- Мы служим в армии, которая не воевала уже тридцать четыре столетия, а до этого большая часть наших подвигов сводилась к тому, что мы обрушивали потоки бомб на головы беспомощных народов. Да, я понимаю, что ты имеешь в виду. - Она встряхнула головой, рассыпав по плечам волну прекрасных сияющих волос. - Иногда выпадает кого-нибудь спасти. Хотя едва ли для этого нужны крейсеры и линкоры, верно? Но все эти огромные корабли представляют собой впечатляющую сцену, на которой красуются полные сознания собственной значимости господа капитаны и командующие флотами, а только сознанием собственной значимости и держится вся эта империя.
Мартинес моргнул от неожиданности.
- Звучит грубовато, - отметил он.
- Грубость мне разрешают. Я очень хорошо понимаю свое положение. - Она бросила на него быстрый взгляд. - Ты все знаешь про мою семью?
Мартинес осторожно кивнул:
- Я заглядывал в твое дело.
- Значит, ты в курсе, что мне дозволена только военная карьера. Но хотя я и считаюсь главой клана, возглавлять-то мне и некого, и влиятельных родственников, которые могли бы оказать мне протекцию, у меня нет. Своими силами я, наверно, сделаюсь лейтенантом, но после сдачи экзаменов мне больше не на что рассчитывать. Если я потрясу всех своими талантами, меня могут сделать каплеем, а полного капитана мне дадут разве что при выходе в отставку. - Она холодно усмехнулась. - Утешаюсь только тем, что могу зато говорить все, что захочу. Это ничего не изменит. Разве что… - задумчиво проговорила она.
- Ну?
- Разве что я совсем уж блестяще сдам экзамены. Какой-нибудь старший офицер может заинтересоваться кадетом, занявшим первое место. Или даже второе.
Мартинес кивнул. Да, такие вещи случались. Даже мещанин может далеко пойти, если найдет себе хорошего патрона.
- Желаю тебе удачи, - сказал он.
- Надеюсь, что удача здесь ни при чем, - ответила Сула. - Если бы я рассчитывала на удачу, то вообще ничего бы не добилась.
- Хорошо, - миролюбиво согласился Мартинес. - Не надо удачи.
Она улыбнулась:
- Спасибо.
- Не за что.
Наступило короткое молчание, а потом Сула опять заговорила.
- За последние несколько дней, как только я вернулась на Заншаа, ко мне стали приходить письма от людей, которые утверждают, что были друзьями моих родителей. - Она покачала головой. - А я ни одного из них не помню. Я вообще плохо помню то время.
- Тебе следовало бы встретиться с ними.
- Зачем?
- Может быть, они смогли бы помочь тебе. Хотя бы из чувства долга перед твоими родителями.
Сула задумалась было над его словами, но вскоре решительно покачала головой.
- Не дело тревожить мертвецов, - ответила она. - Верно?
Суле приходилось постоянно бороться с ощущением, что она все делает не так. Она чувствовала, что испортила весь вечер, и все потому, что просто не знала, как вести себя с человеком, который явно был влюблен в нее.
Когда-то она была совсем другой, но потом решила измениться и с тех пор избегала всего - в том числе алкоголя, - что могло бы вернуть к жизни того человека, которым она когда-то была. Но какой ей нужно стать, она представляла себе слабо, и поэтому все постоянно шло наперекосяк.
"Не дело тревожить мертвецов". Чудесная тема для приятного разговора за коктейлем.
Она напомнила себе, что Мартинес старается сделать как лучше.
Конечно, он к тому же очень настойчиво старался затащить ее в постель. Эта идея была по-своему не лишена привлекательности, но она так давно ни с кем не была, что сомневалась, вспомнит ли, как это делается. Не хватало нынешним вечером испортить еще и это.
С другой стороны, подумала она, в этом вполне можно положиться на Мартинеса. Наверное, тут он все сделает как надо.
Она вполне могла сдаться. Толку от целомудрия не было никакого, а Мартинес едва ли мог сделать ее жизнь хуже, чем она уже была.
К счастью, до того как она успела окончательно испортить их встречу, началось представление. На сцену вышли два певца и группа музыкантов, которые заиграли танцевальную музыку, и похоже, Мартинес был доволен, что она сама предложила ему потанцевать.
Когда-то Сула увлекалась танцами, но за последние годы ей удавалось потанцевать только в академии, а это были те еще танцы: все в форменном платье, нервничают и потеют, скованные строгим этикетом. Ей давно не случалось потанцевать просто ради удовольствия, но тут ей повезло - Мартинес оказался неплохим партнером. Его короткие ноги явно знали свое дело, и это помогло ей преодолеть начальную неловкость. Она заметила, что ее так и тянет подпрыгивать при каждом шаге, и ей пришлось напомнить себе, что при танцах стоит опустить центр тяжести и скользить, а не скакать подобно резвому щенку.
Постепенно неловкость покидала ее, и она отдалась ритму музыки, движений и рукам Мартинеса. Их тела двигались в едином потоке, она почувствовала, что легко отзывается на легчайшие прикосновения его ладоней и бедер. Во время медленных танцев она приникала к нему и чувствовала, как от соприкосновений ее охватывал жар. Похоже было, что на целомудрие стоит забить.
Они протанцевали около часа, а потом вышли из бара, чтобы остудиться. Прямо над головой неслись облака, закрывая кольцо над Заншаа, и уныло завывал ветер. По каналу проплывала прогулочная яхта - в темноте ее не было видно, только светился подсвеченный голубыми неоновыми огнями ее контур, похожий на скелет лодки, видение из другого мира. Мартинес промокнул лоб носовым платком и расстегнул воротник.
- В следующий раз, - объявил он, - оденусь в цивильное.
- Спасибо, что напомнил мне, как здорово бывает повеселиться, - сказала Сула. - Я уже много лет бывала только на официальных балах.
- Танцы в корпусе? - отозвался он. - Они бывают очень занудными, верно? - Он развернулся лицом к каналу, увидел освещенную неоновыми огнями яхту, и его глаза загорелись новой идеей. - У меня есть предложение. Хочешь проехаться по каналу?
- Я…
- Пошли! - Он взял ее за руку и потащил за собой. Она поспевала за ним, не в силах сдержать улыбку.
Неподалеку оказалась лодочная пристань. Мартинес показал пожилому служителю-торминелу свое удостоверение, и им выдали маленькую двухместную лодку с тентом над сиденьем, натянутым над короткой иллюминированной цветными огнями мачтой. Мартинес стер с сиденья брызги воды и помог Суле спуститься с каменного причала, - легкий пластиковый корпус закачался, когда она ступила в лодку, на обросшие мхом камни пристани плеснуло водой. Усадив ее, Мартинес задал автопилоту маршрут и уселся рядом сам.
Запах йода, водорослей, мох, птичий помет, плавающий по поверхности темной ледяной воды мусор, - аромат канала внезапно обрушился на Сулу, пробуждая забытые воспоминания. Она уже очень давно не дышала подобным воздухом. Ей захотелось отказаться от прогулки, но рядом улыбался Мартинес, радуясь своей затее, и она не решилась испортить этот вечер - теперь, когда все пошло на лад.
Бесшумный электромотор мягко разгонял лодку. Сула попыталась расслабиться, опершись о руку Мартинеса.
- Отсюда открывается прекрасный вид на верхний город, - раздался в ее ухе его голос.
"Бросьте его в реку", - сказала Гредель, и в ее голосе кипела годами копившаяся ненависть.
Верхний город закрывали низкие облака. Мартинес разочарованно пробормотал:
- Придется показать его тебе в другой раз.
Ледяной ветер продувал Сулу до костей. Она представила себе тело, бесшумно скользящее под поверхностью Иолы, дробящийся на волнах золотистый свет фонарей, воду, заливающую рот и нос, и неумолимый поток памяти вынес на поверхность ее сознания запах реки и ощущение уходящего времени и смерти.
Леди Сула?
Она была даже не леди Кэроль, она оказалась леди Сулой. Она была не просто пэром, но главой клана.
Гнев Хромуши моментально стих - он умел заводиться и успокаиваться почти мгновенно, - и он поднял Кэроль на руки и понес ее к лифту, не обращая внимания на суетящегося вокруг них привратника. Когда они поднялись на верхний этаж, тот открыл им дверь в квартиру Кэроль, - Хромуша вошел внутрь, словно это была его квартира, и понес ее прямо в спальню. Там он опустил Кэроль на постель, а пока Гредель стаскивала с нее высокие сапоги, накрыл ее шерстяным кашне.
В этот момент Гредель восхищалась Хромушей, как никогда раньше. Он держал себя с непривычной деликатностью, словно и сам был пэром, прямо господин командующий флотом, наводящий порядок после возвращения с секретной операции.
Привратник не позволил бы им остаться. Выходя, Гредель заметила, что в квартире у Кэроль царит ужасный беспорядок, всюду лежат кучи одежды, столы покрыты стаканами, бутылками и грязными тарелками.
- Давай-ка ты завтра вернешься сюда, - сказал ей Хромуша, заводя машину. - Я хочу, чтобы ты стала лучшей подругой Кэроль Сулы.
Гредель и сама собиралась это сделать, но ее удивило, что и Хромуша с ней согласен.
- Зачем?
- Пэры богаты, - просто ответил Хромуша. - Может быть, мы сумеем с этого что-нибудь получить. И дело не только в деньгах. Перед пэрами открыты все двери, и может быть, Кэроль сможет открыть какую-то дверь для нас. Даже если за этой дверью будет только ее банковский счет, все равно попробовать стоит.
Было очень поздно, почти рассветало, но Хромуша все равно довез Гредель до одной из своих квартир. Там они занялись сексом так наскоро, что, по мнению Гредель, ради этого не стоило и раздеваться, а потом Хромуша отвез Гредель к ней домой.
Едва войдя в дверь, она поняла, что вернулся Антоний. В доме появился новый запах, смесь пива, табака, мужского пота и страха. Гредель сняла башмаки у дверей, чтобы не разбудить его, и тихонько прокралась к своей постели. Несмотря на поздний час, она еще долго пролежала без сна, раздумывая о дверях, которые могут открыться перед ней.
Хромуша не знал, чего ждать от Кэроль, он просто руководствовался инстинктом, который подсказывал ему, что Кэроль может быть полезной своими связями, на которые можно опереться. Гредель чувствовала по отношению к Кэроль примерно то же самое, только хотела от нее других вещей. Гредель не хотела на всю жизнь остаться в Фабах. А Кэроль могла показать ей, как преуспеть, как вести себя, одеваться. Ей нужно было понять, как вырваться отсюда - и не просто из Фаб, но вообще со Спэнии; как взлететь с планетарного кольца на ракете, оставляя за собой след сверкающего пламени, и отправиться то ли на Эсли, то ли на Заншаа, то ли на Землю, к той блестящей жизни, которая, Гредель это чувствовала, где-то идет, о которой она мечтает, которая подобна второму, прекрасному рождению.
Она проснулась перед полуднем и, накинув домашнее платье, отправилась принять душ и привести себя в порядок. Из гостиной доносились звуки соревнования по зефирболу, проходящему на весеннем фестивале, - Антоний уже включил телевизор. Умывшись, Гредель вернулась в свою комнату переодеться. Одевшись и накрасившись, она еще долго расчесывала волосы, пока не поняла, что просто оттягивает момент, когда ей придется встретиться с Антонием. Поняв это, она разозлилась на себя и отбросила расческу, сунула свои деньги в карман куртки и вышла из комнаты.
Антоний сидел на продавленном диване и следил за игрой, идущей на видеостене. Перед ним на тарелке лежали остатки сэндвича. Роста он был среднего, но крепко сложен, широкоплеч, и руки у него были крупные. Чем-то он напоминал кирпич на ножках. Вокруг лысины топорщился венчик серых волос, а маленькие глазки постоянно подозрительно поблескивали.
Увидев, что он уже навеселе, Гредель почувствовала облегчение.
- Привет, Антоний, - поприветствовала его она, входя в гостиную.
Он наградил ее свирепым взглядом.
- Куда это ты так вырядилась?
- Иду повидаться с другом.
- С тем другом, что покупает тебе все эти шмотки?
- Нет. С другим. - Она заставила себя остановиться и посмотреть ему в лицо.
В ответ он презрительно ухмыльнулся.
- Нельда говорит, что ты продалась какому-то бандиту. Совсем как твоя матушка.
Гнев ударил Гредель в голову, но она подавила его и спокойно ответила:
- Я никогда никому не продавалась. Никогда.
- Может быть, не за деньги, - ответил Антоний. - Но посмотри, что на тебе надето. И на эти драгоценные украшения. - Гредель почувствовала, что краснеет. Антоний снова уставился на экран. - Лучше бы ты продала всю эту мишуру, хоть денег бы заработала, - пробормотал он. - Хоть как-то отработала бы свое проживание.
Ты бы тут же украл эти деньги, подумала Гредель, но ничего не сказала. Она молча направилась к двери, и уже на выходе до нее долетел последний залп его ругани:
- И не вздумай вынуть имплантант! Забеременеешь - выгоню из дома. Мне не нужен еще один чужой ребенок!
Как будто бы ему нужны были хотя бы свои дети.
Гредель вышла из дома, сжав кулаки, с горящими от злости глазами. Детишки, играющие перед домом, только глянули на нее и тут же расступились, давая ей дорогу.
Она понемногу успокоилась, когда поезд был уже на полпути к Мараникам, и понемногу начала волноваться: а окажется ли Кэроль дома и вспомнит ли она вообще события прошедшей ночи.
На этот раз Гредель быстро нашла Вольты. Привратник - сегодня это был уже другой человек - отворил перед ней дверь и проводил ее до лифта. Похоже, он принял ее за Кэроль.
- Благодарю, - улыбнулась Гредель, пытаясь растягивать слова, как это принято среди пэров.
Ей пришлось несколько раз громко постучаться, прежде чем Кэроль появилась в дверях. Она была в том же платье, что и прошлой ночью, босая, с распущенными волосами и пятном от туши на щеке. Увидев Гредель, она широко распахнула глаза.
- Землянка, - проговорила она. - Привет.
- Привратник принял меня за тебя. Я зашла убедиться, что у тебя все в порядке.
Кэроль распахнула дверь и всплеснула руками, словно говоря: "Сама видишь, я в порядке".
- Заходи, - пригласила она Гредель и направилась на кухню.
В квартире стоял тот же беспорядок, воздух был затхлый. На маленькой кухне Кэроль подошла к раковине и налила себе чашку воды.
- У меня во рту вкус сыра, - пожаловалась она. - Такого, знаешь, с прожилками. Терпеть его не могу.
Пока она пила воду, Гредель прошлась по захламленной квартире. Ей почему-то не хотелось трогать вещи руками, словно она оказалась во сне, который готов растаять при первом прикосновении.
- Ну, - спросила она наконец, - что же ты собираешься делать?
Кэроль прикончила воду и поставила стакан на стойку, уже переполненную грязной посудой.
- Первым делом мне нужен кофе, - ответила она. - Ты не против сходить в кафе на углу и принести нам по чашечке, пока я переодеваюсь?
- А чем плоха кофеварка? - спросила Гредель.
Кэроль удивленно уставилась на комбайн, словно в первый раз его видела.
- Я не знаю, как она работает, - ответила она.
- Я тебе покажу.
- Я никогда не умела обращаться с кухонной утварью, - объясняла Кэроль. - До того как я сюда попала, у меня постоянно была прислуга. У меня и здесь были служанки, но последнюю я обозвала коровой и выгнала.
- А кто такая корова? - поинтересовалась Гредель.
- Они уродливые, толстые и тупые. Совсем как Берта, которую я уволила.
Гредель нашла в буфете кофе и стала настраивать кофеварку.
- Этих твоих коров едят, или зачем они?
- Да, они дают мясо. И еще молоко.
- У нас для этого есть вэйчи и зейги. А еще свиньи и бизоны, но от них только мясо.
Гредель приготовила кофе на них обеих. Кофейные чашки у Кэроль были тонкие, как бумага, и очень изящные, с платиновым колечком по краю, украшенные тремя красными полумесяцами. Кэроль забрала чашку с собой в ванную, и вскоре там зашумел душ. Прихлебывая кофе, Гредель принялась бродить по квартире - комнаты были хороши, но не очень. Хромуша устраивался не хуже, хотя и не в таких роскошных домах, как этот. Из окон открывался вид на Иолу, но тоже не слишком красивый, перед рекой стояли дома, да и оконные стекла были грязными.
Почувствовав, что не может дальше находиться в этой грязи, Гредель начала собирать разбросанную одежду и складывать в стопки. Она уже покончила с этим и засовывала в моечную машину грязные тарелки, когда появилась Кэроль, небрежно одетая в мягкие шерстяные штаны, блузу с высоким воротником и куртку с золотыми пуговицами и множеством карманов, налезающих один на другой. Кэроль изумленно огляделась.
- Ты прибралась.
- Немножко.
- Право, не стоило утруждаться.
- Мне все равно больше нечем было заняться. - Гредель прошла в гостиную. Ее взгляд упал на стопку одежды, и она взяла в руки один из свитеров, которые только что аккуратно уложила на диван. - У тебя тут есть красивые вещички, - отметила она.
- Это с Йормака. Они производят прекрасную шерсть. - Леди Сула оглядела платье Гредель. - Да и то, что на тебе, - оно тоже вполне неплохо.
- Его купил мне Хромуша.
Кэроль рассмеялась.
- Можно было догадаться, что выбирал мужчина.
"А что не так с моим платьем?" - хотела спросить Гредель. Платье было такое же, как все носили, только отличного качества. Через мараникский порт не проходили грузы с одеждой, и ее приходилось просто покупать в магазине.
Кэроль взяла Гредель за руку.
- Давай позавтракаем, - предложила она, - а потом я проведу тебя по магазинам.
Привратник изумленно уставился на Кэроль и Гредель, выходящих из лифта. Кэроль представила Гредель как двоюродную сестру Маргариту с Земли, и когда Гредель обратилась к привратнику с земным акцентом, тот низко поклонился им вслед.
Часом позже в ресторанчике Кэроль, к удивлению Гредель, попросила ее расплатиться за завтрак.
- Мое пособие приходит в начале месяца, - объяснила она. - А деньги, полученные в этом месяце, уже кончились. В этом кафе мне ничего не отпустят в кредит.
- Разве мы не собираемся идти в магазины?
Кэроль ухмыльнулась:
- Одежду я могу покупать и в кредит.
Они направились в пассаж, где дорогие магазины стояли в ряд под изящной сводчатой крышей из полупрозрачного разноцветного пластика, где на каждом шагу цвет освещения празднично менялся, маня посетителей двигаться все дальше. Кэроль представляла Гредель как свою сестру и смеялась, когда та пускала в ход свой земной акцент. Все называли Гредель "леди Марго", и вокруг нее вились целые стаи клерков и администраторов. Она была удивлена и польщена поднявшейся вокруг них суматохой. Вот как, выходит, живется пэрам.
Будь она просто Гредель, служащие тоже сновали бы вокруг нее - но только чтобы проследить, не стащит ли она что-нибудь.
В пассаже обслуживали не только терранцев, здесь были и торминелы, и наксиды, и креи, которые развлекались, бродя по магазинам и переговариваясь друг с другом красивыми музыкальными голосами. Гредель не привыкла сталкиваться с таким количеством негуманоидов сразу, ведь раньше она почти никогда не покидала терранского квартала в Фабах. Но пэры, решила Гредель, были почти что отдельным видом. У них между собой было больше общего, чем между ними и простыми смертными из их рас.