- Пусть Майер приходит, - повторил он. - Это очень срочно и очень… впрочем, неважно.
Он слегка побледнел. Рука на подлокотнике дрожала. На лбу выступили капли пота.
- Что уставились?! - рявкнул он на Питера и инспектора. - Оставьте меня одного! Уходите… все уходите!
Питер Маленький вылетел за дверь первым.
И я еще предложил ему место на борту моего бота, подумал Электрий и неспешно вышел, плотно прикрыв за собой дверь.
* * *
- Капитан, - сказала Бой-Баба. Майер поднял голову от чертежей.
- Вы еще не готовы, астронавт? Идите, одевайтесь.
- Капитан, вас Кок зовет, - сказала она. - У него что-то срочное.
Йос подошел к ним с дымящимся стаканчиком кофе в руках. Поставил перед Майером. Тот кивнул, потянулся к стаканчику, отхлебнул. Поморщился: горячий.
- Подождет, - ответил за капитана Йос. - Кок сейчас должен находиться на мостике и помогать нам. Если он счел за нужное…
- Он, по-моему, нездоров, - нерешительно сказала Бой-Баба. - Какой-то он бледный и раздражительный. Не такой, как всегда.
Майер не посмотрел на нее:
- Лекарство ему ввели?
- Так точно.
- Ну так идите, надевайте скафандр.
Бой-Баба отсалютовала и скатилась по трапу с мостика. На сердце у нее остался осадок.
* * *
Бой-Баба и Живых в скафандрах, но еще без шлемов, сидели на скамье возле шлюза, ведущего в декомпрессионную камеру. За ней лежал Космос.
Бой-Баба старалась не шевелиться. Даже для ее модифицированного, напоенного стальной мощью тела скафандр был почти неподъемен. Все баллоны, все защитные слои - экранирующие, вентилирующие, охлаждающие, впитывающие выделения - через два часа полегчают, давление внутри опустится до трети атмосферного, и в скафандре можно будет худо-бедно двигаться. А пока придется потерпеть.
Пассажир, инспектор с модным именем Электрий, вертелся возле них, трогал экипировку Живых, крутил в руках шлем, задавал разнообразные вопросы.
- А вот это что такое? - он подергал притороченный к поясу Живых фал. Поднес к глазам, рассмотрел карабин. - Для чего это?
Живых забрал крюк у него из рук.
- Это чтобы от корабля далеко не улететь, - ответил он. - Фал крепится к поручню, другой конец к поясу. И поплыли.
Инспектор недоверчиво покачал головой:
- Как это рискованно! Ведь карабин может отстегнуться. И что тогда?
В глазах у него застыло беспокойство. С чего бы, ведь не ему наружу выходить? Бой-Баба показала пальцем перчатки себе за спину, на личную реактивную установку.
- На этот случай у нас есть устройства маневрирования. Неужели вы не знаете? Фантастику-то в детстве читали или как?
Электрий презрительно поджал губы:
- У меня нет времени на ерунду. Надо заниматься серьезными вещами, а не книжечки почитывать.
Тем не менее он не ушел, а продолжал стоять рядом: рассматривал вход в шлюз, царапал длинным ногтем крышку люка, даже рычаг двери попробовал.
- И сколько же времени занимает надева… упаков… облачение в это устройство? - спросил он Живых.
- Ну… - подавив улыбку, Живых переглянулся с Бой-Бабой, - минут пятнадцать.
Электрий нахмурился. Походил вокруг, рассматривая отсек. Еще раз с сомнением оглядел их громоздкие фигуры.
- А в простом гермокостюме в открытый космос нельзя?
- Отчего ж нельзя, - сказал Живых, - можно. Даже вообще без скафандра можно.
Электрий округлил глаза.
- Без скафандра! Кто вам сказал такое? Это - смерть! Мне рассказывали…
Вот пристал как банный лист. Тихо, чтобы экономить силы, Бой-Баба произнесла:
- В космос без скафандра можно. Максимум на полторы минуты. И только первые десять секунд в сознании, потом мозг вырубается. Но если за эти полторы минуты втащить человека внутрь и оказать первую помощь - он выживет. Даже насморка не схватит.
Электрий с ужасом посмотрел на люк, ведущий в шлюз. Отступил на шаг.
- А вы что, в космос хотите выйти? - хитро прищурился Живых и сделал движение, как будто хотел поймать инспектора и выкинуть в люк наружу.
Суточкин попятился и замотал головой:
- Я… мне… нельзя. Я… болен, вот. - И торопливо прибавил: - Я так, из интереса спрашиваю. Я же вернусь, на работе будут спрашивать… - и осекся. Посмотрел на них. Опустил голову.
- Если я вернусь к себе не работу, конечно, - поспешно проговорил он. - Если мы вообще вернемся.
Живых протянул раздутую руку в перчатке и похлопал инспектора по плечу:
- Нечего горевать! Выберемся мы отсюда. Все выберемся. Правда, мать? - обернулся он к Бой-Бабе.
Та не ответила. Уж очень сконфуженное лицо было у инспектора.
* * *
Люк шлюзовой камеры отъехал в сторону. За ним была бездна.
- Пошла, - скомандовал в наушниках дядь-Фимин голос.
Бой-Баба шагнула вперед, в пустоту. Последние молекулы кислорода из шлюзовой камеры подхватили ее и вынесли наружу. Рука крепко сжимала поручень.
Под ногами белел полумесяц оставленной планеты. Ее нежаркое солнце краснело над головой, согревая неизолированные перчатки.
- Как на пляже! - улыбнулась Бой-Баба в микрофон. Зацепила карабин фала за поручень и осторожно, переставляя руки, поплыла вдоль обшивки по направлению к отражателю. Сзади шел Живых.
Черная громада корабля нависала над ними, закрывая блистающую Вселенную. Солнечные зайчики били в глаза и улетали к разноцветным звездам.
Передвигаться было тяжело: давление в скафандре сопротивлялось движениям. Хорошо, что ремонт не сегодня! Бой-Баба остановилась отдохнуть и подставила лицо солнцу.
- Ты тут? - осторожно перебирая перчатками по поручню, развернулась она к Живых. - Здорово, да?
Напарник осторожно отнял руку от поручня, показал большой палец. Лица его почти не было видно за шлемом. Только улыбка.
- На борту не наговорились? - добродушно встрял дядя Фима. - У меня работа стоит!
Бой-Баба двинулась дальше. Живых сопел, перемещаясь за ней следом. До отражателя добрались без приключений.
Бой-Баба включила камеру на шлеме:
- Дядь Фим, вам видно?
- Ничего, - прохрипел тот в микрофон, оценивая повреждения. - Могло быть хуже.
Они закрепились на обшивке и принялись за работу.
- Эй! - окликнул Бой-Бабу голос Живых. - Смотри, как я умею!
Перебирая руками, она медленно развернулась. Напарник парил в нескольких метрах от корабля, непривязанный. Его любимый трюк.
- Не валяй дурака, - сказала она. - Включи реактивку сейчас же. Смотри, доиграешься: откажет, и спасти будет некому.
- Не доиграюсь! - Живых включил установку реактивного маневрирования и медленно поплыл к обшивке. Ухватился одной рукой за фал, другой - за поручень.
Она покачала головой. Ругать Живых было бесполезно. А тем более - им командовать. Он слушался только ее - почему, Бой-Баба не знала. Слушался скорее из простого уважения, чем из субординации.
Уважения! Бой-Баба посмотрела на Живых, который парил у поврежденного участка отражателя. Хотелось улыбаться, глядя на него. С самого училища, бывало: войдет в комнату - и словно солнце входит с ним вместе. Замечательный он человек. Очень хороший человек.
Она вспомнила Тадефи, и почему-то ей стало грустно. Солнце ушло, и их сторона корабля погрузилась во тьму. Руки пробрало холодом.
- Живых! - сказала она неожиданно резко. - Ты закончил там? Собирайся, пошли. - Тот послушался и двинулся за ней следом, насвистывая.
До самого возвращения она не сказала ему ни слова.
Когда вернулись на корабль, дядя Фима составлял список повреждений. Дела были не так уж плохи, главное - дождаться помощи с Земли. Тогда можно будет починить отражатель и своим ходом двинуться домой.
Или вернуться на планету, подумала Бой-Баба. У нее уже созрел план. Но сначала нужно убедить Майера. А это, понимала она теперь, вовсе не так просто.
Выйдя из дока, Бой-Баба сразу отправилась на мостик к капитану. Тот за пультом управления вводил в бортовой компьютер результаты осмотра отражателя. Рядом с ним листал распечатки инструкций штурман Йос.
- Господин капитан, - напомнила Бой-Баба, ощущая во всем теле легкость после борьбы со скафандром, - вас Кок звал. Вы его видели?
Майер обернулся к ней, посмотрел непонимающе. Хлопнул себя по лбу.
- Ну конечно! - он быстро встал, отстранил ее и пошел по коридору к жилым отсекам. Йос посмотрел ему вслед. Перевел взгляд на Бой-Бабу.
- Что-то важное?
Та пожала плечами. Йос задумался.
- Жаль Кока. Пропадает ни за грош с этим Питером. - Потянулся, встал, прошел к кофеварке. Терпеливо стоял, пока автомат наливал полный стаканчик. - А ведь у Кока на Земле семья.
- Неужели? - вежливо сказала Бой-Баба. Йос вернулся в кресло, отхлебнул из стаканчика.
- Жена, двое детей. Родственников до черта. Вот он и сбежал от них в космос, - хмыкнул штурман. - Хоть здесь они его не пытаются переделать… - Он закинул тощие ноги на пульт управления. - Хорошо прошла прогулка? - В его голосе не было интереса.
- Ага, - поняла намек Бой-Баба. - Пошла я к себе. Если кто спросит, то…
Она не закончила. Из жилого блока донесся вопль капитана Майера.
Глава 8
- Смерть наступила около часа назад.
Бортинженер лежал на полу, раскинув тощие ноги. Глаза закрыты, в темной щели раздвинутого в полуулыбке рта белеют зубы.
Тадефи стянула с койки желтое в бежевую полоску одеяло и накрыла им тело Кока с головой.
Бой-Баба замерла в проходе, зажав рот рукой. Остальные столпились в отсеке.
Тадефи повернулась к подбежавшему дяде Фиме:
- Нужно перенести его в медблок.
- Зачем? - еле слышно спросил Питер. Он сидел на полу возле трупа. Голова опущена, длинные жидкие волосенки закрыли лицо.
- Мы не знаем причин смерти, - твердо сказала Тадефи. Она в раздумье помедлила, подошла к тумбочке и распахнула дверцу. Пачки коробочек и батареи бутылочек с разнообразными медикаментами. В отсеке повис тяжелый лекарственный запах.
- А от диабета умирают? - спросил тихонько Живых.
Тадефи услышала и покачала головой:
- От самого диабета - нет, но он является сильнейшим фактором риска. Инфаркт, инсульт, остановка сердца… ведь он много нервничал в последнее время, как я понимаю. И он уже немолод. Сердце не выдержало, вот и все. Этого следовало ожидать.
Капитан Майер закрыл глаза рукой. Йос похлопал его по плечу, не отрывая взгляда от трупа.
Вся команда была тут. Не было только инспектора… и хорошо. Пусть сидит, как сыч, в одиночестве.
- Но почему? - повторял Питер. Оглядывал остальных, заглядывал в лица. - Почему Кокки? Почему не я?
- Давай, золотая, помоги, - охранник повернулся к Бой-Бабе. - Поднимешь?
Все как будто повторялось снова… Авария, трупы, коматозники на консервации… куда бы она ни повернулась - везде рядом смерть… Она приносит несчастье своим экипажам…
Бой-Баба приподняла обмякшее тело - и брезгливо отдернула руку. На полу под ним блестело влажное пятно.
- Он весь мокрый!
- Что ты говоришь? - дядя Фима быстро подошел к трупу. Он встал рядом с ней на колени и приподнял покойника за плечи. Пол под ним был покрыт конденсацией.
- Эка как пропотел, - пробормотал дядя Фима. Поднял голову. - Тадефи!
Та подошла.
- Тебе это о чем-то говорит? - охранник показал на потемневшую ткань футболки.
Тадефи опустилась на колени.
- Любопытно. Подержите-ка его. - Задрав футболку на трупе, она пригляделась, понюхала. - Очень интересно.
Она задумалась. Взглядом задержалась на тумбочке с лекарствами. Наконец решительно тряхнула бритой головой:
- Это похоже на диабетическую кому. - Подняла голову на Питера. - Ты говоришь, что перед смертью он стал очень раздражительный? Плохо соображал?
Питер кивнул:
- Он выгнал меня… нас… - Закрыл лицо руками. - Если бы я знал…
- Гипогликемия, - подтвердила Тадефи. - Диабетическая кома.
Настала тишина. Питер держал труп за руку и смотрел в пространство.
Тадефи нахмурилась:
- Но это невозможно… для того и вводятся нанотестеры… - Она посмотрела на Бой-Бабу. - Ты сделала все по инструкции?
Та похолодела:
- Да.
Все смотрели на нее. Молчали.
- Давайте его в медотсек, - наконец сказала Тадефи. - Там посмотрим.
Вчетвером вынесли тело в коридор.
- Погодите, братцы. - Дядя Фима вернулся к двери отсека, запер ее и застучал пальцами по панели замка, меняя код. Вернулся, кивнул остальным. Медленно, толкаясь об стены и друг о друга, четверо понесли тело бортинженера по коридору жилого блока.
* * *
Электрий слышал крики и суматоху. Из жилых коридоров доносилась беготня и завывание тревоги. Кажется, этому Коку опять плохо. Вполне возможно, усмехнулся инспектор. Его это уже не касалось.
Он стоял в стыковочной камере и держал переговорник наготове. Бот уже должен приближаться к кораблю. Связи еще не было, но инспектор не беспокоился. Три дня назад дирекция сообщила ему точную дату и время стыковки. С минуты на минуту они должны выйти на связь и забрать его отсюда.
Инспектор скривил губы. Конечно, он обязан был поставить в известность командный состав корабля. Только вот неизвестно, как бы они отреагировали на извещение, что покинуть корабль может только он, Электрий Суточкин. А им придется остаться и медленно задыхаться внутри этой консервной банки.
Но ему и тут повезло! Сейчас они заняты Коком и не сразу сообразят, что остались одни на корабле. Помощь пришла за ним, а не за этими неудачниками. Ведь по мнению Общества, Электрий - единственный, кто тут заслуживает спасения.
Гермокостюм плохо сидел на сутулых плечах - тяжелый, он сдавливал тело. Может, причина еще и в том, что инспектор поддел под гермокостюм свои пиджак и брюки? Помнутся, наверное. А ведь ему так хотелось с самого начала выглядеть респектабельно перед работниками Общества. Чтобы знали: он не какой-то низкооплачиваемый астронавт. Возможно - кто знает? - он их будущий начальник. Или даже директор.
Электрий улыбнулся своим мыслям. У его ног стоял шлем. Он наденет его в последний момент. Каких-то несколько минут… он, конечно же, выдержит столь недолгое пребывание в замкнутом пространстве.
Суточкин посмотрел на часы и покачал головой: бот опаздывал. Настанет время, когда он будет требовать пунктуальности от всех своих работников. Вот он - никогда никуда не опаздывает. А сейчас от их пунктуальности зависит его жизнь!
Он подождал еще немного. Никого.
В сердце закралось беспокойство. А вдруг с ними что-то случилось? Авария? Иллюминаторов в камере не было. Электрий поднял переговорник и принялся тыкать длинным ногтем в экран. Поднес к уху, послушал.
Треск и помехи.
Суточкин присел на узкую скамеечку вдоль стены. Собрался с мыслями. Набрал личный код представителя Общества, несмотря на его запрет. Ему приказали перед отправкой ни в коем случае не связываться с ними напрямую. Мало ли кто может прослушать разговор. Никто не должен знать, какие именно инструкции он получает от Общества Соцразвития.
Но и этот номер не отвечал.
Вся надежда на эметтер. Электрий сосредоточился, подключаясь к сети. Но подключиться не вышло. Перед глазами стояло "Ошибка 404". Суточкин потряс головой. "Ошибка 404".
Этого не может быть. Он заходил взад-вперед по камере. Где они? Где же они?
Пнул попавшийся под ноги шлем. Тот с бряканьем покатился в угол. Электрий развернулся. Лицо его перекосилось. Но он ждал.
Он продолжал ждать даже после того, как суматоха и голоса в жилых отсеках давно утихли. Шептал себе что-то и качал головой.
Бот так и не пришел.
* * *
Когда Бой-Баба наконец поднялась по трапу, на мостике стояла тишина. Ее руки все еще тряслись после суматохи с Коком.
Пока несли тело, никто ей ничего не сказал. Тело Кока поместили в холодильную камеру, которую первые трагические поколения астронавтов прозвали "труповозкой". Питер не хотел уходить, но его вызвал капитан: начинался сеанс связи с Землей, нужно запрашивать помощь. Остальные разошлись по отсекам. Только Бой-Бабу опять вызвали на мостик принести кофе. И как этот Йос от него не лопнет?
Свет на мостике не горел: мешает концентрироваться. Это Бой-Баба помнила по себе. Когда выходишь в сеть через эметтер, картинка сама вплывает в мозг, и текст тоже. Нужно сосредоточиться.
Она как можно тише взошла по ступенькам с подносом в руках. Стала расставлять в стороне стаканчики с кофе, а сама посматривала на членов экипажа. Ближе всех к ней сидел наполовину сползший из кресла штурман Йос. Длинные тощие ноги раскинуты в стороны, на глазах заслонки от света. Рот полуоткрыт, и на грудь футболки тянется ниточка слюны. Руки сцеплены на животе. Смотрит. Слушает.
- Дайте мне центр управления, - негромко сказал Майер. Он сидел в своем командирском кресле прямой, как палка, впившись пальцами в подлокотники. Голова чуть наклонена набок, заслонки подняты на лоб, невидящие глаза устремлены на темную стену.
В уголке, в кресле покойного Кока, скукожился Питер Маленький. Обычно его во время сеанса связи на мостик не пускали, но для хорошего приема требовалось как минимум три человека. Три мозга, настроенные на контакт с Землей. Питер облокотился на выдвижной столик, закрыл глаза и уши руками. Жидкие пряди свесились вперед, обнажив затылок. Питер кивал в такт тому, что видел и слышал только он один.
Бой-Баба поставила поднос на столик и на цыпочках спустилась в брехаловку. Закрыла дверь, включила видик. Хотелось забыть обо всем, что только что произошло. Да и отдохнуть надо, в конце-то концов.
Бой-Баба налила себе кофе и забралась с ногами на диван. Щелкнула пультом. Захваченные с Земли старые записи создавали иллюзию присутствия. Без эметтера она совсем от жизни отстала.
Как всегда, стоило ей наконец усесться перед видиком, как все интересные передачи сразу кончались. Запись открывалась давно устаревшим выпуском новостей. Шел нудный репортаж из фармакологических лабораторий Общества Социального Развития. Журналист в белом халате радостно рассказывал об успешных опытах по "неограниченному продлению жизни" на крысах и белых мышах. Оператор наводил камеру на мирно жующих зверьков в проволочных клетках.
- И все же, профессор, - обратился журналист к жилистому старику в расстегнутом стерильнике, - когда, по вашему мнению, испытания вступят в решающую стадию?
Журналист сунул старику микрофон под самый нос. Тот отстранился.
- К сожалению, до испытаний на добровольцах еще далеко, - сухо произнес он. - Люди - это не белые мыши. Кроме того, последние распоряжения инспекции по охране здоровья и безопасности значительно ограничивают нашу инициативу.
Профессор помедлил, подбирая слова, и завершил:
- Боюсь, что до успешных испытаний препарата на людях я уже не доживу.