- Мне от этого ни холодно и ни жарко. Тут миль на сто в округе водки не сыщешь. Потому гуляй себе, химик, и ни о чем не беспокойся. Вот если пришлешь мне книжку Володи Высоцкого, в ножки тебе поклонюсь. В Москве небось можно достать?
- В Москве-то как раз и не можно, но я постараюсь, Валера.
Переждав после обеда жару, Кирилл отправился, как обычно, в Холерную бухту, которую уже считал безраздельно своей. Однако, выйдя из рощи на сопке, он увидел, что место занято и кто-то с увлечением плещется у его любимых гротов. Сбежав вниз, он прилег на песке за ноздреватым округлым камнем и принялся отрывать новый колодец, потому что все прежние засыпал ветер.
Добравшись до воды, он перевернулся на спину, передохнул, глядя в небо, где, как на рентгеновском снимке, обозначились белые ребрышки облаков, и высунулся из-за укрытия.
Из воды выходила женщина. Золотоволосая, удивительно стройная и абсолютно нагая. Искрометно горели капли на ее загорелых плечах, и легкая пена ласкала узенькие лодыжки.
Дикий песчаный берег, сохранивший узоры приливов, накат волны, кружащее голову небо. И солнечный ветер до звона в крови. Она была средоточием и первопричиной этого маленького мирка, чудом выкроенного из повседневного мельтешения. Бабочки замерли перед ней, распластав бархатистые крылья. Солнце вытапливало лесные смолы, и воздух кипел, осушая ее.
Почувствовав чужой взгляд, купальщица подняла голову и нашла устремленные на нее глаза. Остались только два магнитных полюса, соединенных невидимым током, а все остальное сдвинулось и пропало, как декорации на повернутой сцене.
По крайней мере так привиделось Кире, когда он, не выдержав напряжения, вобрал голову в плечи и тихонько сник у себя за камнем, возле выковырянной мокрой дыры. Он чувствовал себя школяром, застигнутым на месте преступления. Колодец в песочке окончательно доконал его. Как видно, прав оказался Валера.
Но так спокойно и тихо было в подветренном затишке, так далеко и призывно кричали чайки, что Кира скоро успокоился и даже нашел в пикантном происшествии смешную сторону. Собравшись с духом, он решительно встал и вышел из-за камня. На пляже было первозданно ослепительно и пусто. Он огляделся в легкой тревоге и, заметив на сопке удаляющееся мелькание цветастого платья, неожиданно для себя бросился вдогонку.
Он бежал в гору, раздвигая руками упругие лозы, перепрыгивал через лужи и ручейки.
- Подождите, ради Бога, подождите! - закричал он, заплутавшись в горячке в лесной тени.
Звонкое эхо, угасая, перекатилось над сопкой.
Сообразив, где видел в последний раз проблеск платья, Кирилл кинулся напрямик через дубраву, потому что была лишь одна дорога, огибавшая сопку. От мелькания солнца и крон в глазах заплясали зеленые пятна, но было легко и радостно бежать себе и бежать, выравнивая дыхание, не думая ни о чем.
Потом он не раз спросит себя, какое чувство или какая мысль подтолкнули и бросили его в эту погоню, и не найдет ответа.
Кирилл наткнулся на незнакомку, когда уже не чаял ее догнать. Она спокойно стояла под деревом, обрывая светлые ягоды лимонника, и, как видно, ждала. На ее увлажненных соком губах дрожала ироническая улыбка.
- Умоляю, простите! - бросил он на бегу и, совершенно обессиленный, привалился к соседнему кедру.
- Это за что же? - Она окинула его долгим изучающим взглядом.
- За все разом. Поверьте, я не нарочно. - Кирилл театрально прижал руки к груди.
Теперь, когда он мог рассмотреть ее вблизи, не таясь, она показалась ему много старше, чем на берегу, и не такой красивой, как это привиделось. И все же было в ней тонкое, неизъяснимое очарование, проникавшее как бы помимо зрения.
- Почему вы молчите? - тихо спросил Кирилл, чутко настраиваясь на исходившую от нее волну всепонимания и грусти.
- Вы странный человек, - сказала она без осуждения. - Мы же с вами совершенно не знакомы.
- Нет, мне кажется, я вас уже где-то видел, - сболтнул он первое попавшееся, лишь бы не молчать.
- Вы имеете в виду там, на пляже?
Кирилл отрицательно покачал головой, дивясь переменчивости ее необыкновенно одухотворенного лица.
- Не казните меня, пожалуйста.
- Да за что же, помилуйте? Ведь ничего не произошло…
- Произошло, - упрямо потупился Кирилл.
- Вы так считаете?
- Да, мне до безумия приятно быть с вами.
- До безумия? - уточнила она, неисчерпаемая в оттенках иронии.
- Не гоните меня, пожалуйста.
- И вы всегда такой почтительный и покорный?
- Всегда… Нет, не всегда… впрочем, не знаю.
- Достойный ответ. Ну, прощайте. - Она решительно повернулась, гордо вскинув головку, и сбежала вниз на ведущую к биостанции тропку.
- Разрешите случайно оказаться у вас на дороге? - с запозданием крикнул Кирилл. - Когда-нибудь!
- Случайно? - Она засмеялась, не обернувшись. - Случайно все можно…
Он проводил ее взглядом, пока она не скрылась за поворотом, и, опустившись на колени, нашел в траве оброненные ею ягоды. Кисловатая терпкость непривычно обожгла гортань, и Кирилл подумал, что навсегда запомнит вкус этих диковинных ягод, еще хранящих неистребимую теплоту ее рук. И запах, невнятно знакомый бальзамический запах лимонника станет отныне для него ее запахом, пробуждающим воспоминания. Он собрал все ягоды до единой и бережно пересыпал в кармашек джинсовой куртки.
XVII
Совещание в здании СЭВ на Калининском проспекте было назначено на одиннадцать. В амфитеатре овального зала, снизу доверху отделанного ценными породами дерева, собрались руководители участвующих в проекте организаций, консультанты, эксперты. Официальные представители расположились в центре, за кольцевым столом. По традиции их места были обозначены национальными флажками.
Корват появился за две минуты до открытия. С победно поднятой головой, рослый, стремительный, Игнатий Сергеевич по-мальчишески взбежал по ступенькам и, увидев Лебедеву, лихо метнул кожаную папку на ее стол. Опустившись в заскрипевшее под ним кресло, он шумно перевел дух и, схватив чью-то газету, принялся неторопливо обмахиваться. Во всем его впечатляющем облике и в манере вести себя как-то удивительно гармонично сочетались детская непосредственность и сановитость, тяжеловесная обстоятельность и мгновенный порыв. Сопровождавшие его два отставных генерала, зачисленные после выхода на пенсию в институтский штат, еще только устраивались где-то на задних скамьях, с преувеличенной сердечностью пожимая руки знакомым и незнакомым, а Игнатий Сергеевич уже писал стремительным неразборчивым почерком какую-то записку.
- Маршал прибыл, - пошутил кто-то достаточно громко, - можно и начинать.
Когда в минутных гнездах большого электронного дисплея выскочили два нуля, монгольский представитель тронул установленный перед ним микрофон.
- Уважаемые товарищи, - он говорил по-русски почти без акцента. - Мы собрались здесь, в столице Советского Союза, чтобы обменяться мнениями и подготовить проект решения по проблеме, в которую каждый из вас, помимо знаний и опыта, вложил немало сил и, я позволю себе так сказать, частицу сердца. Монгольское правительство поручило мне передать всем вам горячие слова благодарности за ваш самоотверженный труд… Мне думается, что нет надобности подробно останавливаться на значении поставленной перед нами задачи. Открытие промышленных скоплений газа в непосредственной близости от рудно-металлургической базы могло бы явиться неоценимым вкладом в ускоренное развитие нашего народного хозяйства. В рамках социалистической интеграции увеличение производства цветных металлов тоже, как вы понимаете, сыграет заметную роль. Судя по предварительным изысканиям, проведенным комплексными экспедициями, наши надежды на газ далеко не беспочвенны. Весь вопрос в том, насколько быстро удастся обнаружить, а затем и освоить соответствующие месторождения… Для сообщения по этому поводу разрешите мне предоставить слово представителю СССР, кандидату геолого-минералогических наук Северьянову.
Дмитрий Васильевич сложил только что полученную от Корвата записку, согласно кивнул ему и взял в руки подготовленный текст.
- Мне приятно разделить осторожный оптимизм моего коллеги из Монгольской Народной Республики относительно надежд на промышленный газ. Располагая самыми последними данными полевых исследований, я решусь высказаться даже более определенно. Комплексной экспедиции в значительной мере удалось подтвердить прогнозы института зарубежной геологии. Основополагающую роль сыграли здесь современные поисковые методы, а также новые геохимические представления о формировании нефтегазоносных бассейнов, развитые профессором Корватом и кандидатом химических наук Лебедевой. Принципиально новым словом в геологической практике явились также моделирование и обработка всех данных разведки с помощью ЭВМ. Эта часть исследований проводилась в Венгерской Академии наук при непосредственном участии молодого монгольского ученого Лобсана Дугэрсурэна, выпускника нашей славной кафедры МГУ. Таким образом, на главный вопрос - о наличии газоносных горизонтов, мы можем ответить сегодня положительно. Однако сложность и малая изученность геологического разреза наряду с обширностью региона не позволяют нам пока вынести окончательное суждение о залегании и тем более мощности залежей. Очевидно, понадобятся еще два, а то и три полевых сезона, прежде чем мы сможем выдать соответствующие рекомендации.
- Кто из представителей желает высказаться по обсуждаемому вопросу. - Майдар оглядел замкнутое кольцо стола.
- У меня есть вопрос относительно перспектив ускорения изысканий, - тщательно выстраивая слова, обратился к Северьянову венгр. - Два и даже три года, конечно, нельзя посчитать слишком большим сроком для проекта столь обширных масштабов. Однако из наших с вами бесед в Улан-Баторе я вынес убеждение в том, что у вас разрабатывается какой-то новый подход к перспективным на газ породам. Мне бы хотелось узнать, насколько обоснованными оказались связанные с этим надежды?
- Мы еще только приступаем к бурению для отбора кернов по интересующему вас методу. Что-то более или менее конкретное можно будет сказать не раньше будущего года, после полного анализа образцов.
- Нас это вполне устраивает! - с живостью отозвался венгр. - Однако, чтобы успешно заложить ваши данные в компьютер, мы должны готовиться уже сейчас… Поэтому я и заговорил о перспективах. Думаю, что и другим коллегам будет интересно ознакомиться с состоянием вопроса на сегодня.
- О да! - подтвердил представитель из ГДР. - Тем более что машине подчас достаточно для обобщенного решения самых отрывочных данных.
- Думаю, что тут совершенно иной случай, - осторожно возразил Северьянов. - Но это, разумеется, не мешает нам уже сейчас ознакомиться с существом дела. Эксперт по данному вопросу на совещании присутствует, и, если наш уважаемый председатель профессор Майдар не возражает, мы бы могли заслушать доцента МГУ, кандидата химических наук Лебедеву. - Дмитрий Васильевич выжидательно взглянул на монгола.
- Как, товарищи? - бегло скользнув по флажкам, Майдар нашел взглядом Анастасию Михайловну. - Просим вас, - приветливо кивнул он, указывая на пульт.
Лебедева готовилась к выступлению, хоть и не слишком его желала. Выступать, по существу, было не с чем. Одни благие намерения да планы, построенные на песке. Впрочем, когда речь идет о прогнозе, небесполезно и пофантазировать. Осторожностью и даже перестраховкой в наше время не удивишь. Удивлять она, впрочем, никого не собиралась, хоть и понимала, что Северьянов возлагает на нее известные надежды. Спускаясь по проходу, она подумала, что Дима, скорее всего, радуется сейчас, поскольку инициатива вытащить под обстрел критики еще сырую идею принадлежит на сей раз не ему. Это, безусловно, развязывало руки. И не только Северьянову, который мог избрать теперь роль стороннего наблюдателя, но и ей тоже. Поэтому речь свою Анастасия Михайловна начала совсем не так, как придумала накануне.
- Метода, о котором было упомянуто на столь высоком собрании, в сущности, еще нет, - заявила она со всей ясностью. - Но есть надежда, что его удастся разработать. Все зависит, как справедливо отметил Дмитрий Васильевич, от результатов анализов, которые либо подтвердят, либо опровергнут наши предположения. В чем, собственно, их суть? У нас есть основания предполагать, что в ряде районов глубинные газовые месторождения могут быть как-то связаны с зонами перехода красноцветных толщ в сероцветы. О генетических предпосылках такого ряда приуроченности говорить несколько преждевременно. Тем более что и сама она не является в настоящий момент твердо установленным фактом. Мы отдаем себе отчет в том, что в природе существуют не только взаимосвязи, но и простые совпадения. Если ныне ни у кого не вызывает сомнений причинная обусловленность скоплений газа и, допустим, соляных куполов, то нам ни о чем подобном говорить пока не приходится. Вполне возможно поэтому, что мы ошибаемся, и тут имеет место всего лишь случайное совпадение. В этом случае наша гипотеза и связанные с нею надежды рассыплются, как карточный домик…
В зале установилась непривычная тишина, наполненная смутными шорохами и едва различимым гудением кондиционеров.
- У вас все, Анастасия Михайловна? - деликатно поинтересовался профессор Майдар.
- В сущности, все, - кивнула Лебедева, наливая себе воды из графина, и несколько запоздало поблагодарила: - Спасибо за внимание.
Ее не составляло беспокойное ощущение допущенной где-то тактической ошибки. О чем-то исключительно важном она определенно забыла упомянуть. Так и не припомнив, Анастасия Михайловна вышла из-за пульта и уже сделала шаг в сторону, но ее остановил Ласло Ковач.
- А сами-то вы как считаете? - озадаченно воскликнул он. - Там, в Монголии, вы были настроены куда более оптимистично.
- Меня пригласили сюда в качестве эксперта. - Лебедева старалась не глядеть на уткнувшегося в свои бумаги Северьянова. - А это предполагает абсолютную объективность. Факты не зависят от нашего к ним отношения.
- Факты не зависят, - признал Ковач. - Но пока их нет, нам особенно важно знать мнение исследователя. Ваше мнение, уважаемая Анастасия Михайловна, если, конечно, вы еще не разочаровались в своих исканиях.
- Не разочаровались. - Лебедева поняла, что явно переборщила, стремясь выказать абсолютную беспристрастность. - Напротив, сегодня у нас имеется куда больше оснований для оптимизма, чем две или три недели назад. Мы изучили весь собранный по региону материал и обнаружили ряд косвенных подтверждений своей гипотезы.
- Вот и ознакомьте с ними аудиторию! - зычно прогудел сверху Корват.
- Хорошо. - Анастасия Михайловна покорно вернулась за пульт и включила монитор. Теперь ей стала понятна ее ошибка. Упустив из виду иллюстративную часть, она, вопреки желанию, поставила под сомнение уже достигнутые и, главное, известные представителям результаты. - Карту, пожалуйста, - глухо распорядилась она.
Скрытое освещение померкло, и на телевизионных экранах, хорошо различимых из любой точки, возникли знакомые всем собравшимся контуры исследуемого района. Не чувствуя себя достаточно сильной в стратиграфии, гидрогеологии и прочих не относящихся к ее специальности областях, Лебедева лишь очертила переходные зоны, указав намеченные для разведочного бурения места.
- Таблица номер один, - попросила она и, когда на контрольном экране появилось требуемое изображение, дала пояснения: - Здесь приведены характеристики пластовых вод: минеральный состав, температура, радиоактивность, растворенная органика. Обращает на себя внимание содержание ароматических углеводородов и фенолов. Здесь выявлена линейная зависимость, представленная на следующем графике…
Коротко охарактеризовав полученные результаты, Анастасия Михайловна изложила самую суть своей гипотезы, связав переменную валентность железа с действием воды и газа, мигрирующих из глубоких и, следовательно, горячих недр. Окисление углеводородов до фенолов она объяснила сопутствующим процессом природного радиолиза. В идеальной схеме все выглядело предельно логично и непротиворечиво. Аудитория, состоявшая в подавляющем большинстве из геологов, приняла ее, как некую данность, полностью объясняющую протекающие в литосфере процессы. Сознавая всю неоднозначность переноса чистых закономерностей физико-химии на реальную природу, чью сложность и многообразие невозможно учесть полностью, Лебедева воздержалась на сей раз от разбора альтернативных вариантов. Она понимала, что ее доводы целиком принимаются на веру, а разумные сомнения могут быть восприняты как проявление неуверенности. Ведь именно так и произошло вначале, когда она сделала безуспешную попытку приподняться над собственной интуицией. Таковы были несмывающиеся поля наук, каждая из которых мыслила и оперировала собственными понятиями. Там, где химик видел простые, легко воспроизводимые и описываемые точными формулами реакции, протекающие в считанные мгновения лабораторных хронометров, геолог прозревал круговращение исполинских масс, растянутое на невообразимой шкале планетарных периодов. За сотни миллионов геологических лет могла осуществиться самая медленная реакция, из капель складывались океаны, из песчинок - материки. Даже случайность, значимость которой нельзя было учесть на тончайших аналитических весах, могла обратиться в закон, подкрепленный всей несусветной тяжестью осадочного чехла. Вот почему, оставаясь до конца честной, Лебедева и не могла сказать ничего определенного до полного анализа каменных цилиндриков - кернов, которые еще только предстояло добыть, измельчить в порошок, прогнать через кипящие колбы со всевозможными растворителями, разъять на элементы в кислотах и щелочах, прокалить в тиглях.
Она уже двадцать лет работала на геологов и знала, как осторожно и долго следует идти навстречу друг другу, чтобы сошлись без чреватых недопониманиями зазоров "стыки" полей познания. Об этих набивших оскомину стыках твердили на ученых собраниях, о них вовсю трубили журналисты, справедливо напоминая, что именно здесь рождаются самые неожиданные открытия. Она лучше, чем кто бы то ни было, знала, как трудно работать в такой пограничной зоне. Трудно и вместе с тем увлекательно до кружащей голову эйфории.
Какая нужна ответственность, чтобы не дать себе увлечься кажущейся легкостью проникновения в чужое поле охоты, чуть ли не сплошь усеянное розами, лишенными защитных шипов! По крайней мере так кажется на первых порах, когда под каждым кустом тебя ожидает успех и все хитроумные ларчики неожиданно просто отмыкаются ключиком твоего знания, превратившегося в универсальную отмычку. Но это обманчивое впечатление, и чем раньше удастся его преодолеть, тем легче будет избегнуть ловушек. Чем дальше забираешься, тем яснее осознаешь, что в ларцах не сокровища, а приворожившая обманным блеском пустая порода. Геологию, как и любую другую научную дисциплину, можно было постичь, лишь следуя ее собственным законам; и Анастасия Михайловна пыталась в меру сил следить за основополагающими статьями. Хотя бы в смежных с геохимией горючих ископаемых областях. Едва ли она слишком преуспела в своем старании, но зато научилась говорить с геологами на их языке и, самое главное, понимать их образ мышления. Это сильно облегчало взаимопонимание.
Поэтому, разжевав все до тонкости, она ничуть не удивилась типично геологическому вопросу, который задал профессор Хюбнер.