Когда Фути начал хватать гостей за шиворот и заталкивать их под длинный стол, чтобы они спели оттуда "Поздравляем" на мотив "Лорд Шампанский удаляется на отдых", Сула соскользнула со своего стула и вышла на балкон. Вслед ей неслось пьяное пение, и, облокотившись на резные железные перила с латунными полированными набалдашниками, она принялась разглядывать ночной город. Пэры, пешком или на автомобилях, кружили по каждодневным маршрутам вечеринок, торжественных обедов и частных свиданий; служащие втискивались в фуникулеры, которые развозили их по домам, в нижний город; компании молодых людей, пританцовывая, шли на поиски ночных приключений.
Давно уже Суле не случалось ходить в такой компании, и сейчас она задумалась, не жалеет ли она об этом.
Временами, решила она наконец. Временами ей и вправду не хватает компании.
Один раз она видела Мартинеса в Империале на спектакле "Элегия Хо-Со". В первый месяц после смерти великого господина это было самое крупное дозволенное светское представление. Сула сидела в ложе семейства Ли с леди Амитой и несколькими ее друзьями и увидела внизу в партере Мартинеса, сидящего в обществе женщины с восхитительной фигурой, напоминающей песочные часы, и густыми черными волосами. Так вот какие ему нравятся, подумала Сула и тут же устыдилась своей мысли - судя по всему, она нравилась Мартинесу, до того как сама все испортила.
Скорее всего Мартинес тогда не заметил ее. Она не выходила из ложи во время антракта, сделав вид, что заболталась с леди Амитой, а когда представление закончилось, ушла из театра одной из последних.
Кто-то, подойдя сзади, молча обнял Сулу. Она невольно отдалась объятиям, но Фути все испортил, заговорив.
- Ты выглядишь так одиноко, - сказал он. - Такие вечеринки, похоже, не в твоем вкусе?
- Были когда-то, - ответила Сула. - До того как мне стукнуло семнадцать.
- Мы там спорили о тебе. - Фути уткнулся носом в ее волосы, и его голос зазвенел колоколом у нее в ушах. - Многие считают, что ты действительно девственница. Я заключил пари с теми, кто полагает, что это не так.
- Проиграл, - отозвалась Сула. Она освободилась из его объятий и развернулась к нему лицом, с яростным удовлетворением подумав: "Вот и открой с ним сезон".
Фути отряхнул с нового костюма несуществующую пушинку и поглядел на город.
- Твой старый дом там, за фуникулером? Вон тот, с синим куполом?
Сула не стала оборачиваться.
- Может быть, - отозвалась она нехотя. Он пристально поглядел на нее.
- Я знаю все о твоей семье. Я наводил справки. Сула изобразила на лице недоверчивую мину.
- Не делай из меня дурочку. Тебе - и самому наводить справки? Наверное, ты заплатил кому-то, чтобы он выполнил работу за тебя.
Фути явно был задет ее словами, но попытался это скрыть.
- Тебе бы не вредно подружиться со мной. Я могу помочь тебе.
- Ты хочешь сказать, что мне может помочь твой дядюшка-яхтсмен.
- Он сделает это, если я его попрошу. А я мог бы это сделать, кстати. У меня сильная протекция, я двигаюсь вверх настолько быстро, насколько это дозволено правилами, и несколько следующих шагов уже считай что сделаны. Скоро я буду в состоянии сам помогать людям. А у тебя нету покровителя во флоте. Тебе нужно приобретать друзей, или ты так навсегда и останешься лейтенантом. - Он участливо поглядел на нее. - Ты являешься главой одного из старейших терранских кланов. Такого же знатного, как и мой. Просто несправедливо, чтобы человек с такими предками, как у тебя, не достиг никаких высот.
Сула сладко улыбнулась.
- И сколько раз мне нужно встретиться с тобой в трахальных кабинках, чтобы исправить эту несправедливость?
Фути открыл рот и молча захлопнул его.
- Шести раз в месяц достаточно? - продолжала Сула. - Можно заключить контракт. Но тебе тоже придется взять на себя определенные обязательства - если меня не сделают лейтенантом при первой же подвернувшейся возможности, ты платишь пеню, скажем, десять тысяч зенитов, идет? И двенадцать тысяч, если меня не сделают каплеем, и так далее. Что скажешь? Пошли к моему адвокату?
Фути повернулся лицом к стеклянной двери, за которой шумела вечеринка, и прислонился спиной к перилам балкона, скрестив на груди руки. Его благородный профиль был по-прежнему невозмутим.
- Не понимаю, зачем ты говоришь об этом так.
- Я просто думаю, что лучше, чтобы все было ясно и понятно с самого начала. Деловые соглашения всегда имеет смысл оформлять в виде контракта.
- Я просто хотел предложить тебе помощь.
Сула рассмеялась:
- Мне такую помощь каждую неделю предлагают. И обещают обычно больше, чем ты.
Это было, мягко говоря, сильным преувеличением, но Сула решила, что в сложившихся обстоятельствах нет смысла вникать в детали. А сейчас стоило удалиться, пока Фути не соберется с мыслями. Она издевательски похлопала его по руке и прошествовала через дверь в столовую.
За исключением Паркера и его компании, гости уже выбрались из-под стола. В зале было шумно. Сула села на место, отхлебнула своей шипучки и обнаружила, что кто-то долил в ее стакан спирта.
Ох уж эти молокососы со своими шутками, устало подумала Сула.
Она поразмыслила, не выпить ли питье, а потом еще залакировать нетронутым шампанским. Что-то в этой идее определенно было. Она вспомнила, какой она была, когда пила в последний раз, и улыбнулась… этим ребятам она такая определенно бы не понравилась.
Беда была в том, что хотя бы в этом она была с ними солидарна.
Она опустила стакан на стол и через мгновение опрокинула его вместе с содержимым на колени соседа.
- Ой, извини, - сказала она. - Хочешь, дам тебе спичек?
- Команда с флагмана, милорд, - сказал Мартинес. - Второе подразделение, измените курс эшелона на два-два-семь от один-три-ноль и начинайте ускорение при двух целых восьми десятых силы тяжести. Начало маневра в 27:10:000 по корабельному времени.
- Сообщение принято, - отозвался Тарафа. Он сидел во вращающемся амортизационном кресле посреди командной рубки, квадратной комнаты с мягкой обшивкой. Здесь было непривычно тихо, свет горел неярко, чтобы не отвлекать внимания от пастельных огней индикаторов на пульте - зеленых, оранжевых, желтых, синих. Мартинес сидел с поднятым забралом шлема, и его нос ловил запах машинного масла, исходящий от недавно смазанных амортизаторов их кресел, смешивающийся с запахом пластика его скафандра.
Мартинес сидел позади капитана и видел, что тот напряжен настолько, что защитная решетка и подпорки его амортизационного кресла дрожат в такт подрагиванию его конечностей.
- Вас понял, каплей, - отозвался Мартинес. "Каплей", обычное сокращение чина Тарафы, звучало в рабочей обстановке уместнее, чем официальное "капитан-лейтенант".
Тарафа глядел на экраны, слегка подергивая щекой, что было видно, потому что Тарафа своего шлема не надел, каковое нарушение инструкции было позволительно только капитану. Что-то было в позе капитана от футболиста, сосредоточенно разглядывающего схему сложной игры. Мартинес подумал, что Тарафа отчаянно боится не справиться с предстоящим маневром, что было вполне возможно, поскольку многие из унтер-офицеров, от действий которых главным образом и зависело судно, были непроходимыми тупицами.
По счастью, среди подчиненных Мартинеса был только один осел. Связист первого класса Серенсон, больше известный как центральный форвард "Короны". При этом нельзя было сказать, что Серенсон не хотел научиться выполнять свои официальные обязанности - это был дружелюбный и общительный парень в отличие от некоторых других игроков, - просто, похоже, он был не способен вникнуть во что-нибудь, связанное с техникой.
Впрочем, подумал Мартинес, это тоже не совсем так. Серенсон прекрасно разбирался в сложной системе боковых пасов, применяемых командой Тарафы при наступлении, и это было достаточно технично - и, кроме того, Мартинес готов был снять шляпу перед человеком, способным постичь запутанные правила, поправки и основы прецедента, необходимые для понимания правил офсайда. Просто Серенсон не способен был понять ничего сложного, если оно не касалось футбола, к которому он казался прямо-таки предназначенным самим провидением.
Все было бы ничего, если бы Серенсон состоял в чине не выше рекрута первого класса. Но Тарафа хотел поощрять своих игроков деньгами помимо тех изрядных кусков, которые он, без всякого сомнения, втихомолку им вручал, и повысил восьмерых основных игроков в ранг специалистов первого класса. Можно не сомневаться, что он бы сделал их и старшими специалистами, если бы это звание не требовало обязательного экзамена, который непременно выявил бы их полную профнепригодность.
Если исключить старшего лейтенанта Козловского, который был не только классным вратарем, но и знающим офицером, оставалось еще десять основных игроков плюс запасной (вторым запасным был кадет, свежеиспеченный выпускник академии Ченг Хо) и еще тренер, зачисленный в должность оружейника второго класса. Все вместе они представляли собой изрядный балласт для команды судна, состоящей всего из шестидесяти одного человека.
Теперь Мартинес знал, что имел в виду капитан Тарафа, говоря, что хочет, чтобы все члены экипажа принимали дела команды близко к сердцу. Это значило, что все должны выполнять за игроков их долю работы.
Мартинес справился бы без проблем, если бы речь шла только о том, чтобы прикрывать добродушного, но бестолкового Серенсона. Но на судне Тарафы, увлеченного футболом, все вертелось вокруг футболистов, а это значило, что на Мартинеса ложилась и изрядная часть работы Козловского, и даже часть дел самого капитана. Иногда ему приходилось выстаивать за них вахту.
А ведь футбольный сезон еще и не открылся. Мартинес с ужасом думал о том, что будет, когда начнутся игры.
Еще он завидовал второму помощнику капитана, Гарсии. Эта небольшая смуглая женщина не была футболисткой, а ее провинциальный акцент был даже посильнее, чем у самого Мартинеса, но она была в глазах капитана чем-то вроде Болельщика Номер Один. Она следила за тем, чтобы неиграющая часть экипажа посещала игры и приветствовала там команду "Короны", делала значки и знамена и устраивала вечеринки в честь членов команды. Таким образом она добивалась благоволения капитана, хотя ей приходилось помимо этого стоять на вахте и делать свою работу, и еще работать за футболистов.
- Пилот, разверните судно, - приказал Тарафа.
Немного рановато, подумал Мартинес. Другие суда в подразделении еще не приступили к маневру. Впрочем, ничего плохого в этом пока не было.
- Разворачиваю судно, - доложила второй пилот Анна Биги, выполняющая работу первого пилота Констанца, длинноногого полузащитника, сидящего за ней в кресле запасного пилота: на его дисплее красовался один из старых номеров "Спортивной Классики".
Амортизационные кресла легонько качнулись при развороте. Мартинес не отрывал глаз от работающих перед ним дисплеев.
- Курс два-два-семь относительно один-два-ноль, лорд каплей, - доложила Биги.
- Ходовой отсек, приготовьтесь к ускорению, - произнес Тарафа.
- Двигатели готовы, - доложил прапорщик второго класса Мабумба, собирающийся вскоре сдавать экзамены на звание прапорщика первого класса.
Тарафа пристально глядел на секундомер, включившийся на дисплее перед ним.
- Двигатели, ускорение по моей команде, - сказал он, и когда отсчет дошел до 27:10:000, приказал: - Ходовой отсек, включайте двигатели.
На грудь навалилась тяжесть, противоперегрузочные костюмы плотно обжали руки и ноги - не догадаться, что включились двигатели, было невозможно, но Мабумба тем не менее доложил об этом, как полагалось по правилам. Амортизационные кресла просели под возросшим весом тел экипажа и принялись незаметно пульсировать, предотвращая застой крови в тканях. Второе подразделение восемнадцатой крейсерской эскадры, выстроившись в походном порядке, так чтобы ни один корабль не мог случайно опалить своими двигателями соседей, устремилось к цели.
Мартинесу было видно, что Тарафа заметно расслабился после того, как убедился, что двигатели успешно запустились. Конечно, не было никаких оснований опасаться, что они не запустятся: угрюмый, грубоватый старшина ходового отсека Махешвари держал машинное отделение в своих руках, невзирая на наличие среди его подчиненных двух футболистов, один из которых занимал должность начальника ходового отсека и был сейчас, надо полагать, на вахте.
Проблемы могли бы возникнуть, если бы пришлось пустить в ход оружие. Поскольку "Короне" никогда не приходилось стрелять, боевой отсек считался самым подходящим местом для футболистов, и их там было выше всякой меры.
Но если действительно придется запускать ракеты, то делать это будут люди под руководством фиктивных оружейников, и Мартинес полагал, что если что-то пойдет не так, то именно там.
Мартинес пытался предотвратить неприятности, определив своего ординарца, Алихана, в оружейный отсек, вместо того чтобы, как принято, прикрепить его к лазарету. Алихан ушел в отставку в чине старшего оружейника, и Мартинес полагал, что он может очень пригодиться в оружейном отсеке "Короны".
Но все же Мартинес надеялся, что до применения антиматерии дело не дойдет.
Он незаметно вывел на свой дисплей сигнал с контрольной видеокамеры оружейного отсека. Пристроив изображение в угол дисплея, он переключился на текущую работу: на дисплее уже мерцало новое сообщение.
- Команда с флагмана, - доложил он. - Второе подразделение, изменить курс эшелона на один-ноль-ноль от ноль-восемь-ноль, исполнять немедленно.
Мартинес нажал на кнопку, передавая новый курс одновременно капитану, пилоту, навигатору и рабочим ходового отсека, чтобы исключить возможность искажения информации при последовательной передаче.
- Команду принял, - ответил Тарафа. - Ходовая часть, отключить двигатели.
- Двигатели отключены, лорд каплей. - Все неожиданно утратили вес и удерживались в креслах только за счет того, что были пристегнуты.
- Пилот, разворачивайте судно.
- Разворачиваю, лорд каплей. Новый курс один-ноль-ноль от один-девять-ноль от ноль-восемь-ноль.
- Ходовой отсек, запускайте двигатели.
Снова тяжелый толчок в солнечное сплетение, опять амортизаторы распластываются на опорах. Раздался легкий скрежет металла.
- Двигатели запущены, милорд. - Как обычно, об этом можно было бы и не докладывать.
Через плечо Тарафы Мартинесу были видны навигационные дисплеи. Суда второго отделения сменили курс не слишком синхронно и теперь вместо ровного строя летели растрепанной стаей. "Корона" летела с фланга и направлялась прямо на противника, строго в соответствии с планом.
- Оружейники, - скомандовал Тарафа, - приготовиться к запуску ракет.
Мартинес подумал, что, если бы Тарафа не заботился так о том, чтобы его фиктивные прапорщики не потеряли лица, эта операция не вызвала бы ни малейших затруднений.
* * *
В ближайшем будущем Мартинесу предстояло увидеть Магарию, где размещалась новая база "Короны". Сама по себе планета особого внимания не заслуживала, ее сделали одной из основных флотских баз просто потому, что в ее системе открывались ворота целых семи удобных межпространственных тоннелей, всего одним меньше, чем в системе Заншаа, и вторая эскадра флота, расположившись между этими воротами, могла держать в повиновении фактически всю империю.
Когда Магарию открыли, это была дьявольски горячая планета, укутанная кислотными облаками, сотрясаемая постоянными тайфунами, и тысячелетия возни с ее климатом не сделали ее особенно пригодной для жизни. На кольце ускорителя вокруг Магарии насчитывалось больше обитателей, чем на всей планете. Несколько миллионов поселенцев существовали на средства, выделяемые военными, либо работали в крупном грузовом порту и обитали в нескольких городках, примостившихся вблизи станций планетарных подъемников. Единственной их работой было обслуживание флотских кораблей. Это были в основном наксиды, которые легче, чем другие виды, переносили здешний горячий сухой климат.
Флотом на этой планете командовал тоже наксид, госпожа командующая флотом Фанагия, известная педантка, которая правила планетой, не выходя из роскошных апартаментов на борту "Величия праксиса", огромного боевого корабля, способного огнем орудий обратить в пыль целую планету и в то же время обустроенного со всем комфортом, без которого немыслима жизнь старших офицеров корпуса.
Поскольку никто толком не знал, чего ждать после смерти последнего шаа, подразделения флота распределили по всей империи, чтобы иметь возможность предотвратить предполагаемые беспорядки. Теперь, когда становилось похоже, что все остается на своих местах и без вмешательства флота, эскадры начали снова собираться вместе, но все еще держались в состоянии боевой готовности. Две эскадры, подчиненные комфлотом Фанагии, стояли теперь на базе около Магарии и в ходе объявленных ею учебных маневров противостояли другим трем размещенным здесь эскадрам. Это было вполне справедливо, ведь корабли наксидов были основательно вооружены, и их эскадры состояли только из линкоров.
"Корона" прибыла на базу как раз к началу маневров и, к вящему беспокойству Тарафы, сразу оказалась самым маленьким судном второго подразделения: прочие корабли были как минимум малыми крейсерами.
Флот не так уж часто проводил маневры. Добираясь до базы, корабли больше месяца разгонялись при больших ускорениях, а потом столько же тормозили. До этого Мартинес только один раз участвовал в маневрах, и это было давно, когда он был кадетом на "Дандафисе".
Упражнения в прицельной стрельбе, особенно в обстановке, приближенной к боевой, явно не были коньком Тарафы. Мартинес ничуть не удивился, услышав напряжение в голосе капитана, обращающегося к офицерам, командующим орудиями.
- Орудия, это учение, - объявил Тарафа по форме. - Приготовиться к залпу номер один по цели, следующей за вражеским крейсером. Это учение.
- Это учение, милорд. Орудия готовы к залпу номер один по цели, следующей за вражеским крейсером.
- Орудия, это учение. Залп номер один.
Мартинес поглядел сектор своего дисплея, который транслировал изображение из орудийного отсека. Там ничего не происходило, что само по себе было хорошим знаком, все оружейники были в безопасности за укрепленными щитами.
Ракеты вышли на запрограммированную траекторию, сопровождаемые наблюдающим катером. Конечно, они не станут взрываться по-настоящему - разве что кто-нибудь в артиллеристском управлении что-нибудь основательно напутал, - но взрыв будет по крайней мере сымитирован.
Хотя как поведут себя ракеты, особой роли не играло: судьба каждого судна, не говоря уже о ракетах, была предрешена заранее. Штаб командующей флотом Фанагии основательно потрудился, расписывая сценарий этих маневров вплоть до последней детали. Обе эскадры наксидов, названные "защитниками праксиса", должны были защищать вход в один из межпространственных тоннелей от "мятежников", и праксису, равно как и эскадрам Фанагии, суждено было на этот раз вновь испытать триумф.