- Вероятно, да. - Шан услышала свой ответ со стороны, будто бы находилась вне собственного тела. Какого черта я это делаю? Она села и, не поставив пистолет на предохранитель, положила его на стол - так, чтобы легко дотянуться при необходимости. Вытащила из кармана гранату и повертела ее так, чтобы Чайяс смогла рассмотреть. - Но не это. Если я вытащу этот штифт, чеку, ты успеешь досчитать только до десяти, прежде чем граната взорвется и разнесет меня и эту комнату на куски. Ты понимаешь, что я имею в виду. Даже с'наатат в таком случае мне не поможет. И проблема решена…
Что за чушь я несу?
Чайяс ничего не сказала. Она разглядывала гранату, как забавную игрушку.
Думает, что я блефую.
Шан крепче сжала гранату, совершенно не вовремя задумавшись о том, что ее когти сейчас выглядят как обычные ногти.
А блефую ли я?
Блеф - это то, чего Шан сейчас не могла себе позволить. Не с матриархом.
Дальше все происходило очень быстро и совсем не по плану.
Надо показать, что я настроена серьезно. Она выдернула чеку.
- Десять. Девять. Чайяс не шелохнулась.
- Восемь. - Шан закрыла глаза. - Семь.
И вдруг Чайяс будто бы все поняла, потому что в воздухе резко запахло кислотой, а мощная ладонь стиснула руку Шан - ту, в которой она держала гранату, - и пригвоздила ее к столу, едва не раздавив кости. От боли и удивления Шан распахнула глаза.
Чайяс не отпускала.
- Вставь чеку на место. Быстро.
Гнев матриарха, как кипящий уксус, заполнял воздух. Боль казалась почти нестерпимой, но Шан не сдавалась.
- Отпусти Араса. - Господи, я так долго не выдержу! - Выпусти его!
Зрачки матриарха то раскрывались лепестками цветка, то вновь превращались в крестик.
Шан не отступала, но и Чайяс не отступала тоже. Шан очень надеялась, что глаза не станут слезиться от боли. Но если рука онемеет, и она выпустит эту проклятую штуку…
Чайяс не сводила взгляда с маленького дисплея на колпачке гранаты.
- Вставь чеку обратно.
- А я думала, ты не боишься смерти.
- В этом доме мои дети.
Чайяс перевела пронзительный взгляд на Шан, и Шан не отвела глаз. Хватка матриарха немного ослабла, но она все еще не отпускала руку Шан. И Шан в упор смотрела на Чайяс.
Первой отведешь взгляд - и ты покойница. В голове - непрошеный гость - прозвучал голос ее старого сержанта: Не отходи, не моргай, не извиняйся. Шан правильно вошла в комнату, и таким образом избежала многих проблем, но сержант, увы, не научил ее, как правильно обращаться с инопланетянами, так что приходилось полагаться только на собственный инстинкт.
- Мы можем застрять тут очень надолго, - сказала Чайяс.
- Если потребуется, - ответила Шан. Из глаз все-таки потекли слезы. Господи, как же больно… - Наказав Араса, ты своей благой цели не достигнешь.
И Чайяс моргнула, будто бы упоминание об Apace выбило ее из колеи. Она отвела взгляд. Шан ощутила, как внутри поднимается волна звериного восторга, и освободила руку с гранатой. На секунду она ощутила, как пространство между ними заполнил запах спелого манго - сладкий, пьянящий и травянистый. Ей понадобилась вся сила воли, чтобы удержать фанату в руке и вставить обратно чеку. По руке пошла рябь из фиолетовых огоньков, отчего дрожь стала еще заметнее.
- Не понимаю, зачем, - ответила Чайяс.
Шан поднялась и сунула фанату в карман, надеясь, что с'наатат быстро разберется с кровоподтеком. Не хотелось бы, чтобы Чайяс узнала, какую боль причинила ей.
- Я хочу, чтобы он перешел под мою опеку. Раздавленная рука нестерпимо болела.
Чайяс все еще сидела, переводя взгляд с Шан на пистолет и обратно. Она сомкнула пальцы куполом, все - одинаковой длины, с четырьмя фалангами и оттого очень похожие на паучьи.
- Он твой джурей. Забирай его.
- Что? Что значит джурей?
- Мужчина.
- Прости?..
В глазах Чайяс распустились лепестки. Шан, на несколько кратких мгновений почувствовавшая себя хозяйкой положения, вновь осознала себя непрошенной гостьей в этом мире.
- Ни один из вас не может иметь другого партнера, - пояснила Чайяс. - А в обществе вес'хар нет незамужних и неженатых. Ответственность за него лежит на тебе.
- Постой, я не уверена, что… Чайяс смотрела на пистолет.
- Ты просила у нас убежища. Ты ведешь себя, как вес'хар. Поэтому ты - вес'хар.
Рука Чайяс легла на пистолет. Матриах взяла оружие.
- Это тебя не убьет?
- Поосторожнее, он снят с предохранителя…
- Ты боишься?
Чайяс бросила ей вызов ненамеренно, но отступать было некуда. Что-то незнакомое и первобытное заглушило в ней голос здравого смысла. Так часто она видела то же в пьянках, стихийно разгорающихся драках, убийствах…
- Нет, - ответила Шан, не в силах сказать: "поговорили - и хватит, пора расходиться по своим делам".
Нет у нее причин бояться смерти. Не смерть, а жизнь, эта неподвластная ей, нечеловеческая жизнь пугает гораздо больше.
Чайяс держала пистолет, и Шан удивилась - откуда матриарх знает, как целиться. Как нажимать на курок. В голове промелькнула мысль: все в порядке, это только боль. Ей удалось подавить рефлекс и не броситься на пол. Она не шелохнулась. Выстрел оглушил ее.
Шан упала.
Город исенджи Джедено занимал весь континент Эбдж.
С момента, когда Эдди Мичаллат вышел из корабля, приземлившегося на Юмехе, и до того, как добрался до центра города, он не видел ничего - ничего, кроме зданий, испещренных искорками стекла, которые с восходом солнца ярко засверкали.
Полное отсутствие открытого пространства раздражало и дезориентировало Эдди. За год он успел привыкнуть к ровным горизонтам Безер'еджа; дикие просторы будили в нем нечто первобытное, и он даже отчасти радовался тому, что больше не видит их.
Камера-пчела снимала все. Она вилась рядом с его головой - Эдди высунулся из открытой двери наземного транспорта. Окон не было. Похоже, исенджи не любили смотреть на проплывающий мимо пейзаж. Возможно, его однообразие действовало на них угнетающе…
Тем не менее они, как и люди, после наступления темноты нуждались в искусственном освещении, строили дома и использовали для общения язык. А это достаточная степень сходства.
Эдди нравился исенджи. Он в этом не сомневался. Эдди внимательно их выслушивал и не спорил с ними. Записывал, что они думают и чувствуют, ни больше и ни меньше. Не пялился на них, как на фантастических чудовищ, и за это они позволили ему побывать в их мире, увидеть плоды их цивилизации. Он - первый штатский, чья нога ступила на Юмех после приземления передовой группы "Актеона".
Они даже позволили ему записать момент встречи в космическом порту. Первое правило журналиста: заводи связи, связи сослужат тебе хорошую службу. Эдди с удовольствием ему следовал.
Джедено кишел исенджи. Они расступались перед машиной, как косяк рыбы, и смыкались позади нее. Видимо, их интересовали только свои дела, но никак не Эдди. Вдруг он заметил, как исенджи споткнулся и упал, и в живом море на несколько секунд образовался островок пустоты, но тут же заполнился снова. Эдди не видел, чтобы исенджи поднялся. Никто не обратил на это внимание. Может, ошибся…
Он вытягивал шею и все смотрел, пока то самое место не осталось далеко позади. Переводчица юссисси, Серримиссани, подергала его за рукав:
- Такое случается. Подумайте лучше о своей задаче.
Эдди страстно желал бы поверить, что упавший исенджи поднялся на ноги и продолжил свой путь, но что-то подсказывало ему, что дело обстоит совсем иначе. Забудь. Ты не на Земле. Он поправил респиратор и подумал: а не тратит ли он впустую память камеры-пчелы на этот монотонный вид? Нужно ли людям так много урбанистического пейзажа?
Но ничего другого он пока снять не мог - нечего, - а зрители должны получить полное представление обо всем. Но, может, сейчас час пик или какая-нибудь масленица? Эдди не знал, всегда ли здесь текут эти толпы, но уже начал задыхаться, это факт.
Он отодвинулся от открытой двери и повернулся к Серимиссани, которая взирала на происходящее, как злобный Рики - Тики-Тави.
- Слишком много народу, - сказал Эдди, сильно приуменьшив реальное положение вещей. - Где они выращивают еду?
- Везде, где смогут.
Голос переводчицы заглушала маска, которую она нацепила на нос. Маска из чистого пластика напомнила Эдди о прозрачных плотоядных существах с Безер'еджа: вот упадет на тебя с неба прозрачный пакет или затянет под воду - и конец, переварит.
- В зданиях, - продолжила юссисси. - Отвратительно.
- Овощи?
- Грибы.
Возможно, она имеет в виду трюфели, подумал Эдди. Он изо всех сил старался, чтобы ничто больше не омрачило его визит, но чутье подсказывало, что речь идет вовсе не о трюфелях. Может, съедобные дрожжи…
Небольшие дома мало помалу сменились высотными зданиями, из чего Эдди сделал вывод, что они уже недалеко от центра города. Возможно, слишком смело строить такие догадки, когда находишься в инопланетном городе, но более высокие здания должны давать какие-то преимущества, а не просто возможность наслаждаться лучшим видом.
Плотные толпы двигались теперь медленнее - достаточно медленно, чтобы исенджи могли остановиться и поглазеть на него. Эдди махал им в ответ, а потом задумался: вдруг этот жест имеет здесь какое-то другое значение? Пираньепаучьи морды ничего не выражали. Эдди не видел вокруг ни офисов, ни магазинов, только прихотливо украшенные резьбой или росписью фасады зданий.
Перед одним из зданий он заметил островок в потоке исенджи: несколько их, прижавшись друг к другу, ожидали у входа. Дверь была закрыта. Эдди повернулся к переводчице.
- Очередь за едой, - сказала Серримиссани, не дожидаясь его вопроса. - Пищи хватает, но механизм распределения очень сложный и громоздкий.
- Что исенджи думают о людях?
Черные хищные глазки Серримиссани ничего не выражали, когда она смотрела на него. Эдди легко представил, как она откапывает скорпионов и с хрустом перемалывает хитиновые панцири игольчатыми зубками.
- Они видят в вас некоторое родство. Им нравятся сложные организации.
- А что вы о них думаете?
- Они уважают долг.
- Сколько вам платят за услуги переводчика? Извините, это нескромный вопрос?
- Меня никто не нанимал. У меня есть еда и крыша над головой. Точно так же, как на Вес'едже.
- Вы работаете на два фронта? И исенджи позволяют вам здесь находиться?
- А почему бы и нет? Что я такого могу сделать? Это не информационная война, поэтому шпионить я не могу. И это не тот конфликт, который вес'хар захотят решать на территории врага. Я делаю свою работу и ни для кого не представляю угрозы. А как вам платят?
Хороший вопрос.
Эдди не повышали зарплату уже семьдесят шесть лет, и его сильно задевало то, что отдел кадров Би-би-си счел, что Эдди Мичаллат не заслужил надбавку только потому, что большую часть этого времени находился в криосне. Черт возьми, да он работает бок о бок с людьми, которые чуть ли не всю жизнь проводят в коме, и ничего, прекрасно получают прибавку…
Но в принципе он ведь и не имел возможности тратить заработанное. Работа за интерес… Удивительно, как мало стали значить для него деньги. Возможно, именно так себя чувствуют богачи… У него возникло странное ощущение в области желудка.
- Я получаю знаки, которые можно обменять на еду и другие вещи, которые мне нужны.
- Которые вы хотите.
- В смысле?
- Люди хотят очень многих вещей, но в действительности им нужно гораздо меньше, чем они думают, - сказала юссисси. - Пожив с вес'хар, я теперь придерживаюсь философии Таргассат. Остерегайтесь стяжательства, мистер Мичаллат. Оно делает вас заложником.
Эдди в полной мере насладился моментом - еще бы, не каждый день мангуст читает лекции об аскетизме. Любопытная беседа заглушила неприятное ощущение: ты богат, а выгоды тебе от этого никакой. Машина остановилась.
Серримиссани медленно повернула головку. Ее глаза не поблескивали, напротив, казались матовыми, как бархат, зловещими и невозможно пустыми.
- Вы готовы?
Эдди поймал камеру-пчелу и спрятал ее в карман.
- Я уже брал интервью у министра Юала. Я готов. Министерство - а Эдди не знал, как еще это назвать, - скрывалось в ровной стене зданий и поражало своей обыкновенностью - ни роскошного дизайна, ни росписи, ни резьбы. Эдди вошел и очутился в приемной. Приемная была пуста, и это потрясло его до глубины души. Высотой потолки достигали метров двенадцати. Голубовато-зеленый камень на стенах, строгий, прохладный… довольно странный контраст ржавому, янтарному и пурпурному великолепию снаружи.
Эдди показалось, что тут никого нет, но потом он услышал какой-то шум. Серримиссани потеребила его за рукав и кивнула в сторону одного из арочных проходов. Оттуда вышел исенджи. Последовал обмен пронзительными звуками.
Эдди занимался тем, что проводил камеру-пчелу вдоль одной из стен. Значит, статус дал вам большое пространство, так? Да, исенджи во многом похожи на людей…
- Юал готов принять вас и спрашивает, подать ли закуски.
- Только не грибы.
- Воды, ароматизированной чем-то с "Актеона"?
- Господи, надеюсь, это кофе…
В некоторые моменты Эдди казалось, что он достиг взаимопонимания с исенджи. Легко предположить, что это чуждый человеку разум: они не походят ни на кого и ни на что из виденного Эдди прежде. Но иногда они ведут себя гораздо более по-человечески, чем вес'хар.
Он сел и стал ждать. Внезапная мысль посетила его: а змеи? А медузы? Тут начался спор с сами собой по крайне важному вопросу. Но он разговаривал, да, разговаривал, с инопланетянами, которые жили с общей памятью, строили города и вели войны, ему непонятные. Если он и ошибался в суждении о них, то только из-за их невероятного сходства с людьми. Значит, ему и близко не подобраться к постижению сущности других форм жизни… Осознание ограниченности собственного разума наполнило его сердце грустью.
Серримиссани раздраженно толкнула его локтем.
- Не отвлекайтесь. Юал ждет.
Эдди постарался скрыть эмоции. Выше нос. У тебя третье интервью с инопланетянином! Радуйся!
- Прошу прошения. Оплакиваю все то, что находится за гранью моего понимания.
Он вспомнил того, кому принадлежали эти слова. Вот оно, определение человечности…
Референт исенджи препроводил их в другой зал, тоже цвета морской волны. Министр Юал расположился на возвышении в центре, которое словно специально предназначалось для того, чтобы создать почтительное расстояние вокруг сидящего и подчеркнуть его привилегированное положение. Эдди усадили на ящик, покрытый чем-то мягким и упругим. Почти что стул, насколько у исенджи вообще возможен стул, подумал Эдди и улыбнулся Юалу.
Исенджи выглядели симпатичными настолько, насколько это возможно, когда ты похож на помесь паука с пираньей. Однако им присущи общительность, вежливость и щедрость. Министр Юал с непринужденностью китайского мандарина попивал какую-то жидкость из мелкой посуды. Его яйцевидное туловище переливалось сотнями гладких, прозрачно-зеленых бусин, надетых на перьеобразные отростки. При каждом движении министр звенел, как хрустальная люстра. Эдди надеялся, что микрофон не полетит от этого чертова шума.
Одна черта Юала постоянно его отвлекала. От министра пахло лесом, лесной подстилкой после дождя. Запах не был неприятным, но явно не тот, который, по мнению Эдди, мог бы исходить от министра.
Потребность в Серримиссани отпала. Юал очень большое внимание уделял английскому языку и разговаривал на нем вполне сносно, несмотря на то что ему приходилось тщательно контролировать дыхание, чтобы произносить узнаваемые для Эдди звуки английской речи. Тем не менее юссисси осталась в комнате и теперь наблюдала за камерой-пчелой, которая парила вокруг интервьюируемого. Эдди изо всех сил старался побороть страх, что она бросится на камеру и слопает ее. Она слишком сильно напоминала ему о змеях и Киплинге. Эдди посмотрел на Юала. Глаз у министра не было, так что зрительный контакт завязать не удалось.
- Закрытое пространство за пределами Джедено невелико, однако я полагаю, что вашим товарищам будет удобнее жить там, чем на борту "Актеона", - проговорил Юал. Ритмичное сглатывание сопровождало каждое слово - как у человека, который заново учится говорить после тяжелейшей операции на гортани. - Когда мы все устроим, воздух там будет прохладный, влажный и более пригодный для дыхания. Вы будете чувствовать себя комфортно, а мы в обмен многое узнаем о биосферах.
- Такими вы видите отношения между людьми и исенджи?
- Взаимопомощь - хороший фундамент для любой сделки. Вы получите улучшенные системы телекоммуникации. Нас интересуют передовые технологии пищевой промышленности и терраформинг. Вы сами столкнулись на улицах с нашей самой большой проблемой.
Эдди поколебался, прежде чем задать следующий вопрос, но без этого не обойтись. Он подал камере сигнал взять лицо Юала крупным планом.
- А контроль над рождаемостью не рассматривается как вариант?
- Все намного сложнее. Два государства не могут договориться об общем политическом курсе: каждое боится, что другое его захватит. Есть психологический и биологический аспект этой проблемы. Чем выше уровень перенаселенности, тем выше уровень смертности. Чем выше уровень смертности, тем выше уровень рождаемости и тем неохотнее народ соглашается ограничить число членов своей семьи - из-за страха, что род прервется.
- Улучшенные пищевые технологии не решат этой проблемы.
- В долгосрочном плане - нет. Но переселение - решит. Так можно снизить общий уровень напряженности.
- Вы колонизировали луну, Тазир Be?
- Тазир Вар.
- И как, сработало?
- Пока нет. Но мы надеемся, что вы поможете нам восстановить ее экологию.
- Так что же стояло за решением заселить Безер'едж?
- Думаю, мы многому научились с тех пор, как истощили Тазир Вар. Наш новый мир будет лучше спланирован и лучше управляем.
- У вас есть потенциал для выхода в глубокий космос. Почему бы не заняться разработкой этого направления, чтобы избежать столкновения с вес'хар?
- Мы владели потенциалом, но поддержание проекта требовало очень больших ресурсов. Нам повезло, что скоро вы сможете помочь нам с наиболее отдаленными узлами связи, потому что сами мы уже не в состоянии до них дотянуться. Сейчас наши приоритеты - пища и экологическое регулирование. Это другая сфера, где сотрудничество может оказаться взаимовыгодным.
- Совместные миссии?
- Вам и самим нужно расширять свои территории. Иначе для чего еще вы здесь? А еще вы считаете, что вы - вечны. Сложно представить, что ваш вид добровольно останется сидеть в ловушке на планете, которую в конце концов разрушит ваше собственное солнце. Нет, мистер Мичаллат. Я уверен, что люди и исенджи станут сотрудничать и мы все от этого только выиграем.
Юал постучал по столу между ними, показывая, что чаши пусты. Маленькая частичка нароста-пера отвалилась и упала ему на колени, и он наклонился, чтобы смахнуть ее. А если сломается перо с бусиной?