Он знал - это в традициях империи. Официально в число встречающих входят чиновники, секретные агенты, представители организаторов игр, соответствующие жены и наложницы, а также сотрудники новостных агентств. Один из верховников подошел к нему.
- Обращаясь к этому, на эаском следует добавлять "господин", - прошептал Флер-Имсахо.
- Что? - переспросил Гурдже, который едва различал голос машины за ее жужжанием.
Флер-Имсахо гудел и трещал достаточно громко, чтобы его слышали все, кроме оркестрантов, а от генерируемого им статического электричества волосы у Гурдже скособочились в одну сторону.
- Я говорю, что на эаском к нему нужно обращаться "господин", - прошипел Флер-Имсахо, перекрывая собственный гул. - Не прикасайтесь к нему, но когда он протянет руку, вы должны протянуть две и произнести то, что нужно. Помните: не прикасаться к нему.
Верховник остановился прямо перед Гурдже, протянул одну руку и сказал:
- Добро пожаловать в Гроазначек, Эа, империя Азад, Мюра Гурджи.
Гурдже сдержал гримасу, протянул обе руки (показывая, что в них нет оружия, как то объясняли древние книги) и ответил на эаском, тщательно выговаривая слова:
- Для меня большая честь ступить на священную землю Эа.
("Отличное начало", - пробормотал автономник.)
Остальная часть встречи прошла как в тумане. Голова у Гурдже кружилась, он потел в лучах яркого двойного солнца, находясь под открытым небом (он знал, что должен обойти почетный караул, хотя ему так и не объяснили, что при этом нужно искать), а затем внутри незнакомые запахи порта еще сильнее заставили почувствовать, что он оказался совершенно в чужом месте. Его представили множеству людей, большинство опять были верховниками. Им явно льстило то, что с ними разговаривают на вполне сносном эаском. Флер-Имсахо сообщал, что надо делать и говорить, и Гурдже слышал себя, произносящего нужные слова, чувствовал, что делает правильные жесты, но общее впечатление было таково: беспорядочные движения; шумные, не желающие слушать люди, и притом довольно резко пахнущие. Впрочем, Гурдже не сомневался, что местные думают то же самое о нем. А еще у него возникло странное впечатление, что под масками своих лиц они смеются над ним.
Если отрешиться от очевидных физических различий, то все азадианцы казались довольно плотными, крепко сбитыми и решительными в сравнении с людьми Культуры; более энергичными и даже (если уж быть критичным) нервными. По крайней мере, это относилось к верховникам. Мужчин Гурдже почти не видел, но, судя по всему, они хуже соображали, были более мрачными, флегматичными и сильными физически, тогда как женщины представлялись более тихими (вдобавок более сообразительными) и более изящными на вид.
Интересно, каким я кажусь им, думал Гурдже. Он отдавал себе отчет в том, что недоуменно разглядывает странные, ни на что не похожие здания и невероятные интерьеры, а еще людей… но, с другой стороны, он видел, что почти все (в основном опять же верховники) глазеют на него. В двух-трех случаях Флер-Имсахо пришлось повторять свои инструкции дважды, и только после этого Гурдже понимал, что слова предназначены ему. Монотонное гудение автономника и искрение статики в тот день постоянно сопровождали его и, казалось, усугубляли атмосферу безумного, похожего на сновидение неправдоподобия.
В честь Гурдже подали еду и напитки. Жители Культуры и Азада были близки по биологическому строению, а потому целый ряд напитков, включая алкоголь, переваривались и теми и другими. Гурдже выпил все, что ему дали, но пропустил мимо желудка. Они сидели за длинным столом, уставленным едой и напитками, в длинном здании порта, снаружи выглядевшем простовато, но внутри блиставшем показной роскошью. Прислуживали мужчины в форме - Гурдже помнил, что заговаривать с ними нельзя. Он обнаружил, что большинство людей, с которыми он общался, говорили либо слишком быстро, либо мучительно медленно, но все же он, хоть и не без труда, пообщался с двумя-тремя. Многие спрашивали, почему он прибыл один; он попытался было объяснить, что его сопровождает автономник, но после нескольких безуспешных попыток отказался от этой идеи и просто сказал, что любит путешествовать в одиночестве.
Некоторые спрашивали, как он себя чувствует в Азаде. Гурдже отвечал искренно, что понятия не имеет, выразив надежду, что сыграет достаточно хорошо и хозяева не пожалеют о его приглашении. На некоторых это произвело впечатление, но, как показалось Гурдже, всего лишь такое, какое почтительный ребенок производит на взрослых.
Один верховник, сидевший от него по правую руку и одетый в обтягивающую, неудобную на вид форму, вроде той, что носили высадившиеся на "Факторе" три офицера, все время спрашивал его о путешествии и корабле, на котором он прибыл. Гурдже держался согласованной заранее версии. Верховник раз за разом наполнял вином разукрашенный хрустальный кубок - Гурдже был вынужден пить с каждым тостом. Поскольку он пропускал вино мимо желудка, чтобы не опьянеть, ему довольно часто приходилось удаляться в туалет (не только помочиться, но и выпить воды). Он знал, что для азадианцев это довольно щекотливый вопрос, но ему вроде бы каждый раз удавалось найти правильные слова - никто не был шокирован, и Флер-Имсахо, казалось, оставался спокоен.
Наконец верховник по имени Ло Пекил Моненайн Старший, сидевший слева от Гурдже, - офицер связи Бюро инопланетных дел, - спросил у Гурдже, готов ли тот отправиться в отель. Гурдже ответил: он, мол, вообще-то думал, что ему предложат жить в модуле. Пекил заговорил очень быстро и, казалось, был немало удивлен, когда вмешался Флер-Имсахо, говоривший с такой же быстротой. Разговор шел в таком темпе, что Гурдже почти ничего не понял, но автономник наконец сообщил о компромиссе: Гурдже останется в модуле, но модуль поместят на крыше отеля. Для его защиты будут выделены охранники и агенты службы безопасности, и в его распоряжении будет служба снабжения отеля, одна из лучших в своем роде.
Гурдже показалось, что это довольно разумно. Он пригласил Пекила проделать с ним путь до отеля в модуле, и верховник с радостью принял приглашение.
- Прежде чем вы спросите нашего друга, над чем мы пролетаем, - сказал Флер-Имсахо, паря и жужжа у локтя Гурдже, - спешу сообщить, что это называется бидонвиль, и именно здесь город в избытке черпает неквалифицированную рабочую силу.
Гурдже нахмурился, глядя на пополневшего в своем маскарадном одеянии автономника. Ло Пекил стоял рядом с Гурдже на задних сходнях модуля, которые раскрылись, образовав нечто вроде балкона. Они пролетали над городом.
- Я думал, мы не должны говорить на марейне в присутствии азадианцев, - сказал Гурдже машине.
- Мы здесь в полной безопасности. Этот деятель начинен прослушивающими устройствами, но модуль в состоянии их нейтрализовать.
Гурдже показал на бидонвиль.
- Что это? - спросил он Пекила.
- Это место, где нередко кончают свой путь люди, которые сельской жизни предпочли яркие огни города. К несчастью, многие из них - обычные бездельники.
- Их согнали с земли при помощи крайне несправедливой системы налогообложения и непродуманного, навязанного сверху переустройства сельскохозяйственного производственного аппарата, - добавил Флер-Имсахо на марейне.
Гурдже не знал, что означают последние слова автономника - может, "фермы", но все же повернулся к Пекилу и сказал:
- Понятно.
- А что сказала ваша машина? - задал вопрос Пекил.
- Она процитировала… стихотворение. О великом и прекрасном городе.
- Ах так. - Пекил несколько раз утвердительно покачал головой. - Значит, ваш народ любит поэзию?
Помолчав, Гурдже сказал:
- Кто-то любит, кто-то - нет, как и везде. Пекил с умным видом кивнул.
Ветер, гуляющий над городом, проникал за ограничительное поле вокруг балкона, принося слабый запах гари. Гурдже облокотился на дымку поля, разглядывая огромный город, проплывающий под ними. Пекил, казалось, не испытывал желания приближаться к краю балкона.
- Да, у меня для вас хорошие новости, - сказал Пекил, улыбнувшись (то есть закатав обе губы).
- Какие же?
- Моя служба, - торжественно и медленно сообщил Пекил, - сумела получить для вас разрешение присутствовать на главной серии игр вплоть до самого Эхронедала.
- Это, кажется, то самое место, где проводятся последние несколько игр?
- О да. Это кульминация всего шестигодичного Большого цикла на самой Огненной планете. Уверяю вас, оказаться среди приглашенных - большая честь. Инопланетные игроки редко ее удостаиваются.
- Понимаю. Я весьма польщен. Позвольте выразить вам и вашей службе мою глубочайшую благодарность. Вернувшись домой, я буду всем рассказывать о необыкновенном великодушии азадианцев. Ваше гостеприимство не знает границ. Я вам признателен и чувствую себя вашим должником.
Пекил, казалось, был удовлетворен услышанным. Он кивнул, улыбнулся. Гурдже тоже кивнул, хотя решил не улыбаться в ответ.
- Ну, как?
- Что "ну, как", Жерно Гурдже? - сказал Флер-Имсахо, чьи желто-зеленые поля торчали из крошечного корпуса, словно крылышки экзотического насекомого.
Флер-Имсахо положил церемониальные одеяния на кровать Гурдже. Они находились в модуле, который теперь покоился в саду на крыше гроазначекского Гранд-отеля.
- Как у меня получилось?
- Превосходно. Вы не называли министра "господин", как я вам рекомендовал, вы время от времени изъяснялись расплывчато, но в остальном действовали неплохо. Никаких дипломатических инцидентов, никаких смертельных оскорблений… Я бы сказал, что для первого дня неплохо. Повернитесь, пожалуйста, лицом к отражателю. Я хочу убедиться, что оно сидит на вас нормально.
Гурдже повернулся и вытянул руки, автономник принялся разглаживать одеяние у него на спине. Гурдже посмотрел на себя в поле отражателя:
- Слишком длинное и плохо на мне сидит.
- Вы правы, но на сегодняшний большой бал во дворце вы должны надеть именно это. Ничего страшного. Я могу подрубить снизу. Модуль сообщает мне, что на платье установлены жучки - имейте в виду, когда выйдете из поля модуля.
- Жучки? - Гурдже посмотрел на автономника в отражателе.
- Монитор местоположения и микрофон. Не беспокойтесь - они делают это со всеми. Постойте спокойно. Да, тут, пожалуй, нужно подрубить повыше. Повернитесь.
Гурдже повернулся.
- Вам нравится отдавать мне приказы, верно, машина?
- Не глупите. Так. Попробуйте теперь.
Гурдже надел платье, посмотрел на себя в отражателе.
- А для чего это пятно на плече?
- Здесь должны быть знаки различия, если они у вас есть.
Гурдже потрогал пустое пятно на платье, покрытом всевозможными украшениями.
- А нельзя ли сочинить что-нибудь? А то как-то пустовато.
- Пожалуй, можно, - сказал Флер-Имсахо, одергивая платье, чтобы лучше сидело. - Но сегодня вечером с этим лучше быть поосторожнее. Наши друзья азадианцы неизменно приходят в замешательство из-за того, что у нас нет ни флага, ни символа, и представитель Культуры в Азаде - вы познакомитесь с ним сегодня, если только он не забудет прийти, - решил, что хорошо бы Культуре обзавестись собственным гимном, который местные оркестры будут играть в честь приезда наших. Так вот, он насвистел им первое, что пришло в голову, и последние восемь лет на приемах и церемониях исполняют эту мелодию.
- Мне кажется, тот оркестр один раз сыграл что-то знакомое.
Автономник приподнял руки Гурдже и сделал еще кое-какие подгонки.
- Да, но первое, что пришло в голову этому парню, была песня "Вылижи меня". Вы знаете слова?
- Вот оно что, - усмехнулся Гурдже. - Вот, значит, какая песня. Да, тут могут возникнуть заминки.
- В самую точку. Если они узнают правду, то, возможно, объявят нам войну. Типичная для Контакта неразбериха.
Гурдже рассмеялся.
- А я-то прежде думал, что Контакт - очень эффективная организация. - Он покачал головой.
- Хорошо, хоть что-то получается, - пробормотал автономник.
- Ну, вы скрывали информацию обо всей этой империи семьдесят лет - это у вас тоже получилось.
- Скорее везение, чем профессионализм. - Флер-Имсахо выплыл из-за спины Гурдже и теперь парил перед ним, проверяя, как сидит платье. - Вы что, и вправду хотите знаки различия? Можно что-нибудь придумать, если уж вам так хочется.
- Не стоит.
- Хорошо. Мы назовем ваше полное имя для объявления о прибытии - звучит весьма впечатляюще. Они никак не могут понять, что у нас нет званий, так что, возможно, "Морат" будет использоваться как титул. - Маленький автономник спустился вниз, чтобы закрепить оторвавшуюся золотую нить у рубчика. - В конце концов, это к лучшему. Они не знают Культуру, потому что не могут объяснить ее в своих иерархических терминах. Они не воспринимают нас всерьез.
- Какой сюрприз.
- Гмм. У меня такое чувство, что это все часть плана. Даже этот недоделанный представитель - прошу прощения, посол, - тоже часть плана. Да и вы тоже, я думаю.
- Думаете?
- Они же разрекламировали вас, Гурдже. - Автономник поднялся к его голове и теперь слегка приглаживал волосы, а Гурдже отталкивал назойливое поле от своего лба. - Контакт сообщил империи, что вы - игрок высшего класса. Они сказали, что вы можете играть на уровне полковника/епископа/младшего министра.
- Что? - в ужасе воскликнул Гурдже.
- А возьмите меня - я узнал об этом всего час назад из новостных лент. Они вас используют. Они хотят, чтобы империя была счастлива, и намереваются добиться этого с вашей помощью. Сначала на империю нагоняют страху, сообщая, что вы сможете победить лучших ее игроков, потом, когда - это самое вероятное - вас вышибут в первом туре, они тем самым убедят империю, что Культура - пшик, ничего не стоит, мы все делаем не так, нас легко унизить.
Гурдже спокойно посмотрел на Флер-Имсахо, сощурив глаза.
- Значит, вы считаете, в первом туре, да?
- Ой, я прошу прощения. - Маленький автономник чуть отодвинулся от Гурдже. - Вы оскорблены? Я просто высказал предположение… понимаете, я видел, как вы играете… то есть я хочу сказать… - Голос машины замер.
Гурдже снял тяжелое платье и бросил на пол.
- Я, пожалуй, приму душ, - сказал он.
Машина помедлила, потом подняла платье и быстро покинула каюту. Гурдже сел на кровать и потер бороду.
Вообще-то машина ничуть не оскорбила его. У него были свои секреты. Он был уверен, что может сыграть гораздо сильнее, чем предполагал Контакт. Он знал, что последние сто дней на "Факторе" вовсе не лез вон из кожи. Да, он пытался не проигрывать и не делать очевидных ошибок, но и не раскрывал всех своих возможностей, держа их про запас для будущих игр.
Он сам не понимал до конца, зачем так скрытничал, но ему почему-то казалось важным не посвящать Контакт во все подробности, утаивать кое-что. Это была его небольшая победа над ними, маленькая игра, ход на малой доске, удар по первоэлементам и богам.
Большой дворец в Гроазначеке расположился у широкой и мрачной реки, которая и дала городу имя. В тот вечер устраивался большой бал для самых важных персон, которые будут играть в азад следующие полгода.
Их привезли в наземном автомобиле по широкому, усаженному деревьями бульвару, освещенному прожекторами на высоких столбах. Гурдже сел на заднее сиденье рядом с Пекилом, - тот уже сидел в машине, когда ее подали к отелю. Водителем был азадианец-мужчина в форме - судя по всему, машину контролировал только он. Гурдже попытался не думать о возможных авариях. Флер-Имсахо в своем камуфляже расположился на полу и тихонько жужжал, притягивая к себе тонкие волокна из пушистой напольной обивки.
Дворец был не так громаден, как предполагал Гурдже, хотя и не без достоинств. Он был пышно декорирован и ярко освещен, на каждом из многочисленных шпилей и куполов красовались знамена. Длинные, богато украшенные, они величественно колебались на ветру - неторопливые переливающиеся геральдические волны на фоне оранжево-черного неба.
Во дворе под навесом, где остановилась машина, громоздились золоченые помосты, на которых горели двенадцать тысяч свечей разных размеров и цветов - по одной на каждого участника игр. На самом балу присутствовало около тысячи человек, из них половина - игроки, а прочие - главным образом советники игроков, официальные лица, священники, офицеры и чиновники, которые были вполне довольны своим нынешним положением (и заработали должностную безопасность, а значит, стали несменяемыми, как бы ни сыграли их подчиненные) и не собирались соревноваться.
Остальные приглашенные были наставниками и администраторами азад-колледжей (учебных заведений, где обучали игре) - эти тоже освобождались от участия в играх.
Ночь была, на вкус Гурдже, слишком теплой - в застоявшемся душном жарком воздухе царили запахи города. Платье казалось ему тяжелым, на удивление неудобным, и он спрашивал себя, когда можно будет, не нарушая этикета, оставить бал. Они вошли во дворец через огромные двери, по бокам которых располагались массивные открытые ворота из полированного, украшенного драгоценными камнями металла. Вестибюли и залы сверкали роскошными украшениями, стоящими на столах, свисающими со стен и потолков.
Люди были такими же неправдоподобными, как и обстановка. Женщины, которых здесь вроде было немало, поражали драгоценностями и экстравагантными платьями. Гурдже по колоколообразной форме платьев догадался, что женщины, видимо, не только высоки, но и толсты. Проходя мимо, они издавали шуршание и распространяли сильные, тяжелые, прилипчивые ароматы духов. Многие из тех, мимо кого проходил Гурдже, мерили его взглядом, или внимательно изучали, или даже останавливались и впивались глазами в него и в парящего, гудящего, искрящегося Флер-Имсахо.
Через каждые несколько метров вдоль стен и по сторонам дверей стояли, замерев, мужчины в цветастой форме, чуть разведя обтянутые штанинами ноги и сцепив за прямой, как кол, спиной руки в перчатках. Взгляд их был неподвижно устремлен в высокий разрисованный потолок.
- Зачем они там стоят? - прошептал Гурдже, обращаясь к автономнику на эаском и понизив голос так, чтобы не услышал Пекил.
- Демонстрация, - ответила машина. Гурдже задумался.
- Демонстрация?
- Да, демонстрация того, что император богат и достаточно важен, чтобы расставить повсюду сотни бездельников-лакеев.
- А разве и без этого все не знают о богатстве и важности императора?
Автономник помолчал несколько мгновений, потом вздохнул.
- Вы так до сих пор и не поняли психологию богатства и власти, Жерно Гурдже?
Гурдже пошел дальше, улыбаясь той стороной своего лица, которая была не видна Флер-Имсахо.