Свет клином сошелся на Диего Перале, скромном учителе фехтования. Великая Помпилия, империя людей-волков, ставит ультиматум: сотрудничество или рабство? Хладнокровные гематры, люди-компьютеры, теряют самообладание, едва речь заходит о маэстро: спасать или ликвидировать? Гений-профессор готов на все, лишь бы Диего позволил себя изучить. Мертвая девушка кричит в космосе: где ты, сеньор Пераль? Стая хищных бестий рыщет на просторах галактики: где ты, сеньор Пераль?! Что остается маэстро? Как в пьесах его знаменитого отца - рапира, месть, любовь. Впрочем, рапира уже не вполне рапира, месть - не вполне месть, и лишь любовь остается прежней. Новая книга Олди - очередное погружение читателя в фантастические миры Ойкумены.
Содержание:
Пролог 1
Часть 1 - Китта 2
Часть 2 - Сечень 32
Эпилог 64
Генри Лайон Олди
Побег на рывок
Книга вторая
Призраки Ойкумены
Пролог
Король:
Мы - пуп земли, мы - центр мирокруженья,
И физика тут вовсе ни при чем:
Да, вы вольны озвучить возраженья,
А мы вольны послать за палачом!Народ:
У палачей - здоровый цвет лица.
Досмотрим же спектакль до конца!Луис Пераль, "Колесницы судьбы"
- Ничего не меняется, - сказал Монтелье.
Режиссер обвел таверну выразительным взглядом:
- Решительно ничего. Вы, я, трое головорезов…
Луис Пераль осторожно кивнул. Он не знал, зачем великий Монтелье - человек, чья жизнь расписана по минутам - прилетел на Террафиму, даже не соизволив предупредить драматурга о своем визите. Сколько лет ограничивался перечислением роялти на банковский счет "el Monstruo de Naturaleza", да еще поздравительными эпистолами на день рождения, написанными лаконичным пером секретаря, и вдруг - на тебе! Сеньор Пераль не любил сюрпризов. Сюрпризы превращали его в человека исключительной осмотрительности.
- Те же самые? - Монтелье кивнул на троицу за угловым столиком. - Это с них вы писали Живоглота, Мордокрута и Ухореза?
- Шутите? - улыбнулся Пераль.
- И в мыслях не держал!
Такой ответ дорогого стоил в устах телепата.
- Те красавцы давно умерли. Люди их профессии долго не живут.
- Люди вообще долго не живут, - мрачно заметил режиссер. Сегодня он был склонен к меланхолии. - Вы плохо выглядите, сеньор Пераль. Я тоже плохо выгляжу.
- Возраст, - согласился драматург. - Проклятые годы.
- Хотите сказать, что я вам в отцы гожусь?
- Отец-телепат? - брови Луиса Пераля взмыли на лоб.
Всю осмотрительность драматурга как водой смыло. Острый язык пулей вылетел на авансцену:
- Спаси меня Господь от такого кошмара!
Монтелье протянул руку, длинную и тощую, словно заградительный шлагбаум. Взяв кувшин, режиссер разлил вино по кружкам. На скатерть сорвалась багровая капель, расплылась пятнами. Некоторое время Монтелье изучал пятна с таким пристальным вниманием, что впору было поверить: это тесты на ассоциативное мышление, от которых зависит карьера режиссера.
Карты, подумал драматург. Гадалка над картами. Луис Пераль ничего не знал о пятнах, которые тесты, но в картах он разбирался. Да и в гадалках, если честно. Между столов бродила судьба, старая волчица-судьба: мокрой шкурой воняло так, что глаза слезились.
- Я действительно гожусь вам в отцы, - Монтелье отхлебнул вина, забыв произнести тост. - Это чистая правда. В Ойкумене живут дольше, сеньор Пераль. И сохраняются лучше. Впрочем, Террафима - член Галактической Лиги, а значит, Ойкумены. Со временем у вас возрастет продолжительность жизни. Продолжительность и качество, да.
- Я порадуюсь этому из могилы, - согласился Пераль.
- И я, - Монтелье допил кружку залпом. - Значит, прежние головорезы умерли? Мир их буйному праху. А эти? Вы же не станете упрашивать меня, чтобы я подверг их ментальному насилию?
- Без разрешения? - ужаснулся Луис Пераль. - Без нотариального заверения? Без акта, подписанного телепатом-свидетелем?! Лицензия первой категории… Да что вы такое говорите, сеньор Монтелье! За кого вы меня принимаете?!
- У вас прекрасная память, - буркнул режиссер.
Он вновь обратил лицо к угловому столику, и головорезы встали. Три правых руки легли на эфесы шпаг. Три левых руки закрутили усы винтом. Три смачных плевка шлепнулись на пол, строго на середине пути от жрецов искусства к рыцарям плаща и кинжала.
- Сеньор Пераль! - хором возгласила троица. - Досточтимый сеньор Пераль!
- Я вас слушаю, господа, - драматург скромно привстал.
- Этот сеньор вас обременяет?
- А если я скажу да, господа?
- Не утруждайтесь, сеньор Пераль! Вы только бровью поведите, и этот сеньор пожалеет, что родился на свет. Вам его нашинковать ломтями? Нашпиговать чесночком?
- Заманчивое предложение, друзья мои. Увы, я вынужден отказаться. Этот сеньор - мой благодетель. Отец моей славы, добрый гений моего кошелька. Согласитесь, таких людей не шинкуют без веской причины. Хозяин! Вина благородным сеньорам! Лучшего вина из здешних подвалов! За мой счет!
- Виват Чуду Природы! - гаркнула троица. - Виват!
- Не те, - констатировал Монтелье, с интересом наблюдая за ситуацией. - Жаль. Сейчас бы они стали миллионерами. Продали бы права на мемуары: "Как я служил прототипом"… Хотите знать, зачем я прилетел, сеньор Пераль? Я привез вам два предложения. На первое вы не сможете согласиться. От второго не сможете отказаться.
Возле стола возник папаша Лопес: двести фунтов чистейшего добродушия. Тарелки, миски, блюдца вспорхнули с рук хозяина стаей дроздов - и опустились на стол, не задев друг друга. Куда там! - они даже не брякнули о кружки с кувшином.
- Что это? - спросил Монтелье.
- Свиные ножки, - доложил папаша Лопес. - Душистый перчик, лавровый листик, бутончик гвоздички. Чесночок, морковушка, сельдерейчик. Варим до готовности, запекаем, кушаем. Я бы сказал: кушенькаем.
- А это?
- Свиные ушки.
- Перчик, листик?
- Сеньор кулинар? Добавьте обжарку в меду, и дело в шляпе!
- Но ведь это очень вредно для здоровья!
- Очень, сеньор!
- Вы уверены?
- Никаких сомнений, сеньор! Вредней не сыщете!
- Великий Космос! - Монтелье пальцами взял ломтик жареного уха, принюхался. По лицу его, мрачному лицу циника и тирана, бродила детская улыбка. - Как же это все вредно! А я-то думал, за каким чертом лечу в вашу дыру…
- Дыра, сеньор! - возликовал папаша Лопес. - Исключительная дыра!
- В этой дыре, - добавил Луис Пераль, - я праздновал свой юбилей. Суеверие, знаете ли. Здесь все началось, здесь и закончится. В "Гусе и Орле" однажды справят поминки по вашему покорному слуге. Мы, шуты гороховые, суеверны сверху донизу. Уронив страницу с текстом, я до сих пор становлюсь на колени поверх оброненного. Представляете? А ведь у меня докторская степень…
Монтелье грозовой тучей навис над свиными ножками. Обобщение "мы, шуты" не понравилось режиссеру.
- Под дырой, - заметил он, - я имел в виду всю Террафиму. Сверху, как вы изволили заметить, донизу. Но если сеньоры настаивают…
- Настаиваем! - подтвердили хозяин и драматург.
- Настаиваем! - грянула троица из угла.
- …то кто я такой, чтобы спорить?
Воцарилось молчание, нарушаемое чавканьем и чмоканьем.
- Итак, предложения, - прошло немало времени, прежде чем режиссер откинулся на спинку стула. - Сеньор Пераль, ко мне обратились "Мохендович и внуки". Они хотят новеллизацию "Колесниц судьбы". Имеется в виду художественный текст, написанный по мотивам фильма…
Пераль улыбнулся:
- Я в курсе, что значит новеллизация.
- Но вы не в курсе, что планируется сериал. Фильма не хватит, и вашей пьесы не хватит. Надо будет привлекать дополнительные сюжетные ресурсы. Итак, первое предложение: вы возьметесь писать новеллизацию?
- Нет. Я драматург, а не прозаик.
- Деньги вас убедят?
- Нет.
- Я так и знал.
- Но вы продадите права на создание новеллизации?
- Да.
- С предложениями все. Условия контракта мы обсудим дополнительно. Я летел сюда не за этим, сеньор Пераль. Скажите, как поживает ваш сын?
- Поживает, сеньор Монтелье. Все еще поживает.
- Вы правы. Поживает, и это повод для отцовской радости. Сеньор Пераль, я в курсе проблем вашего сына. Страсть, месть, бегство, погоня…
- Вы хотите мне посочувствовать?
- Нет.
- Хотите выразить свое сочувствие моему сыну?
- Нет. Моя профессия - жестокая профессия.
- Тогда чего же вы хотите?
- Я предлагаю сделать историю Диего Пераля частью будущей новеллизации. Сиквел "Колесниц судьбы". Судьба отца и сына, как перекличка через тридцать лет. Это лучший сюжетный ход из всех, мне известных. Если вы согласитесь, я уже сегодня начну думать над новой визуализацией. Книга не написана, мы даже не знаем, кто возьмется ее писать, но клянусь вам, сеньор Пераль… Это будет бомба в мире арт-транса. Вам нравится название "Тридцать лет спустя"?
Луис Пераль поднялся из-за стола:
- Господа! Минуточку внимания!
- Виват Чуду Природы! - откликнулись головорезы.
- Господа, вы предлагали мне нашинковать ломтями этого сеньора. Предложение остается в силе?
- Обижаете, сеньор Пераль! В любой момент!
- Благодарю вас, друзья мои! В случае необходимости вы будете первыми, к кому я обращусь за содействием. Итак, сеньор Монтелье, - драматург наклонился к режиссеру близко-близко, едва не упершись лбом в лоб телепата. Казалось, "el Monstruo de Naturaleza" желал перекачать мысли собеседнику напрямую, кратчайшим путем, - вы прилетели на Террафиму, чтобы уговорить меня продать вам жизнь моего сына. Дьявольское искушение, право слово! Вы - сам сатана, приятель! И знаете, что? Я согласен! Но при одном условии…
Монтелье отстранился:
- Я весь внимание.
- Финал, - сказал Луис Пераль. - Никаких трагедий, ясно? Кто бы ни писал, кто бы потом ни ставил - никаких трагедий. Финал я напишу лично. И вы скорее лопнете, чем измените в нем хотя бы запятую!
- Допустим, - кивнул Монтелье.
- Мы зафиксируем наш уговор в контракте? Я настаиваю.
- Допустим. Но что, если судьба распорядится иначе?
- Судьба?
Луис Пераль взялся за кружку, как за шпагу:
- Кто она, ваша судьба? - белое руно волос драматурга стояло дыбом. Так встает шерсть у волка на загривке. - Продюсер? Директор театра?! Бог из машины?! Повторяю: финал я напишу сам, и черт ее дери, вашу судьбу!
- Суеверие? - спросил Монтелье.
- Если угодно.
- Мы, шуты… - начал было режиссер.
Замолчав, он потянулся за вином. Больше всего на свете Монтелье сейчас хотелось узнать, о чем думает Пераль-старший. Закон удерживал телепата в рамках приличий, закон и этика, и самодисциплина, годами упражнений превращенная в сталь. Но был миг, когда Монтелье едва не плюнул на все ограничения.
Был и прошел.
Часть 1
Китта
Глава первая
Одна девушка и миллион проблем
I
Колесницы судьбы
(совсем недавно)
За два года нелегальных перевозок коллант, в котором летал Гиль Фриш, совершил пятьдесят три рабочих рейса. Сбой случился лишь однажды: пассажира не удалось вытащить в большое тело. Редчайший случай, как выяснилось позже. Врожденная невосприимчивость к пси-воздействиям; вероятность - один на миллион триста семьдесят тысяч. Пассажир не пострадал, аванс был возвращен с глубочайшими извинениями, а патрон изыскал другой способ тайно переправить клиента в пункт назначения.
О последнем Гилю Фришу, понятное дело, никто не докладывал. Но Гиль и так знал: у патрона всегда имеется запасной план. Не в правилах Луки Шармаля терять клиентов и портить себе деловую репутацию. Фриш умел добывать информацию косвенными путями, не привлекая внимания, и вскоре отыскал подтверждения своим расчетам. Зачем? Интересно, ответил бы гематр, если бы захотел отвечать. Вы, инорасцы, полагаете, что такая мотивация - нонсенс для нашей расы?
Вы ошибаетесь.
Единственный шанс на миллион триста семьдесят тысяч - вероятность не нулевая. Рано или поздно подобный конфуз должен был с кем-нибудь стрястись. Почему бы и не с коллантом Фриша? Отставной следователь отнесся к происшествию философски. В его жизни не первый раз происходили маловероятные события. Закон вероятностного распределения вероятностей, вторая функциональная производная событийного ряда. Область статистических закономерностей, любопытная с точки зрения теории, но бесполезная для практических расчетов.
Гиль Фриш родился практиком.
"Все предусмотреть невозможно", - подумал он, выйдя в волну, за десятую долю секунды до того, как страх накрыл его снежной лавиной, догнавшей беднягу-лыжника на коварном склоне.
Страх - это нормально. Его испытывают все, гематры - не исключение. Главное, чтобы страх не перерос в панику. Для колланта паника губительна. Панический пси-резонанс способен разорвать коллективное волновое тело, превратить в лохмотья, бессмысленный рой вспышек и мерцаний, и тогда не выживет никто. Гиля, а с ним и весь коллант, спасло гематрийское умение переводить сознание в многопотоковый режим. Пока некую часть разделившегося сознания Фриша терзал страх, остальные части хладнокровно занимались делом: наблюдали, анализировали и старались погасить опасную вибрацию лучевой паутины - аналога нервной системы - что связывала коллант воедино. Гиль даже успел порадоваться: остальные не знали того, что было известно ему. Иначе паника девятым валом захлестнула бы маленький отряд, уничтожив их с вероятностью девяносто две целых и семь десятых процента. Правильно, отметил мар Фриш. Правильно я не стал делиться информацией с коллегами.
Тем не менее, опасность распада сохранялась.
* * *
- Где мы?
Их было десять.
- Куда нас занесло? Тут рос лес. Где он?
Не девять - восьмерка коллантариев плюс пассажир - а десять!
- Туча! За нами гналась туча! Где она?
Лошади шли неуверенным тряским шагом. Животные никак не могли решить: сорваться на рысь или встать, как вкопанные? Лошади были растеряны не меньше всадников.
- Мы оторвались? Почему вы молчите, сеньоры?
Вокруг простиралась кочковатая степь. Серая и унылая, как жизнь клерка в провинциальном офисе, ближе к горизонту степь желтела, превращаясь в пустыню. Скрашивали пейзаж редкие угольно-черные утесы. Они торчали из земли на манер драконьих клыков, если вообразить клыки в виде голографических негативов.
Ни леса, ни тучи.
- Что случилось?!
Рассудку, вынырнувшему из-под шелухи, открывалась иная картина - мерцающий кокон колланта плыл в космосе, уходя от ближайшей планеты и центрального светила к окраинам системы. Плеск гравитационных волн глох, потоки частиц редели и истончались. Впереди, подсвеченный гамма-квантами, проступал пояс астероидов.
- Диего! Где Диего?! Сеньор, кто вы?
- Кто она такая?!
- Это вы кто такой?! Откуда вы взялись?
- Наглая девчонка!
- Хам! Жирный скот! Где мой Диего?!
- Кто она, драть вас всех на плацу!
От яростного рыка генерал-президента конь встал на дыбы, едва не сбросив седока. Грузный диктатор чудом удержался в седле. Под шелухой он был облачен в лазоревый мундир с эполетами и аксельбантами. Грудь украшали звезды орденов, усыпанных бриллиантами. На боку висел длиннющий палаш с рукоятью из платины.
Генерал-президенту никто не ответил. Отряд остановился, всадники сбились в кучу. Лошади рыли копытами сухую почву, ветер уносил прочь облачка пыли. Лица коллантариев - хмурые, растерянные, испуганные - были обращены к Энкарне де Кастельбро. Лишь яйцеголовый астланин улыбался, словно ждал этой встречи.
- Где…
- Какого…
- Заткнитесь, ваше превосходительство!
Спурий Децим Пробус не мог, не имел права показать остальным, что боится. Связующий центр колланта, помпилианец вел себя, как ни в чем не бывало, и один дьявол знал, чего ему это стоило. Генерал-президент побагровел, поперхнулся: казалось, пассажира вот-вот хватит удар.
- Это вы мне?!
- Вам, золотце! У вас проблемы со слухом?
Диктатор открыл рот и - о чудо! - заткнулся, как велели.
- Деточка! - звенящим тоном продолжил Пробус. - Сначала ответьте, как вы здесь оказались?!
Энкарна де Кастельбро воззрилась на помпилианца:
- Я?! - недоумение девушки было высшей пробы. - Вы шутите? Шутите, да?! Мы взлетели с Террафимы - вы, я, Диего…
Недоумение сменилось ужасом:
- О боже! Туча! Я помню!
- Не отвлекайтесь!
- Диего! Где он?!
Она бросила свою кобылу вперед, к Пробусу, намереваясь схватить помпилианца за грудки и вытрясти ответ. Но каурый жеребчик сдал назад, разрывая дистанцию.
- Вы что же, запамятовали…
- Я все помню! Где Диего? Вы подменили его на эту свинью?!
- Диего Пераль жив и здоров, - услышал Гиль Фриш собственный голос. - Он на Хиззаце. Повторяю: жив, находится на Хиззаце. Вы верите мне?
Успокоить девушку. Успокоить коллантариев. Успокоиться самому. Держать себя в руках. Гематр чувствовал, как ходит ходуном лучевая паутина, связывающая коллант. Я говорю с покойницей, кричала та часть мар Фриша, которую терзал страх. Я видел ее труп. Я…
- Мы возвращаемся, - рявкнул помпилианец. - Немедленно!
Гиль Фриш молчаливо одобрил решение Пробуса.
- Стоять! - к генерал-президенту некстати вернулся дар речи. - Не сметь возвращаться! Мы летим на Карассу!
- Вы здесь не командуете, генерал.
- Я вам заплатил!
- Диего на Хиззаце? Мне надо на Хиззац!
- Вы обязаны!..
- Прошу вас…
- Молчать! Мы возвращаемся!
- …ваши обязательства!..
- …вы обещали!..
- …вы еще пожалеете…
- …мы вам заплатили!
- …я вам заплатил!
- Разговор окончен!
Развернув жеребца, помпилианец с места пустил его рысью. Коллантарии последовали за Пробусом с видимым облегчением. Позади, отстав на два корпуса, отчаянно матерился генерал-президент. Не стесняясь присутствием дамы, он крыл недобросовестных перевозчиков на чем свет стоит. В генеральском реве глох топот копыт. Дважды, вне себя от ярости, диктатор предпринимал попытки ускакать прочь - видимо, намеревался пересечь галактику в одиночку, не понимая или не желая понимать, чем грозит ему отрыв от колланта. К счастью, конь не поддался, следуя за коллантариями, как на привязи. Привязь действительно существовала, но генерал-президент ее не видел - и уверился, что его предали все, включая коня.