Карим осознал, что мусульмане, живущие в Англии, в основном заняты зарабатыванием денег, и вера снова угасла в нём. Потом он где-то услышал, что в Ирландии живётся намного лучше, и отправился в Дублин, где присоединился к интернациональной группе - отъявленным нарушителям правопорядка. И мужчины и женщины сильно пили. Они разрабатывали план убийства президента Евросоюза. Карим увидел в новостях фотографию Эсмы, открывшей ресторан на пике Эвереста, и в тот же день заметил её у входа в гостиницу "Килберкилти".
План её похищения был придуман мгновенно. Хотя Карим с трудом представлял, как поступить с пленницей. И вот теперь они находились в подвале полуразрушенного дома на побережье.
Потребовалось немало времени, чтобы описать все события его жизни. Эсма и Карим не обращали внимания на смену дней и ночей, сидя в своём подземелье. Девушка восприняла его историю как легенду о стойкости и противостоянии мировой тирании. Она призналась себе, что никогда не слышала ничего подобного. В её сознании хаотично перемешивались виды Тебриза, огромные мечети Стамбула, грузовики, подпрыгивающие на колдобинах балканских дорог, трясущиеся вагоны поездов, кухни Тулузы, окрестности Сорбонны, маленькая деревянная комнатушка и её хромой постоялец. Воображение опытного ресторатора позволило ей отведать вместе с Каримом тухлой рыбы, несвежего мяса, гнилых овощей, перезрелых фруктов, которые он, как паршивая собака, подбирал где придётся до того, как состоялась его знаменательная встреча с Эсмой, долгожданная радость.
Она поняла, что всей душой полюбила этого одинокого беспокойного человека. Чувство поразило её, как гром среди ясного неба.
И даже более того: таких сильных чувств она не испытывала даже к Виктору. Её душа болела за несчастного исламского парня. Ему нелегко пришлось в этой жизни, и он всегда был одинок.
Рассказ о смерти друга на австрийской сортировочной станции настолько взволновал его, что Эсма, стала гладить его по голове, чтобы успокоить. Карим прижался головой к её груди. Их физические желания вырвались на волю, словно тигр из клетки.
Без всяких сожалений она посвятила Кариму Шахарти свою жизнь. Пусть они жили в подвале, но были счастливы. Эсма перестала следить за собой. Ей нравилось чувствовать себя мятежной, обособленной, гонимой. Они были преданы друг другу навечно.
Лучшие пижамные штаны! Только в Гамбридже! Мы продаём их без верха, и если ваши мужья спят в панталонах, то не нужно тратить лишние деньги! А если они спят в рубашках - мы тоже можем продать их отдельно, Очень выгодная сделка!
"БЕЗУМЦЫ": Очищение.
Людям нравятся экскременты. И они не смогут преодолеть это чувство, поскольку оно прививается даже не в детстве, а в стадии развития плода. Мы любим все наши отверстия как драгоценности, и всем приятны собственные выделения. Но - не чужие. Мы пердим и наслаждаемся вонью, испытывая тайное чувство вины или тайное удовлетворение. Находясь в теле матери, развивающийся плод впитывает и смакует его запахи, испражняясь во чреве. Целая собственная вселенная. Когда мы протискиваемся через матку, наши первые слабые движения умиляют родителей. Созерцая нашу грязь, они пытаются очиститься от своей.
Вольфганг Франкель производил съёмки эвакуации людей из опасных прибрежных зон Британских островов. Как всегда, в своём репертуаре. Этому верзиле нравилось перелетать на вертолёте с места на место. Собрав операторскую команду, он делал захватывающие сюжеты, основанные на уникальных, доселе невиданных событиях. От мыса Рат на Северо-западном побережье Шотландии до города Пензанс южного графства Корнуолл тысячи людей стремились покинуть западные берега до того, как их захлестнёт волна цунами. На машинах, сло-мо, в автобусах и на велосипедах, пешком. Деревенские жители запрягали лошадей в телеги.
Передвижение в темноте было рискованным. В плотном потоке машины часто врезались в следовавших впереди. Пострадавшие выпрыгивали из своих транспортных средств и нападали на водителей исправных автомобилей. На всех дорогах образовались пробки. Многие люди в отчаянном стремлении избежать цунами пытались ехать в обход, двигатели глохли на полях и торфяниках, машины застревали в канавах.
Полиция и дорожные службы были не способны контролировать этот безумный Исход.
Погода была холодной и беспощадной. Сквозь нависшие тучи изредка проглядывал молодой месяц. Шёл дождь, а на севере - снег с дождём.
В Ирландии погода была ничуть не лучше. Даже при менее интенсивном движении опасений хватало, поскольку западное побережье Ирландии, по словам комментатора, "привязано к скалам, подобно Андромеде, и находится на первой линии огневого рубежа".
- Условия ухудшаются, - крикнул пилот вертолёта Вольфгангу. - Видимость нулевая. Винты могут обледенеть.
- Ладно, давай вниз.
Франкель нервничал, но старался не показывать этого. Порывами ветра их кидало и бросало в воздушные ямы.
Пилот, хладнокровный молодой человек, не без сарказма спросил:
- И куда вниз?
Вольфганг повернулся к звукорежиссёру Джо и попросил показать на карте их координаты. Тот развернул влажную карту и ткнул в неё пальцем.
Они спустились к мосту Менай, соединяющий английский остров с материком. На мосту и под мостом движение было очень интенсивным. Хватало и тех, кто пытался вернуться на остров, чтобы спастись там точно так же, как другие стремятся сбежать оттуда.
Многие шли пешком, с трудом уворачиваясь от машин. Два автомобиля врезались в грузоподъёмный кран на мосту, совсем немного не доехав до континента. Небольшой полицейский вертолёт висел над ними угрожающе низко и освещал поисковыми огнями место происшествия, где работали другие полисмены.
- В нескольких километрах отсюда, на юго-юго-востоке, есть небольшая ферма, "Лэнисэм", с площадкой для вертолётов. Я хорошо её знаю! - громко крикнул Вольфганг.
- Где, чёрт побери?
- В Лэнисэме! Это деревня. Ферма.
- Далеко?
- Не больше двадцати километров. Сможем долететь?
- Попробуем. Если удастся побороть ветер, дождь и снег.
Они спускались всё ниже и уже могли разглядеть свет от фар машин, казавшихся бронированными насекомыми, ползущими по узкой извилистой дороге, ведущей из Кернарфона. Сквозь шум двигателя и вой ветра слышались гудки автомобилей.
Ураган кидал вертолёт из стороны в сторону. Они передвигались рывками. Внезапно оказавшись за границами дождевого фронта, компания вздохнула с нескрываемым облегчением. Вертолёт начал медленно кружить, освещая возвышенности и склоны.
- Вот она! Слева!
- Я уже стал подозревать, что ты всё выдумал.
Сделав ещё несколько кругов, вертолёт снизился и приземлился на площадку. Пилот спрыгнул на землю и стал обследовать машину, не обращая внимания на шквальный ветер.
- Вот это будет сюрприз! - сказал Вольфганг и вдруг засомневался в том, что здесь ему окажут тёплый приём. Если там Дэниел Поттс - ситуация усложняется. Что ж, не впервой!
Мужчины стащили шлемы и направились через иссушенное поле к выбеленному зданию - даче Дэниела и Лены Поттс. Вольфганг ориентировался неплохо: он когда-то тайно посещал этот отдалённый горный район. Опустив голову, быстро зашагал вперёд, оставив троих спутников позади.
Прошло два года, как их отношения с Леной прекратились. С тех пор они не виделись. На свадьбу Виктора и Эсмы Дэниел пришёл без жены. Вольфганг внезапно осознал, насколько была трудна её совместная жизнь с мужем, бесконечно боровшимся за свои религиозные убеждения. Дэниел никогда и ни в чём себе не отказывал и считал себя воплощением благородства.
Вольфганг выругался. Да кто он такой, чтобы обвинять других в самовлюблённости? Будто сам чем-то отличается.
Когда он подошёл к воротам фермы, ему стало немножко грустно. На будущий год стукнет сорок. Юбилей! Как летит время…
Жизнь - довольно забавная штука и, признаться, преподносит массу приятных сюрпризов. Но в то же время пуста…
Проигнорировав кнопку звонка, он постучал в дубовую дверь молоточком. Было 4:17 утра.
Окно над его головой распахнулось, и раздался грозный женский голос:
- Кем бы вы ни были, линяйте отсюда!
Вольфганг немного отступил и взглянул на окно, в котором смутно вырисовывалась фигура с ружьём в руках.
- Лена, ты? Это я, Вольфи. Дэниел дома?
Его ослепили фонариком.
Ничуть не смягчившись, женщина крикнула:
- Ошиваются тут всякие. Пшли к чёрту!
- Лена, да это я, Вольфи! Со мной трое друзей. Мы еле выбрались из бури. Ты одна?
- Не одна.
Голос стал немного мягче. Фонарик погас. Ружьё исчезло.
Пилот, оператор и звукорежиссёр догнали Вольфганга.
- Звучит не оптимистично.
- Кто эти люди?
- Святые угодники!..
- Впустишь нас?
- Видел ружьё?
- Боже, Вольфи, прямо сейчас? Четверть пятого утра!
- Я жду, - сказал Франкель и сообщил друзьям, что она немного напугана.
- Напугана? Она застрелит нас не моргнув глазом!
Лена снова появилась в окне.
- Ладно, спускаюсь. И какого рожна тебе нужно? Только ведите себя тихо! Дети спят.
"Какие такие дети?", - удивился про себя Вольфганг и крикнул:
- Поторопись! Мы промёрзли до костей!
Пока они ждали, он рассказал печальную историю Дэниела Поттса и его семьи. В юности тот был глубоко религиозным человеком, или претендовал на то. Женился рано. Старался привить религиозное мировоззрение своим детям - сначала Олдуваю, потом Джозефине. Подростки протестовали, отказывались ходить в церковь. Дэниел отрёкся от них и ушёл из дома.
Но этот негодяй, раскапывая африканские захоронения, тоже в результате перестал веровать.
А Вольфганг наставил ему рога.
Жизнь - истинное страдание. Горе гуляет вокруг, как ветер в амбаре. Нужно бороться и стараться получать удовольствие. Пытаться проникать в тепло, спасаясь от пронизывающего холода.
Звякнула цепочка. Дверь со скрипом растворилась.
- Входите. Только тихо.
Лена заперла дверь. Включив свет, она обнаружила четверых мужчин, робко жавшихся у стенки. Ружьё было при ней.
В сером халате, накинутом поверх пижамы, на ногах - разорванные тапочки. Вольфганг увидел, что Лена располнела и постарела. Её красивое лицо, которым он ещё недавно восхищался, изменилась не в лучшую сторону.
- Прости, не хотели тебя напугать, - сказал Вольфганг, подошёл к ней и попытался взять за руку, которую она немедленно отдёрнула. - Дэниел дома?
Непричёсанная, она покачала головой, удовлетворённо улыбнулась и сказала:
- Нет. Ты вне опасности.
Лена помнила о его прежней предусмотрительности.
Женщина указала им на дубовую скамью у погасшего камина. Когда компания расположилась рядком, она немного расслабилась и предложила им чаю, добавив, что в доме нет ни капли спиртного.
- Многое изменилось с тех пор, - произнесла она довольно добродушно.
- Конечно же.
Лена отправилась за чаем. Вольфганг последовал за ней по коридору.
Он вспомнил, что когда-то они с Дэниелом обустраивали кухню: старую плиту заменила микроволновая печь, появились холодильник и посудомоечная машина. Всё осталось как прежде. Увидев бутылки с вином и солодовым виски, не сказал ничего. Окошко над раковиной зияло темнотой. Было очень холодно.
- Как поживаешь, Лена?
Она взглянула на него так, будто ей было необходимо многое рассказать.
- Отвратительно.
Он не ждал такого ответа. Лена включила чайник. Вольфганг уставился в пространство невидящим взглядом, чувствуя себя нежеланным гостем, не зная, что предпринять. Старые уловки не действовали. Хоть и слыл корыстным человеком, а сейчас почувствовал сострадание к женщине. Проявив себя с лучшей стороны и позаботившись о ней, можно было заслужить прощение.
- Похоже, тебе тяжко приходится. Дэниел вернулся в Африку? Прошлым вечером слушал его лекцию.
Лена повернулась и прислонилась к раковине, недружелюбно посмотрев на него. На левом глазу виднелся ячмень.
- Все мужики - ублюдки. Вам никто не нужен! Дэниел бросил меня и своих детей.
- О чём ты? Вы женаты целую вечность!
- Только если номинально. А теперь он бросил меня.
- Как? Почему?
- Какое ты имеешь право задавать мне вопросы? Прилетел на вертолёте… Не ты ли сам порвал со мной два года назад?
Она развернулась и стала ставить чашки на стол. Вода в чайнике закипала. Вольфгангу показалось, что Лена готова расплакаться, но он ошибался.
- Раньше я был тебе нужен.
Стоя к нему спиной, она пробурчала:
- А тебе, скотина, никогда не было до меня дела.
Тот снова уставился в пустоту и вдруг обнаружил, что смотрит на кучу одежды, лежащей на сушилке. Из-под тряпья торчала маленькая чёрная ступня.
Вольфганг содрогнулся от отвращения, захотелось сбежать. Но он замер, как вкопанный.
Лена заливала чайные пакетики кипятком, добавляла молока из кувшина, стоявшего на подоконнике. Выражение его лица она интерпретировала по-своему.
- Что, совесть проснулась? Ты ушёл, не сказав ни слова! Из-за тебя Дэниел буквально вышвырнул меня из нашего дома в Лондоне.
Франкель молчал и не смотрел на неё. Боялся встретиться глазами.
- Он нашёл пачку твоих писем. Вот что случилось!
- Зачем же ты хранила эти треклятые письма? - воскликнул ошеломлённый Вольфганг. Он помнил их содержание. Все шесть или семь лет общения после каждой встречи он, смакуя, описывал в подробностях их сексуальные взаимоотношения. Не то что он был полностью предан Лене, но это походило на любовь.
- Господи! Почему же ты не сожгла их?
- Женщины - слабые создания. Всегда храним любовные письма.
Он взял поднос с чашками и отнёс своим притихшим коллегам, слушавшим портативный приёмник. В новостях сообщали о крупной аварии на трассе М5 с участием семнадцати машин.
Вольфганг снова подумал о ступне мёртвого ребёнка. Чей он? Кто убил его? Он сжал чашку с горячим чаем в руках, но пить не мог.
Лена стояла у стены, одной рукой опершись на ствол ружья. Тайком поглядывая на неё, Вольфганг увидел, насколько изможденной и уставшей она была. Казалось, только и ждала, когда компания покинет дом.
- Хорошо у вас тут, хозяйка! - попытался завязать беседу пилот. Лена не ответила.
С трудом пересилив себя, Вольфганг подошёл к ней и тихо произнёс:
- Ты сказала, здесь дети.
- Один, наверху. Мария, моя маленькая внучка. Да и Жози здесь. Вы, должно быть, разбудили её.
Они стояли, не отводя глаз друг от друга. Упоминание о ребёнке будто бы немного смягчило Лену.
- Помнишь Жози? Ты видел её ещё маленькой девочкой, - добавила она после паузы.
- Слышал, она стала наркоманкой.
Лена не опровергла и не подтвердила его слова.
- А мёртвый ребёнок на кухне? - отважился спросить он, не скрывая потрясения.
- Не понимаю, о чём ты. Убирайся, Вольфи, и прихвати дружков с собой.
Лицо её было непроницаемо.
- Влипла во что-то, да?
- Не твоё собачье дело! - закричала она, отвесив ему пощёчину.
Было очень больно. Вольфганг облился чаем. На шум прибежал пилот. Франкель резко опустился на стул и уверил того, что всё в порядке. Лена исчезла наверху.
Потом он сообщил друзьям, что им лучше уйти, если буря утихла.
Было около пяти вечера.
До их ушей донёсся топот ног, затем - крик ребёнка и снова беготня.
Лена сбежала вниз с расширенными от ужаса глазами.
- Вольфи, ты мне нужен! - вскрикнула она и понеслась обратно по лестнице.
Вольфганг бросился за ней. Нашёл её в маленькой комнатке без мебели. Будто на опушке леса, она стояла среди баллонов бытового газа.
- Жози исчезла. И в туалете её нет. Должно быть, вышла. Уверена, с ней что-то случилось! О боже! - Лена резко прикрыла рот рукой, будто пытаясь остановить поток слов.
- Вышла? В такую погоду?
- Да, да! Она в ужасном состоянии! Это её ребёнок умер.
Затем сорвала с гвоздика непромокаемую шляпу, нахлобучила её на голову и побежала к чёрному ходу. Сбросив засовы с двери со включённым фонариком выскочила наружу. Вольфганг побежал следом.
По-прежнему завывал ветер. Забрезжил рассвет. Рассеянные облака на западе озарились бледным солнечным светом. По пути Лена криками пыталась рассказать вкратце, каких бед натерпелась с Жози после того, как отец отказался от девочки. Хотя они бежали рядом, Вольфганг не мог толком разобрать слов. Но услышал, что Лена считает всё случившееся с ними Божьей карой, расплатой за грехи, а потому проорал в ответ, что ей не следует верить старомодной чуши. До конца не расслышав, женщина крикнула, что именно сейчас это и происходит.
Их трепало штормовым ветром, поливало дождём, что казалось особенно мерзким после пребывания в тёплом доме.
Словно повинуясь интуиции, Лена бежала в сторону сарая, выкрикивая имя дочери. Луч фонаря призраком метался по просмоленным стенам. От порывов ветра одна из дверей непрерывно хлопала.
Они вбежали внутрь.
Жози висела на перекладине на верёвке, обмотанной вокруг шеи. Ноги в десяти сантиметрах от пола. Отброшенный в сторону деревянный ящик. На полу - свалившийся с ноги ботинок. Сено, разбросанное вокруг.
- О нет, Джозефина! Только не моя драгоценная дочь! Не может быть! Господи Боже! Только не это!
Но ничего не попишешь. Вольфи достал нож, перерезал верёвку. Лена мёртвой хваткой вцепилась в неподвижное тело, содрогаясь от рыданий.
Десять минут шестого. Наступающий рассвет яростно окрасил алым цветом небо над Атлантическим океаном по всему ирландскому побережью.
В шкафу, в ожидании нового рабочего дня, андроиды по обыкновению беседовали.
- Видел в магазине плачущую малютку на руках у женщины.
- Она вырастет в человека.
- Зачем лить слёзы?
- В теории, как раз потому, что знает о своём будущем превращении.
- Сколько они растут?
- Болезненный процесс. А нам повезло. Боли не чувствуем.
- Малышей берут из больницы?
- Нет, они выходят из женщин.
- Да что ты говоришь!
- Производится какая-то операция и ребёнка достают изнутри.
- Впервые слышу!
- Женщина раскрывается.
- Нарочно пытаешься шутить как люди!
- Теория гласит, дитя появляется из её тела.
- Ты явно перегрелся. Я доложу.
Океан стремился к земле в рассветных лучах. Движение водных масс ускорялось, дул ураганный ветер. Чем ближе к берегам - тем выше. У отмелей континентального шельфа вал стал менять цвет - от тёмно-зелёного и серого до оттенков жёлтого, при этом оставаясь угрожающе тёмным, достигнув уже нескольких сотен метров. За ним следовали волны поменьше.
Перед цунами расступились прибрежные воды, чтобы затем присоединиться к нему. Вода с колоссальной мощью и чудовищным грохотом перехлестнула через Ирландские рифы и накрыла землю.
Людей, осмелившихся остаться на местах, наблюдавших из домов и машин, смыло как солому. Вода подхватывала их тела и тащила вперёд, разрывая на части. Бурлящий океан поглотил всё.
Эсма Дё Бурсей и Карим Шахарти жили в своём собственном мирке. Никаких источников новостей. Только они и их идеальная любовь. Совершенное чувство, несмотря на разное строение тел, различный цвет кожи и разные религии. То, что сначала могло разъединить их, теперь сплотило.