На сотом уровне все было в точности, как он и видел. Ослепительно белые стены, плавно изгибаясь, уходили вдаль. Одна из дверей была распахнута. Он заглянул внутрь. Два киборга, соединенные биоинтерфейсами с аппаратурой клонирования, продолжали работать. Третий терминал был погашен, за исключением единственного сигнала, свидетельствующего об аварийной остановке процесса.
Двери склада были блокированы. Все совпадало.
Он с содроганием снял блокировку и вошел внутрь. В дальней стене темнел четкий прямоугольник открытой двери.
Переступив порог, он оказался в той самой спальне. Мертвый киборг в неестественной позе распростерся на толстом, устилающем весь пол ковре. Криогенная камера, расположенная рядом с альковом, клубилась молочно-белым туманом пробуждающего газа, сквозь который едва проступали смутные контуры обнаженного тела.
Арамант сел в кресло и приготовился ждать. Каковы бы ни были его последующие действия, он намеревался прежде всего выяснить, кто же в действительности заключен в низкотемпературный саркофаг.
До окончания процесса, по его подсчетам, оставалось около получаса.
В дальнем конце комнаты располагался компьютерный терминал. Арамант включил питание. Экран осветился, и он увидел свое ухмыляющееся лицо.
- Кто бы ты ни был - пошел к черту! - нагло заявило изображение. - Этот терминал автономен!
Внимательно всмотревшись в застывшее изображение, он начал замечать мелкие отличия. Нет, это был отец. Не больше чем в сорок… Неужели они так сильно похожи?!
Арамант понял, что это именно так, просто он никогда не задумывался над этим. В его памяти отец остался истеричным стариком, а листать семейные альбомы он перестал еще в детстве…
Теперь его грызли вполне закономерные сомнения. Соединившись с процессором Башни, он отдал приказ, и через минуту терминал был взломан.
Бегло просмотрев файлы с секретными счетами, списками агентов и различных сделок, он внезапно наткнулся на нечто, действительно привлекшее его внимание. Это был дневник Андрэ Сент-Иво.
Арамант сам не заметил, как погрузился в чтение. Но чем больше он читал, тем хуже ему становилось. Казалось, волосы начинают шевелиться по всему телу. Наконец, не выдержав, он вскочил, сжав кулаки.
- Я убью тебя!.. - прохрипел он.
Колпак криогенной камеры вдруг начал приподниматься.
- Мама… Что он с тобой сделал, этот ублюдок!..
Арамант сделал шаг, навстречу поднимающейся фигуре матери, протягивая к ней руки.
В следующий момент что-то блеснуло в воздухе, и вялый удар стилета, пробив глазное яблоко, вошел в его мозг.
* * *
Боль…
Она была повсюду и наполняла собой каждую клеточку ее измученного тела.
Не было жизни, не было сна, не было надежды.
Жизнь после смерти была отвратительна.
Но все развивалось постепенно. Однако память творила с сознанием странные вещи. Одни воспоминания тускнели, стирались и уходили, другие же, наоборот, вырастали, занимая неподобающе большое место.
Тея Сент-Иво менялась постепенно.
Все началось с той страшной минуты…
Травматические воспоминания могут жить долго, если время не лечит, а усугубляет их.
Ее мозг был способен к трезвому анализу, и по мере того как шли годы адского заточения и моральной боли, многие события стали видеться в совершенно ином свете.
Конечно, все началось гораздо раньше.
Она приговорила себя, когда вышла замуж за Андрэ. История их знакомства, свадьбы и нескольких последующих лет жизни если и отличалась от банальности, то ненамного. Богатый, красивый, может быть, чуть нагловатый наследник империи "Галактических Киберсистем" был ничуть не хуже многих ее знакомых. Нельзя сказать, чтобы она влюбилась в него без памяти, но их брак не был основан на голом расчете семейных кланов.
Настоящее счастье пришло спустя два года, с рождением Араманта. Тея уже почти не помнила те годы. Боль стерла воспоминания, оставив лишь слабый призрак мыслей и чувств.
Все изменилось в тот момент, когда Эльза Сент-Иво, мать Андрэ, добровольно отошла от дел, отдав бразды правления "Киберсистемами" в руки сына.
Их семейное счастье рухнуло, как карточный домик. Андрэ плохо справлялся со своими обязанностями. Оказалось что руководить корпорацией намного сложнее, чем развлекаться в ночных клубах. Их отношения натянулись, как готовая лопнуть струна…
Все можно было бы пережить, но Тея сделала две ошибки. Во-первых, в надежде стабилизировать отношения она согласилась поселиться в Башне, вместе с Андрэ. Во-вторых, из искреннего участия она стала помогать ему в вопросах бизнеса.
Поначалу их отношения действительно улучшились. Спустя год родился Джон. И на этом можно поставить жирную точку.
Пришел тот день, когда она вдруг осознала, кто из них на самом деле руководит корпорацией.
Андрэ понял это намного раньше.
Боль. Вот она-то началась именно в тот день, на проклятом Диомеде.
Тея отчетливо помнила залитый ярким солнцем космодром, три длинных черных флайера, прилетевших встречать исполнительного директора корпорации. Она остановилась на верхней ступеньке трапа орбитального челнока, чтобы помахать рукой встречающим.
Она услышала лишь легкий шелест, и затем чудовищный удар швырнул ее на обшивку челнока.
Тея закричала, инстинктивно схватившись за грудь, где зияла дыра от бронебойного снаряда снайперской "ФЛАУ"-винтовки. Господи, дано ли живым людям осознать хоть каплю того ужаса, что испытала она, глядя на бледные, подрагивающие ошметья кожи по краям раны. Она уже была мертва, но ее сознание не могло принять факта собственной смерти!.. Потом из уродливой дыры фонтаном ударила кровь, словно кто-то внутри отвернул кран.
Ноги Теи подкосились, и она упала, последним сознательным усилием удивившись тому, как глухо стукнула ее голова о ступень трапа.
Потом началось самое чудовищное.
Сквозь черный мрак небытия стали пробиваться голоса. Иногда они сопровождались яркими вспышками света. Она не чувствовала ничего. Тела не было, или оно не ощущалось… какая разница? Мысли были обрывками воспоминаний.
Постепенно, очень медленно и мучительно, они складывались в странное подобие виртуального мира, что существовал в системе визуального контроля Башни.
Она путешествовала по недрам своей боли целую вечность, словно душа грешника, попавшего в мифический ад. Больше всего страданий приносила ей мысль о детях…
Потом она научилась прислушиваться к голосам.
Постепенно, кроху за крохой, она собирала их слова.
- …Добавь кислорода… Да, это удачно, что она являлась прототипом базовой модели секс-рабынь. У нас есть полная расшифровка ее генотипов и готовые клоны.
- …Нет, господин Сент-Иво, мы не можем дать никаких гарантий. Здесь, на Зороасте, сосредоточено все самое передовое, что есть в генной инженерии обитаемых миров, но наши опыты запрещены на большинстве планет.
- Деньги! - Это был голос ее мужа. - Она не нужна мне в своем старом обличье! Слишком умная стерва. Мне нужен ее мозг, потому что там хранится информация, которую эта сучка не доверила компьютерам, а без нее я не могу эффективно управлять "Киберсистемами". Сделайте ее послушной, док, и моя благодарность выразится в астрономических для вас суммах.
- А если нет?
- Тогда мои киборги превратят вас в кучу дерьма.
Она закричала внутри себя, и эхо от боли еще долго, очень долго отдавалось в самых темных закоулках ее сознания. Тея поняла, что убийца был куплен ее мужем с единственной целью - превратить ее в послушную его воле куклу, зомби, с совершенным телом секс-рабыни и мозгом, способным управлять раскинувшейся на полгалактики корпорацией.
"Я убью тебя, ублюдок!"
Да, именно тогда появилась эта мысль, заполнившая, нет, скорее, затопившая впоследствии все ее сознание.
Настал день, когда она впервые открыла глаза.
"Генные инженеры" Зороасты действительно знали свое дело, в этом Тея убедилась очень скоро. Она могла управлять своим телом и волей в очень узких, запрограммированных рамках. Ее сознание было свободно, но только в мыслях, внутри черепной коробки.
В ходе так называемых "испытаний" ее телом воспользовалось четверо похотливых и циничных мужиков, те самые "генные инженеры".
Внутри Теи все кричало и рвалось на части от оскорбления и боли, в то время как клонированное тело изгибалось в сладострастных судорогах, а с губ вместо проклятий срывалось традиционное "милый"…
Наверняка в лексиконе людей не было слов, которые могли выразить ее чувства. Но она не могла ничего. Ни покончить с собой, ни сойти с ума. Когда ее разум подходил к опасной черте, попросту срабатывала очередная блокировка, и она теряла сознание. К тому же наказанием за подобное внутреннее непослушание была дикая, ни с чем не сравнимая боль, которая огнем выжигала каждую ее клетку…
И это не имело ни начала, ни конца, ни смысла.
Андрэ заточил ее в Башне, в крохотной потайной комнате за каким-то складом, и его регулярные посещения для деловых бесед и плотских утех превратились в бесконечную цепь той самой нестерпимой боли, потому что каждый нейрон внутри Теи не просто протестовал, нет, он излучал ту дикую, необузданную ненависть, что она испытывала к бывшему мужу.
Сколько способов перепробовала она, чтобы хоть на йоту изменить существующее положение вещей! Дни превратились в боль, которая постепенно вытеснила из ее сознания все остальные чувства. Она забыла обо всем. В жизни были только боль, ненависть и цель.
Так шли годы.
Постепенно она потеряла ощущение времени. Андрэ приходил все реже, и она с удовольствием замечала признаки прогрессирующего старения на его отталкивающем теле.
Возможно, он допустил ошибку, а скорее, просто не подозревал о коварности криогенных процессов, но так или иначе он боялся, что тело клона, в которое на Зороасте был имплантирован мозг его жены, исчерпает свой пятнадцатилетний ресурс раньше, чем он сам отойдет от дел и утех. Тогда он установил в ее комнате криогенную камеру и погружал Тею в сверхглубокий низкотемпературный сон в промежутках между посещениями.
Наверное, и те ублюдки с Зороасты не подозревали, насколько силен может быть живой человеческий мозг. Разум Теи питала дикая, неслабеющая ненависть, и он не знал покоя даже в криогене.
Получилось так, что перенасыщенные адреналином, возбужденные участки мозга оставались активными даже в сверхглубоком сне, тогда как все остальные нервные узлы, в том числе и искусственно взращенные на Зороасте, затормаживались.
В результате сон Теи был одним бесконечным кошмаром… но это шло ей на пользу! Все противоестественные придатки имели в ее сознании статус чужеродных тел, и мозг Теи рефлекторно начал борьбу с ними.
Поначалу не изменилось практически ничего, но постепенно, вновь и вновь пробуждаясь от сверхглубокого сна, она начала ощущать некоторую свободу. Это были мелочи, такие, как непредусмотренное выражение на лице, опасный жест, который раньше был бы пресечен внутренними блокировками, и так далее, но эти мелочи говорили о многом.
В ее распоряжении была вечность. Вечность для реализации единственного оставшегося у нее желания - отомстить.
Постепенно, шаг за шагом, Тея начала уже сознательную борьбу за контроль над собственным телом. Теперь она ложилась в низкотемпературный саркофаг с мрачной удовлетворенностью. Кошмары стали ей так же близки, как розовые сны детства.
Она заметила, что имеет наибольшую свободу действий сразу после пробуждения. Вялость мышц и заторможенность реакций предполагали, что она сможет нанести только один удар. И он должен быть смертельным.
Ради этого она отказалась от жгучего желания сжечь Андрэ на медленном огне, чтобы его тело хоть раз испытало ту боль, в которой она жила целую вечность.
И ее час настал. После очередного пробуждения она поняла, что уже практически полностью контролирует свое тело.
Уходя в сверхглубокий сон, она сумела прихватить с собой острый кусок пластика, оторванный от облицовочной панели.
Сжимая в руке свое импровизированное оружие, Тея уснула, в твердой уверенности, что Андрэ не переживет следующего своего посещения…
…Тея Сент-Иво стояла босиком в луже крови, вытекшей из изуродованной глазницы мужа.
- Ублюдок… - прошептала она, пнув тело босой ногой.
Теперь… Теперь она использует "Киберсистемы" для достижения собственной цели! Андрэ мертв, и теперь уже ничто не стоит между ней и тем моментом, когда боевые машины "Киберсистем" обрушатся на ненавистную планету, производящую генетических уродов.
Она не знала, какой сейчас год и что происходит в обитаемых мирах. Собственно, это не имело для нее никакого значения. Она хотела одного убивать. Стереть с лица Вселенной эту пакость…
Она сделала шаг и присела к терминалу.
Набрав положенные директивы, она с раздражением уставилась в пустой экран. Процессор не реагировал!
Хуже того, где-то в недрах Башни гулко завывали сигналы тревоги.
Она поняла, что с момента ее последнего бодрствования кто-то сменил все командные коды.
Неужели Арамант?
Страшная догадка окатила ее горячей волной.
Нет, не может быть. Она вскочила, перевернув тело, и взглянула в изуродованное агонией лицо.
Андрэ. Это Андрэ!
Несмотря на завывание сирен, ничего не происходило. Такая задержка в действиях процессора была непонятна. И вдруг ее осенило. Она только что убила главу "Киберсистем", и теперь центральный процессор Башни, объявив тревогу, мечется по информационным цепям в поисках нового высшего приоритета. Он ищет Араманта и найдет его или Джона, где бы те ни были, чтобы получить от них новые директивы.
Сейчас она меньше всего хотела встречи и объяснения с детьми. Тея боялась. Боялась, что при виде сыновей исчезнет клокочущая в ней ненависть. Нет. Она не имела права ни на какие чувства…
Еще раз мельком взглянув на заблокированный монитор, она приняла решение. Андрэ мог сменить только основные управляющие коды Башни. Менять вспомогательные или аварийные не было никакого смысла. Значит, у нее есть шанс вырваться отсюда, пока процессор не начал действовать. Странный ступор машины объяснялся только одним обстоятельством - ни Араманта, ни Джона нет в Башне, они где-то далеко, на других планетах, и сейчас наверняка уже открыт канал глубокой галактической связи.
Тея накинула халат и, переступив через тело, вышла в склад.
Двери отсека послушно открылись от прикосновения руки. Она облегченно вздохнула. Автоматика распознала код ее ДНК.
Через десять минут Тея была на внутреннем космодроме Башни. Двадцать боевых крейсеров класса "Предтеча" гордо возвышались на стартовых плитах. Все осталось без изменений. Это был резерв семьи Сент-Иво на самый крайний случай. Полная заправка, полный боекомплект, автономные процессоры и клонированные экипажи.
Она дико и облегченно засмеялась, запуская команду аварийного старта со своего личного терминала, который никто даже и не подумал демонтировать.
Эти чертовы ублюдки на Зороасте были обречены.
* * *
Ступор центрального процессора Башни объяснялся очень просто: Джон Сент-Иво был мертвецки пьян.
Машина не могла своевольно перешагнуть через заданную ей последовательность командных приоритетов. Следующим после Араманта в списке машины шел Джон, но он не отвечал на экстренный вызов, несмотря на то что биосканеры передавали компьютеру Башни о его присутствии в личных апартаментах.
Джона разбудил сильный толчок, какой обычно бывает при старте тяжелых машин с внутреннего космодрома.
Он с усилием оторвал голову от смятой подушки и отупело уставился на монитор.
Проклятие Шииста! Сначала Арамант будит его среди ночи, теперь этой чертовой машине потребовался именно он.
С трудом подняв руку, он нажал клавишу речевой связи и, собрав остатки затуманенных наркотиком мыслей, внятно проговорил:
- Пошел к черту! Я ничего не хочу знать. Все!
Сигнал вызова мгновенно погас. Джон со стоном облегчения откинулся на подушку и закрыл глаза.
Спать…
Центральному процессору Башни потребовалось несколько секунд для принятия очередного решения. Сверившись со словарем, он интерпретировал речевую команду Джона Сент-Иво как полный и категоричный отказ от своего уровня приоритета.
Вызвав список семьи Сент-Иво, компьютер вычеркнул мертвого Араманта и отказавшегося Джона.
Теперь в верхней строке оказался Андрэ Сент-Иво.
Решение было принято.
Седьмой терминал в фамильной усыпальнице был разблокирован и получил высший командный приоритет.
Глава 3
СТРАХ
Джон проснулся от ноющей головной боли.
- Чертово пойло… - обреченно просипел он, сползая со скомканной постели на пол.
Его тут же вырвало, прямо на ковер.
Так худо он себя не чувствовал уже давно. С трудом поднявшись на ноги, он заставил себя добрести до ванной комнаты.
Забравшись в душевую кабину, он включил воду и сел на пол.
Через минуту, почувствовав себя немного лучше, он дотянулся до пластиковой полки, на которой лежал мобильный коммуникатор.
"Сейчас дорогой братец смешает меня с дерьмом… - подумал он, набирая код. - И будет абсолютно прав…"
Линия молчала. Что за черт? Он потряс коммуникатор, словно это могло помочь отыскать Араманта, и повторил вызов. На этот раз он дождался, пока не заработает автоответчик личного секретаря.
- Извините, но Арамант Сент-Иво не может ответить на ваш вызов, раздался в коммуникаторе приятный голос. - За дополнительной информацией обратитесь, пожалуйста, в центральный процессор Башни.
Ну, это уже кое-что…
Холодная вода, хлещущая по плечам и спине, больше не несла облегчения, наоборот, он замерз и покрылся мурашками. Выбравшись из-под душа, он сорвал со стены полотенце и вышел в спальню, где робот-уборщик уже собрал постель и заканчивал чистить ковер.
Голова Джона разламывалась от боли. Он знал верное средство, но от одной мысли об этом у него выворачивало все нутро.
"Придется, парень", - мысленно произнес он, наливая в стакан мутное пойло, именуемое марсианской текилой. Зажав двумя пальцами нос, чтобы не вдыхать запаха спиртного, Джон залпом опрокинул в себя содержимое стакана и крепко сжал зубы, не давая жидкости вырваться обратно.
Через минуту или около того он почувствовал облегчение. Слегка пошатываясь, но уже придя в нормальное состояние духа, Джон уселся в кресло за рабочим столом, одной рукой включая питание компьютерного терминала, а другой нашарив помятую пачку сигарет.
Прикурив, он выпустил струйку дыма в осветившийся монитор. Набрав код основной базы данных, он включил режим речевых команд.
- Где мой брат, Арамант Сент-Иво? - спросил он, откинувшись в кресле и думая о том, как прекрасно было бы сейчас взять и свалить из этой Башни, куда глаза глядят.
- Арамант Сент-Иво мертв, - ответил приятный женский голос.
Он криво усмехнулся: "Ну да, конечно. Лучшего ты придумать не мог, дорогой братец".
- Уточняю вопрос: где в данный момент находится тело Араманта Сент-Иво?
Такая формулировка предполагала точный ответ. "Думаешь, только ты, Арамант, умеешь общаться с жестянками?" - подумал он, предвкушая маленькую победу над братом.
Джон не ошибся. Теперь компьютер не мог ерничать, даже по приказу самого Господа Бога.