Мои опасения были напрасны. Паола была дома и пребывала в том безмятежном состоянии, которое дает неведение всего предстоящего. Я же не находил себе места от беспокойства. А потом внезапно подумал, что уже ничего не изменишь, и успокоился.
Вечер прошел чудесно: мы втроем бродили по улицам, над нами посвистывал невесть откуда взявшийся ветер. И веселая людская река под разноцветные сполохи рекламы несла нас только ей одной неведомыми путями, на секунду или две прибивая нас то к одному, то к другому островку, чтобы потом умчать еще дальше. А утром, чуть свет, я безжалостно поднял Паолу и повез завтракать к родителям.
Дома было все как всегда, куда и делась вчерашняя суета. Мы чинно сидели за большим столом и пили кофе со свежими круасанами. Я нервничал и постоянно крутился, невозмутимый отец под женскую болтовню сосал трубку, под столом деликатно зевал не выспавшийся Лео, а в раскрытое окно то и дело влетал теплый озорной ветер. Идиллия, да и только. Наконец, не выдержав больше такой пытки, я подхватил Паолу и, не смотря на все ее возражения, потащил гулять. Лошадей на этот раз не было, но пешком пройтись было даже приятнее.
В этот раз я повел немного удивленную Паолу прямо к дому.
- Крис, ты что хочешь нанести утренний визит своему соседу?
- А кто еще недавно хотел посмотреть эти постройки, вот сейчас все и увидишь.
- А удобно ли это, ведь еще так рано.
- Удобно-удобно, не волнуйся, нас уже ждут.
- Ты что, заранее договорился, вот противный, а мне ничего не сказал.
- Просто хотел сделать тебе сюрприз. Подожди, сейчас сама все узнаешь.
Вот и дом. По-прежнему красивый и еще более величественный в ранних утренних лучах. Я с замиранием сердца нажал витую бронзовую ручку и пропустил Паолу вперед. Она, немного робея, вошла и принялась оглядываться. В большой зале, где уже весело гудел камин и был накрыт стол, никого не было.
- Крис, а где же хозяева?
- А вот мы сейчас и узнаем. Видишь, нам накрыли стол, значит приглашают.
Мы подошли к столу. Серебро, хрусталь, свежие розы из нашего сада. Я разлил по бокалам пенящееся шампанское.
- Подожди, неудобно как-то без хозяев, - уже начала тревожится, ничего не подозревающая Паола.
Но я не обращал внимания:
- У меня как раз есть подходящий тост - за их здоровье!
Мы отпили по глотку, и я продолжил:
- Тем более, что все уже дома, в том числе и хозяева.
- Подожди, подожди, Крис, что ты такое говоришь… - не понимающе начала Пола.
И здесь я не выдержал:
- Сокровище мое, да как ты не понимаешь, это наш новый дом, и мы его новые хозяева.
- Нет-нет, Крис, этого не может быть, ты ведь говорил, что это дом какого-то барона…
- Был барона, а теперь наш. Я его купил. И дом этот, и лес вокруг и даже это озеро - все это теперь наше. Но это не все, пойдем, я тебе еще что-то хочу показать.
И я повел почти не упирающуюся, ошеломленную Паолу на берег. Там, за небольшой рощей ее ждал действительно сюрприз - ее родной дом, чудом, а вернее современной техникой, весь, до последнего сучка перенесенный сюда из далекой Америки.
- Дорогая, я знаю, как он тебе дорог и поэтому, улетая, я прихватил его с собой, - засмеялся я, глядя на ее потрясенный вид. - Надеюсь, ты не будешь меня ругать. Пойдем же, нас ждут.
Все еще потрясенная, словно в трансе, Паола послушно пошла со мной по тропинке к дому. Из кустов серым пушистым клубком ей на руки прыгнул кот. И здесь первая робкая улыбка появилась на ее лице: "Ах, Крис…" Я счастливо засмеялся и крепко поцеловал ее:
- Идем, идем.
Мы поднялись по знакомому крыльцу:
- Открывай дверь, хозяйка.
Паола, по-прежнему прижимая к себе кота, как-то несмело глянула на меня.
- Ну-ну, не робей. А хочешь, сделаем это вместе.
Медленно раскрылись двери, и веселый хор голосов встретил нас.
Здесь в этот ранний утренний час собрались все, кто нам был дорог: мои родители, все ее многочисленные американские тетушки и дядюшки, Этьен, Стелла, мои сотрудники во главе с незаменимым месье Зброевским. Стало тепло и тесно от протянутых рук и звенящих голосов, а по счастливому лицу Паолы медленно текли слезы.
В этот день ее сияющие глаза светили только для меня.
И снова, уже в который раз, под сводами церкви Оноре-Де-Сент-Пре поплыли торжественные звуки марша Мендельсона. И где-то там же, высоко-высоко, раздался и растаял радостный смех проказливого малыша с золотым луком в розовых ручках.
ДЕЛА НЕБЕСНЫЕ
Моя семейная жизнь складывалась довольно удачно, зажили мы тихо и на удивление спокойно. Правда, поначалу Паолу трудно было вытащить из ее старого дома, наш новый дом ей казался просто музеем, и она робела от него, но потом постепенно наше новое жилище распространило свое очарование и на нее. И все чаще, вернувшись после работы домой, я заставал Паолу то в библиотеке, увлеченно листающую толстые фолианты, то сидящей и читающей в большом зале у камина. Потихоньку осваивала она и кухню, оборудованную мною по самому последнему слову техники (честно говоря, я даже и не представлял, зачем половина этих сверкающих хромом и никелем аппаратов).
Часто мы ходили в гости к моим родителям, и также часто приходили они к нам. Моя мать каждый раз критиковала окружающий дом парк и грозилась навести в нем порядок. Я же прекрасно понимал что это значит и всячески этому сопротивлялся - мне не улыбалось ухаживать за розами еще и вокруг собственного дома, достаточно было и уже имеющихся.
А вечерами мы ходили гулять к озеру. Мы втроем или катались на лодке, или забирались далеко-далеко вглубь окружающего нас леса.
И, несмотря на дождливую в этом году осень, наши прогулки всегда сопровождала хорошая погода. Паола этому все время радовалась и удивлялась, как это так может быть, что вокруг всегда солнечно и что за это время ни разу нам не помешал даже маленький дождик. Я же каждый раз рассказывал ей сказку о том, какой здесь уникальный микроклимат, прекрасно понимая, в чем здесь заключается дело. А тот, кто все это проделывал, невидимый и неощутимый обычно спокойно лежал у меня на плечах. Правда, иногда Хеос просыпался от спячки и надолго исчезал в неизвестном направлении, но если требовалось, мгновенно возникал рядом по первому моему мысленному зову. И на все мои вопросы, где он пропадал, всегда отвечал, что он развлекался, и все. До более детальных ответов он не снисходил, даря мне в ответ лишь ощущение бесконечной преданности и любви. А я в такие дни с тревогой слушал радио: не появился ли где новый ураган, не разбушевалась ли где на планете стихия. Но все было нормально, ни ураганов, ни катаклизмов.
Не забывали мы бывать и в самом Париже. Я никогда еще в своей жизни так много не посещал всяких театров и выставок. Паола же в этом деле была просто неутомима. Она могла часами стоять перед какой-нибудь стеклянной витриной в музее, рассматривая клочок старой, пожелтевшей от времени, бумаги с таким вниманием, как будто это была знаменитая карта сокровищ Флинта. А вот картинные галереи я посещал вместе с ней с удовольствием. Мне нравилась живопись старых мастеров, особенно фламандцев. Их картины были не только реалистичны и мастерски выписаны, но и еще имели, как мне казалось, глубокий философский смысл. Здесь уже я мог часами стоять, смотреть и видеть за плоским холстом удивительный живой мир, одно неуловимое мгновенье которого так гениально запечатлел на холсте старый мастер.
В одно из таких посещений Лувра состоялась очень интересная встреча.
Мы с Паолой, как всегда, застряли в зале древних рукописей. Я изнывал от скуки и развлекался беседой с невидимым, но присутствующим здесь же Лео (реально он был оставлен у входа), Паола с ученическим прилежанием что-то копировала со старой заплесневевшей книги в свою записную книжку. Кроме нас двоих в это дневное время в зале больше никого не было. И совсем удивительным было внезапно услышать здесь чьи-то слова:
- Очень рад тебя видеть, Крис.
Я с удивлением обернулся и увидел господина Флейтиста собственной персоной. Правда, выглядел он в этот раз как солидный респектабельный бизнесмен средних лет: в отлично сшитом костюме, прекрасных туфлях, пахнущий дорогим одеколоном. Но все равно это был он, хотя даже лицо его несколько изменилось. Из смуглого средневекового кавалера он превратился в холеного респектабельного европейца, только глаза остались те же - внимательные, темные, все замечающие и понимающие.
- И я вас, господин… - я сделал вид, что вспоминаю.
- Торн.
- Ах, да, извините, запамятовал. Конечно же, господин Торн. - И я церемонно отвесил поклон.
Все это время на нас несколько изумленно смотрела Паола. Мне стало немного стыдно за эту разыгрываемую комедию. Но поделать ничего было нельзя.
- Не представишь ли меня своей жене?
- Да, конечно, извини. Паола, милая, позволь тебе представить мистера Алекса Торна, моего делового компаньона по бизнесу в Европе.
Мистер Торн, изящно придвинувшись к даме, поцеловал ей руку. От такого неожиданного проявления внимания дама зарделась.
- Очень приятно, господин Торн, познакомиться с компаньоном моего мужа.
Мне немного уже надоела эта комедия, да и стало завидно от того изящества, с которым мнимый Алекс Торн представился моей жене. И я, нарушая эту пасторальную идиллию, мстительно сказал:
- Странно видеть вас здесь, Алекс, в этом месте, я ведь знаю, какую неприязнь вы испытываете к посещению подобных заведений.
Мне доставило удовольствие видеть, как изменилось лицо моего "компаньона", на мгновенье оно стало кислым и холодным. Но Флейтист умел держать удар, и в следующую секунду он весело рассмеялся:
- Да, Крис, ты прав. Если бы не неотложные дела, я бы здесь сроду не появился. - Он сделал упор на слове "здесь", и я это почувствовал. - Можно тебя на два слова. Извините нас, дорогая Паола.
Мы немного отошли в сторону, и Флейтист, уже совершенно другим, деловым тоном сказал, одновременно обращаясь ко мне и к невидимому Лео:
- Ну что, парни, скоро пора собираться в дорогу, "труба зовет". Мне искренне жаль, Крис, что приходиться вторгаться в твою жизнь в это время, но ты нужен нам, извини.
- Да чего уж там. Надо, значит надо. А что хоть случилось, можно узнать?
- Да возникло одно непредвиденное обстоятельство. - Уклончиво ответил Флейтист. - Вам надо связаться с Информаторием, там все и узнаете.
- А, так Лидинг в курсе, - успокоено протянул я. - Так чего откладывать, сейчас все и узнаем.
- Лидинг? - Заинтересованно переспросил Флейтист.
- Ну да, Лидинг. Именно так мы называем того, кто распоряжается информацией.
Флейтист хмыкнул и на мгновенье задумался, потом тепло усмехнулся мне:
- Вот ведь как интересно. Оказывается не на одного меня вы, молодой человек, произвели впечатление.
- Не понял, - удивился я.
- Интересно то, что, во-первых, у тебя есть, как я понял постоянная связь с Информом, и, во-вторых, оказывается он принял твое имя.
- Ну и что здесь такого, мне показалось, что называть это чудо библиотекой или как ты говоришь, Информом, просто несправедливо. А что касается постоянной связи с ним, так это он сам мне предложил, ведь это очень удобно.
Флейтист прищурился и как-то, с еще большим интересом, что ли, посмотрел на меня:
- Вот это и удивительно. Что-то на моей памяти, а это, поверь мне, очень-очень длительный срок, я не припоминаю таких нелогичных поступков Информа.
- Лидинга, а не Информа, - уже с упором сказал я.
- Ну, хорошо-хорошо, Лидинга.
- А я не вижу здесь чего-то нелогичного, с моей точки зрения все довольно логично.
Флейтист тепло улыбнулся:
- Интересная у тебя судьба, Крис, я тебе даже немного завидую. Едва только оперился, а уже заручился поддержкой двух из трех самых могучих существ во Вселенной. Так держать, мальчик!
Несколько ошарашено я спросил:
- Э-э, а-а…, а кто собственно второй?
Флейтист шутливо поклонился:
- Я, правда, не удостоился получить пока от вас имя настоящее имя, но наше дальнейшее сотрудничество дает мне на это надежду. Но мне пора. Позволь мне перед уходом попрощаться с твоей супругой.
В ответ я что-то промычал нечленораздельное, переваривая только что услышанное.
С отменным изяществом попрощавшись с Паолой, Алекс Торн по дороге кивнул мне и вышел из зала. Мы опять остались одни. Я моментально связался с Лидингом, и то, что я от него услышал, меня явно не вдохновило.
- Какой замечательный человек, этот твой компаньон, Крис. - Раздался голос Паолы. - И такой обходительный. Сейчас это такая редкость.
- А? Что? Что ты говоришь? - Я очнулся.
- Я говорю, что твой Алекс - необыкновенный человек. Ты, что спишь?
- Да нет, просто задумался, извини. Как ты говоришь - необыкновенный человек? Очень точно, дорогая, прямо в десятку.
Паола внимательно посмотрела на меня:
- Крис, ты какой-то сегодня странный. У тебя что, какие-то неприятности?
- Да нет, малыш. Просто дела требуют моего возвращения на фирму, а нам так здесь вдвоем здорово, совсем не хочется уходить.
- Но если надо…, - с сожалением протянула Паола.
- Да нет, ты можешь еще здесь остаться, если хочешь. Я на обратном пути сюда за тобой заеду.
- Ой, как хорошо ты придумал. - И она ласково поцеловала меня в щеку. - У меня как раз здесь такой интересный материал. Ты иди работай, а я тебя здесь подожду. - Она опять погрузилась в изучение старинной рукописи.
Расставшись с Паолой, я выскочил на улицу, где меня уже ожидал материализовавшийся Лео.
- Ну что, слышал наш разговор?
- Разговор слышал, а вот что тебе сказал Лидинг?
- Ох, извини, я забыл, что ты его не слышишь. Нас с тобой опять ждет задание.
- Я так и понял. А то что-то уже беспокоиться стал, что о нас забыли.
- Как же забудут, держи карман шире. - Я кисло усмехнулся. - Отправляемся, брат, с тобой в новое путешествие. А так некстати. И я так понимаю, что в дальнейшем это перерастет в настоящую проблему. Вот посмотри, - и я показал Лео запястье правой руки.
- И что? Ничего не вижу, - удивился он.
- Вот в том-то и дело. А помнишь, что у меня здесь было?
- Браслет с Коры.
- Да. Пришлось подарить его Паоле, отделавшись при этом сказкой о том, как давно я этот браслет приготовил ей в подарок. И ведь дело здесь не в браслете, просто мне претит говорить ей неправду. - Я тяжело вздохнул. - И так будет каждый раз.
- Но правду говорить ей тоже нельзя, ты ведь сам понимаешь.
- Понимаю. - Опять вздохнул я. - Вот и я и говорю, что я сейчас скажу Паоле?
- Скажешь, что уезжаешь по делам фирмы на некоторое время. Ты ведь бизнесмен, не забыл? И дела фирмы требуют твоего немедленного отъезда. Паола, как мне кажется, сейчас увлеченно осваивает новые сокровища Лувра, а ты ее только отвлекаешь от работы.
- Ты думаешь? - Я с сомнением покачал головой.
- Просто уверен в этом, не волнуйся. Расскажи мне теперь, что нас ждет.
- Ох, Лео, сдается мне, что на этот раз мы влипли по-настоящему, это похлеще будет, чем Кора. - И я по нашему, всегда открытому каналу, перегнал ему все, что сам только что узнал от Лидинга.
БЕДНЫЙ ЙОРИК ИЛИ ПРОБЛЕМА ВСЕМИРНОГО ИДИОТА. ПОДГОТОВКА
И действительно было над чем задуматься и от чего прийти в ужас. Наши Наставники нас просто-напросто что называется "бросали под танки".
Где-то на самом краю вселенной, я сам пока так и не понял точно, где же именно находилось это место, была абсолютно закрытая зона космоса, где существовал всемогущий идиот. И не просто всемогущий идиот, а Всемогущий Идиот с большой буквы, оба эти слова должны писаться именно так. И даже совершенно не зная, в чем собственно заключается эта проблема, а только вдумавшись в смысл этого определения, можно было от страха покрыться гусиной кожей. Нам же всю информацию передали исчерпывающе, что делало смысл проблемы предельно понятным и от этого еще более ужасным.
Это был результат первой пробы Оптимизирующего Процессора над человеческим существом. Пробы жестокой и пробы печальной, закончившейся настоящей трагедией не только для существа, над которым она проводилась, но и для всех окружающих. Надо ли говорить, что уже на первых минутах активной деятельности этого существа практически мгновенно прекратили свое существование, ничего об этой затее не подозревающие, три населенные звездные системы. И это было только начало трагедии. Абсолютно не сознавая того, что он делает, существо это и разрушало, и создавало. То, что гибло, невозможно было восстановить или как-то защитить от бессмысленной гибели, а то, что возникало из, так называемой созидательной деятельности этого существа, превосходило по своему ужасу даже его собственные гибельные результаты. И я не мог без содрогания и отвращения смотреть на галерею этих тошнотворных существ, из которых самое безобидное способно было обеспечить любого нормального человека ночными кошмарами лет этак на десять, если не на всю жизнь. Босх и Дали со своими фантазиями выглядели просто младенцами рядом с этой жуткой действительностью.
Вселенная ужасов для одушевленных кошмаров - вот как это выглядело.
Все видимое космическое пространство заплетала гигантская паутина, по всей видимости, тоже живая, так как извивалась она и сокращалась как живое существо, а неравномерные вздрагивающие вздутия на ней только подтверждали мое предположение. По всему видимому пространству на ней что-то ползало, извивалось, пожирало, размножалось разнообразное нечто. Одни части его выглядели вполне нормально и осмысленно, но то, во что они превращались дальше, нельзя даже передать словами. И все это смотрело на вас, делало приглашающие жесты поучаствовать в пиршестве, что-то безуспешно пыталось сказать, чем-то спешило поделиться и тут же обо всем забывало, отвлекалось, чтобы сожрать что-то или просто заняться чем-то другим. Сквозь эту паутину проглядывали тусклые огоньки, словно припавших пылью, звезд. И все пространство было забито странными пространственными структурами: то ли космическими станциями необыкновенной конструкции, то ли сложной системой пространственных сот для каких-то непонятных мне целей. Топология этих конструкций в иных местах просто поражала воображение своей гениальностью, но тут же это впечатление терялось переходом во что-то уродливое и совершенно невообразимое. С цветами была такая же фантасмагория, какая-то немыслимая какофония красок, оттенков. Все выглядело непонятно бессмысленным, и от этого казалось еще более ужасным.
И где-то там, в середине этого кошмара, находился тот, кто чисто внешне выглядел нормальным человеком с приятным лицом и невинными улыбающимися глазами, но совершенно больным, уже явно нечеловеческим мозгом.