Он пытался закупорить канал. Пятно света не исчезало, даже росло. Канал не закрывался. Его можно было только расширить, но вряд ли стоило. Нечто на другом конце явно вознамерилось полностью открыть Путь, воссоединить последний с Пухом Чертополоха.
Вернувшись разумом к смоделированной Ключом структуре пространства между вселенными, Инженер посмотрел на нее под множеством разных "углов зрения". Он выискивал уязвимое место (теоретически оно могло существовать), чтобы дестабилизировать канал и сплющить его вместе с тем, что в него забралось.
Но не успел. Пятно выбросило чудовищный поток энергии и угодило в колпак из силовых полей, прикрывавший выход из скважины. Колпак рассыпался на мириады искр, и в следующее мгновение все завертелось в урагане; замерцали силовые лучи, отчаянно пытаясь удержать воздух, который рвался в пустоту.
Фаррен Сайлиом ухватился за плащ Корженовского. Пламя хлестало, опаляя скалу астероида и металл обшивки скважины; вот оно изогнулось дугой над людьми, соединилось с передним щелелетом и вдребезги разнесло его нос. Корабль рывком развернулся у силового причала, ударился о сферическое жилище Корженовского и раздавил его о дымящуюся стену.
У Инженера парализовало легкие, но это было неважно. Он закрыл глаза и, пока длился растянутый имплантом миг, искал дефект, которого не могло быть (он это твердо знал), в конструкции канала.
Фаррен Сайлиом оторвался от Инженера и понесся прочь. Аварийная силовая сеть затягивала выход из скважины, лучи жарко сияли, пытаясь задержать воздух, уносящийся наружу вместе с обломками и людьми. Президент застрял в этой паутине, растопырив руки и ноги. Ольми ударился о пилон и вцепился в него изо всех сил; мимо него пролетали люди. В мерцающем коконе мчалась Джудит Хоффман, и Ольми поймал ее, хоть и обжег руку в неисправной аварийной среде, которая тотчас расширилась и обволокла его. Извиваясь, как флаг на ураганном ветру, Корженовский удерживался на месте лишь благодаря силовому полю, соединявшему Ключ с пультом. Естественное сознание угасало; он немедленно подключил вживленные процессоры и под новым "углом зрения" увидел мерцание погрешности, налет нестабильности на кривой черте канала. Имплант надрывался, интерпретируя поток данных с Ключа; дефект чадил и оставлял в мозгу острый "привкус" резиновой гари.
Ветер утихал, давление в скважине упало почти до уровня наружного вакуума, а потоки энергии, хлещущие из крошечного отверстия канала, сужались и, казалось, били прицельно. До сих пор они щадили людей, зато не давали спуску большим узлам механизмов. Но постепенно огненные извилины и петли подкрадывались к Инженеру.
Корженовский не видел, как тлеет и рассыпается край плаща, но зажмуренными глазами ощущал жар. В битву за скважину вступили новые силовые поля; устройства аварийной среды быстро образовали коконы вокруг оставшихся людей, но и их уже терзали лучи из канала. Скважина была переполнена вращающимися обломками, парализованными и мертвыми очевидцами эксперимента, агонизирующими дымовыми лентами и смерчами. Щелелет, сорванный со швартовых, кружился и медленно бился о стену, угрожая расплющить дублей, которые жались по сторонам в ожидании приказов и конца суматохи.
Корженовский пустил через Ключ всю доступную ему энергию Шестого Зала, пытаясь открыть в канале Врата, способные закрыть канал или вызвать неистовый катаклизм в самом Пути.
На мгновение возникла мысль, что угроза Мирского была не пустой, - они столкнулись с могуществом Финального Разума. Но интуиция говорила другое.
Канал расцвел красным, как распускающаяся роза; лепестки азартно хлестали и шлифовали открытый купол Седьмого Зала. Все это Инженер увидел через Ключ, а затем ощутил, что имплант перегружен: если его не изолировать, все содержимое, а заодно часть естественного разума, может стереться.
Корженовский разжал руки, но дело было уже сделано.
Роза внезапно скукожилась. Пламя угасло. Мигающее пятно света в туннеле быстро меркло. Утих яростный вой воздушной струи. Силовые поля выдержали, и где-то позади Инженера, в глубине скважины, огромные насосы уже нагнетали воздух взамен потерянного за последние несколько…
"Как долго это продолжалось?" - осведомился Корженовский у импланта.
Двадцать секунд. Всего-навсего двадцать секунд.
Ольми убедился, что Джудит Хоффман, потерявшая сознание в самом начале переполоха, не получила серьезных травм, и пиктом дал аварийной среде команду отделиться. Затем поплыл к пульту. Инженер окружился собственной аварийной средой и теперь болезненными глотками втягивал разреженный воздух.
- Что случилось? - спросил Ольми.
Ярт у него в голове предложил свою версию: "Автоматическая защита".
- Это тебя надо спросить, - сказал Корженовский. - Твой сигнал… - Он умолк и огляделся. - Сколько пропало людей? Где президент?
Ольми повернул голову к прозрачному полю, закупорившему северный выход из скважины. За ним, удаляясь от Седьмого Зала, мелькали яркие огни. Фаррена Сайлиома силовая паутина не удержала. Дистанционные уже летели на перехват.
- Он там, - сказал Ольми.
Корженовский съежился, как проколотый воздушный шар.
- Большинство погибших, наверное, неогешели, - успокаивающе произнес Ольми. - У них у всех импланты.
- Катастрофа. - Корженовский удрученно покачал головой. - Как думаешь, Мирский не об этом предупреждал?
- Думаю, нет.
- Значит, ярты постарались.
Ольми взял Корженовского за руку и мягко потянул прочь.
- Очень похоже, - тихо сказал он. - Пойдем со мной.
Ярт не пытался вмешиваться: Корженовский для него был не менее важен, чем Ольми.
- Они пытались открыть Путь целиком, - еле внятно бубнил Инженер. - Хотели застать нас врасплох. И уничтожить.
Ольми спросил у ярта, не этого ли он добивался.
"Безусловно, у командования может быть такое намерение, если оно не получило (моего) сигнала".
Из подсобных помещений, располагавшихся вдоль скважины, появились медицинские дистанционные; крики и стоны вскоре поутихли. Ольми увлекал своего наставника к люку одной из подсобок.
- Надо поговорить. Я должен кое-что объяснить.
Он не знал, по своей воле произнес эти слова или по приказу ярта. Но какая, собственно, разница?
Депеша ушла по Пути. И в канале что-то произошло, едва не уничтожив Седьмой Зал, а то и весь астероид. Можно ли делать из этого выводы? Если да, то один-единственный: авантюра Ольми принесла свой первый плод.
Город Пух Чертополоха
В зале Нексуса Инженер встал перед армиллярной сферой. Председательствующий министр Дрис Сэндис (по счастливой случайности избежавший серьезных травм) занял место рядом с пустующим креслом президента.
Джудит Хоффман, вся в ссадинах и еще не отошедшая от шока, сидела на специальной трибуне для свидетелей рядом с другими очевидцами пробного открытия, которым самочувствие позволило явиться на заседание. Почти все остальные кресла пустовали. По закону о чрезвычайном положении такие ситуации находились в ведении президента или лица, временно исполняющего его обязанности, в данном случае - ПМ.
Ольми расположился по соседству с Джудит Хоффман. Ярт у него в голове был настороже, но помалкивал.
ПМ распорядился, чтобы на зал спроектировали список погибших и раненых.
- В данную минуту, - сухо доложил он, - осуществляется реинкарнация президента. Еще семеро погибло и девять серьезно покалечено, в том числе два официальных историка, два телепреда, один сенатор и глава администрации Пуха Чертополоха. Таких потерь мы не знали со времен Разлучения. К счастью, все жертвы обладали имплантами; по-видимому, они будут жить. Господин Корженовский, вы можете дать объяснение происшедшему?
Инженер взглянул на Ольми. Обещанный разговор не состоялся - медицинские дистанционные растащили их на осмотр, а встретиться снова не удалось.
- Я сделал пробный канал. Что-то помешало закрыть его и попыталось прорваться к нам.
- Что именно? У вас есть какие-нибудь предположения?
- Полагаю, оружие яртов.
Председательствующий министр открыл от изумления рот.
- Это факт? Или всего лишь догадка?
- Яртский часовой, дожидавшийся как раз такой возможности, - хмуро уточнил Корженовский. - Других причин не вижу.
ПМ спросил, какого мнения на этот счет представители Сил Обороны. Тем версия Корженовского показалась логичной, вдобавок никто не смог выдвинуть другой.
- А можно открыть новый пробный канал и узнать наверняка?
- Да, можно открыть канал где-нибудь в космосе, скажем, километрах в ста отсюда. При должном обеспечении силовыми полями и средствами охраны мы сумеем закупорить его в случае опасности. И вообще, риск обнаружения противником будет меньше.
- Насколько? - спросил председательствующий министр.
- Намного, - отозвался Корженовский. - Но я бы рекомендовал эвакуировать с Пуха Чертополоха всех, кроме технического персонала и Сил Обороны.
ПМ окинул его хмурым взглядом.
- Чертовски трудная задача.
- Это необходимо, - подал голос командующий Силами Обороны. - Если мы притязаем на территорию Пути и намерены создать плацдарм, то должны обеспечить безопасность гражданских лиц.
- Каким образом?
- Надо вывезти всех гражданских на орбитальные объекты или на Землю…
- Вы имеете в виду только телесных?
- Нет, - ответил командующий. - Мы требуем эвакуировать всех телесных, всех резидентов городской памяти, все банки данных и все культурные ценности. Поскольку, если мы потерпим поражение, придется закупорить Путь, уничтожив астероид.
Хоффман поглядела на Ольми. С ее исцарапанного лица не сходило угрюмое выражение.
- Занятный способ оправдываться, не так ли, господин Ольми? - прошептала она. - Великие дела требуют жертв.
Ольми промолчал.
- Серьезен ли ущерб, причиненный Шестому Залу? - спросил Дрис Сэндис.
- Нет, - ответил Корженовский. - Работать можно.
- Не скажу, что для меня все это было полной неожиданностью, - произнес председательствующий министр.
Повисла долгая пауза. Невысказанный упрек дошел до каждого: вы заварили кашу, не оставив президенту и ПМ выбора, - что ж, пожалуйте расхлебывать.
- Исполняя обязанности президента и подчиняясь закону о чрезвычайном положении, я объявляю эвакуацию Пуха Чертополоха. Приказываю господину Корженовскому и командованию Силами Обороны совместно подготовить план дальнейшего исследования Пути.
Земля, Крайстчерч
Бледная, изнуренная недосыпанием, Карен сидела в приемном покое крайстчерчской клиники. С того момента как она обнаружила тело мужа, прошло тридцать часов, но техники все еще не могли сказать ничего определенного насчет импланта.
Ее кресло стояло напротив окна. Снаружи, на городских улицах, было шумно; в толпе вокруг клиники хватало и граждан Земли, и людей в зеленой форме Гекзамона. Менее получаса назад им сообщили об эвакуации, и теперь Карен боялась, что посреди этой великой суматохи до ее супруга уже никому не будет дела, что Гекзамон позабыл о них обоих.
Она посмотрела на руки. Прибыв в клинику, она тщательно вымыла их в туалете, но теперь увидела, что под ногтем указательного пальца все-таки осталось пятнышко засохшей крови. Крови мужа… Она сосредоточилась на этом пятнышке и закрыла глаза.
Воспоминания не желали отступать. Вновь и вновь она разрезала кожу на его шее, копалась в ране, доставала имплант и прятала в карман, затем на громоздком "АТВ" везла тело и имплант в Твизель… И там ждала - не час и не два, - пока разойдутся тучи и шаттл доставит ее в Крайстчерч.
А бесполезное тело осталось в Твизеле.
Мысли блуждали, как неприкаянные сироты. "Мы так много лет прожили вместе, и так мало - порознь… Потом снова вернулись друг к другу… Почему же он ушел?"
Люди созданы для горя и сомнений, а не для уверенности и счастья.
Техник - не тот, которому она вручила имплант, а другой - вышел в приемный покой, огляделся и увидел ее. Она сразу обратила внимание на профессионально поджатые губы. "Беда!" У Карен полезли кверху брови, рот растерянно приоткрылся.
- Миссис Ланье?
Она едва заметно кивнула.
- Вы уверены, что имплант принадлежал вашему мужу?
У Карен округлились глаза.
- Уверена. Я сама его вынула.
Техник развел руками и повернулся к окну.
- Он мертв? - нервно спросила Карен.
- В импланте нет личности вашего мужа, миссис Ланье. Там совсем другая личность. Женского пола. Целостная. Мы не знаем, кто это, она не зарегистрирована в наших файлах, однако…
- Да вы что?
- Если это имплант вашего мужа, то я не понимаю…
Она вскочила.
- А ну отвечайте! Что случилось?
Техник быстро покачал головой. Ему явно было не по себе.
- В импланте находится молодая женщина примерно двадцати одного года. Видимо, некоторое время она была в стазисе… лет двадцать, по нашим прикидкам. Она совершенно не в курсе сегодняшних событий, и это доказывает, что ее психика записана давно. Ее индекс…
- Этого не может быть, - сказала Карен. - Где мой муж?
- Не знаю. Вам что-нибудь говорит имя Андия?
- Что?
- Андия. В идентификате женщины - это имя.
- Так звали нашу дочь. - Карен почувствовала, что вот-вот потеряет сознание. Придерживаясь за подлокотник кресла, женщина медленно села. - Что с моим мужем?
- Пока мы смогли лишь поверхностно изучить имплант. В нем только одна личность, и она утверждает, что ее зовут Андия. Я не знаю, что произошло с вашим мужем.
Карен изумленно покачала головой.
- Но она же пропала… Двадцать лет…
Техник беспомощно пожал плечами.
Гарри… Его заставили носить имплант. Это было невозможно, лежало за гранью надежд, мечтаний и кошмаров. Вернуть себе дочь в обмен на мужа… Что это, чудо? Или извращенный фокус?
Нет. Гарри обвел их вокруг пальца. Но он не мог этого сделать без посторонней помощи.
Она посмотрела на техника, решив любой ценой удержаться от слез. Чтобы не упасть в обморок, надо, пожалуй, встать и пройтись. Она медленно, осторожно поднялась, заставила себя успокоиться, усилием воли прогнала тошноту. Необходимо что-нибудь сказать. Продемонстрировать рациональную реакцию…
- А с ней можно поговорить?
- К сожалению, нет. Для этого нужно расширить оперативную память. Ваша дочь - гражданка Земли?
Карен проследовала за техником в регистратуру и ответила на его вопросы. Спустя некоторое время удалось найти заархивированную личную карту Андии, которую завели в клинике, когда девочке ставили имплант. Все сходилось точь-в-точь.
- Это настоящее чудо. - Видимо, техник не поверил Карен. Он ведь не сам вынимал имплант из головы ее мужа. - Я позабочусь о расследовании в соответствии с законом.
Она кивнула. Оцепенение уже распространилось по всему телу. Одной решимости держать себя в руках было мало: Карен чувствовала, как ее раздирают горе, страх, изумление и надежда.
"Я потеряла Гарри, зато нашла дочь".
Необъяснимо.
Она никогда не верила в высшие силы. Ее учили с детства, что религия может дать лишь призрачное утешение. Но сейчас она могла думать только о Мирском.
"Если Гарри с тобой… Если это ты его забрал, то, пожалуйста, позаботься о нем. - Мольба адресовалась русскому аватаре и силам, что стояли за ним. - И спасибо, что вернул мне дочь".
Целый час, пока доктора выкарабкивались из паутины законов и должностных инструкций, Карен одиноко прождала в тесном кабинете. Даже прикорнула. Когда ее разбудил возвратившийся техник, она почувствовала себя гораздо лучше. Оцепенение исчезло.
- Мы добились для Андии реинкарнации, - сообщил техник. - Она в списках, но, боюсь, вам придется подождать. Похоже, впереди горячие денечки, а то и месяцы. Пришло распоряжение подготовить клинику для работы в чрезвычайном режиме. Временно мобилизуются все шаттлы в округе, да и машины… Я могу устроить, чтобы вас отвезли домой на шаттле "скорой помощи". Но он вылетает примерно через час.
Карен махнула рукой. Дома ее никто не ждал.
- Я лучше здесь останусь. Может, пригожусь вам.
- Пожалуй, - с сомнением произнес техник. - Мы подняли досье вашей семьи… Извините, но этого требовали обстоятельства. Никто из нас не понимает, что случилось. - Он растерянно покачал головой. - Ваша дочь погибла в море. Вы никак не могли достать ее имплант вместо импланта супруга.
Она кивнула, грустно и смущённо улыбаясь.
- Вам самой не нужна помощь?
- Нужна, - ответила она через секунду. - Я бы хотела поговорить с дочерью, как только появится возможность.
- Разумеется, - сказал техник. - Советую поспать в этом кабинете. Мы вас позовем.
- Спасибо. - Она оглядела кабинет и решила лечь на операционный стол.
"Андия…"
Город Пух Чертополоха
Корженовский шагал по парку, носившему его имя, - знаменитый реликт вернулся полюбоваться на собственный памятник.
А на самом деле он пришел на встречу с Ольми, но на час раньше, решив заодно бросить взгляд на свое давешнее творение, которое после реинкарнации посетил только раз. В Шестом Зале и скважине делать было почти нечего; пока Силы Обороны выполняли свою задачу - эвакуацию Пуха Чертополоха, - он подготовил к открытию новый, не столь опасный канал.
В городе Пух Чертополоха парк Корженовского занимал сто акров. Безупречно ровные, прилизанные луга с крапинами цветов гармонировали с перелесками дубов, елей и более экзотических деревьев. За века, минувшие со дня Исхода, удалось сохранить от силы несколько парков, и этот был лучшим.
Корженовский проектировал его еще до своей гибели, еще до открытия Пути, совмещая рационализм с утопией, сочетая на небольшом участке миры растений, животных, насекомых и микроорганизмов. Перед собой он ставил только одно условие: жизнь всех обитателей парка должна быть естественной и неизменной. Утопия осуществилась благодаря тому, что он ограничил экологию парка несколькими усовершенствованными и изолированными друг от друга нишами.
В парке царили мир и покой.
Гулять по нему можно было в любое время года. Погода подражала земной, точнее, английской конца восемнадцатого столетия. Из любой точки парка посетитель видел только живую природу. Ее регулярно холили дистанционные-садовники; отмершая растительность перегнивала на месте. Насекомые и микроорганизмы не паразитировали на растениях, а жили в симбиозе с ними.
То был декоративный сад высочайшего уровня; разбитый даже не в евклидовом, а в гильбертовом пространстве, он имел вид не животного и не геометрической фигуры, а идеального растения - воплощенные райские кущи, Эдем, каким тот мог выглядеть в воображении английского садовника и каким, несомненно, представлял его себе Корженовский.
Да, все это создал он. А кто он? Инженер - живая легенда, отголосок истории, снискавший официальное уважение и неофициальную подозрительность со стороны как неогешелей, так и надеритов? Конрад Корженовский, естественнорожденное человеческое существо, талантливейший отпрыск семьи надеритов, выдающийся математик и дизайнер? Вместилище мятущейся души Патриции Луизы Васкьюз? Да разве это важно? Кто он, как не пылинка в воздушном потоке, и кому какое дело до того, кем он был и что совершил в далеком-предалеком прошлом?