- Но ведь такого оружия не существует? - растерянно воскликнул Джей. - Это же был обман, ловушка. Вы сами только что сказали. Более того, вы утверждаете, что Крепость Сол не выдержит осады и четырехсот крейсеров "собак", не так ли?
- Да, именно так я и говорил, и это еще весьма оптимистическая цифра.
- Но тогда нам неминуемо грозит поражение! "Собаки" уничтожают Землю и…
- А вот здесь я, на вашем месте, остановился бы, - Линго загадочно и печально улыбнулся, приложив для убедительности палец ко рту, как бы накладывая на губы печать молчания. - Есть еще один вид оружия, который ускользнул от вашего внимания. О котором Кор также не подумал. Оружие, которым мы владели всегда.
- Всегда? Но что же это может быть?
Линго отвернулся и вновь стал смотреть на сверкающий водопад красок Статического Пространства, в котором несся их корабль со скоростью, во много раз превышающей скорость света. Он спешил на встречу с Судным Днем, к своему Армагеддону. В свете этого фейерверка огня лицо Линго, казалось, само утратило все краски и напоминало теперь меловую маску театра Кабуки.
- А что бы вы хотели, чтобы это было? - медленно произнес Линго, и слова тяжелым знаком вопроса повисли в воздухе. Помолчав немного, он так же тихо ответил, будто сам себе:
- Чем же это может быть иным, как не самой Крепостью Сол?
11
Макс и Линда проводили время у стола телекинеза. Дирк и Робин выбрали для себя рубку управления, где они в течение последней недели все чаще уединялись вдвоем. Фран, удобно устроившись в кресле, небрежно перелистывала какую-то толстую книгу, Ортега, как всегда в свободное время, перебирал и переставлял что-то, находясь за стойкой бара. Все было как всегда в эти последние дни их путешествия.
Все, казалось, жили в атмосфере усиливающегося нетерпения, будто в воздухе витало ощущение, предчувствие. Они чувствовали себя подобно клиенту, находящемуся в приемной врача. Ритм жизни Группы, да и сами взаимоотношения в ней, заметно изменились за последнее время. Палмеру было достаточно трудно различить индивидуальные особенности в изменении поведения каждого из солариан, он мог ухватить только общее впечатление, складывающееся из десятка нюансов. В итоге получилось, что Макс и Линда все больше времени проводили в немых беседах друг с другом и не обращали внимания ни на кого вокруг; Робин и Линго стали все чаще прятаться от окружающих и чем дальше, тем дольше становилось их отсутствие; Фран пыталась загрузить себя чтением книг; Ортега чаще слонялся по всему кораблю, вспугивая в укромных уголках уединившихся, не зная, к чему приложить руки.
Однако солариане оставались все так же близки друг другу, как и раньше. Их Группу никоим образом нельзя было считать распавшейся, хотя внешние проявления в поведении каждого из них могли бы вызвать подобную мысль. Джей всей кожей чувствовал это, но не знал, как и чем объяснить происходящее. Может быть, отношения в Группе изменились оттого, что изменились их личные психические и психологические потребности в результате всех перенесенных потрясений? Этого он не знал, но чувствовал, что общий дух единства Группы, дух поддержки, ощущение родного очага остались. Но теперь это был, скорее, дух не молодой жизнерадостной семьи, а пожилой, умудренной опытом жизни, пары, для которой помолчать вдвоем было гораздо важнее и нужнее, чем бесконечное сотрясание воздуха словами.
Понимая или предполагая, что понимает, причину всех этих изменений, Палмер беспокоился, тем не менее, с каждым днем все сильнее. Наконец, он не выдержал.
- К черту, Рауль, - сказал он, забирая из рук Ортеги прозрачный бокал, который тот с остервенением протирал чистой салфеткой. - Выкладывайте, что происходит?
- Что? - вдруг очнувшись от своих мыслей, Ортега недоуменно уставился на Джея. - Ах, ты об этом. Да так, ничего существенного. Каждый размышляет на свой манер. Ничего больше.
- Я не об этом, и ты это прекрасно понимаешь. Но вы все стали такими напряженными! Складывается впечатление, что все стремятся залезть в свою скорлупку, как рак-отшельник, и отгородиться от остальных.
- Но и о тебе не скажешь, что ты весел, как зяблик.
- Ну, это немудрено. Легко ли думать, что участь всего Человечества будет решена через несколько недель. Довольно трудно себе представить, особенно профессионалу, что все может решиться в одной битве. Учти при этом, что мы, конфедераты, выросли на том, что война будет длиться по крайней мере еще столетие…
- Да оно так, вероятнее всего, и будет, - Ортега плеснул себе виски в бокал. - Вернее, я даже уверен, что будет именно так. Даже если "собаки" в одночасье потеряют четыре тысячи своих кораблей, у них еще останется три тысячи. Империя есть Империя, она не взорвется и не исчезнет на следующий день после сражения. Они просто поменяются с вами местами и станут вести ту же игру. Медленно отступая, они будут потихоньку освобождать одну систему за другой, пытаясь вновь навязать вам свою тактику. И это может затянуться на все ближайшее столетие. С единственной разницей, что теперь мы будем диктовать им правила игры.
- Если дуглариане разгромят Сол, - задумался Палмер. - Конфедерация не станет чувствовать себя более обездоленной, чем она есть сейчас, это с военной точки зрения. Она всегда рассчитывала только на свои ресурсы. Но в психологии может произойти качественный скачок, и они поймут свое поражение и дальше будут сражаться лишь по привычке, без азарта, без надежды. А это не может длиться долго…
- Они? - Ортега вопросительно поднял брови. - Почему они, а не мы?
- Налей-ка мне стаканчик, Рауль, - попросил Палмер. - Да, я умышленно сказал они. Видишь ли, в том, что касается лично меня, я уже не знаю, кто я есть на самом деле. Я слишком долго пробыл с вами. Для простого конфедерата я теперь слишком много знаю об истинной собачьей сути наших врагов, да и обо всей войне.
Он сделал большой глоток.
- Длиться долго… Как-то Робин сказала мне, что я изменился. И вот, прислушавшись к себе, заглянув в собственное "Я", мне внезапно стало понятно, что она имела в виду и насколько была права. Этого не замечаешь, пока специально не задумаешься или не понаблюдаешь за собой. То, что я обнаружил в себе, меня, можно сказать, поразило. Мне не доставляет большого удовольствия говорить об этом, но я стал совсем по-другому смотреть на многие вещи. Возьму, к примеру, нашу Конфедерацию… она стала мне казаться какой-то искусственной, лишенной своей сердцевины, неполной… не могу найти точного слова. Наивной какой-то. Я уже не могу сказать о себе, что принадлежу ей полностью и безоговорочно.
- Ага, - пробормотал Рауль, посасывая напиток. - Пентагон-Сити.
- Что?
- Я говорю - Пентагон-Сити. Эта… штука… воплощает в себе все несуразности и ошибки Конфедерации. Он тебе ничего не напоминает, Джей? Никакого другого здания?
- Что?.. Ах, да, ты прав, напоминает - Дуглаар! Зал Совета Мудрости! Так же строго функционален и так же уродлив по сути.
- И тот, и другой олицетворяют собой тупик. Специализация, Джей, специализация. Правило эволюции, чем больше ты специализируешься, тем ближе ты к вымиранию. Давай поразмышляем. Что случится, когда война закончится и, скажем, все "собаки" будут уничтожены? Империя исчезнет. Чем займутся люди? Конфедерация, это бледное подобие Империи, специализирована на войне. На этом завязана ее экономика, научно-технический потенциал, воспитание, пропаганда и так далее. Ты лучше знаешь. Что будет, когда все это рухнет и больше ничего не будет нужно? Смотри, даже в том, что касается религии - ваша вера в "Обещание", в Крепость Сол, это ведь своеобразная религия, не правда ли? Даже религия приобрела чисто утилитарный специализированный характер - религия войны! И вот этого единственного цемента, скрепляющего Конфедерацию в нечто единое - войны - вдруг не станет. Ведь у вас даже нет настоящего правительства, лишь Военное Командование Объединенного Человечества, и все. Вы жили и живете войной, она у вас в крови. И от этого будет очень трудно избавиться.
Палмер опустошил свой бокал.
- Да, ты прав. Я вижу будущее человеческой расы в примере Крепости Сол, если у нас есть будущее. Я подсознательно чувствовал это все время, но боялся признаться даже себе самому. В вас есть что-то… новый тип человечности, я бы сказал, гуманности, основанной именно на той базе, благодаря которой человек стал отличаться от животного. Конфедерация ведет в тупик, к отрицанию всего того, что сделано, чтобы человек стал Человеком. Я хотел бы только…
- Что, Джей?
Палмер вздохнул. В его сознании, казалось, прорвалась какая-то плотина, сдерживающая дотоле мысли и ощущения.
- Я хотел бы только иметь возможность стать частью этого, Рауль. Я знаю, как вы все старались помочь мне, и теперь, по крайней мере, я могу по достоинству оценить ваши усилия. Но, вероятно, я переоценил свои возможности, - я еще слишком конфедерат За моей спиной и во мне самом слишком много лет совершенно иной цивилизации. Я не могу участвовать в том, что вы… С другой стороны, теперь, когда я попробовал вкус иной жизни, других взаимоотношений, совершенно иного подхода к различным сторонам жизни, я чувствую, что принадлежать Конфедерации я тем более не могу. Я остался один, Рауль. Я стал самым одиноким существом на свете. Я знаю слишком много… и слишком мало… А, к черту! Налей-ка мне еще стаканчик, и побольше!
Ортега до краев наполнил бокал Джея и налил себе столько же.
- Ты снова ошибаешься, Джей, - сказал он, слегка покачивая бокал в руке и глядя куда-то поверх головы Палмера. - Будущее не в нас. Мы не можем им быть. Нас только пять миллиардов против двухсот миллиардов людей, живущих в мирах Конфедерации. Мы можем быть лишь семенем, зародышем, началом чего-то совершенно нового. Мы должны раствориться во всей массе человеческой расы, чтобы дать начало новой прогрессивной формации общества. Нас нельзя рассматривать как расу Человека Нового или Человека Будущего. Нет. Мы всего лишь часть той новой человеческой расы, которая должна появиться.
Он залпом опорожнил свой бокал и как-то по-новому тепло взглянул на Палмера.
- Будущее - это ты, Джей, - сказал он вдруг.
- Я? Смеешься? Да я - часть ничего, нуля! Я не принадлежу ни вам, ни Конфедерации. Я - никто и нигде.
- Будущее не имеет конкретного места. Джей. Оно всегда где-то. Кто был всегда вынужден развиваться, эволюционизировать? Существо, вытесненное, выброшенное из своей экологической ниши. Или умри, или развивайся, таков закон. Поэтому такое, уже принадлежащее будущему, существо - залог развития этого будущего, оно всегда одинаково. Первая рыба, выбравшаяся на берег и вынужденная прожить на нем достаточно долго, чтобы дать жизнь новому потомству, была одинока. Первые обезьяны, спустившиеся с деревьев, были одиноки. Одинокими были и первые люди, решившие поселиться на других звездах. Не наступило бы ни одного изменения, не существуй кто-то, непреодолимо убежденный, что он не сможет существовать в том, что его окружает. Они не могут жить в обыденной повседневности.
- Эта вселенская идея звучит не очень-то ободряюще.
- Вселенная сама по себе не та штука, которая может ободрить. Ведь это не вы ее создали себе в удовольствие, не я, не самый первый Кор. Вселенной плевать на ваш комфорт и удобства, Джей. И я надеюсь, что этим не обижу вас, но если обижу, тем хуже, нам тоже плевать на это.
- Что вы хотите этим сказать? В чем ваша ошибка?
- Вы думаете, что это неправда! - вздохнул Ортега.
- И все-таки мы на самом деле решили взять с собой Посла Конфедерации, и нам был нужен некто больший, чем обычный простофиля. К черту все! Если бы нам нужно было только это, Куровски сыграл бы такую роль еще лучше, чем ты. И не думай, что мы не смогли бы его убедить следовать за нами в этом путешествии, стоило нам только захотеть. Но нам не нужен был тип вроде твоего маршала. Вспомни тот день, когда мы приземлились на Олимпии. Помнишь, как Макс и Линда вслушивались в то, что копошится в ваших черепушках. Думаешь, из простого любопытства? Нет, друг мой, они искали кое-что. Они искали тебя… Не понял? Они искали не удовлетворенную настоящим положением вещей личность, кого-то, кто не мог полностью выразить себя в силу условий, в которых вынужден находиться. Человека, способного быстро прогрессировать, что, ты должен это признать, является не слишком частым явлением в Конфедерации. Короче, Макс и Линда искали подопытную морскую свинку. Ты был участником эксперимента, Джей, не подозревая об этом. Если тебя это может утешить, то скажу, что мы считаем данный эксперимент весьма успешным.
Слова Ортеги неприятно поразили Палмера и невольно заставили поежиться.
- О чем это ты говоришь? - не очень уверенно спросил он, хотя хорошо понял смысл сказанного. И знал, что Ортега тоже знает, что он понял.
Ортега согласно кивнул головой, он глядел прямо в глаза Палмеру, подтверждая этим его догадку.
- Мы должны были знать, способны ли люди из Конфедерации к изменениям, способны ли понять и принять как естественную часть человечества таких новых для них людей, какими стали мы, - медленно произнес он. - Для того, чтобы человеческая раса однажды стала единым целым, нужны люди, которые остались бы в стороне от Конфедерации и одновременно не принадлежали бы к Крепости Сол, то есть, с одной стороны, не были бы соларианами, с их достаточно определенным видением мира, с другой, избегли б того тупика, в который неминуемо вела Конфедерация. Такие люди, как ты, Джей. Мостик между нами и остальным человеческим сообществом. Да, органическая Группа - это социальная ячейка будущего. Но людям, всю жизнь проведшим в этой социальной структуре, будет довольно трудно передать организующие такую группу идеи людям со стороны. А люди из Конфедерации, - вспомните себя, - не смогут понять всей насущной необходимости изменения социальной структуры Конфедерации. Вот для этого и нужны такие, как ты, Джей. Мостики. Мостики между прошлым и будущим. Нравится тебе это или нет, но ты уже стал таким, каким мы хотели тебя видеть.
- Я думаю, мне нужно было бы возненавидеть вас, - сказал Палмер. - Но у меня не получается, потому что я стал вас понимать. Мне кажется, даже Крепость Сол стала предметом эксперимента, да? Это все ваш Мак Дей. По-моему, он с вами поступил даже более жестоко, чем вы со мной, потому что он экспериментировал вслепую, сам отчетливо не представляя, куда приведут общество его опыты. Он создал вам условия для необходимого изменения, бросил общество в хаос, из которого можно было выбраться, приняв тысячу различных направлений. Какое из них вы выберете, он не мог ни предвидеть, ни управлять процессом целенаправленно. Так что, вы тоже были подопытными свинками, Рауль, или кроликами, если вам так больше нравится.
Он подмигнул Ортеге. Тот рассмеялся, хлопнув Джея по плечу.
- Согласен. Тем или иным образом, но, в принципе, можно считать, что все человечество является предметом эксперимента. Нашего, Мак Дея или эволюции. Добро пожаловать в "Клуб подопытных свинок", Джей! Или кроликов? - он вновь засмеялся и протянул собеседнику руку. Джей крепко пожал ее. Ортега обернулся к стойке, выбрал новый напиток и вновь наполнил стаканы.
- Давай выпьем за них, - предложил он, - за тех, что были, есть и будут.
- Если будут, - сказал Палмер, опрокидывая свой бокал. И тут же наполнил снова.
- Теперь мой черед. Еще один тост, - Джей высоко поднял бокал. - За дым Отечества, за родной очаг, где бы он ни находился.
Ортега нахмурился и резко поставил свой бокал на стойку, едва не разбив его.
- Я не буду пить за это!
- Что случилось? Я сказал что-то не так? Но ведь вы возвращаетесь к себе, не так ли? На Землю, в Крепость Сол. Хотел бы я…
- Не надо хотеть! Не хотите, когда вы не знаете, чего вы хотите! Как я желаю не возвращаться никуда. Направляться куда угодно, только не к себе на Землю… Я даже завидую вам, Джей, что у вас нет своего родного дома. Очаг, это место, которое рано или поздно приходится покинуть.
- Но не навсегда же. Или ты имеешь в виду флот Дугла? Но о чем тут сожалеть, если вы сами решили направить атаку "собак" на Крепость. Линго упоминал о наличии какого-то супероружия… Ортега приглушенно выругался.
- Да, конечно, оружие, - сказал он с горечью. - Только никакое это не супер. Ничего в этом роде. Каждая победа имеет свою цену, и чем грандиознее победа, тем дороже она стоит. А иногда приходится платить заранее и еще молиться, чтобы товар был вовремя доставлен. - Он допил свой бокал и вышел из-за стойки.
- Я устал немного. Пойду, пройдусь, посмотрю, все ли в порядке в рубке управления.
И Ортега ушел, оставив Джея в задумчивости перед двумя пустыми бокалами.
Палмер уже привыкал к некоторым странностям своих попутчиков. Но в этот раз необычность их поведения превысила все нормы. Происходило что-то весьма странное и непонятное для него.
Он как раз думал об этом, направляясь из каюты в общий зал. И чем больше он размышлял, тем более убеждался, что происходит нечто из ряда вон выходящее. С каждым днем корабль приближался к Солнцу. Но, вместо того чтобы радоваться этому, что было бы вполне естественно, солариане впадали во все большую меланхолию. Вместо обычного смеха и шуток в кают-компании царила теперь атмосфера смутного беспокойства и напряженности, на лицах чаще можно было увидеть нахмуренные брови или задумчиво-отстраненное выражение, чем улыбку или искрометный взгляд.
Разговоры стали какими-то вялыми, банальными, велись вполголоса и часто неожиданно прерывались без видимой к тому причины…
Чем бы ни было это вызвано, солариане не могли или не хотели разделить это с Палмером. Между ними вставала стена непонимания, и любая инициатива с его стороны преодолеть эту стену натыкалась на вежливые уклончивые ответы.
По известным только им причинам солариане старались что-то скрыть от него.
"Ладно, - подумал он, входя в кают-компанию, - что бы это ни было, ждать осталось недолго. До Земли не более дня полета."
Стоя у дверей, Джей обвел взглядом помещение. Свет был приглушен, и в зале царил приятный полумрак. Макс и Линда, эта, ставшее в последнее время совершенно неразлучной, пара, сидели на канапе и, по обыкновению, были поглощены своим телепатическим общением. Фран с рассеянным видом листала книгу. Робин стояла рядом с музыкальным центром. Увидев Палмера, она приглашающе кивнула ему головой, включила и села на диван. Палмер пристроился рядом.
Он уже было раскрыл рот, собираясь сказать какую-то банальность, когда раздались первые такты музыки. Звуки не походили ни на что слышанное им ранее. Мелодия быстро переходила от одной темы к другой, перескакивала с одного ритма на другой, без конца меняя стиль. Даже инструменты чередовались в неясной последовательности: сначала звучали обычные струнные, из которых затем остались лишь гитара и банд, потом они внезапно сменились простыми тамбурами с последовавшей следом всей группы ударных, затем вновь флейты и тамбуры, и еще какие-то совершенно незнакомые инструменты.