Взвод за взводом спускался в высоких ботинках по стальному трапу. Темный причал маслянисто блестел. Света было мало, словно ввели некое модифицированное правило о затемнении. Офицеры службы перевозок носились вокруг с пюпитрами. Военные полицейские маршировали парами. Штабной майор с фальшивым патрицианским акцептом, что-то бормоча, похлопывал себя по боку кожаным стеком. Мистера Доллимора с другими субалтернами вызвали на короткое совещание возле каких-то навесов. На земле громоздились тяжелые орудия, визжали снаряды, широко полыхали вспышки - все как в кино про войну. Незнакомый капитан с закрученными усами разговаривал с разинувшим рот мистером Доллимором и его коллегами, сильно жестикулируя. Где же свои бригадные капитаны? Тристрам, обеспокоенный, не видел ни одного бригадного офицера выше лейтенанта. Значит, так. Капитан Беренс просто проводил на корабль свою роту. Значит, лишь лейтенантов и ниже сочли безвозвратно пропащими. Мистер Доллимор вернулся, запыхавшись, и сказал, что им надо идти в расположенный в миле базовый лагерь.
Они двинулись, взвод за взводом, ведомые чужим капитаном. Солдаты тихо, по-ночному, пели:
Мы вернемся домой,
Мы вернемся, вернемся домой,
Это будет когда-нибудь скоро,
В холода или в зной,
По весне иль зимой…
Безлунный ранний вечер. Вспышки высвечивали сливовые деревья, стоявшие, как кулисы, по обе стороны от мощеной дороги. Местность без ферм, без живых изгородей. Но капрал Хаскелл сказал:
- Я это место знаю. Клянусь, знаю. Что-то такое в воздухе. Мягкое. Керри, Клер или Голуэй. В мирное время я тут путешествовал по всему западному побережью, - сказал он почти извиняющимся тоном. - Знаете, покупал, продавал. Знаю этот район Ирландии как свои пять пальцев. Дождливая мягкость, - сказал он, - если вы понимаете, что я имею в виду. Стало быть, с Миками будем драться. Хорошо. Они чертовски охочи до драки. Хотя потом никаких обид. Отрежут тебе голову и прибинтуют обратно.
Приблизившись к базовому лагерю, получили приказ "стоять смирно". Колючая проволока по периметру, бетонные столбы ворот, шаткие ворота со скрипом открыл часовой. Освещенные бараки. Слабая жизнедеятельность. Шел, напевая, мужчина, балансируя кексами на кружках с чаем. Меланхоличный глухой стук столов, расставлявшихся под навесом с надписью: "СЕРЖАНТСКАЯ СТОЛОВАЯ", запах жареного на жире, не слишком горячего. Вновь прибывших остановили; мужчинам приказали разойтись, взвод за взводом следовать к выделенным им баракам под руководством младших капралов в парусиновых туфлях на резиновой подошве (самодовольных самодовольством служащих запаса); сержантов повели к помещениям без удобств - одна голая походная красная лампа на потолке, пыльные, набитые капоком, жесткие, как сухарь, матрасы, ни кроватей, ни лишних одеял, грязная незажженная плита. Вел их тощий старшина-квартирмейстер.
- Где мы? - спросил Тристрам.
- В базовом лагере 222.
- Да, это нам известно, но где?
Он цыкнул зубом в ответ и ушел.
- Слушайте, - сказал сержант Лайтбоди, сбросивший снаряжение, стоя в дверях с Тристрамом. - Вы заметили что-то странное в этом шуме разрывов?
- Тут столько шуму.
- Знаю, только просто послушайте. Он идет вон оттуда. Да-да-бух, да-да-бух, да-да-бух. Улавливаете?
- Кажется, да.
- Да-да-бух. Да-да-бух. Что это вам напоминает?
- Очень мерный ритм, да? Понимаю, о чем вы: слишком мерный.
- Точно. Вам это немножко не напоминает прощальную речь командира?
- Боже милостивый, - сказал свежеошеломленный Тристрам. - Заевшая граммофонная запись. Разве это возможно?
- Очень даже возможно. Усилители. Вспышки магния. Электронная война, граммофонная война. Враг, бедняга, тоже видит и слышит.
- Мы должны отсюда выбраться, - затрясся Тристрам.
- Вздор. Вы здесь в такой же ловушке, как на корабле. По периметру пущен ток, часовому велено стрелять без вопросов. Мы должны досмотреть до конца.
Однако они вместе пошли к проволочному ограждению высотой. в двенадцать футов. Сетка прочная. Тристрам брызнул взводным фонариком на сырую землю.
- Вот, - сказал он. В крошечном световом пятне лежал трупик воробья, обугленный, как на гриле. Потом к ним приблизился слабоватый капрал без фуражки, с расстегнутым воротником кителя, помахивая пустой чайной кружкой.
- Держитесь подальше отсюда, друзья, - сказал он с наглостью служащего запаса. - Электрический ток. Куча вольт. Спалит прямо в тушенку.
- Где мы находимся? - спросил сержант Лайтбоди.
- В базовом лагере 222.
- Ох, ради Бога, - воскликнул Тристрам. - Где это?
- Не имеет значения, - сказал младший капрал с достойной своих нашивок сообразительностью. - Где - никакого значения не имеет. Просто клочок земли, вот и все. - Они слышали на дороге за лагерем ревущие крещендо моторы. Трехтонный грузовик промчался со всеми огнями, держа путь к берегу, потом другой, еще, конвой из десяти машин. Младший капрал стоял по стойке "смирно" до исчезновения последнего заднего подфарника.
- Мертвецы, - со спокойным удовлетворением сказал он. - Грузовики, груженные трупами. Только подумайте, всего две ночи назад некоторые из этой кучи были тут, прохаживались перед ужином вроде вас, разговаривали со мной, точно так же, как вы. - Он покачал головой в притворном горе. Далекая граммофонная запись продолжала грохотать "да-да-бум, да-да-бум".
Глава 7
На следующее утро, вскоре после мессы, им велели в тот же самый вечер отправляться на фронт; неотступно надвигалось какое-то "шоу". Мистер Доллимор радостно просиял от этой перспективы.
- Гряньте, трубы, над богатой жатвой смерти! - бестактно процитировал он своему взводу.
- Кажется, у вас сильная тяга к смерти, - сказал Тристрам, чистя свой пистолет.
- А? А? - Мистер Доллимор оторвался от оглавления из первых строк. - Мы выживем, - сказал он. - Бош получит по заслугам.
- Бош?
- Враг. Другое название врага. Во время моего обучения в офицерской школе, - сказал мистер Доллимор, - мы каждый вечер смотрели фильмы. Это всегда был Бош. Нет, вру. Иногда Фриц. А порой Джерри.
- Понятно. А еще вы военную поэзию изучали?
- По субботним вечерам. После отбоя. Из моральных соображений. Капитан Оден-Ишервуд преподавал. Это был один из моих любимых предметов.
- Ясно.
Холодный сухой день, пыльный ветер. Колючая проволока под высоким напряжением, таблички с указателями ВМ, за периметром разрушенная с виду местность, угнетающая, как желчный Атлантический океан вокруг Б6. По-прежнему звучал отдаленный треск и удары, круглосуточное представление, должно быть, в три смены младшие сержанты - диск-жокеи; однако без пламени в небе. В полдень древний самолет - канаты, распорки, открытая кабина, помахавший пилот в выпученных очках - пролетел над лагерем и опять улетел.
- Наш, - сказал своему взводу мистер Доллимор. - Галантная авиация сухопутных войск.
Ленч из тушенки и гидрированных дегидрированных овощей; пара часов на хозяйственные дела; чай с рыбным паштетом, с Особыми Фруктовыми Пирожками Арбакла. Потом, пока солнце текло к морю, - небесной сковородке с разбитыми яйцами, - пришло время раздачи боеприпасов из квартирмейстерских складов, а также на человека банки тушенки и серой буханки кукурузного хлеба. На банке с тушенкой была китайская этикетка с ключевыми словами:
Тристрам усмехнулся; второе раздвоенное слово мог прочитать любой дурак (значит, раздвоение для китайцев - суть человека?), имевший сестру, которая служит в Китае. Кстати, что с ней? Что с братом в Америке? За одиннадцать месяцев пришло одно письмо, всего одно, от дорогой особы, но эта особа самая дорогая. Он похлопал себя по нагрудному карману, где письмо покоилось в безопасности. Шу жэнь, а? Перевод латиницей четко читался внизу этикетки. Готовая к употреблению, варенная с приправами человечина.
В сумерках двинулись-упорядоченным маршем, с налитыми водой фляжками, примкнув штыки, натянув на стальные шлемы чехлы для стальных шлемов. Принимать парад явился из какого-то другого батальона мистер Солтер, только что повышенный в капитана Солтера и гордый этим. Кажется, указания для него написали на клочке бумаги; никаких путеводителей не было. Он, немного попискивая, велел шагать направо по трое, и Тристрам, шагая, впервые дивился анахронизму. Безусловно, в войне-прототипе строились по четыре? Но суть современной войны выглядела эклектичным упрощением: не будем чересчур педантичными. Они смирно маршировали из лагеря. Никто им не махал на прощанье, за исключением часового, которому по обязанности полагалось отсалютовать ружьем. Повернули налево, через четверть мили зашагали вольно. Впрочем, никто не пел. Примкнутые штыки смахивали на Бирнамский лес пик. Среди трах-бах-ух - интервалы больше прежнего; безусловно, заевшую запись сменили - слышалось бульканье на ходу воды в фляжках. В небе вспыхивало пламя; по обеим сторонам дороги армии деревьев уныло высились черными кулисами во внезапных вспышках.
Промаршировали через деревушку, выдуманную готическую массу руин, в нескольких сотнях ярдов за ней получили приказ стоять.
- Теперь можно оправиться, - скомандовал капитан Солтер. - Разойдись.
Сели; самые глупые быстро поняли значение длинного слова: дорога уютно огласилась приятным теплым плеском. Снова построились.
- Мы уже очень близко от линии фронта, - сказал капитан Солтер, - в досягаемости для вражеских снарядов. - ("Ерунда", - подумал Тристрам.) - Пойдем маршем в шеренге по левой стороне дороги.
С tre corde до una corda, как на пианино с глухой педалью. Отряд вытянулся в одну длинную струну, марш возобновился. Еще через милю дошли до стоявшего слева якобы разрушенного деревенского дома. Капитан Солтер сверился с клочком бумаги при свете вспышек в небе, как бы удостоверяясь в верности номера дома. Явно удовлетворенный, храбро шагнул к передним дверям. За ним потек длинный ручей. Тристрам с интересом обнаружил, что они вошли в окоп.
- Какой-то дурацкий дом, - проворчал некий мужчина, словно искренне думал, будто их туда к ужину пригласили.
Это был просто каркас, как в кинодекорациях. Тристрам посветил на землю взводным фонариком - дыры, мотки проволоки, неожиданный трупик зверька с длинным хвостом - и мгновенно услышал:
- Гасите чертов свет.
Он повиновался; голос звучал властно. По бесконечной шеренге передавались предупреждения:
- Дыра - ыра - ра; проволка - оволка - волка, - точно примеры изменения английских гласных.
Тристрам замешкался во главе отделения № 1 своего взвода, четко полностью видя монтаж при озарявшем небо фейерверке (это именно он, это именно он должен быть). Конечно, должна быть запасная линия, вспомогательная линия, часовые на стрелковых ступенях, дым и вонь из землянок? Весь лабиринт казался совсем пустым, никто их приветственно не встречал. Неожиданно повернули направо. Люди впереди спотыкались, тихо сыпали проклятиями, втискиваясь в землянки.
- Враг, - благоговейно шепнул мистер Доллимор, - всего в сотне ярдов. Вон там, - указал он, красиво освещенный сильной вспышкой, в сторону ничейной земли, или как она там называлась, - мы должны выставить часовых. Одного через каждые сорок - пятьдесят ярдов.
- Слушайте, - сказал Тристрам, - кто командует? Что мы такое? К кому мы относимся?
- Боже, сколько вопросов. - Он спокойно смотрел на Тристрама при новой вспышке фейерверка.
- Я имею в виду, - сказал Тристрам, - мы подкрепляем какие-то войска, уже находящиеся в расположении, или?.. Что мы такое? Откуда нам поступают приказы? Какие у нас приказы?
- Ну, сержант, - отеческим тоном сказал мистер Доллимор, - пускай все эти важные вопросы вас не тревожат. Обо всем позаботятся, не волнуйтесь. Просто проследите за подобающим расположением людей. Потом выставьте часовых.
Безвредный шум продолжался тем временем, магнитофоны гремели, симулируя яростную войну: видно, динамики стояли очень близко. Над землей полыхали вспышки необычайной яркости, как разноцветное горючее.
- Па-атрясающе, - сказал мужчина из Северной Провинции, высовываясь из землянки.
- Какой, - не унимался Тристрам, - смысл расставлять часовых? Врага вокруг нет. Одно мошенничество. Этот окоп очень скоро взорвется, и взрыв из далекого центра управления произведет какой-то кровожадный огромный паук, сидящий на базе. Разве вы не видите? Это новый современный способ справляться с избыточным населением. Весь этот грохот поддельный. И вспышки поддельные. Где наша артиллерия? Видите хоть какую-нибудь артиллерию за окопами? Разумеется, нет. Видите хоть какие-нибудь снаряды, шрапнель? Высуньте из-за бруствера голову, и что будет, по-вашему? - Тристрам взобрался на мешки с землей, аккуратно сложенные, - явно работа каменщиков - и выглянул. На мгновение увидел освещенную фейерверком ровную местность с далекой купой деревьев, с холмами за ними. - Ну, вот, - сказал он, слезая.
- Я намерен, - дрожа, сказал мистер Доллимор, - взять вас под арест. Я намерен немедленно вас разжаловать. Я намерен…
- Ничего у вас не выйдет, - покачал головой Тристрам. - Вы всего лейтенант. И ваш временный капитан Солтер тоже ничего не может. И еще одно можете мне сказать: где старшие офицеры? Тут нигде не найдется ни одного офицера штабного ранга. Где, к примеру, штаб-квартира батальона? Возвращаюсь к первому вопросу: кто отдает приказы?
- Это нарушение субординации, - встряхнулся мистер Доллимор. - А также измена.
- Ох, бросьте нести чепуху. Слушайте, - сказал Тристрам, - вы обязаны сказать людям, что происходит. Вы обязаны привести их обратно в базовый лагерь, не позволив властям их убить. Вы обязаны начать задавать кое-какие вопросы.
- Не рассказывайте мне о моих обязанностях. - Мистер Доллимор неожиданно вытащил из кобуры пистолет. - Я намерен вас расстрелять, - сказал он. - У меня есть на то полномочия. Вы сеете панику и уныние. - Он был как бы в остром приступе тропической лихорадки: пистолет сильно трясся.
- Вы не сняли с предохранителя, - сказал Тристрам. - Что за вздорная чертовщина. У вас кишка тонка. Я ухожу отсюда. - И сделал пол оборота.
- О нет, не уходите. - И, к крайнему изумлению Тристрама, мистер Доллимор, очевидно сняв с предохранителя пистолет, выстрелил. Бах - пуля провизжала далеко мимо цели, безопасно вонзилась в мешок с землей. Кое-кто из солдат высунулся, жуя или перестав жевать, тараща глаза на звук настоящего оружия.
- Ладно, - вздохнул Тристрам. - Просто обождите, и все. Идиот, вы увидите, что я прав.
Глава 8
Но Тристрам был не совсем прав. Собственный здравый смысл должен был указать ему на изъян в лихорадочных допущениях. Мистер Доллимор пошатнул все учебные патетические штабные выдумки капитана Солтера. Тристрам оглядел свой взвод. Капрал Хаскелл сказал:
- Знаете, что я обнаружил, сержант? Немножечко трилистника. Вполне хорошее указание места нашего нахождения, разве нет?
- Можете сообразить, зачем мы тут? - спросил Тристрам.
Капрал Хаскелл сделал лягушачью физиономию и сказал:
- Я же говорил, драться с Миками. Хотя для чего с ними драться, один Бог знает. Все-таки мы не знаем и половины происходящего, правда? Из услышанного пару недель назад в новостях я подумал бы, это будут китайцы. Может, ирландцы с китайцами крепко повязаны.
Тристрам призадумался, не надо ли просветить капрала Хаскелла, хорошего, приличного с виду семейного мужчину, "Мне никто никогда не поверит" - это пропел не установившийся офицерский голос в нескольких ярдах от окопа. Значит, на тех самых офицерских курсах обучают древним военным песням? Тристрам гадал, не рискнуть ли сейчас потихоньку сбежать. Но, считая все это ловушкой и выдумкой, знал - за окопы, назад, пути нет. Если есть вообще хоть какой-нибудь путь, он лежит впереди, наверху, и при большом везении. Он сказал капралу Хаскеллу:
- Вы вполне уверены, что это Западное побережье Ирландии?
- Если я в чем-то могу быть уверенным, так как раз в этом.
- Но не можете точно назвать место?
- Нет, - сказал капрал Хаскелл, - только я бы сказал, определенно не дальше Коннаха на север. Значит, наверняка Голуэй, или Клер, или Керри.
- Ясно. А как бы перебраться на другой берег?
- Надо было бы в поезд сесть, правда? Тут в Ирландии кругом старые паровички, во всяком случае, были во время моих разъездов. Дайте сообразить. Если это Керри, тогда можно добраться из Килларни в Бунгарван. Или дальше на север, от Листоуэлла через Лимерик, и через Типперери, и через Килкенни до Вексфорда. А допустим, мы в графстве Клер…
- Спасибо, капрал.
- Этого, конечно, не сделать, если б мы с Миками воевали. Они сразу горло тебе перережут, как только речь услышат.
- Ясно. Все равно, спасибо.
- Вы же не собираетесь ноги сделать, сержант?
- Нет, нет, конечно.
Тристрам оставил тесную вонючую землянку, полную сидевших солдат, пошел перекинуться словом с ближайшим часовым. Часовой, прыщавый парень по имени Берден, сказал:
- Они вон там шевелятся, сержант.
- Где? Кто?
- Вон там.
Он кивнул стальным шлемом в сторону противоположных окопов. Тристрам прислушался. Китайцы? Доносилось бормотание довольно резких голосов. Запись звуков сражения сильно увяла. Итак. Его сердце сжалось. Он ошибся, совершенно ошибся. Враг был. Прислушался внимательней.
- По-настоящему быстро бегали, да еще тихо. Похоже, их там целая куча.
- Значит, теперь недолго, - сказал Тристрам.
И словно в подтверждение этого утверждения из окопа, спотыкаясь, появился мистер Доллимор. Увидел Тристрама и сказал:
- Это вы? Капитан Солтер сказал, что вас надо под строгим арестом держать. Но также говорит, что уже слишком поздно. Атакуем в 22.00. Сверим часы.
- Атакуем? Как атакуем?
- Ну вот, вы опять задаете глупые вопросы. Мы выходим наверх ровно в 22.00. Сейчас, - он взглянул на часы, - ровно 21.34. Штыки примкнуть. Приказ взять вон ту вражескую траншею. - Он был лихорадочно бодр и светел.
- Кто отдает приказы?
- Вас совсем не касается, кто отдает приказы. Готовьте взвод. Все ружья зарядить, не забудьте ни одного. - Мистер Доллимор стоял, выпрямившись, с важным видом. - Англия, - вдруг произнес он с заложенным от слез носом. Тристрам, которому в данных обстоятельствах было нечего больше сказать, козырнул.
В 21.40 внезапно, как пощечина, наступила тишина.