвалась. Выстрел разрушил то хрупкое равновесие, в котором еще находилась тарелка. После него движение вперед прекратилось, она сорвалась в штопор, но штопор этот был весьма своеобразный, и порой казалось, что падает не стальная махина, а слетевший с ветки лист.
Тарелка бултыхнулась ярдах в ста от катера, катер сильно качнуло.
"Дешево отделались", - подумал Шоммер, представив, что бы было, если бы тарелка задела судно.
- Что скуксился? - спросил он у помрачневшего Робинсона. - Никудышный нам попался камикадзе.
- Это не камикадзе никудышный, а Мо умница, - ответил Робинсон. - Скажи ей спасибо - на прощание.
- Да брось ты, - сказал Шоммер. - Объявится твоя Мо. Куда она денется? Ты же для неё отец родной.
Робинсон промолчал.
- Смотри-ка, - сказал он минуту спустя. - Похоже, сюда кэп направляется.
Шоммер повернул голову, увидел вдалеке белоснежный катер и процедил: "Куда ты, папаша? Рванет - костей не соберешь".
Остров был всё ближе и ближе, кэп тоже. Хорошая у него была посудина, быстроходная.
Шоммер встал на якорь на старом месте, за борт полетели два плота, которые в считанные секунды раскрылись и наполнились сжатым воздухом. На один плот нагрузили взрывчатку, на другой сели сами. Оружия с собою никто не взял, оно там было бесполезно. Главным оружием была скорость.
Кэп подоспел, когда они уже выгружали мешки с гексогеном на каменистый берег. Все в черных гидрокостюмах, мотоциклетных шлемах, не поймешь - кто есть кто.
- Эй, - позвал он. - Ребята. Подождали бы меня.
- Уходи, папаша, - посоветовал Шоммер. - И не шуми - чертей разбудишь. Нету здесь ничего кроме чертей.
- Не свисти, Френк, - отозвался кэп, узнавший голос Шоммера. - Мне тоже золотишко нужно.
- Уходи, - повторил Шоммер. - Если жизнь дорога.
Они взгромоздили на плечи по мешку и направились вверх по склону к пещере. Первым двигался Шоммер, замыкала шествие Джина, которая несла тяжелый груз легко и изящно. Энди, шедший перед девушкой, пару раз оглянулся на неё с превеликим удивлением, даже ему, штангисту, было нелегко, а эта пигалица будто порцию мороженого несет.
Вот они вошли в пещеру, включили нашлемные фонари и устремились вниз…
Зал был тот и не тот. Сложенные из валунов стены, образующие отсеки, остались на прежнем месте, а вот каменные фигуры уже стояли по-другому. Свод как бы стал ниже, зал - поквадратнее. Оно и немудрено, тонкая субстанция, окаменев, приняла ту форму, которая на текущий момент соответствовала её энергетическому состоянию.
Они поставили мешки в центральном отсеке, где на восьми изогнутых ножках покоился каменный диск с каменной полусферой в середине, включили соединенный с детонаторами часовой взрыватель и поспешили на выход.
По дороге, проходя мимо сокровищницы Эрияура, каждый подцепил по горсти драгоценностей.
Глава 36. Быстрее, ребята
Поставив катер на якорь, капитан переплыл в капроновой лодке на берег и двинулся вслед за груженной мешками процессией.
Странное дело - с каждым шагом силы катастрофически убывали. Через двадцать ярдов он еле волочил ноги, будто к каждой было привязано по гире. Кровь тупо била в висках, плескалась в голове тяжелой ртутью. Всё вокруг посерело, сделалось плоским.
Он увидел вдруг сидящую на камне бесформенную фигуру, закутанную в серый складчатый плащ. Над плащом возвышалась слившаяся с плечами жабья голова - огромный от уха до уха рот, две дырки вместо носа, сонные глаза по бокам.
- Шабаш, кэп, - сказало существо пронзительным человеческим голосом и неуклюже, но мощно скакнуло на капитана.
В глазах его потемнело…
Капитан очнулся в каком-то ярде от воды. Спас выступ на покатом базальтовом склоне, по которому катился в беспамятстве. Состояние было, как после бочонка рома.
Пощупал ноющий затылок, он был мокр, посмотрел после этого на руку, она была в крови.
Вспомнив жабу, капитан чертыхнулся.
Кое-как, на карачках, добрался до своей лодки, свалился в неё, погреб к своему белоснежному красавцу.
Интересно, сколько он провалялся? Старый катер стоял на месте, плоты сушились на берегу. Значит, они еще там, в пещере. Набивают золотом торбы. Пожалели для старика. Не своё ведь. Эх, люди, люди.
Бог с ним, с золотом, думал он, с натугой взбираясь по веревочному трапу. Главное, что жив. Истинно - чертов остров. Как эта образина-то скакнула. А ведь должен был слететь в воду. Без сознания-то. Никакое бы золото тогда не пригодилось.
Перевалился на палубу, малость отдохнул, потом втянул за тросик лодку.
Мда, вот она - жадность. Чуть не утоп. Когда ребятишки, в Манзаните еще, отчалили, долго думал: идти - не идти за ними. Одному-то боязно, а кучей в самый раз. Пошел. И ведь было же предупреждение, что что-то здесь не так: это когда старый катер был атакован летающей тарелкой. Тут бы и повернуть назад, но ракета, а потом и сама тарелка ухнули в воду, катер же продолжал идти к острову. Значит, НЛО для них был не страшен. А он, кэп, чем хуже? Жадность затуманила глаза, помутила разум. И второе было предупреждение, когда ноги перестали слушаться. Вот тогда уже нужно было поворачивать оглобли, не доводить дело до жабы. Ясно, что эта скотина причудилась, но вдруг она существует на самом деле? Где она? Вдруг где-нибудь на борту прячется? Привезешь такую домой, не знаючи-то, а она будет ночами соки из тебя сосать, взамен гадость какую-нибудь впрыскивать, пока сам таким же не станешь. Лупоглазым.
Нет, прочь, прочь.
Сил в ногах не было. Капитан потащился в рулевую рубку, включил лебедку, которая подняла якорь, потом дал задний ход.
На верхней террасе одна за другой появились пять фигур. Одна из них помахала рукой капитану. Мешков с ними не было.
- Муторно мне тут, ребята, - сказал кэп. - Догоняйте, я пойду тихо.
После чего развернул катер и погнал его вперед.
Минуты через три выглянул из рубки. Пятеро уже загружались на плоты. Вот прыть-то. Бегом, что ли, спускались?
Он сбавил обороты и больше уже не оглядывался, знал - скоро догонят.
На горизонте зарозовело, это, не торопясь, поднималось солнце. Океан был могуч и спокоен. Если настроиться, то можно было почувствовать, как он, океан, мерно дышит. Всё здесь было исполинское, колоссальное, и совершалось величаво, неспешно. Неспешно поднималось солнце, неспешно просыпался океан.
А мы, людишки, живем, как блохи. Прыг-скок, прыг-скок, глядишь - и допрыгались.
Сзади вдруг рвануло так, что палуба ушла из-под ног, а потом больно ударила по пяткам. Капитан, вцепившийся в штурвал, устоял. От грохота заложило уши.
Там, где был остров, теперь клубилось громадное облако. Оно стремительно вспухало, в нём, кувыркаясь, метались исполинские тени, сшибались со страшным треском, и тогда воду прошивала очередь разнокалиберных осколков.
Капитан ушел достаточно далеко, а вот ребятишкам на старом катере здорово доставалось. Камни так и сыпались на них. Тот, что у штурвала, был хороший рулевой и ловко уводил судно от крупных булыжников. Облако надвигалось, угрожающе нависало над ними, как бы стремясь поглотить.
Ах ты, черт! На ребятишек свалился здоровенный обломок. Выпал из мохнатой пыльной "лапы", вдруг выросшей из облака. Капитан просто физически ощутил, как обломок с хрустом проламывает палубу, а затем прошибает днище. Хорошо, что там, на корме, никого нету.
Катер потерял ровность хода, начал рыскать, потом вообще встал. Над палубой закурился черный дымок - значит, было еще что-то кроме этого сволочного обломка.
Они выбросили за борт плот, спустились на него. "Быстрее, ребята, быстрее, - бормотал капитан, разворачивая катер им навстречу. - Сейчас баки рванут".
Всё, отпихнулись от горящей посудины, принялись лихорадочно грести пластиковыми веслами.
Вокруг ревело и гремело, и слышался тоскливый вой, который уходил в розовеющие небеса.
Неслышно и нестрашно полыхнул катер, занялся дружным пламенем, понемногу окутываясь серым дымом.
Так, плот рядом, веревочный трап за борт. Давай, ребята… На палубу выбрался первый головастик в дурацком шлеме, следом остальные. Один из них, судя по фигуре, был женщиной. Зачем они напялили эти гидрокостюмы? Упарились, поди, бедняги.
Впрочем, рассуждать было некогда, из облака вырастала новая лапа и целью она явно имела этот катер. Капитан развернул судно и включил полную скорость.
Гости сняли свои шлемы, девица оказалась на редкость красивая, прямо глаз не оторвать.
- Это Джина, - сказал Шоммер, подходя.
Личность у него была другая, а голос тот, шоммеровский.
- Думаю, за катер этого будет достаточно, - сказал Шоммер, вручая капитану увесистый резиновый мешочек.
Капитан невольно оглянулся. Старая посудина всё еще чадила, но корма её уже была под водой.
- Встань за штурвал, - сказал капитан и открыл мешочек.
И обомлел. Здесь, в мешочке, этих катеров было, как зубов у акулы.
- Ну, спасибо, ребятки, не забыли, - пробормотал он. - Выходит, я теперь богач.
- Не без того, папаша, - отозвался из-за штурвала Шоммер. - Можешь открыть казино и стричь купоны.
- Что-нибудь придумаем, - сказал капитан. - Пойду рому хлебну, а то ноги не держат. Экие деньжищи свалились.
- Не свалились, а честно заработаны, - поправил Шоммер. - Если бы не ты, кэп, нам конец.
- Да и то: вовремя это я.
- Но погнала-то жадность, - сказал Шоммер, ухмыляясь.
- Погнала жадность, - согласился капитан. - Но помог от чистого сердца. Чтоб мне лопнуть.
- Но и мы, чтоб нам лопнуть, от чистого сердца, - отозвался Шоммер, веселясь.
Было от чего веселиться-то. Дело сделано, да еще какое дело, притом все живы.
Рёв быстро и внезапно сошел на нет, тоскливый вой стих, и Джина сказала в наступившей тишине:
- Люди, что это?
Глава 37. Охотник
Чудовищное облако застыло, как бы окаменело, и в центре его возникло огромное выпуклое каменное лицо. Агатовые раскосые жалящие глаза, короткий широкий нос, большой рот с плотоядными губами. Лицо изрезано глубокими морщинами, лоб вообще напоминал поперечную решетку. Волосы толстые, блестящие, хаотично перепутанные, да это и не волосы вовсе, а черные оцепеневшие змеи.
Лицо вдруг ожило, глаза нашарили спешащий прочь катер. Разверзся громадный рот, исторгнув громоподобные звуки.
- Вот они, - говорило чудище. - Скорее, мой верный Мамаут… Вы, жалкие козявки, как вы посмели?.. Кумара, почему не заступился? Обезглавленному делу долго не жить… Папа, папа, покарай их. Всех покарай, иначе и до тебя доберутся.
Чудище засипело, змеи-волосы неприятно зашевелились, потом по лицу пошли трещины, оно раскололось на массу фрагментов и с шумом ссыпалось во вспенившуюся воду.
Облако осело и превратилось в остров-крепость, ощетинившийся серыми шпилями и башнями, с неприступной стеной по периметру, с жерлами пушек в бойницах. Крепость была мрачная и неправильная, вроде бы устремленная вверх на высоту хорошего небоскреба, и в то же время как бы опрокинутая вниз. От неё веяло смертельным холодом, ощутимым даже на катере, который отошел уже достаточно далеко. Вот над самым верхним шпилем, увенчанным золоченым жестяным флагом, появился гигантский глаз с черным завораживающим зрачком, в котором что-то стеклянно дрожало и переливалось, и мутным в кровавых прожилках яблоком. В следующий миг глаз пропал, пушки выстрелили огненными шарами, и остров растаял.
Но там, на его месте, всё еще кипела какая-то бурая масса, выбрасывая созданных из каменного крошева и водяной пыли фантомов, которые застывали на мгновение, потом развеивались. Фантомы были совершенно феерические, однако порой в общей их картине встречалось нечто узнаваемое, земное. Не было никаких сомнений, что это видения умирающего Эрияура. Долго же он умирал.
Между тем, вылетевшие из пушек огненные шары оказались самыми настоящими, и нацелены они были на катер, и Шоммеру пришлось здорово потрудиться, чтобы вывести катер из зоны поражения. Один шар всё же зацепил флагшток, мгновенно расплавил его, а сам упал за борт. Что интересно, шары эти, попав в воду, гасли не сразу, а какое-то время еще существовали, шипя и далеко разбрасывая искры.
- Молодец, Френк, - сказал капитан, и Шоммер надулся, как индюк.
Резиновый мешочек был приятно увесист. Капитан порой встряхивал его, радуясь побрякиванию, издаваемому драгоценностями, ощупывал, поглаживал. В карман мешочек не помещался, а спрятать его куда-нибудь в тайное место как-то не хотелось. Не хотелось расставаться ни на секунду.
- Пойду-таки рому тяпну, - сообщил он, направляясь в каюту.
Для верности, чтобы хорошенечко продрало, осушил сразу стакан. Подождал, пока огненная жидкость побежит по жилочкам, закурил трубку, степенно вышел на палубу. И сразу увидел лупоглазого. Тот по-жабьи сидел у штирборта и сонно смотрел на капитана. Где же он, скотина, прятался всё это время?
- Пойдем, кэп, Эрияур кличет, - проскрипел лупоглазый. - Надобно вернуть золотишко.
Он скакнул на капитана, выбив изо рта трубку, чуть не опрокинул.
- Ах ты, сволочь, - взревел капитан, на сей раз выдержав натиск, и моряцким своим кулаком хватил тварь по носу, по дыркам по дурацким.
Лупоглазый хрюкнул, обхватил капитана длинными руками, прижал к себе. Руки у него были твердые, как резиновые шланги, и могучие - не разорвешь.
- Кто-нибудь, - прохрипел капитан, задыхаясь. - Черт возьми, помогите.
Вроде бы кто-то поспешил на помощь, вроде бы по палубе затопали башмаки.
Капитан боролся, упирался, но силы были слишком неравны. Лупоглазый подтащил его к борту и, не разжимая тесных объятий, вместе с ним перевалился в воду.
Оба камнем пошли ко дну. Капитан так и не выпустил резинового мешочка…
Энди был единственным свидетелем того, как капитан вышел из каюты, как его вдруг мотануло так, что трубка вылетела изо рта. Клюкнул, видать, старикан не слабо. Но что это? Капитан ругнулся и как будто бы начал с кем-то бороться. С кем? Энди никого не видел. Потом кэп позвал на помощь, этак боком-боком неуклюже пересек палубу и свалился за борт.
Энди, который уже спешил на помощь, не успел. Он ласточкой прыгнул в воду. Кэп погружался невероятно быстро, как будто ноги его были обуты в чугунные башмаки, и Энди понял - не догнать.
Когда Энди вынырнул, катер, развернувшись, направлялся к нему. Подошел, сверху упал веревочный трап.
- Быстрее, Энди, - потребовал Галахер. - У нас неприятности.
Энди, торопясь, полез вверх по трапу…
Джина первая увидела, как из ворочающейся над стальной поверхностью океана бурой массы вылетел хищный серебристый аппарат и, рассекая воду, помчался к катеру. Аппарат был открытый, типа моторной лодки, но мощный, как было мощным всё, произведенное в лаборатории Эрияура. Видно было, что внутри трое, но кто они - Джина не знала.
Шоммер тоже увидел хищную лодку. К несчастью, капитан и Энди были за бортом, и вместо того, чтобы уходить, пришлось возвращаться.
Наконец, с помощью Галахера Энди взобрался на палубу. Один, без кэпа. Помрачневший Шоммер вырулил на прежний курс и дал полный вперед.
Между тем аппарат был уже близко. За штурвалом сидел великан в надвинутой на глаза шляпе, из-под которой выглядывал могучий квадратный подбородок, рядом с ним - загорелый, весело скалящийся парень, на заднем сиденье - белокурая девица.
Парень послал им воздушный поцелуй, девица помахала рукой.
- Мадлен, - узнал Галахер.
- Вот стервь болотная, - процедил Энди.
- Деметрус, - сказала Джина, глядя, однако, не на ньюмена, а на великана, который снял шляпу. - Знакомьтесь, ребята, это Мамаут.
Катер шел очень быстро и, похоже, дюйм за дюйм отрывался от погони.
Мамаут встал, взмахнул рукой. Никто не понял, в чем дело. В воздухе со свистом промелькнуло что-то черное, и Джина, даже не охнув, повалилась на настил. Горло её было располосовано. Крови пролилось на удивление мало.
Мамаут поймал поразившую Джину и вернувшуюся к нему амигасу, водрузил на голову, после чего погрозил кулаком оцепеневшим людям. Я вам! Охмурили, поганцы, Модель - бедную заблудшую игрушку, она и рада стараться. Разворотила гравидвигатели так, что тарелка превратилась в металлолом, сама, дура, погибла. Хорошо - приводнились в ста ярдах от подводного ангара, где удалось разжиться этим вот прогулочным свиммером. Остальная техника была безнадежно повреждена взрывом. Оружие осталось на тарелке, на свиммере не было даже заурядного пулемета. К тому же он, как оказалось, уступал в скорости катеру, поэтому только и оставалось, что грозить кулаком. Ну, ничего, ничего, на суше разберемся.
- Ты будешь бегать, как заяц, - пробормотал Робинсон, опускаясь на колени перед Джиной и изучая рану на её горле.
- Что? - хмуро спросил Галахер.
- Да так, вспомнился один разговор, - ответил Робинсон. - Трудно нам будет без неё.
- Без кого? - уточнил Галахер. - Без Джины?
- Без Модели, - отозвался Робинсон. - А Джину мы, Бог даст, восстановим… Или не восстановим.
- Боб, - сказал вдруг Энди. - Что это с Френком?
Шоммер, повернувшись, смотрел на распростертую Джину. Лицо его, залитое слезами, каменело, превращаясь в маску, в маску смерти с узкой полоской губ и черными дырками вместо глаз - двумя пистолетными дулами.
Потом он оскалился и резко положил катер вправо, разворачиваясь.
Он не хотел больше убегать. Око за око, зуб за зуб. Он сам стал безжалостным охотником.
Дмитрий Баюшев