Глава 9. Миллион в кейсе
Они расположились на уютной кухне, тем более, что было время ужина. Скажем так - несколько запоздалого ужина, поскольку было уже десять вечера.
Робинсон настрогал копченого мяса, выставил помидоры, вареную картошку, яйца, зеленый лук, хлеб. Водрузил на стол оплетенную бутыль с янтарным кальвадосом, что было встречено одобрительными возгласами.
Какое-то время истово ели и пили, потом Робинсон извлек из кармана плоскую Модель и произнес:
- Расскажи нам об этом роботе, Мо. Он с Черного Острова?
- Говорить загадками? - нежным голоском спросила Модель. - Тебе ведь нравится разгадывать загадки, Роби. Я знаю.
- Нет, нет, - поторопился сказать Робинсон. - Ненавижу загадки.
- С Черного Острова, - проворковала Модель, превращаясь в его руках в сферу.
- Много их?
- Достаточно.
- Как они нас находят? - спросил Робинсон.
- По отсканированному снимку. У каждого робота есть ваш снимок, - Модель выпорхнула из его рук и зависла над помидорами.
Начала краснеть, превращаясь в большой глянцевый помидор.
- А в Мексике они есть? - спросил Галахер.
- Угу, - помидор перелетел к бутыли и начал интенсивно приобретать цвет кальвадоса. Вскоре рядом с бутылью висел круглый сосуд, наполненный до отказа прозрачной янтарной жидкостью.
- Никуда не смоешься, - прозаически произнес Шоммер, отгоняя Модель от бутыли и разливая огненную жидкость по хрустальным стопкам. - И никакие миллиарды не помогут.
Выпил, содрогнулся и продолжил:
- Единственное: сделать пластическую операцию, поменять документы и в вечное турне до скончания века. Нигде подолгу не задерживаться, корней не пускать, связями не обзаводиться.
- Блеск, - кисло сказал Галахер. - Как перекати-поле.
- Отнюдь, - возразил Шоммер. - С денежками ты не перекати-поле, а желанный гость. Отели, рестораны, золотые бассейны, голые актрисочки. Никаких чемоданов, только кейс с чековой книжкой и кредитными карточками. Никаких запасных носков, трусов и зубных щеток. Всё покупается на месте. И покров тайны. "Вы кто, сэр?" "Инкогнито, мать твою".
- Короче, нашли приключение на свою шею, - меланхолически произнес Робинсон. - Это что же, прощай логово, прощай лаборатория, прощай Нобелевская? Зачем же тогда я превзошел программирование и тензорный анализ? Чтобы лопать ресторанную курицу и соблазнять Вупи Голдберг? Так она мне этой курицей по сусалам. Не хочу я отсюда. Прикипел.
- Вспомни-ка, что говорят Божьи люди, - сказал Шоммер. - Не обрастай вещами. Нагим пришел, нагим и уйдешь. К старости как раз свои полтора миллиарда и спустишь.
- Это надо здорово постараться, - усмехнувшись, заметил Робинсон. - Так что будем делать? Мо, ведь ищут тебя. Подскажи.
Модель, вновь ставшая дымчатой сферой, ответила:
- Ищут всех. Влияние Острова сказывается в меньшей степени в восточных штатах. Пока что туда, а там посмотрим.
Далее она посоветовала из логова, которое уже попало в перекрестье, на ночь перебраться в город, к Шоммеру либо Галахеру. Роботы имеют ваши голографические копии, сказала Модель, качество которых здорово смазано экранирующей одеждой и шлемами, поэтому действуют так размашисто, убирая не тех, кого нужно. Копии постоянно корректируются, но, наверное, вполне достаточно отпустить на физиономии растительность. Пока достаточно. Потом что-нибудь придумаем.
Вот такая Модель, рассудительная, не валяющая дурака и не говорящая загадками, всем понравилась гораздо больше…
"Мустанг" безо всяких приключений домчал их до жилища Шоммера. Пить больше не стали, завтра нужно быть свежими, а тут же легли кто где - Шоммер на своей кровати, Галахер на диване, а Робинсон в кресле-кровати. Кресло было коротковато, и он подставил стул.
Всё бы хорошо, да Модель, скучая, начинала вдруг посреди ночи носиться по комнатам, со свистом рассекая воздух, и ловить полуночные радиостанции. Пришлось, выбрав между туалетом и ванной, закрыть её в ванной, где она быстро научилась включать душ. Душ был терпимее, чем периодические всхлипывания сливного бачка, которые заканчивались душераздирающим водопадом…
Следующим утром в Национальном Банке их ожидало неприятное известие - Банк на время ревизии замораживал счета. Максимум, что сейчас можно было получить, это три кредитные карточки на общую сумму триста тысяч долларов. Через десять дней карточки можно будет поменять на постоянные, учитывающие уже полный вклад. Чековые книжки? Пожалуйста. Но они будут действительны только через десять дней. Не обессудьте, господа, вы, наверное, слышали о наших неприятностях? К сожалению, они оказались большими, чем мы предполагали.
Друзья потребовали карточки и книжки, вслед за чем погрузились в "Мустанг" и, не имея при себе даже зубной щетки, отправились на восток. В одном из городков коротко постриглись, надели бейсболки, черные очки и покатили дальше.
Сменяя друг друга за рулем и ночуя в мотелях, где не требовали удостоверение личности, на исходе четвертого дня они въехали в сияющую разноцветными огнями Атланту. Поколесив по городу, Шеннон затормозил на стоянке у похожего на океанский лайнер отеля.
Здесь было всё и даже девочки на заказ, но отсидевшим свои седалища путешественникам было не до девочек. Душ, ужин, кровать.
Зато на следующий день они вновь были в форме.
Ах, как приятно было слоняться по незнакомым улицам, заходить в незнакомые магазины, покупать то, что приглянулось. О, славное благо - тугой кошелек. Первым делом они купили себе повседневную смену, то бишь рубашки, брюки и джинсы, вторым делом строгие черные костюмы для посещения ресторанов, казино, присутственных мест, а третьим делом - всякую всячину, нужную и ненужную, от галстуков и носков до золоченых булавок против сглаза. Карманы это опустошило не здорово, но заставило призадуматься - а хватит ли при таких темпах деньжат на оставшиеся шесть дней? И что будет, если через шесть дней Национальный Банк не воспрянет, ведь душа будет требовать шампанского, ананасов и омаров.
Они уже пообедали, включив в меню вышеперечисленное, и это им очень понравилось. А сколько было другого - непробованного, невостребованного, что вопило: востребуй меня…
Когда стемнело и расцвеченные огнями улицы наполнились праздным народом, а из-за зеркальных витрин понеслась знойная музыка, наши друзья, одетые в черные пары с черными бабочками, сделавшие их похожими на картежных аферистов, вошли под своды переполненного казино и уверенно направились к рулетке.
Спустя полчаса, они вышли в теплую, пахнущую акацией ночь с миллионом в кожаном кейсе. Кейс, подаренный заведением, нёс похожий на Терминатора квадратный Галахер.
Не стоит, наверное, объяснять, что суфлером во время игры являлась Модель, которая тихо мурлыкала Робинсону выигрышные номера. Модель знала Будущее, и такая мелочь, как какие-то номера, не были для неё секретом.
Можно было не брать сокровища, хватило бы одной Модели.
Друзья шикарно поужинали в ресторане, настолько шикарно, что обратили на себя внимание, ибо переплюнули миллиардера Утинского, который обычно кушал самое дорогое. Утинского это не просто задело, он был уверен, что три хлыща проматывают выигрыш, сорванный в принадлежащем ему, Утинскому, казино.
Нет, он не шел по их следам, так совпало. Зачем идти, когда снабженный сигнализатором кейс покажет, где они кинут якорь. Да и не его это забота - вытряхивать неправедно нажитое, для этого существовал штат хорошо оплачиваемых сотрудников.
Глава 10. Уезжаете, господа?
Похожий на океанский лайнер отель также принадлежал Утинскому, этому удачливому выходцу из дремучей вьюжной России, так что ударная группа, возглавляемая земляком Утинского Саловым, поисками кейса себя особо не утруждала. Кейс находился в номере 734, элитном номере с двумя спальнями, холлом, минибассейном.
Номер был заперт изнутри на ключ. Опытный Салов, просунув в скважину специальные щипчики, повернул этот ключ, не пришлось даже воспользоваться дубликатом.
Трое, все с пистолетами, снабженными глушителями, вошли, Салов прикрыл за собой дверь. Приемник, индикатор которого ярко краснел при наведении на цель, указал направление, и самый здоровый из них, Траум, держа приемник в левой руке, уверенно направился к одной из спален. Толстый ковер замечательно глушил звуки.
Едва они толпой вошли в большую спальню, распахнулась балконная дверь, внутрь из темноты шагнул некто длинный, весь сотканный из мерцающей серебряной паутины.
Траум, а вслед за ним Богарт и Салов выстрелили в длинного. Тот покрылся сполохами и в свою очередь выпустил по стрелявшим ядовито-зеленый луч, разваливший Траума надвое. Тот даже охнуть не успел. Верхняя и нижняя половинки мягко стукнулись о ковер. Салов, расстреляв в длинного весь боекомплект и бросив пистолет на пол, кинулся к выходу, Богарт тоже опорожнил магазин, но уйти не успел - луч отсек ему голову.
После этого длинный, нашпигованный свинцом, как струдель изюмом, пошатываясь, вышел на балкон, постоял немного и кувыркнулся через перила вниз с седьмого этажа.
Кейс с деньгами как стоял в платяном шкафу, так и продолжал себе спокойненько стоять.
Галахера, почивавшего во второй спальне, разбудила стукнувшая дверь, которую машинально захлопнул за собой удирающий Салов. До этого его преследовали ночные кошмары, сопровождаемые скрипами, стуками, хлопками и змеиным шипением.
То, что обнаружилось в соседней, залитой кровью комнате, потрясло его. Однако память не отшибло, он тут же разбудил обитавших в соседних номерах Шоммера и Робинсона.
Робинсона при виде останков вывернуло в минибассейн, до туалета не добежал, а вот Шоммер хоть и поморщился, но остался абсолютно спокоен и тут же принялся вычислять. Трупов было два, пистолетов с глушителями - три. В трупах пулевых ранений не было, причиной смерти явилось расчленение каким-то острым оружием, однако само оружие отсутствовало. Судя по всему, его владелец скрылся через входную дверь, стук которой разбудил Галахера. Выстрелы разбудить не могли, глушитель прилично гасит звук. У двух пистолетов, один из которых на ковре, а другой в руке у трупа без головы, магазины пусты. Толстяк успел произвести единственный выстрел, после чего был рассечен вдоль талии. В кого же они, эти двое, стреляли? В третьего, который, бросив бесполезное оружие, успел уйти? И он, отбиваясь и израсходовав все патроны, ни разу не попал ни в того, ни в другого? Сомнительно. Похоже, что трое стреляли в кого-то четвертого, кто явился через балкон. Вон и дверь нараспашку.
Шоммер, переступив кровавую лужу, вышел на балкон, зафиксировал внизу распластанную фигуру и, удовлетворенный, вернулся в спальню.
Так, а это что? Он вынул из левой руки толстяка продолговатую коробочку с пламенеющим окошечком-индикатором и узкой линзой на торце. Там были еще две кнопочки: "включено-выключено" и "поиск".
Шоммер повертел приборчик, индикатор то тускнел, то горел ярче, краснел он интенсивнее всего тогда, когда был направлен на платяной шкаф.
- Ах, скоты, - сказал Шоммер, вытаскивая из шкафа кейс. - Вот тебе и подарочек от заведения. Чешем отсюда, а то сроду не отмоешься.
Всё барахло, накупленное сегодня, решено было бросить. Деньги из кейса переложили в дорожную сумку, в другую сумку побросали самое необходимое.
Портье за стойкой, имеющий отчего-то бледный вид, спросил, заикаясь:
- Уезжаете, господа?
- По бабам, шеф, - браво ответил Шоммер и подмигнул. Он сквозь стойку видел, как портье жмет на кнопку. Жми, сукин сын, жми, уши бы тебе оборвать. Все вы тут, в этом клоповнике, одним миром мазаны.
- Так свои есть, - проблеял портье.
- Наши послаще, - сказал Шоммер, лучезарно улыбаясь. - Всего хорошего, шеф.
- Вам, господа тоже…
Уже в "Мустанге", который мчал их по пустой широкой трассе прочь от негостеприимной Атланты, Шоммер сказал:
- Придется менять документы. А также вывеску.
Остальные промолчали. Куда денешься, раз засветились?
- Что такое вывеска? - пропищала вдруг Модель, высунувшись из кармана робинсоновской рубахи.
- Портрет, - мрачно пояснил Шоммер.
- Я помогу, - заявила Модель. - Это мне раз плюнуть.
Она выпорхнула из своего гнездовья и подлетела к Шоммеру.
- Начнем с тебя, - сказала Модель, испустив тонкий фиолетовый луч, который тут же начал прихотливо извиваться, изгибаться, как щупальце осьминога.
- Постой, постой, - встревожился Шоммер. - Дай хоть я остановлюсь, а то впилишься в столб - зачем тогда новый портрет?
Он затормозил на обочине и сказал:
- А это не больно? Почему бы тебе не начать с Джека, ведь ты же его больше любишь.
- К чему эти счеты, Френк? - мгновенно отреагировал Робинсон. - Мо всех нас любит. Правда, Мо?
- Тебя я люблю больше всех, - прощебетала Модель, перелетая к физиономии Робинсона. - Начнем? Я буду работать со структурой молекул. Это не больно, немного щекотно.
- Погоди, Мо, - сказал Робинсон. - Разве можно вот так вдруг? Это, понимаешь, ответственный шаг, нужно настроиться, всё взвесить. А где гарантия, что мне выдадут новые документы? Старые, стало быть, к черту, а новых нету. Интересная ситуация.
- У нас всё чин-чинарем, - прочирикала Модель. - Справим и новые документы с новым портретом. Это для нас раз плюнуть.
Робинсон поколебался и обреченно сказал:
- А-а, давай.
Модель велела ему снять очки и, деловито жужжа, принялась за работу. Щупальце сновало по лицу Робинсона, вытягивая, пошлепывая, приглаживая кожу, а со стороны казалось, будто по физиономии волнами хаотично гуляют желваки. Через каких-то двадцать секунд Робинсона стало не узнать. Это был другой человек с более правильными чертами лица и, кстати, избавившийся от близорукого прищура. Модель выправила ему зрение.
После этого Модель потребовала у него документы и, поводив по ним своим лучом-щупальцем, подкорректировала существующие фотографии под новый облик. Далее она затребовала новые анкетные данные, то бишь, новые Ф.И.О, новый род занятий и прочее, и прочее.
Вот тут-то Робинсон и всполошился. Принялся разоряться, что теперь он и в самом деле перекати-поле без роду, без племени. И папеньки-то у него теперь настоящего нет, и маменьки, и что если теперь какой-нибудь умник-полицейский запросит в компьютерном массиве сведения о новоиспеченном Смите-Робинсоне, то там такого попросту не окажется.
- Спокойно, Джек, - сказала Модель своим детским голосочком. - Исправим и массив. Так, значит, Смит? Джек Алан Смит. Пойдет?
- Пойдет, - ответил обескураженный Робинсон…
Через десять минут в "Мустанге" сидели три молодых человека, напоминающие прежних друзей только комплекцией и одеждой.
Итак, Джек Робинсон теперь был Джек Смит, Боб Галахер - Пол Ривс, Френк Шоммер - Ричард Паттерсон. Надо сказать, Модель была молодцом - всем прибавила привлекательности, а красавец Шоммер вообще стал неотразимым Адонисом.
- Мо, а "Мустанг" переделать слабо? - спросил Шоммер. "Мустанг" для полиции теперь тоже становился зацепкой.
- Большой объем, - ответила Модель. - Лучше смените машину.
- Черт, - сказал вдруг могучий Галахер. - Миллиарды-то теперь тю-тю.
- Я уже об этом думал, - произнес Робинсон. - Эти миллиарды не проходят ни по какому ведомству. Пока полиция до них доберется, мы успеем всё оприходовать.
- Ничего, нам Мо новые нашлёпает, - бодро сказал Шоммер. - Верно, Мо?
- Сложно это, - отозвалась Модель и нырнула в карман-гнездовье, откуда невнятно пробубнила: - Надобна первоначальная масса купюр, каковую массу необходимо структуи…, структури…
Затихла, не договорив. Умаялась.
Глава 11. Гигант в черной шляпе
Вскоре ночь взяла своё. На подъезде к какому-то городишке Шоммер свернул в лес, отъехал по проселку подальше от дороги и остановился на поляне. Деревья над поляной нависали густо, луна еле проглядывала, значит, при солнце шоколадный "Мустанг" сверху вряд ли будет заметен.
Шоммер и Робинсон откинули сколько можно передние сиденья, Галахер скрючился на заднем. Закемарили. Именно что закемарили, не заснули даже, однако ночь промелькнула незаметно.
Мышцы затекли напрочь, всё, что можно, скрипело и поскрипывало. Утренний холодок бодрил, заставляя двигаться быстро, энергично. Сейчас бы кофейку.
Выбравшись из леса, они пешком направились вдоль оживающей трассы в незнакомый городок, который понемногу вырастал навстречу.
Мы же тем временем вернемся в ночную Атланту, то есть на несколько часов назад.
Минут через десять после бегства наших друзей в номер Галахера, ведомая Саловым, вломилась группа полицейских.
- Вот кейс, - возопил Салов, простирая к нему руки. - Вот он - украденный кейс.
Пошел к нему, как лунатик.
- Стоп, - сказал сержант Гриффит, - не оставлять пальчики. Кейс наверняка пуст. Так что, говоришь, пишем в протоколе? Богарт и Траум вошли в номер, а ты, Леон, остался в коридоре. Началась пальба, и ты, испугавшись, побежал за помощью. Так?
- Так, - ответил Салов.
- Перейдем туда, где происходила пальба, ибо здесь её точно не было.
Произнеся это, Гриффит безошибочно толкнул дверь нужной спальни. Впрочем, ошибиться было невозможно - из-под двери в коридор уже натекла кровь.
- Мда, - сказал Гриффит, окинув взглядом поверженные тела. - Дух тяжелющий. Пистолеты с глушителями. И как это ты, Леон, умудрился услышать пальбу?
- Да, действительно, - согласился Салов. - Тогда запиши, что это стреляли грабители. А пистолеты, естественно, унесли с собой.
- Что ты? Какие пистолеты? - сказал Гриффит. - Они твоих дружков саблями порубали. А этот, который с балкона выпал, не их человек?
- Чего не знаю, того не знаю.
- Что ж, спустимся, - сказал Гриффит. - Здесь всё ясно. Давай, ребята, уноси трупы. Я распоряжусь, чтобы начали убирать, а то протечет на шестой этаж - господин Утинский будет недоволен.
Полицейские принялись упаковывать в мешки трупы, а Гриффит открыл кейс, удостоверился, что он пуст, и отдал одному из подчиненных.
Тело выпавшего с балкона человека лежало во дворе отеля напротив служебного входа, и пара служителей из ночной смены стояла в почтительном удалении от него. Было странно и жутко смотреть на то, как бездыханное тело, лежащее в черной маслянистой лужице, вдруг начинало вздрагивать и слабо искрить. Того и гляди встанет, пойдет, с трудом волоча ноги, а ведь свалился с седьмого этажа - не шутка. Главное - лица никак не разглядеть. Голова есть, а лица вроде как нету, вот что особенно тревожно.
- А вот и свидетели, - сказал Гриффит, подходя к зевакам в компании с Саловым и двумя полисменами.
Служителей как ветром сдуло.
- Говоришь, у него лазер был? - спросил Гриффит.
- Да, было что-то в руке, - ответил Салов. - А может, прямо из руки садил. Это же не человек, нелюдь какая-то. В нём с полсотни пуль.
- Разберемся, - произнес Гриффит. - Думаю, дело надо закрывать, денег всё равно не вернешь.
- Объяви в розыск, - сказал Салов.
- Объявлю.