Мы стояли на высоком холме, по колено в мягкой шелковистой траве, а высоко-высоко, в вечернем розово-фиолетовом небе плыли сразу три полупризрачных луны. Одна из них, огромный опаловый шар, закрывала почти треть небосвода, две другие, были гораздо меньшими земной Луны и казались просто призрачными голубоватыми елочными игрушками. Кое-где на небе уже стали появляться первые звезды, а высоко, почти в самом зените, нестерпимым блеском сияла неведомая мне близкая звезда.
Стояла удивительная тишина, и мне тогда казалось, что на всей планете существую лишь я один. Правда, рядом со мной стоял Лео, но я настолько привык к нему, что считал его естественной неотъемлемой частью себя. Впрочем, он тоже был заворожен такой красотой и смирно, не шевелясь, стоял рядом. Пахло чем-то необычным и свежим - издалека ветер приносил удивительные запахи нового мира и ласково вплетал их в пряди моего друга. Во всем было разлито удивительное спокойствие еще дремлющего мира, перед которым впереди простирались еще миллионы лет безмятежной жизни. Спали волшебным сном зеленые луга, спали, едва видимые далеко на горизонте, могучие горы с розовыми шапками снегов, зеленые буйные леса, прохладные озера и глубокие темные моря.
Во всем этом спокойствии я ощущал себя удивительно хорошо и уютно, хотя явно был нарушителем всего этого. Но планета добродушно смотрела на наше непрошеное вторжение. Как добрая всепрощающая мать она понимала, что мы - добрые гости, которые только на мгновение пробудили ее ото сна, и она ничего не прятала от нас и даже наоборот, старалась показаться нам во всей своей красе и великолепии.
- Лео, наверное, это рай! - Нарушил я молчание. - Ты как думаешь? Хотел бы ты жить на такой планете? Наверное, такой была и моя Земля в дни своей молодости.
Я был очарован этой планетой. Откуда-то из глубин моего сознания само собой возникло имя.
- Лео, мне кажется, что я знаю, как ее зовут. Лизард. Красивое имя, правда? Можешь смеяться надо мной сколько угодно, но это не я придумал, это она мне сама сказала.
- Ты что, серьезно хочешь сказать, что эта планета живая?
- Не знаю, что и думать, такого ведь не бывает. Скажи, а ты нигде не встречал ничего такого, ведь путешествовал ты много?
- Нет, Крис, разумных планет мне еще не попадалось. И с чего ты решил, что она разумна? Я думаю, что это просто совпадение. А вообще, спроси Лидинга, он лучше знает.
- Да я спросил уже.
- И что он тебе ответил?
- Ему, как и тебе, ничего не известно о разумных планетах.
- Вот видишь.
Я со вздохом ответил:
- Да вижу, а так бы хотелось, чтобы такое было.
- Не расстраивайся ты так, Крис, она все равно прекрасна.
И это было правдой!
Несколько дней бродили мы с Лео по этим удивительным местам, купались в небольших, чистейшей воды, озерах, валялись под ласковым, почти земным, солнышком, сидели у костра и вели неспешные беседы. Я много узнал в эти часы о моем друге и еще больше полюбил его.
И засыпая, я был почти счастлив, и только вечная боль моя, Паола, тихой нежной тенью прокралась в мой сон и склонила надо мной свое тревожное лицо.
МОЙ ДРУГ - ВЕТЕР
И с этого дня почти все наши путешествия с Лео обычно стали заканчиваться на Лизарде. Эта прекрасная планета так меня очаровала своей удивительной красотой, что почти стала моим домом. Конечно, не забывал я и Землю, но очень быстро мне там надоедало, я начинал задыхаться, и мы с Лео быстренько сматывались на безлюдный прекрасный Лизард, где "отходили душой". Красота и удивительное очарование этой планеты были просто потрясающие. Повидал я уже немало миров, попадались среди них и более изысканные, но эта таила для меня неповторимое очарование. Просто чудо, что мы нашли ее в необъятном космосе. Мне казалось, что к этому приложил руки еще кто-то, но Лео всячески отрицал это. Но я все равно остался при своем мнении и надеялся когда-нибудь докопаться до правды. Ну, да это, в конце - концов не так уж и важно. Важным было то, что у нас был Лизард, на котором мы с Лео соорудили на берегу небольшого озера славный домик и обставили его по своему вкусу. Я помню, сколько пота я пролил, складывая в гостиной большой камин - это был мой первый опыт в таком деле - зато как я был горд, когда в нем впервые весело заплясал огонь. В редкие ненастные дни мы часами просиживали рядом с шумящим пламенем на пушистом ковре, который я притащил из дома, ведя длинные неторопливые беседы, глядя на притягательный огонь и наслаждаясь запахом смолистых поленьев и живительным теплом.
В один из таких вечеров, положив длинную морду на лапы и пристально вглядываясь в огонь, Лео сказал:
- Какая простая вещь - огонь, есть в мире гораздо более удивительные и чудесные вещи, а вот глаз оторвать от него невозможно, что-то притягивает в нем, не отпускает взгляд, завораживает. Мне кажется, что он обладает лечебным воздействием.
- Ну, ты и скажешь, первый раз слышу, чтобы кто-нибудь говорил об огне как о лекарстве. Хотя должен сказать, что в твоих словах есть смысл. Мне кажется, что его успокаивающее воздействие человек впитал с древних времен, когда огонь защищал его, оберегал род, помогал готовить пищу.
- Это ты говоришь о своих соплеменниках. А я? Как насчет меня? Я ведь происхожу из совершенно другого мира, у нас никогда не было и нет огня, а он завораживающее действует и на меня.
- Может, ты забыл, и в глубокой-глубокой древности огонь был и у вашей расы? Вы так далеко ушли вперед в своем развитии, что могли просто позабыть об этом. А кстати, Лео, я никогда не интересовался откуда ты, расскажи мне о своем мире, я почти ничего о тебе не знаю, хотя мы уже давно вместе.
- Мой мир находится далеко-далеко, за пределами твоей галактики, Крис. Ты ведь теперь знаешь, как редка разумная жизнь во вселенной: две - от силы три планеты на миллиард, да еще и разделены они чудовищными расстояниями. Что это, если не настоящее одиночество? А мой мир - это маленький мирок на окраине моей родной Галактики. Если посмотреть в сильнейший телескоп с твоей планеты в направлении созвездия, которое вы называете Волосы Вероники, то можно будет увидеть его как маленькое туманное пятнышко одной из тысяч галактик. И где-то там есть маленький тусклый мир возле старой умирающей звезды. Эволюция нашей расы иная, мы полевые формы жизни и обитаем не столько на самой планете, сколько над ее поверхностью, этакие колышущиеся сгустки энергии.
- Лео, но ведь ты сейчас со мной и вполне осязаем и даже когда ты меняешь свою форму, то все равно реально находишься рядом.
- Да это так, ты прав, но таким меня сделали, вернее меня подвергли преобразованиям и наделили новыми возможностями для того, чтобы было удобнее сопровождать тебя.
- Что, только специально для меня? - Я был поражен.
- Ну, я не совсем точно выразил свою мысль, для той цели, которую мы оба должны осуществить, вернее - осуществить должен ты, а я тебе в этом помогать.
- Что за цель?
- Мне это, честное слово, также пока неизвестно, как и тебе.
Я возмутился, уже в который раз:
- Что за манера такая, хватают тебя, как какую-то пешку, без всякого твоего согласия и желания, что-то меняют, причем неизвестно самим точно что и как, ничего не договаривают до конца, вечно какие-то недомолвки, мне это здорово надоело, а тебе?
- Мне нет, я думаю, что когда придет время, нам все расскажут, а что касается бесцеремонности их действий, то я думаю, что это оправдано: что значит судьба одного разумного существа, когда решаются судьбы многих миллиардов.
- Ты в этом уверен, ты действительно думаешь, что это так?
- Да, я в этом уверен, этика поведения чрезвычайно высоко котируется у разумных, и раз с тобой и со мной так поступили, то это оправдано. И, кстати, вспомни Кору.
Я отмахнулся:
- Что там Кора, просто неожиданная удачная мысль.
- Конечно, удачная, раз она спасла от гибели целый мир и еще уберегла от помешательства целую кучу народа с других планет. Как тебе такое доказательство, тебя устраивает? И еще, вспомни, что тебе говорил Флейтист. Я думаю, что надо немного подождать и все тебе скоро станет ясно.
Я вздохнул, немного успокоенный:
- Эх, мне бы твое терпение. Мне все время кажется, что о нас забыли.
- Не думаю, просто дают время осмотреться и привыкнуть.
Мы опять надолго замолчали, глядя на потухающий огонь. Я встал, подбросил поленьев, вверх взметнулся рой искр, пламя стало меньше, угасло, потом быстро опять разгорелось. Лео повернул ко мне свою узкую морду, и я видел, как огоньки пламени разгораются в его глазах.
Я подумал: "А хорошо бы сюда еще удобное кресло и бокал старого красного вина".
Лео улыбнулся мне в мыслях:
- А кто тебе мешает, перенеси себе все, что хочешь.
- Я так и сделаю, но немного позже.
Мы опять замолчали, медленные обрывки мыслей перетекали сами по себе в голове, было хорошо и уютно, не хотелось ничего делать и даже думать о чем-нибудь важном. Я думал о Паоле, Земле, родителях, моем странном превращении, о звездных путях-дорогах, новых друзьях и врагах, о том, что ждет меня в будущем. Ни о чем и обо всем понемногу. Потом "наколдовал" себе прекрасного старого бургундского в хрустальном бокале и, глядя на танцующее пламя и переливающиеся темные краски ароматного вина, окончательно погрузился в грезы.
Неожиданно из полудремы меня вырвала неизвестно откуда пришедшая мысль, и почти мгновенно отозвался Лео:
- Крис, а ты знаешь, нас должно быть трое?
От неожиданности я поперхнулся вином, закашлялся и ошарашено уставился на Лео:
- Так, опять чьи-то штучки, интересно вот, только чьи? Откуда это взялось и почему ты так в этом уверен, а?
- Не кипятись, я сам об этом только что узнал.
"А вот это уже интересно. Оказывается у него тоже есть прямая связь с Наставниками, это надо запомнить, а вообще, чему тут удивляться, ведь он их проводник, вернее не их, а их идей. Все правильно, так и должно быть. Интересно только, почему сообщили об этом так поздно, стоит ли что-то за этим или они не придают этому никакого значения".
- И что же сообщают тебе наши дражайшие учителя, кто будет нашим третьим другом? Надеюсь, что это будет прекрасная дама, а не новое экзотическое существо, - немного ядовито поинтересовался я. - Я никак не мог преодолеть внутреннее сопротивление. - По-моему, мы со всем хорошо справлялись и вдвоем, зачем нам третий? У нас на Земле часто говорят, что третий - лишний.
- А я думаю, что он лишним в нашей компании не будет. Наставники так решили, а ты сам знаешь, что они не ошибаются.
- Ошибаются, ошибаются, еще как ошибаются. - Проворчал я. - Все ошибаются, непогрешимых нет, причем хочу тебе заметить, что у одних ошибки маленькие, незаметные, касающиеся их самих, а у других ...
- Нет, - упрямо перебил меня Лео, - они не ошибаются.
- Ну хорошо, хорошо, - примирительно сказал я, - не будем спорить. Где он, наш третий друг и кто он?
- Я не знаю, кто он, мне об этом, как, впрочем, и тебе, ничего не сообщили, но сказали куда мы с тобой должны прибыть.
- И куда же? - Чисто машинально спросил я, хотя уже и сам прекрасно знал куда.
"Черт, никак не избавлюсь от своей дурацкой привычки все переспрашивать".
- На планету, которая называется Ратмира.
У меня в мозгу быстренько появилась звезда с этой планетой со всеми координатами и характеристиками (никак не могу еще к этому привыкнуть).
- Ничего планетка, название-то какое красивое, а сама - настоящий сухарь: пустыни, песок, постоянно дующие с огромной скоростью ветра, температурка соответствующая, воды почти нет, скудная растительность, наверняка масса пауков, змей всяких или каких-нибудь похожих на них тварей, а я их жутко боюсь и, кстати, разумных форм на ней никогда не было и нет.
Да, любят наши Наставники экзотику и действуют соответствующе. И, вот ведь обида какая, взяли бы и сами показались.
- Не ворчи, Крис. Ты не прав.
Я вздохнул:
- Ладно, ладно, надеюсь, что отправляться нам надо не прямо сейчас - жалко прерывать такой прекрасный вечер.
- Нет, не сейчас.
- Тогда отправляемся завтра.
На этом мы и поставили точку, но вечер был безнадежно испорчен: мысли о том, кто такой этот наш новый приятель и почему нам его навязывают, не покидали меня. Мы еще немного посидели у огня, я допил вино, уже совершенно не чувствуя его вкуса, огонь догорел и теперь притушено тлел рубиновыми углями, распространяя вокруг благодатное тепло. Потом направились спать.
Утром после освежающего купания в озере, когда я в отместку пару раз притопил Лео, не очень любившего процедуру купания, но самоотверженно меня всегда сопровождающего, я почувствовал себя намного лучше. Хорошее настроение вернулось, и мы, посвежевшие и отдохнувшие, отправились в путь.
Путь был неблизким, десятков шестьдесят с хвостиком световых лет, но занял он у нас как всегда одно мгновение - "одна нога здесь, а другая уже там". Очень нравился мне такой способ путешествия среди звезд. Нет, было в моем превращении много хорошего, даром я ворчал. И возможность независимого мгновенного перемещения в пространстве едва ли не самая лучшая моя способность. Правда, как мне постоянно твердили, я продолжал меняться и совершенствоваться, благодаря ОП. Приобретал все новые и новые возможности и свойства, но я их пока не ощущал. Да и, если говорить честно, мне и старых возможностей хватало.
И вот мы стоим на совершенно пустынном каменистом плато планеты Ратмира, под жарким, почти белым, яростным солнцем. Кругом, куда не кинь взгляд, выжженный белый, раскаленный песок, рассыпающиеся такие же раскаленные камни и скудные белые кустики какой-то травы. И ветер, играющий песком и клубками этой травы, которая, повинуясь его воле, поднимается в воздух, на мгновенье зависает над песком, а потом опять отправляется в бесконечное странствие по пустыням планеты.
Да, премиленькое местечко, Каракумы какие-то или, скажем, Гоби. Нет, скорее, еще что похлеще.
Я подхватил пролетавший мимо клубок спутанных веток, каких-то сухих трав и с криком тут же бросил обратно - на ладони появилась и мгновенно затянулась ранка.
"Ах ты, нехороший какой, кусаешься".
- Ну что будем делать, лохматый? Не жарко тебе в своей шубе, может, изменишь свою форму и подберешь что-нибудь более подходящее?
- Да нет. В этом нет необходимости, - флегматично ответил Лео. - Я могу регулировать температуру так, как мне надо, но если ты хочешь...
- Нет, это я чисто рефлекторно предложил, извини.
- Ну, тогда я останусь по-прежнему таким, какой есть.
- Никак не пойму твоей такой приверженности к форме собаки, ну да ладно, что будем делать дальше? Путешествовать по пустыне и звать во все горло не зная кого? Сейчас как вылезет из норы многометровый песчаный червь или огромный мохнатый разумный паук и скажет: "Ребята, а вот и я!" Читал я что-то такое в наших книгах.
Лео пренебрежительно фыркнул:
- Это сказки. Думаю, что он отыщет нас сам, наверняка Наставники сообщили ему о нашем прибытии и думаю, что выглядеть он будет не так экзотически, как ты его описал.
- Слушай, Лео, ты так в них уверен , а сам хоть раз видел их всех, какие они? Ведь пока перед нами предстал только один из них - Флейтист. А сколько их всего?
- Нет, всех не видел, но я в них совершенно уверен, они никогда ничего не делают наполовину и никогда не ошибаются. - Потом после небольшой заминки Лео продолжил. - Ну, почти никогда.
- Ага, - злорадно сказал я, - что-то все таки было, так?
Лео промолчал, а я очень хотел развить дальше эту тему, но наш разговор неожиданно прервался.
Из-за ближайшей пустынной дюны змейкой скользнула к нам полоска туманного воздуха, такая неожиданно прохладная и невозможно свежая в этом жарком месте, пролетела мимо меня, закружилась вокруг нас с Лео, покусывая мое лицо мелкими уколами поднявшегося песка и топорща шерсть на спине и боках Лео. Холодный воздух стремительной струйкой промчался по моей спине, заставив поежиться, а потом голубоватая полоса туманного воздуха вольготно расположилась у меня на плечах, и в голове раздался шепчущий голос:
- Сир Олфин, я Хеос - ветер пустыни. Я твой спутник.
Я был поражен уже в который раз: никогда не мог себе представить своим спутником обыкновенный ветер и мало того, ветер этот был разумным. Хотя, с другой стороны, чему удивляться, ведь Лео тоже не совсем обычный спутник.
Все, на что я был способен в этот момент, так это спросить мнение Лео:
- Лео, а ты говорил сказки? Да мои самые смелые фантазии не идут ни в какое сравнение с действительностью. И как тебе нравится наш новый товарищ?
Лео дипломатично промолчал, предоставив всю инициативу мне. А мне было безумно интересно, что это за существо такое бестелесное, наверно, опять какая-то полевая форма. И почему именно его Наставники выбрали нам в спутники. Они, как мне уже хорошо известно, ничего не делали просто так.
"Хорошо, сейчас поглядим, что или вернее, кто ты такой". И я мысленно обратился к нашему новому спутнику:
- Но у меня уже сесть спутник, Хеос. - И я показал рукой на сидящего рядом Лео. - Это самый надежный спутник, какого себе только можно пожелать, да и сам я тоже кое-чего стою.
- Я знаю, сир Олфин, но долг мой сопровождать тебя, да и не знаешь ты с кем имеешь дело, смотри.
Голубоватая полоска воздуха стремительно стекла с моих плеч и исчезла за ближайшей песчаной дюной. Через секунду там что-то стало посвистывать, а потом вокруг завыл, застонал весь воздух, небо потемнело, черные облака быстро заволокли все вокруг, и недалеко от нас страшным цветком расцвел могучий торнадо. Я почувствовал в его грозном грациозном движении непередаваемую словами мощь. Яростную, жуткую, неодолимую мощь и скорость. Он все рос и рос, и через считанные мгновения ровный гул перешел в страшный рёв, от которого разрывались перепонки. Неудержимая стихия подняла в воздух тысячи тонн песка, как перышком играла огромными кусками скалы. Гигантская темная воронка за считанные мгновенья, казалось, достигла края атмосферы, но продолжала расти и расти, и предела этому не было.
"Да, демонстрация возможностей впечатляющая", - подумал я, глядя на вычищенное за одно мгновение плато, на котором не осталось ни одной песчинки. Сколько видел глаз - перед нами протиралась голая ровная каменистая, блестящая, отполированная, почти как зеркало, поверхность, а рядом возвышалась необъятных размеров ревущая черная труба, в которую превратился Хеос,
- Хорошо, хорошо, я понял, угомонись.
Мгновенно грозный многокилометровый торнадо разрушился, тонны песка осели где-то там, далеко, у самого горизонта. А через секунду к нам скользнула небольшая голубоватая змейка воздуха и, как ни в чем не бывало, забралась опять ко мне на плечи.
- Впечатляет, очень впечатляет. Я был не прав, извини.
Хеос ограничился только импульсом любви и расположения и, как кошка, потерся о мою шею. Стало щекотно и в тоже время приятно от такого выражения преданности. Потом он немного повозился и затих, неощутимой голубоватой, полупризрачной лентой расположившись у меня на плечах.
Похоже, что наш новый друг не отличался многословием.