- Сейчас уже не важно… - и зацепила локтем стенку камеры. Стекло вылетело у нее из пальцев и рассыпалось по полу тысячей мелких осколков. - Ой!
Все сделали шаг к ней, но Тадефи замахала на них руками:
- Не подходите… порежетесь. Дайте я сначала все уберу.
Она беспомощно посмотрела на россыпь битого стекла на полу. Бой-Баба шагнула к шкафу, порылась внутри и нашла посудную тряпку. Намочила ее в лабораторной раковине и подошла ближе.
- Смотри, как стекло собирать надо.
Тадефи присела с ней рядом на корточки и наблюдала, как Бой-Баба собирает осколки мокрой тряпкой.
- Вот еще тут ты пропустила, - она потянулась и подгребла неловкими пальцами затерявшийся осколок. - Держи.
Тадефи бросила стекло в подставленную тряпку. На тряпке остался алый след.
- Ты смотри, порезалась все-таки, - сказала Бой-Баба. - Ну-ка покажи руку.
Она схватила Тадефи за запястье и поднесла ее руку к глазам.
- И правда поранилась, - Бой-Баба указала на тонкий, с волос, порез на пальце Тадефи. - Больно?
Марокканка помотала головой:
- Ничего не чувствую. Совсем маленький порез. Надеюсь, мне ничего не будет от этого интенсификатора.
Живых сбегал за пластырем и бутылочкой антисептика.
- В журнал только не заноси, - сказала Бой-Баба, протирая Тадефи палец, - а то инспекция по охране здоровья и безопасности узнает, страховки тебя лишит.
Все опять засмеялись.
- Бедные мы с тобой, подопытные, - сказала Тадефи крыске и, держа порезанную руку на отлете, стала выгонять остальных из медблока.
Глава 10
Шли дни, и Электрий больше не мог сдерживаться. Он грубил и огрызался на самые добродушные замечания. Закрыв за собой дверь отсека, инспектор падал на койку и закрывал лицо руками. Когда он вспоминал, как дожидался в стыковочной камере прихода бота, ему хотелось извиваться и сучить ногами от стыда. Как же он плакал и унижался перед этой железной юродивой. И как же она должна была его за это презирать.
Инспектор сидел в буфете и ковырял завтрак. Что заставляет его примириться со смертью, так это одноразовые прозрачные миски с корабельной едой. На старых аналоговых суднах, на коротких маршрутах, кормили одной гуманитаркой с маркировкой "Помощь ООН", как голодающие народы Земли. Консервированная чечевица в жестянках, прогоркший шоколадный мусс и паштет, который, судя по вкусу, делали из отходов корма для собак.
Вошел этот второй железный сумасшедший. Как там его - Живых? Вот ведь пошлет бог фамилию! Еще и улыбается. Вечно он улыбается. Прошел, зачерпнул половником обрыдшей чечевицы. Инспектор сухо кивнул и уткнулся в тарелку. Мысли его приняли новое направление.
Это ничтожество, корабельный медик… Какую же силу надо иметь, чтобы насильно удерживать его в капсуле консервации. Электрий не разбирался в этих штуках, но совершенно очевидно, что медик сопротивлялся. Одному человеку было бы его не удержать - медик бы вырвался. Значит…
Электрий нахмурился, обдумывая. Ну конечно. Как он сразу не догадался!
- Ничего, если я с вами присяду?
Электрий машинально кивнул и только потом понял, что железный тип заговорил с ним по-русски. Этого еще не хватало! Он опустил голову, показывая, что не заинтересован вступать в разговор. А этот тип поставил свою пластиковую миску на столик, кинул рядом одноразовую ложку и уже усаживался, потрескивая искусственными суставами.
- Я смотрю, вы один сидите. Переживаете, наверное, из-за аварии. Выше голову, господин инспектор! Мы не пропадем, вот увидите.
Сел и принялся уминать чечевицу. Электрия чуть не стошнило. Он сидел молча и смотрел в тарелку, выбирая вилкой кукурузные зерна из консервированного салата. Наконец он не выдержал:
- Вы ее любите? - Электрий показал на его тарелку.
Железный кивнул:
- У нас бабушка в деревне ее варила. Иной раз в сельпо по несколько месяцев ничего другого не было. Вкусная! Эта хоть и консервированная, но все равно похоже. Бабушку сразу вспоминаю… ребят… как мы там играли… в космонавтов.
Он прожевал, положил ложку и настроился на разговор.
- Как раз тогда на Марсе наши с американцами высадились, так мы все в высадку на Марс играли. И в Троянцев. У бабушки за домом баня была, так эта баня у нас была Троянец. Из нее просто так на улицу не выйти: там у нас было безвоздушное пространство! Только в скафандре. - Он мечтательно посмотрел вперед. - Это ностальгия, как по-вашему?
Электрий пожал плечами. Железный с интересом его оглядывал.
- А вот вы, - спросил он инспектора, - скучаете?
Тот смотрел вопросительно, не понимая.
- Ну, - объяснил железный, - по дому, где жили в детстве… которого уже нет… по потерянным книгам, которые прочли, а название забыли… по друзьям, с которыми разошлись без причины, а потом не смогли их найти?..
Электрий покачал головой:
- Адреса всех друзей у меня в записной книжке. - Он указал на торчащую из нагрудного кармана планшетку. - Я всем посылаю открытки на Рождество. Если кто-то мне не отвечает, я удаляю его адрес.
Железный с улыбкой смотрел на него:
- И много у вас так друзей осталось?
Электрий пожал плечами:
- Друзей выбираю я сам. Так надежней.
Он не собирался ничего говорить, но язык развязался сам собой.
- Что касается дома… - инспектор помедлил, - нет, я вас не понимаю. Я сделал все, чтобы вырваться из той дыры, в которой жили мои отец с матерью. Мне было стыдно приводить туда друзей… - Он поднял на собеседника глаза. - Неужели у вас было не так?
Железный внимательно слушал. Инспектору было легче от этого. Вдруг разом всплыло в памяти все, что он надеялся навсегда забыть: дорогие электронные игрушки обеспеченных одноклассников, их привезенные с Луны сувениры, их одежда… он как-то поклялся, что вырастет и никогда больше не будет носить синтетику. Но какой смысл рассказывать - этому? Что он понимает в удовольствии надеть отутюженную сорочку настоящего шелка, какие носят в Обществе главные менеджеры, - не белоснежную, а натурального цвета, чуть желтоватую?
Электрий вертел ложку в руках. Молчал. Что-то было в этом железном типе: он развязывал языки. Хотелось ему открыться, довериться. А это самое опасное, что может сделать человек его статуса.
- Простите, - наконец выдавил из себя Электрий и посмотрел на железного виновато. - Но у меня принцип - никому не рассказывать о моем прошлом. Так безопаснее, знаете ли.
- Понимаю, - тихо ответил железный.
Электрий слабо улыбнулся.
- А отец с матерью? - негромко спросил Живых. - Вы с ними видитесь?
Электрий помедлил. Он не любил говорить об этом.
- Они живут все там же, - наконец сказал он. - Ухаживают за моей младшей сестрой. Она… - он бросил взгляд исподлобья, - она инвалид. Я хотел им помочь, но они отказались. Гордые.
- Вы их тоже вычеркнули из своей записной книжки? - тихо спросил железный.
Инспектор не ответил. Его занимала совсем иная мысль. К счастью, железный поднялся с миской в руках, похлопал Электрия по плечу и вышел, на ходу выкинув пустую миску в ящик мусоросборника.
* * *
На корабле уже затих шум и разговоры, все разошлись по отсекам, а инспектор все сидел, уставившись в стену напротив. Он перебирал варианты собственного спасения, но все они никуда не годились. Или же требовали, чтобы он поделился своей тайной - Рашидом - с остальными астронавтами. А этого Электрий сделать не мог. Это была его тайна, его билет в будущее.
Как он глуп! Электрий в очередной раз протянул руку к переговорнику. Он выпросил его перед взлетом у штурмана Йоса для радиосвязи с дирекцией. На что он надеется? На линии ничего нет, кроме треска и завываний помех.
Суточкин взвесил приборчик в руке. Раньше переговорник оживал голосами, и они приближали Электрия к Земле, к жизни. А теперь его молчание источало холод - как будто старые знакомые повернулись к нему спинами и ушли, не желая даже смотреть, как он корчится, словно заживо погребенный, умоляя их обернуться.
Голова пошла кругом. Электрий взял себя в руки. Не хватало только разнюниться! Он решительно перевернул переговорник и ввел поисковый номер, данный ему дирекцией. Специальный номер, по которому мог выходить на связь только он.
Инспектор послушал, как цифры и буквы номера отдавались эхом по радиоволнам. Усмехнулся. Бросил включенный переговорник на стол перед собой. Упал спиной на койку и затих, уставившись взглядом в потолок.
Так он лежал какое-то время.
Потом переговорник зазвонил - особенно пронзительно в тишине отсека.
Электрий повернул голову к машинке. На корабле ему никто никогда не звонил.
Переговорник продолжал дилинькать. Может быть, это кто-то с мостика? Но зачем он им понадобился?
Электрий недоверчиво поднес наушник к уху, прислушался к торопливо бубнящему что-то голосу.
На линии был секретарь дирекции!
Не веря своим ушам, Электрий заговорил - быстро, возбужденно, вбирая каждой клеточкой нежданную радость. Да, сказал секретарь, бот не смог выйти в назначенное время. Да, они понимают, как он должен был волноваться. Секретарь очень сожалеет. Но выход бота был перенесен, он будет запущен со следующего проходящего в регионе корабля. Капитан Майер уже сообщил в управление полетами траекторию дрейфа. Стыковка уже запланирована, бот в порядке исключения заберет господина инспектора, и только его одного. После этого придется некоторое время провести в карантине.
Когда Электрий отключился, ему - в первый раз в жизни - хотелось петь. Он развернулся, полутанцуя, - и натолкнулся на стоящего в дверях Питера.
Тот стоял на пороге в мятом, неопрятном тренировочном костюме, босиком. Белесые волосенки как будто поредели и спутались колтунами над сгорбленной спиной. В глазах у Питера была тоска.
- Улетаете? - спросил Питер.
Электрий замялся. И надо же было этому извращенцу проходить мимо в самый неподходящий момент! Теперь он расскажет всем о прилете бота, и спокойно улететь ему не дадут. Все навяжутся.
Но у него тут же созрела мысль. Он взял Питера за руку и усадил его в привинченное к полу кресло.
- Да, - сказал инспектор. - Улетаю. Но это еще не все.
Он сделал паузу.
- Хотите лететь со мной?
Питер облизнул губы. Он сильно изменился с тех пор, как потерял своего партнера. Электрий брезгливо отстранился, но тут же взял себя в руки, положил руку ему на плечо и заговорил:
- Поймите, бот не может взять всех… кроме того, корабль официально изгнан из пределов обитаемого космоса. "Летучий Голландец" умирает, и с ним мы обречены на смерть.
Питер закивал:
- Да-да, я сам все время о том же думаю. Это ужасно. Если кому-то суждено спастись… то кому? И кто будет решать?
Электрий покровительственно улыбнулся:
- Я открою вам тайну. Дирекция разрешила мне пригласить одного из членов экипажа на мое усмотрение, и я…
Питер поднял голову и внимательно смотрел на него. В глазах у него посверкивала алчная искорка надежды.
- …и я сразу подумал о вас.
Подавляя брезгливость, Электрий взял Питера за локоть и сказал негромко, приблизив губы к его уху:
- Конечно, придется пройти карантин, но это небольшая задержка… месяц - это не вся жизнь… Вы согласны лететь?
Питер жадно сглотнул. Кивнул.
- Мне надо на Землю… - торопливо сказал он, - показаться врачу. Я неважно себя чувствую.
- Я это заметил, - мрачно кивнул Электрий. И добавил почти искренне:
- Очень скоро вы будете на Земле.
Он назвал Питеру время прибытия и координаты бота - на сутки позже часа, который сообщил ему секретарь. По крайней мере, этот дурачок будет честно хранить тайну и не разболтает остальным. Так надежней.
Электрий убедил его ничего с собой не брать, во избежание подозрений.
- Но можно мне, - робко возразил Питер, - взять что-нибудь на память о Кокки?
Электрий мрачно покачал головой:
- У вас впереди вся жизнь, молодой человек. Не стоит ее обременять печальными воспоминаниями.
Сам Электрий Суточкин всю жизнь старался жить только так.
После ухода Питера инспектор бросился на койку, вытянул ноги, закинул руки за голову и принялся думать. Постепенно лицо его приняло злое выражение. Электрий поджал губы, размышляя.
Теперь, когда ему больше не грозила смерть со всеми на борту корабля, нужно оставить этим неудачникам что-нибудь забавное на память. Но что? Медленно инспектор перебрал в памяти все события на борту. Вспомнил, как потерял лицо перед этой железной бабой, и зажмурился от стыда. С каким сожалением она на него смотрела!
Инспектор открыл глаза и улыбнулся. Ну, что ж. Пожалуй, именно ее он и проучит напоследок. А заодно объяснит остальным свое исчезновение с борта "Голландца".
От возбуждения Электрий сел на койке, спустив ноги. Чем дальше, тем убедительней казалась ему его идея. Эта жестяная дура вполне могла справиться с Рашидом. А с Коком - и того проще! Ведь она и ввела бортинженеру лекарство, прямо у него на глазах. Никто не будет сомневаться, если Электрий обвинит ее в убийствах.
Но мотив, спросил он сам себя. У нее же должен быть мотив? И мотив тут же сочинился.
Она настаивала принести раненого на корабль, а медик противостоял этому. Ее гордость была ущемлена. А Кок, вероятно, стал свидетелем произошедшего. Поэтому и он расстался с жизнью.
Электрий воспрял духом. Он знал, что слухи были его стихией, и обычно он угадывал правду - или по крайней мере его версии были замечательно правдоподобны.
Сердце инспектора забилось чаще. Последние дни на корабле он намерен провести с пользой. Им всем это будет хорошим уроком перед смертью. Эта железная дылда пожалеет, что полезла в душу Электрию Суточкину.
Но с кем бы первым поделиться замечательной идеей? Инспектор перебрал в уме всех членов экипажа и понял, кто может помочь ему в его затее.
* * *
Электрий впервые был в этой части корабля. Из экономии свет здесь не горел, и только кошачьи глаза фотоэлементов, уловив его присутствие, посылали команду неярким лампам вдоль стен. Стоило ему пройти три шага, и за спиной его снова воцарялась гулкая тьма.
Инспектор старался не поднимать глаз на низкий ребристый потолок. Здесь, за пределами исхоженного жилого блока, незнакомые переходы норовили сомкнуться вокруг него. Клаустрофобия подступала, путалась в ногах, душила за горло.
Но стоило Электрию вспомнить, зачем он пришел сюда, - и сразу прибавлялось сил, и легче дышалось, и хотелось идти вперед, скорее. Штурман Йос объяснил ему, где можно найти ответственного за безопасность, этого дядю Фиму, но Электрию все коридоры казались похожими друг на друга.
Он нашел отсек безопасности прежде, чем его увидел, - по тяжелой музыке, кувалдой колотившей по ушам. Электрий поморщился и ускорил шаг к показавшейся вдали полосе света под приоткрытым люком.
Седая копна охранника виднелась за высокой спинкой вертящегося кресла. Дядя Фима сидел спиной к инспектору перед рядами видеокамер, отражавших каждый закоулок корабля, записывавших каждое движение астронавтов.
Сердце у инспектора упало. Охранник не поверит. Он, Электрий, придумал такую историю, потратил столько времени на сверку всех деталей, - но если этот тип вздумает сравнить рассказ с записями видеокамер и данными журнала бортового распорядка, он тут же поймает Суточкина на лжи.
Но отступать было поздно - одна из камер отражала внутренность отсека за спиной охранника, и на ее экране Электрий стоял, растопырив руки, прямо у него за спиной. Тот развернул кресло и поднял на инспектора свою багровую рожу с нежно-розовым шрамом от виска до горла.
Закрыв уши от визга электрогитар, Электрий попытался говорить, но не услышал собственного голоса. Замотал головой. Охранник ухмыльнулся, потянулся к пульту и вдавил кнопку.
Воцарилась тишина.
Еще какое-то время Электрий приходил в себя. Потом открыл рот и хрипло сказал:
- Я не помешаю?