- Образ жизни, шеф, - пробасил Фердинанд. - Принято обмывать каждую сделку, каждую удачу. Неудача обмывается особо, тут она совмещается с поминками. Не пьешь - значит, брезгуешь. Кровная обида.
- Молодцы, что быстро прилетели, - сказал Эрияур. - Я вот зачем вас пригласил. Восстал ньюмен, взбунтовался лунный человек. Это настораживает, и мы с Мамаутом принимаем соответствующие меры. У вас, ребятки, коль вы живете среди людей, задача следующая: организовать бригады из надежных квазоидов, пусть проверяют своих собратьев - не завелся ли где вирус неповиновения. Не проявляется ли где излишняя самостоятельность, граничащая с изменой. Дегенератов карать беспощадно. Короче, жесткая чистка.
- Это называется бей своих, чтобы чужие боялись, - заметил Жулио.
- Молчать, - сказал Эрияур. - Лучше перебдеть, чем недобдеть. Чем потом локти кусать, которых нету.
- Рискну вмешаться, шеф, - кашлянув, произнес Фердинанд ("Ишь, кашлять научился, сволочь", - неприязненно подумал Эрияур). - Не ловим ли мы блох? Я имею в виду - не будем ли мы заниматься чепухой? Поясню: квазоид работает по чисто логической схеме, и человеческий фактор, как в ньюмене или лунном человеке, в нём исключен. Откуда взяться измене, шеф?
- Даже тут, в штабе, в центре рождаются флюиды неповиновения, - веско сказал Эрияур. - У верных подчиненных. Что же говорить о тех, кто далеко и не наделен таким разумом, как ты, Фердинанд? Не вынуждай меня сомневаться в твоей преданности.
Он сделал эффектную паузу, заставив Фердинанда замереть, потом продолжил:
- Смута, этот вредный вирус, идет от известной вам троицы. Приказываю найти и уничтожить выродков. Бросить на это свободных квазоидов. Мне в моем доме разносчики заразы не нужны. Ты, Мамаут, тоже подключишься к этой акции.
- Слушаюсь, мой Повелитель, - сказал Мамаут. - Значит, как я понял, предыдущее указание отменяется? То самое указание, касаемое архитектоники.
- Я понимаю твою осторожность, Мамаут, - усмехнулся Эрияур. - Не волнуйся, я сейчас в прекрасной форме, не переиграю. Предыдущее указание отменяется. Свободны.
Гиганты щелкнули каблуками и покинули отсек. Лобызать сиятельную лысину не стали, ибо Эрияур, сказав последнее слово, отключился.
- Что, братаны, по пиву? - предложил Фердинанд. - У меня в тарелке ящик.
- А смысл? - произнес Жулио. - Только утроба заржавеет.
- Не скажи, - возразил Фердинанд. - В пиве есть бродильный продукт. Если его по-умному запустить в ионообменник, такой кайф получается.
- Дуреем мы, братцы, - сказал Мамаут. - Чем больше с людьми, тем больше дуреем. Размягчаемся. А надобно быть жесткими. Зачем мы в этом мире? Чтоб карать врагов и защищать Папу. Хуже нет лишних мыслей. От них и дуреем. А все мысли от людей.
- Это ты классно загнул, братан, - одобрил Фердинанд. - Особенно насчет Папы. Защищать мы его будем, это никто не спорит, только уж больно у него идеи заковыристые. Провести ревизию армии квазоидов. Да он хоть представляет себе, сколько в этой армии? Вот тут-то мы точно одуреем.
- Ну, я не знаю, - осторожно проронил Жулио и покосился на Мамаута.
- Приказы не обсуждаются, - сказал Мамаут. - Мы ведь, братцы, кто? Мы - утюги, которые смастерил Папа Эрияур. Утюг должен гладить, а не рассуждать. Верно я говорю? Иначе свихнешься.
- Мы не утюги, - возразил Фердинанд. - Подо мною тысячи человечков. Я босс, я могу любого из них раздавить, как клопа. Какой же я утюг? Жулио - тот вообще с президентами в обнимку. Это, братан, уже высший класс. Мы в этом мире шишку держим, поэтому не больно-то охота дурацкие приказы выполнять.
- Ну, это ты, брат, тово, - сказал Жулио. - Возгордился. Надо помягче, поделикатнее. Давай-ка я тебе, брат, руководство по дипломатии при случае подкину. Подучишься, подшлифуешься, настоящей лисой станешь. А то из тебя прожженный волчара торчит. Весь в шрамах от драк.
- А я волчара и есть, - ответил Фердинанд. - У нас юлить не принято. У нас если кто финтить начинает, того в расход.
- Ты вот что, волчара, - сказал Мамаут. - Ты это тут брось. Дело серьезное, серьезнее, чем ты думаешь. Дело, возможно, идет о нашей с тобой шкуре. У Папы процессор не чета нашему, всё просчитывает. Лучше делать то, что он скажет. Папа ошибается редко.
Может быть, Фердинанду польстило, что Мамаут не давит авторитетом, может, понял, что хватил через край, по крайней мере он ответил весьма миролюбиво:
- О-кей. Будем работать. Уговор - Папе ни слова.
- Я тебя когда-нибудь закладывал? - усмехнувшись, сказал Мамаут.
Жулио с Фердинандом направились к шлюзам, где у них стояли персональные тарелки. Скрылись в камере релаксации, а Мамаут повернулся и пошел в препараторскую. Перекатил мусорный контейнер в спецотстойник, откуда его должен был забрать робот-буксир. После этого переоделся из рабочего комбинезона в ковбойку и джинсы, обул полусапожки со шпорами, на голову нахлобучил черную шляпу-амигасу.
Он был готов к выполнению задания. От квазоидов толку мало, квазоиды хитрую троицу нипочем не одолеют. Жулио и Фердинанд пока еще войдут в курс дела. Действовать нужно самому. Можно представить, как будет обрадован Папа Эрияур, когда он, Мамаут, отрапортовав о ликвидации троицы, выложит перед ним Модель Мироздания.
Глава33. Скл а пер
В Джексонвилле они поменяли "Ягуар" на джип. Джип стоил вполовину меньше "Ягуара", однако выбирать не приходилось. Владелец магазина после этой сделки довольно потирал ручки, Шоммер с Джиной также были довольны. Джип был мощный, с зачерненными стеклами, блестел лаком, а главное - не выделялся на дороге. Трюхал себе и трюхал. Кондиционер позволял ехать с закрытыми стеклами, пойди разгляди, кто там внутри.
Когда Шоммер уставал, за руль садилась Джина. Потом она отдыхала, а он вел машину. На второй день вечером они въехали в пригород Нью-Йорка и через полчаса уже входили в апартаменты Робинсона.
Галахеру с Энди повезло меньше. При выезде из Кноксвилла за ними увязались три скоростных "Форда". Из "Фордов" постреливали, так что вскоре "Ягуар" приобрел непродажный вид. На прямом пустом участке Галахер выжал из супермобиля всё, что можно, далеко оторвавшись от погони, потом свернул на проселок и, пыля, скрылся за холмами. Где-то в миле от трассы Галахер остановился, ибо мотор начал чихать и работать с клиническими перебоями.
Пыль осела прежде, чем преследователи достигли поворота на проселок, поэтому они, ничуть не сомневаясь, что "Ягуар" впереди, проскочили мимо.
Галахер вышел, осмотрел машину. Бак оказался пробит, весь бензин потихоньку вытек, а его остаток ушел на то, чтобы отъехать на милю от трассы.
- Приплыли, - сказал он Энди.
Энди тоже вышел, развинченной походкой обошел машину, сплюнул и заметил, кивнув на пробоины в кузове:
- Дрюшлаг.
- Скажи спасибо, что не взорвались, - посоветовал Галахер.
- Спасибо, - произнес Энди и вновь сплюнул. - Что за козлы за нами увязались?
- Квазоиды, - ответил Галахер. - Мадлен навела.
- Скотина, - констатировал Энди. - И что же теперь делать?
- Новую машину покупать, - сказал Галахер, вынимая из багажника саквояж и сумку.
- Круто, - изрек Энди. - Это мне нравится.
- Понесешь это, - сказал Галахер и вручил ему сумку с собственным барахлом.
Да и то - не тащить же всё самому.
- Может, сразу вертолет купим? - сказал Энди.
- Пару долларов одолжишь, купим и вертолет.
- Я пошутил.
- Я тоже.
Перекидываясь репликами, они пошагали к трассе. Проселок мог привести к какой-нибудь ферме, где машиной вряд ли разживешься, или вообще никуда не привести, поэтому куда еще шагать? Выбор небольшой.
Правда, на трассе имели место три "Форда" с квазоидами, но они уже далеко. Пока заподозрят неладное и повернут назад, еще миль двадцать накрутят, не меньше, а к тому времени сработает автостоп, и тогда ищи ветра в поле. А автостоп, если намекнуть, что будет заплачено, должен сработать обязательно.
Так и вышло.
Перед ними остановился драндулет выпуска семидесятых годов, и водитель, угрюмоватый мужик в соломенной шляпе, распахнув скрипучую дверь, буркнул "деньги на бочку, ребята". Галахер немедленно вручил ему сотню.
Минут через пять навстречу им попались три "Форда". Проскочили мимо со свистом, так спешили.
В первом же городишке, распрощавшись с владельцем колымаги, они нашли магазин подержанных авто, где Галахер за смешную цену приобрел вполне еще приличный "Альфа-Ромео".
Энди к новой машине отнесся легкомысленно. Когда настала его очередь сидеть за рулем, он не на шутку разогнался и только перед поворотом обнаружил причину дешевизны автомобиля - тормоза были неисправны. "Альфа-Ромео" ракетой вылетел на обочину, промчался по каким-то поросшим травой каменюгам, отчего его трясло и колотило, как на вибростенде, врезался в могучий куст и благополучно затих.
- Жубы челы? - спросил Галахер, поправляя съехавшие набок очки.
- Да целы, целы, - угрюмо процедил Энди. - Ты зачем это барахло купил? Полон чемодан бабок, а он всё экономит. Договорились же вертолет брать.
- На вертолете ты бы далеко увез, - парировал Галахер.
Вдвоем, поднапрягшись, они выдрали "Альфа-Ромео" из кустов, выкатили на обочину. Автомобиль пострадал мало, всего-то были помяты бампер и капот. А так ничего. Кстати, и тормоза вроде бы заработали.
Галахер сел за руль, плавно проехал сотню ярдов - всё в порядке.
- Давай в том же духе, - сказал он, перебираясь на заднее сиденье.
Через сутки с небольшим они были в Нью-Йорке…
Тарелка Мамаута совершила две посадки. Сначала вблизи Майами, где к нему присоединился Деметрус, затем под Нашвиллом, где к ним примкнула Мадлен. Ньюмен Деметрус прекрасно знал Джину и чуть хуже Шоммера, квазоид Мадлен владела информацией о Галахере и бежавшем с ним Энди.
Включившись в информационную сеть квазоидов, используя глаза и уши последних, как датчики, Деметрус и Мадлен могли наблюдать за сапиенсами и сравнивать их с эталоном, то есть с хранящимися в блоке памяти данными о беглецах. Образ определялся однозначно. Фраза, сказанная Шоммером или Галахером, сразу выделяла их среди тысяч других людей. Ужимка или сленг Энди проявляли его, как на фотографии. Короче, была масса нюансов, отличительных признаков, которые должны были безошибочно указать - вот они, голубчики.
Должны были, но пока не указывали. Беглецы как сквозь землю провалились.
Были следы Галахера и Энди - брошенный "Ягуар" в миле от трассы. Мамаут язвительно указал на него хлопочущим квазоидам из Кноксвилла. Ругать было бесполезно, это дела не меняло. В конце концов, и Трамп с Деметрусом, и Мадлен с Анжелой позорно упустили верную добычу.
Тарелка Мамаута прошла над трассой до Вашингтона, повисела над ним часа полтора, впитывая информацию от местных квазоидов, потом двинулась на Нью-Йорк. Здесь над городом-гигантом она висела битых три часа.
Аппарат Мамаута был изготовлен по последней технологии с использованием отражающих материалов и маскирующих вихревых потоков, поэтому снизу замечен не был.
Нет, бестолку, беглецы могли тысячу раз свернуть с трассы и остановиться в каком-нибудь захолустье. Вследствие этого их нет ни на трассе, ни в вышеозначенных городах.
Что-то, однако, говорило Мамауту - они должны возникнуть в Нью-Йорке. Просто еще не время, просто они проскочили незамеченными мимо квазоидов.
Он нашел за городом перелесок, и там, на глухой поляне, посадил тарелку. Предстояло долго и упорно ждать, чтобы в нужный момент нанести короткий сокрушительный удар…
- Где-то рядом Мамаут, - пропищала Модель.
Она покоилась на маленькой подушечке рядом с подушкой Робинсона, не услышать её было невозможно.
- Что? - спросонья произнес Робинсон и посмотрел на часы. - Ты спятила? - полтретьего.
- Сейчас его особенно хорошо слышно, - сказала Модель. - Ничто не заглушает.
- О, Господи, - пробормотал Робинсон.
Вечером один за другим прикатили Галахер и Шоммер. Как сговорились. Первый привез с собой здоровенного негра, второй девицу, кстати ньюмена. Извращенцы. Проболтали до часу, пришли к единодушному соглашению, что с чертовым островом надо кончать. И не только потому, что иначе самим не сносить головы, квазоидов вокруг наплодилось, как собак нерезаных, но, главное, затем, чтобы Эрияур не подмял под себя всё и вся. Дело-то идет именно к этому.
Короче, проболтали до часу, но это бы ладно. Шоммер и Галахер купили ящик мерзкого липкого ликера. Бр-р. Теперь не голова, а свинарник.
- Ну и что, что Мамаут? - сказал Робинсон, закрывая глаза. - Завтра что-нибудь придумаем. Спи давай.
- Наше дело предупредить, - пропищала Модель. - Чтоб, значит, были во всеоружии.
Робинсон захрапел. Ему из соседней спальни мощно ответил Шоммер, который квартировал там с Джиной. Галахер почивал в зале на роскошном диване, а Энди устроился на балконе, который у Робинсона был прямо-таки королевский - шесть ярдов в ширину, пять в глубину. Кроме кабинета и лаборатории в квартире была еще одна комната, с тахтой, но Энди выбрал раскладушку на балконе. Пижон.
Собственным храпом Робинсон разбудил себя.
- Кто здесь? - спросил он хрипло.
- Я, - охотно отозвалась Модель. - Мамаут, стало быть, прилетел на склапере. Склапер можно сшибить чем? Зенитной установкой, ракетой с наведением. С истребителя опасно, Мамаут непременно опередит, а стрелок он классный. И вообще это дохлый номер, у тебя же нет знакомого генерала.
- Как ты мне надоела, - пробормотал Робинсон. - Что такое склапер?
- Тарелка, - ответила Модель.
- Все это глупости, - сказал Робинсон. - Сшибешь Мамаута, прилетит Кострец. Надо разбираться с Эрияуром.
- С Мамаутом Деметрус и Мадлен, - сообщила Модель. - Они знают Шоммера и Галахера. А также Джину и Энди.
- Что, опять наружность менять? - с тоской спросил Робинсон.
- Давай утром? - сказала Модель.
- Давай, - согласился Робинсон. - А теперь, подруга, усыпляй, ты мне весь сон с этим Мамаутом перебила.
Модель потому и базировалась рядом, что на ночь рассказывала Джеку истории, которыми была нафарширована до темечка. Начиталась хроник в свою бытность научным сотрудником Библиотеки Знаний, вот и была нафарширована. Ничего придумывать было не надо. Ну, если только капельку.
Под её журчание Робинсон довольно быстро засыпал. Заметив это, Модель умолкала и забывалась сама. Кстати, её рассказы, касающиеся других созвездий, были как бы полузнакомы, как бы вспоминались. Робинсону казалось, что он их уже слышал когда-то раньше, и это удивительным образом подкрепляло аксиому, что человек - Вселенское создание, читатель одной для всех Библиотеки Знаний.
Глава 34. Вы, ребятки?
Утром Робинсон взбодрил всех новостью, что рядом Мамаут.
У него уже были наметки, где что достать. Снаряжение, оставшееся с прошлого раза, хранилось в логове. Гексогеном, который был легче и гораздо эффективнее динамита, можно было разжиться у знакомых ребят в подпольной химлаборатории - это там же, рядышком. Вообще, родные пенаты были хороши тем, что там были связи. Пистолеты - пожалуйста, гранатометы - будьте любезны, стингер - ради Бога.
На острове, по сообщению Модели, имелся склад оружия для снаряжения тарелок и отражения атаки с воды и воздуха. Удивительно, почему той ночью им не воспользовался Мамаут? Или опасался вместе с грабителями и их катером разнести вдребезги сокровища и Модель Мироздания? Или, не зная точно, чей это катер, отпугивал, швыряя каменюги? Короче, на острове было оружие, патроны, снаряды. Были запасы нитроклетчатки, органика. Было чему взрываться и гореть.
Главное - рвануть разочек, а там само пошло-поехало.
После завтрака Модель опытными щупальцами перекроила присутствующим физиономии так, что и не узнать. Энди потребовал осветления, Модель выполнила его просьбу.
Вслед за этим, прихватив сумки с деньгами, они спустились в подземный гараж, погрузились в джип. Далее джип, за рулем которого сидел Шоммер, выехал из гаража и влился в поток машин…
Первым же авиарейсом они вылетели в Сиэтл. В самолете осветленный Энди приударил за смазливой стюардессой, и так ей надоел, что она вынуждена была сказать ему:
- Вы белый человек, а ведете себя, как какой-нибудь приставучий негр.
Это его окрылило.
В Сиэтле они купили восьмиместный минивэн "Шевроле-Астро".
Был уже вечер, когда "Шевроле" подкатил к логову Робинсона. Минивэн был загнан в гараж, люди скрылись в доме, и вновь стало тихо, скучно, безлюдно.
Но тишина длилась недолго, откуда-то, звонко лая, примчался Стагер, начал царапать дверь. Робинсон впустил его. Потом пришел Грей, требовательно мяукнул. Робинсон и его впустил.
Бродяги. Удрали, поди, от Стокеров при первой же возможности. Там не поозоруй, там нужно по ниточке ходить, в бантиках. Робинсон хмыкнул, представив себе Грея с бантиком на шее. Этого он не учел, когда пристраивал на время свой зверинец. Стокеры были хорошие люди, милые люди, и киска с собачкой для них были плюшевыми игрушками, предметом опеки и воспитания. А какие же игрушки охламон Стагер и боец Грей?
Отощали, бедняги, шерстка перестала лосниться. Робинсон вскрыл консервы, щедро насыпал каждому по миске. Лопайте, братки.
В запасе было три дня. Модель авторитетно заявила, что на четвертые сутки, считая с этого вечера, остров впадет в спячку…
Утром Галахер с Энди во взятом напрокат фургончике привезли пять мешков взрывчатки.
Робинсон тем временем готовил для операции еще два защитных костюма - Джине и Энди. Рядом по обычаю околачивалась Модель, как всегда полная самых разнообразных историй. Молола, молола и вдруг вывалила нешуточное уведомление. Что, мол, квазоиды работают по точкам, скоро придут сюда, в логово. Поиск массированный, такого еще не было. Похоже, Эрияур отдал распоряжение…
Через полчаса фургончик и минивэн отъехали от логова. Стагер с Греем, предчувствуя беду, ушли в лес, а еще через полчаса к дому Робинсона подкатил военный грузовик и из него высыпали одетые в военное, вооруженные до зубов квазоиды. Руководил ими Кострец в генеральской форме.
Перевернув в логове всё вверх дном, квазоиды подожгли его…
Следы фургончика и минивэна теряются в асфальтовых милях, пыльных прокаленных проселках и тенистых лесных колдобинах. До Манзаниты можно было добраться часов за восемь, но наши герои, которым торопиться было некуда, появились там на третьи сутки. Дорога их не утомила, поскольку ехали они не спеша, часто останавливались где-нибудь в живописном лесу или у озера, ели, спали, купались, загорали. Отдохнув, двигались дальше. За всё это время раз пять их останавливали квазоиды, проверяли сработанные Моделью документы, потом отпускали восвояси.
В Манзаниту они прибыли в 18.00…
Машины остановились в переулке в двух шагах от причала, и Шоммер с Робинсоном пошли искать капитана. Катер обнаружился сразу, но он, похоже, был пуст. Шоммер пару раз свистнул, позвал "Эй, кэп". Нет, пуст.
- Во-он его новый катер, - сказал проходивший мимо морячок, кивнув на стоявшее в отделении сверкающее стеклом и никелем белоснежное судно. - Он там днюет и ночует. Экое счастье человеку привалило.
- И что же за счастье? - полюбопытствовал Робинсон.