- Стрелял не я, - машинально оправдывался Волков, пытаясь одновременно сообразить, соответствует ли возраст деда справочным данным: "Должно ему быть сейчас около девяноста, и я бы дал ему эти годы, но слишком он живо и молодо скандалит, непохоже что-то".
- И мотоциклом тарахтели тоже не вы? - брюзжал, тряся головой, полный жизни старик. - Я стоял в дверях, собирался выходить уже, и прекрасно слышал. Намеревался, знаете ли, поудить рыбу, а тут вы со своей пальбой.
- Тот кто стрелял, уехал, - объяснил Саша. Пока гневный дед собирался с мыслями, готовя новое обвинение, Волков решился.
- Арон… - начал он, испытывая неловкость от фамильярного обращения к пожилому человеку, но отчества господина Коэна в памяти княжны Дианы почему-то не было.
Рука старца, сжимавшая ручку ведра, дрогнула, щёлкнули жестяные проушины. Он подобрался к Волкову вплотную, выставив вперёд подбородок, глаза его при этом широко раскрылись, и стало понятно, что щурился раньше вовсе не из-за близорукости.
- Кого-то вы мне напоминаете, - пробормотал он, - не могу припомнить, кого.
- Я сын Дианы Ксаверьевны Войницкой, - давясь словами от отвращения к самому себе, соврал Волков. - Вот, посмотрите, она дала мне этот перстень, чтобы…
Волков словно оправдывался, перстень тянул наружу за тесьму, но когда извлёк всё-таки, совесть его подверглась новому испытанию. Дед, разглядевший перстень с близкого расстояния, повёл себя неожиданно. Отпрянул, грохнул ведром о камень мола, выронил удочку, потом снова приблизился к лже-Войницкому и прикоснулся губами к зажатому в Сашиной руке перстню. Засим отступил с поклоном. Когда он снова поднял голову, в уголках глаз его дрожали капли влаги.
- Здравствуй, князь!
- Не называйте меня так, - попросил смущённый проявлением раболепия капитан.
- Как же мне называть вашу светлость?
- Меня зовут Александр Волков. Лучше просто Сашей зовите, - пробормотал, пряча перстень, самозванный князь.
- Слушаюсь, ваша… Хорошо, Саша, - с большим трудом выговорил Коэн и поясно поклонился.
- И прекратите кланяться, Арон, - буркнул Волков, поднимая удочку и вкладывая её в послушную руку старца, то же сделал и с ведром - решил занять руки бывшего гувернёра чем-либо, чтобы лишить того возможности выкидывать новые коленца.
- Как вам будет угодно… Саша, - согласился старик, и видно было - сдержал порыв поклониться с большим трудом. - Я понимаю, вы прибыли инкогнито. Вы сильно рискуете, ваша… м-м… Саша. Если о вашем прибытии узнает Кий… Пойдёмте ко мне.
И бывший придворный совершил ведром и удочкой несколько сложных движений, которые могли сойти за изящный приглашающий жест, если б исполнитель сего замысловатого балетного па не вспомнил о запрете кланяться.
Саша последовал за ним, сообразив: "Ладно, пусть инкогнито, даже легче будет разговаривать. Он в свою халупу меня ведёт? Смешной старикан. Живёт возле старого пирса. У кого-то было, что пирс - это несостоявшийся мост. Читал где-то, не помню. А это что? Лодка?"
У шершавого, высунутого в море языка пирса, обросшего ядовито-зелёной слизкой зеленью, позвякивала цепью, толкалась носом, постукивала глухо деревом о камень лодка-скорлупка. Сунутые в уключины гусиные лапы вёсел смиренно ждали, выставив за борт отполированные до блеска тонкие рукояти.
- Извините, Арон, что так получилось с рыбой, - сказал, догнав старика, Саша, - но стрелял, и вправду, не я. Какой-то тип пальнул в меня из… - как вы это назвали? - да, из гранатомёта. Но не попал, слава небу. Вы с лодки ловить собирались?
- Зачем с лодки? Прямо с пирса, - охотно отозвался Арон, бросив косой взгляд на своё судёнышко. - Рыбы и здесь довольно, и пугать её обычно некому. В море кроме меня теперь никто не ходит, да и я не люблю, однако нужно же как-то зарабатывать на жизнь.
"Так зачем же в море тогда ходить, если рыбы и возле пирса довольно? - удивился Александр. - Нет, не пойду к нему в каморку. Ещё вздумает угощать чем-нибудь, а у меня времени нет, да и объедать нищего старика это как-то даже нехорошо"
- Нет, Арон, к сожалению, я не смогу воспользоваться вашим любезным приглашением - просто нет времени, - ответил Волков на приглашающий жест своего почтительного провожатого. - Мне нужно как можно скорее разыскать Кия, и если вы можете помочь советом…
- Нет ничего проще, Саша. Вот дорога в Кий-город, - ответил Арон, тыча удочкой в шоссе, по которому не так давно сбежал после удачного выстрела чёрный мотоциклист. - Но хотелось бы… Извините мне, ваша светлость, моё низкое любопытство, я много лет мечтал узнать хоть что-нибудь о судьбе…
- Княжны Дианы? - закончил за гувернёра Волков. - Давайте вот здесь присядем с вами.
Корявая, сбитая из трёх досок скамья, укрытая от солнца навесом из вьющихся растений, скрипнула, принимая непривычный вес. Старый гувернёр согласился сесть только после повторного приглашения и устроился на краешке, словно готовился вскочить при первой возможности. С ведром и удочкой не расстался, должно быть, по рассеянности. О Барбаре Саша распространяться не стал, намекнул, что здорова, счастлива и помнит своего наставника.
- Такая была смышлёная девочка! - растроганно закудахтал Арон. - Живая, смешливая, беззаботная!
- Такой и осталась. Хлопот у неё, правда, прибавилось.
- Заботы, мой мальчик… - о, простите, ваша светлость! - они не всегда зло. Я тридцать лет уже по милости Кия живу без забот; вы думаете, это пошло мне на пользу?
- Что же, князь вам назначил пенсию? Так можно ведь и на пенсии заниматься с воспитанниками, в конце концов, бесплатно, удовольствия ради!
- Кий Победитель, - с заметной долей сарказма молвил старик, - облагодетельствовал меня невниманием. Он попросту не заметил ничтожного книжного червя, когда чистил окрестности своей дачи от скверны, иначе вашего покорного слугу можно было бы уже причислить к лику мучеников науки. Я не герой, Саша, и не желаю платить жизнью за удовольствие нести разумное, доброе и вечное. Когда жгли княжескую библиотеку…
- Он сжёг книги? - изумился Волков. - Зачем?
- Кроме меня, молодой человек, мало кто сможет ответить вам на такой вопрос: большинство просто перескажут пропагандистские бредни о нечестивцах-учёных и мерзости науки. Глупцы эти, даже если бы и захотели сказать правду, не знают её, а те немногие, кто знает, смолчат, испугавшись провокации.
- А вы почему не боитесь?
Коэн разошёлся. Должно быть, давно не приходилось ему читать лекции; ораторский экстаз заставил его забыться и перестать оказывать собеседнику княжеские почести. Ведро поставил, звучно брякнув им о плитняк под ногами, удочкой стал совершать плавные движения, вещая:
- Разучился, да и стар стал, чтобы чего-то бояться. Князь Кий, юноша, опасался, что в некоторых книгах люди найдут отзвуки настоящей жизни, но отличить опасные книги от безопасных не мог, поэтому решил - жечь все подряд. Костёр был, доложу я вам, до небес! До сих пор мне иногда чудится запах гари… но, может быть, это издержки моей нынешней профессии. Да вы не удивляйтесь так, Саша, книги - что! После них пришла очередь самих учёных.
- Жёг людей? - ужаснулся Саша.
- Ну, не то чтобы всех жёг, кого и вешал. Вы думаете, есть большая разница между казнью через повешенье и сжиганием на костре? Если подмешать к сухим дровам сырые ивовые прутья, нечестивец угорит раньше, чем почувствует ожоги, и знаете, что я вам ещё скажу? Им, когда после пыток выводили казнить, костёр и верёвка казались избавлением.
- Что вы несёте, Арон! - заорал Волков, вскочил, чтобы избавиться от подступившей к горлу тошноты, потом принудил себя сесть. "Он просто свихнулся от старости, не может такого быть! Просто спалили у него на глазах книги, вот и щёлкнуло в черепушке" - решил капитан, оглядев безмятежную штильную лазурь горизонта. Получилось немного успокоиться, но ненадолго.
- Вы, я вижу, не представляете себе, что тут было тридцать лет назад, - криво усмехнулся старик, положил на плечо Волкова руку, придвинулся ближе и проговорил вполголоса:
- Кий смог наглядно и убедительно доказать одно моё умозаключение, но я не испытываю благодарности, предпочёл бы обмануться. Канат, натянутый между животным и человеком, висит над пропастью. Идти опасно, остановиться опасно, повернуть - опасно вдвойне. Уютнее и безопаснее всего оставаться животным.
- Так говорил Заратустра, - буркнул Волков.
Коэн издал звук, весьма похожий на довольное кудахтанье, и погрозил жиловатым пальцем, не убирая руку с плеча:
- Передёргиваете, молодой человек, Заратустра говорил совсем не так. Я вижу, мать сделала из вас человека образованного, но лучше прикиньтесь животным, пока будете у нас здесь, ибо пока Заратустра говорил, правитель Кий-города делал. Хоть теперь и не тридцатые годы, но и в благословенном восемьдесят шестом у княжеских волкодавов найдётся крепкая верёвка и огонь они для вас разведут, если заметят, как вы разгуливаете по натянутому канату.
От его слов капитана Волкова пробрал озноб, хоть и было в узорной тени навеса жарко. В тёмных глазах Арона притаились искры, но сумасшествия не было, обиняками говорил просто по привычке, а смысл сказанного только подтверждал напутствия Джоан - не кичиться учёностью. И теперь понятно стало, почему. "Казни, пытки… - думал Саша, гадливо морщась. - Вот не ожидал, что придётся когда-нибудь разгребать такую грязь. Так значит, вот эта самая дорога. Но должны же быть и перекрёстки?"
- Непротивленческие настроения очень им пригодились, - разглагольствовал старый учитель, - нет ничего удобнее для употребления, чем стадо баранов, сознательно подставляющих вторую щёку… хм-м… я хотел сказать, шею под нож. Вы понимаете, заместительная жертва нынче не в моде, уж если закладывать… то есть, я хотел сказать, если закласть… В общем, Кию пришлось слегка модернизировать древний культ Баала. Был бы культ, а жертвы найдутся, вы понимаете? Народ сам выдумает себе ведьм и с наслаждением станет их жечь.
- Вы говорили, - сказал Саша, которому рассуждения о казнях стали уже надоедать, - в город, где обретается мерзавец, ведёт эта дорога? Не заблужусь, если по ней пойду? Где-то там есть ведь развилки.
- Не заблудитесь, - успокоил его Коэн. - Развилки есть, и на них, как и положено, устроены кабаки, но если будете держаться самой лучшей дороги и не болтать языком, обязательно доберётесь до Кий-города. Остерегайтесь только называть светлейшего мерзавцем, потому что в этом случае вас познакомят с ним раньше, чем вы успеете приготовиться к встрече.
Волков поднялся, собираясь распрощаться, но неутомимый его собеседник тут же вскочил, выразив таким способом готовность проводить. Он заковылял рядом, не прекращая болтать:
- Вы понимаете, я рад служить, но всё же мне бы не хотелось оказывать сыну Дианы Ксаверьевны профессиональную помощь.
- Чем вы зарабатываете на хлеб, Арон? - заинтересовался Саша.
- У людей богатых во все времена масса причуд. Даже умирать они не хотят, как люди подлые, а уж похороны себе стремятся обеспечить не хуже княжеских. Нынче модно кремировать богатых покойников, но только самые высокородные могут позволить себе роскошь - слиться с морем. Развеять пепел над водой - что может быть проще, но в море-то никто не ходит, потому что официально принято считать его гибельным для смертного. Не знаю, зачем Кию понадобилось внушать это подданным, но нужно отдать ему должное - с задачей справился отменно. Со мной по его милости теперь даже разговаривать боятся, да и не о чем мне с ними говорить. Тариф мой известен давно, беру я недорого: если развеять в ста метрах от пирса…
- Дальше - дороже? - перебил его Волков.
- Естественно. Но больше чем в километре от берега я хоронить не берусь, разве что сам Кий сподобится. Вы понимаете, они жгут книги, а я топлю то, что от них самих остаётся после сжигания. Ох, тяжело мне в гору. На вёслах легче. Прощайте, Саша.
Волков опасался, что снова повторится обряд целования перстня, но Арон, похоже, попросту забыл, с кем и о чём говорит. Ворчал: "Кого же ты мне напоминаешь? Вспомнить не могу…" Прощаясь, изобразил в воздухе какой-то странный знак и побрёл, не оборачиваясь, обратно к пирсу. Ходить ему действительно было непросто - заметно хромал и опирался на удилище.
Интермедия
Зал заседаний поселения Центрум, кратер вулкана Олимп, Марс
Выдержка из стенограммы заседания Совета Исследователей.
…
Председатель: Перейдём к последнему пункту повестки дня.
Глава Сектора Планетологии (ГСП): О важности последнего пункта можно судить по названию "разное". Потратим время на обсуждение разных разностей.
Председатель: Алексей Мстиславович, я попросил бы обойтись без ёрнических замечаний, если печётесь о времени. Такая обтекаемая формулировка использована из соображений безопасности. Постараюсь быть кратким. По официальному запросу "Грави инкорпорейтед" моим единоличным распоряжением на Землю отправлен эмиссар Внешнего Сообщества для расследования причин природного явления, поставившего под угрозу функционирование составного гравитационного реактора корпорации "Грави".
(шум в зале)
Глава Сектора Киберентики (ГСК): Владимир Борисович, мне кажется, в конституции Внешнего Сообщества прямо сказано, что граждане Внешнего Сообщества не имеют права высаживаться на Землю, а кораблям Внешнего Сообщества запрещено находиться в околоземном пространстве. Мы ещё не справились с результатами последнего инцидента, а вы хотите втравить нас в новую склоку. Мы только что говорили о тяжёлом положении в энергетике. Вы сами проголосовали за мой проект. Лезть в земные дела сейчас, когда нам самим катастрофически не хватает мощностей, - авантюра. Мне кажется, вы превысили полномочия.
(реплики с мест: "Снова здорово", "Всё бы вам об энергетике", "Да погодите же, ничего не слышно")
Председатель: Айзек, вы, как всегда, торопитесь с выводами. Исследовательское судно, направленное в околоземное пространство, имеет особый статус, подтверждённый двухсторонним соглашением с "Грави Инкорпорейтед", кандидатура эмиссара Внешнего Сообщества предложена Планетарной Машиной, у этого гражданина Внешнего Сообщества тоже особый статус.
Глава Сектора Медицины (ГСМ): Вы Сашку туда отправили? Да вы просто изверг, голубчик.
Председатель: Я отправил туда действительного члена союза исследователей Волкова Александра Владимировича.
ГСМ: Вашему сыну, Владимир Борисович, противопоказаны эмоциональные нагрузки. Напоминаю вам, Владимир Борисович, что после общения с… м-м, скажем так, c существом из каверны Волкова-Моргана, Волков страдает приступами странной болезни, которая современной медицине не по зубам, понимаете голубчик? Как лечащий врач я заявляю протест. Отправить собственного сына…
Председатель (перебивает): Иван Арнольдович, мои семейные дела не подлежат обсуждению на Совете. Мы с вами спорили уже на эту тему. По заявлению самого Александра Владимировича то, что вы считаете заболеванием, таковым не является.
ГСМ (скептически): Ах, оставьте вы, голубчик, эту мистику. Никаких доказательств связи между вашим сыном и существом из каверны Волкова-Моргана у вас нет и не может быть, что же касается утверждений самого больного о якобы состоявшемся синтезе личности Эго-Волкова - так это обыкновенные галлюцинации. Проекция человеческой личности на квантовый компьютер! Сверхзнание! Озарения! Бред это всё, Владимир Борисович. Нет между ними никакой связи.
ГСП (задумчиво): Не хотелось оглашать непроверенные данные, но, как я вижу, они имеют непосредственное отношение к теме дискуссии. Вчера наши "Фобосы" снова зарегистрировали гравитационную аномалию. Область локализации перемещалась скачкообразно, максимум возмущения пришёлся на двадцать один час ноль-ноль минут по местному времени, после чего мощность аномалии резко пошла на убыль и преодолела порог чувствительности аппаратуры "Фобосов".
ГСМ: Вы хотите сказать…
ГСП: Я хочу договорить. Мы успели понаблюдать за районом последней локализации аномалии в тепловом, видимом, ультрафиолетовом и рентгеновском диапазонах. Данных маловато, могу лишь сказать, что параметры объекта, обнаруженного там, близки к параметрам Эго. Когда стартовал "Улисс"?
Председатель: Вчера, в двадцать один час ноль-ноль минут по местному времени.
ГСП: Полагаю, никто из присутствующих не станет отрицать, что некая взаимосвязь между этими двумя событиями всё же прослеживается.
ГСМ: И что это должно означать?
Председатель (улыбается): Ему стало интересно, Иван Арнольдович.
ГСМ: Кому? По утверждению больно… самого Александра Владимировича, Эго человечьими делами не интересуется. Витает, знаете ли, в эмпиреях.
Председатель: Не всегда же ему оставаться ребёнком. Он повзрослел.
ГСП: Ему больше миллиарда лет.
Председатель: И это, Лёша, не мешает ему оставаться в некоторых вопросах ребёнком. Своенравным, но любознательным. Но всё это домыслы. Меня лично в значительно большей степени беспокоит не психология Эго, а суть явления, напугавшего Планетарную Машину. Я затребовал данные, Джоан прислала их, но для адекватной интерпретации потребуются серьёзные вычислительные мощности. Айзек…
ГСК (сварливо): Мощности, мощности! Опять мощности. Ведь я только что говорил вам!
Председатель (вздыхает): Не склочничайте, Айзек. Дело очень серьёзное, я пришлю вам исходные данные.
ГСК (безнадёжно): Вы неисправимы, Володя… Давайте ваши данные. Сами-то вы что об этом явлении думаете? Составили уже какое-нибудь мнение?
Председатель (мрачно): Составил, но это не для протокола. Попрошу остановить запись заседания.
(конец стенограммы)