И тут до штурмана дошло. Коробочка! У него в руках была походная аптечка, ведь перед появлением дракона он поил Ферни валерьянкой. Ну, конечно же! Дракон сожрал сразу весь набор препаратов, а там были и сильнодействующие. Что же хранилось в аптечке? Валерьянка, антибиотики, пластырь, средство от паразитов… Еще что-то… Хм!
Геннадий еще раз взглянул на разбившегося дракона. Содрогнулся, представив, что было бы с ними, если бы ему под руку не подвернулась обычная аптечка звездолетчика.
"Да, - подумал он, - такие чудеса только в сказках бывают. И давно пора было догадаться, что самым невероятным, непостижимым образом я попал в один из сказочных миров, созданных фантазией загадочных обитателей Синкса. Непонятно однако, как быть с Ферни. Ведь, несомненно, и она сказочная принцесса - некое выдуманное искусственное создание. Что же она такое? Ожившая кукла? Биоробот? Просто фантазия? Или уже человек со своей заданной, заранее кем-то спланированной судьбой? А он сам, его роль в этой сказке? Или и он, Геннадий, стал сказочным персонажем?"
Правда, раздумывать особенно было некогда. Постепенно небо заволакивали черные тучи. Звезды скрывались одна за другой. Стонал и раскачивался под порывами холодного ветра сказочный лес.
Геннадий представил себе скопища ведьм, леших, кикимор и различную инопланетную чертовщину, с которой вполне можно встретиться в таком лесу ночью, да и днем тоже, и ему стало немного не по себе.
Он осторожно взял за руку свою спутницу и сказал:
- Здесь в лесу на поляне оставаться глупо. Пошли, Ферни. Далеко отсюда до вашего королевства?
- Это там, - шепнула принцесса, показывая на тропинку за скамейкой, но в лесу ночью опасно, разбойники шалят на дорогах. Мой рыцарь, а где твой добрый конь?
- И в самом деле, - обрадовался штурман, - совсем с этим драконом из головы вылетело. У меня же поблизости в кустах вертолет стоит.
С минуту Геннадий вспоминал, в какой стороне лужайка с вертолетом, затем, ориентируясь по скамейке и трухлявым пням, уверенно зашагал в темноту.
Идти по ночному лесу оказалось совсем не просто. Тропинку они сразу потеряли в темноте. И приходилось продираться через густые, колючие заросли. Ноги утопали в сочной высокой траве. Гибкие, упругие кустарники цеплялись за одежду, и штурману приходилось правой рукой раздвигать ветви, больно хлеставшие по лицу, а левой - поддерживать Ферни, которая то и дело спотыкалась, но уже не хныкала и, в общем, для сказочной принцессы держалась достаточно стойко.
Проплутав около часа, они все же вышли к вертолету. И только здесь, усадив Ферни в кресло, захлопнув дверцу и включив двигатель, Геннадий вздохнул с облегчением.
"Эх, если бы мне было известно, - подумал он, - чем окончится эта сказка?"
Вертолет набирал высоту.
Глава 9
Появление Геннадия с принцессой в столице сказочного королевства встретили бурным ликованием.
Узнав о гибели дракона, старый король объявил всеобщее веселье, а во дворце устроил пышный бал.
Согласно высочайшему указу, штурману тут же присвоили титулы наследного принца, победителя дракона и спасителя королевства, после чего Геннадия произвели в генералиссимусы и наградили всеми орденами и медалями королевства - тройным комплектом. Однако и этого старику Броденкасу показалось недостаточным, и чтобы оценить заслуги штурмана, он спешно учредил еще дюжину орденов. И пока придворные ювелиры, работая в три смены, ковали эти ордена, король в деликатной форме дал понять Геннадию, что всегда готов отмерить штурману его законную, честно заработанную половину королевства.
Геннадий, правда, не внял соблазну и столь же деликатно от предложенной половины королевства отказался.
- Ваше величество! - сказал он. - Мне, скромному звездолетчику, как говорится, вечному скитальцу по вселенной, половина королевства вовсе даже ни к чему. Ведь и дочку вашу я выручал совсем не из-за какой-то там половины.
- Так! - грозно сказал Броденкас, по-своему истолковывая бескорыстные побуждения Геннадия. - Не хочешь половину, бери все! - И соскочив с трона, монарх звонко и, видимо, от души громыхнул короной о мраморные плиты дворцового зала. - Для хорошего человека ничего не жалко!
- Вы меня опять не совсем верно поняли! - взмолился Геннадий. - Я ведь не из-за королевства принцессу выручал. Зачем оно мне? Я всего лишь исполнил свой долг - помог человеку в беде. На моем месте каждый порядочный принц поступил бы так же.
- Нет. Нет. Скромность - это, конечно, украшение мужчины, но далеко не всегда. Излишняя скромность вредит. И как же это? - изумился король. - Разве такое возможно, чтобы совсем без королевства? Нет, заработал получай! Я своей дочке не враг! Что-то ты, парень, крутишь! Наверное, к дочери соседнего императора посвататься хочешь?
- Ничего я не кручу! - возмутился штурман и, сообразив, что королю бесполезно что-либо доказывать, решил действовать хитростью. - Мне своего королевства за глаза хватает! - нагло заявил он. - Я не жадный!
- А! - обрадовался король. - Так то ж совсем другое дело! А то - не хочу, не буду! Так бы сразу и сказал, а то я по простоте душевной тебе, милый мой, уже и голову отрубить хотел! У нас ведь, у королей, сам понимаешь, с этим быстро - иной подданный глазом моргнуть не успеет, а уже без головы… Что ж, раз у тебя свое королевство имеется, тогда конечно, тогда нам и свадьбу сыграть не грех!
И не успел штурман опомниться, как ударили в барабаны, затрубили в трубы. Оркестр местных сказочных виртуозов исполнил марш Мундельсона (местный композитор), а повелитель волшебного королевства зычным голосом провозгласил:
- На колени, дочка! И вы, принц, на колени! Я благословляю вас! Живите в любви и согласии! Я кончил! Первый министр, выдайте молодоженам брачные свидетельства!
И вновь затрубили трубы, и ударили барабаны, и сей же миг штурмана с принцессой потащили за свадебный стол.
* * *
Прожив во дворце две недели, Геннадий отчетливо понял, что больше не выдержит.
"Нет, королевская жизнь мне противопоказана. Соколиные охоты, пиры, турниры, доносы придворных друг на друга, публичные субботние казни на площади перед дворцом, сильнодействующие яды в бокалах с вином и прочие королевские радости - все это не для моего хрупкого организма. Конечно, сие весьма занимательно, однако пора и честь знать, - думал он. - Кому-то ведь и трудиться нужно".
Геннадий вспомнил оставленных на Синксе товарищей, своего капитана, и ему стало совсем плохо. "Левушкин мне, точно, голову открутит, - подумал он. - Надо же, больше двух недель здесь дурака валяю! Они меня уже, наверное, погибшим считают!"
И штурман пошел к королю прощаться.
- Погостили, пора и в путь собираться! - сказал он. - За принцессу, ваше величество, не беспокойтесь - она в надежных руках. И вот еще что если вас тут без меня будут драконы донимать - применяйте химию! Против драконов и прочих паразитов лучшее средство - инсектициды, но пользоваться ими нужно умело и крайне осторожно, в самых безнадежных случаях. Все рецепты и технологию синтеза я вашему придворному алхимику оставил, думаю, если что - выкрутитесь!
Король, конечно, поворчал для приличия, ну как же, государство теряет такого защитника, можно сказать, опору трона, но, поразмыслив, не стал препятствовать отъезду Геннадия.
Простившись с монархом сказочного королевства, штурман погрузил в вертолет два сундука с орденами, взял с собой, на память, новенький мундир генералиссимуса и пошел в покои принцессы. С женщинами всегда сложно. Уговаривать юную капризную супругу штурману пришлось долго.
Ферни устроила Геннадию безобразную семейную сцену. Она топала ногами, расколотила три хрустальных сервиза: на двенадцать персон, на сто двадцать восемь и на двести шестьдесят четыре персоны. Принцесса, что с нее взять, королевская дочка - существо избалованное, капризное, очень не хотела покидать родительский дом. Она и кричала, и плакала, и уговаривала штурмана не дурить и остаться. Затем она заявила Геннадию, что он ей жизнь испортил и что лучше бы он оставил ее на съедение дракону, чем так поступать. Словом, жена попалась штурману просто сказочно строптивая.
Однако Геннадий держался твердо и был непреклонен.
- Нет, дорогая! - заявил он. - Во дворце я не останусь. Не желаешь со мной лететь, живи, как знаешь! Прощай!
И штурман расправил плечи и повернулся, чтобы выйти, но тут Ферни разрыдалась, ухватила его за руку и поклялась, что она его не оставит.
Через пять минут они уже сидели в кабине вертолета и целовались.
И вновь вертолет пролетел над дремучим лесом и над знакомой поляной с останками несчастного дракона. Затем штурман поднял машину до предполагаемого выхода из сказочного мира и нажал на кнопку прибора.
Уже с минуты на минуту Геннадий надеялся увидеть знакомые очертания зданий и башен столицы Синкса, когда неожиданно обнаружилось, что расчеты штурмана не совсем верны.
Вертолет и в самом деле выскочил из сказочного мира, но попал не на Синкс, а в другой сказочный мир… Пришлось вновь нажимать кнопку - и переходить из этого, нового мира в третий… и так далее - по цепочке. Миров оказалось великое множество. Точно гроздья винограда, висели эти миры на ветке, которая называлась цивилизацией Синкса. Причем многие из этих миров были совсем не сказочные.
Одна картина под вертолетом сменялась другой.
Ферни и Геннадий наблюдали то далекое прошлое Синкса - гибель царств, становление и разрушение империй, бесчисленные войны, битвы, походы, то фантастические картины вероятного будущего.
Вскоре штурману стало ясно, что они попали в своего рода зрительный зал и перед ними как бы прокручиваются все материализованные литературные произведения, созданные, очевидно, давным-давно народами цивилизации Синкса.
"Вот оно - искусство будущего! - размышлял Геннадий. - Наше объемное кино просто примитив рядом с этим. Надо же, точно блины выпекают, создают миры, вселенные на любой вкус и выдумывают их геометрию и законы природы! Правда, есть одна тонкость. Все, что мы наблюдали, сделано по очень старым сценариям. Видно, что когда-то эти миры придумывали люди, а вот кто их воссоздавал? Кто материализацию осуществил?"
После двух часов блужданий по искусственным вселенным, когда горючее вертолета почти кончалось, штурман все же припомнил ту комбинацию кнопок, какая была на пульте прибора, когда он улетал с Синкса. Геннадий нажал на нужные клавиши и с облегчением вздохнул - перед ними возникли очертания столицы Синкса.
- Наконец-то! - обрадовался штурман. - Кажется, выбрались!
* * *
У входа в гостиницу их встретил Левушкин. Он сидел в задумчивости на ступеньках крыльца и, казалось, ничуть не удивился появлению вертолета. Не выказал капитан особого удивления и при виде спутницы Геннадия, а только приветливо улыбнулся и после взаимных представлений сбегал в сад рядом с гостиницей и принес принцессе две корзины цветов.
- Признаться, Геннадий, я не ждал тебя так быстро, ведь еще и шести часов не прошло, как мы расстались, а договаривались встретиться вечером. Поздравляю, ты первый вернулся, остальные пока не появлялись!
- Что? - поразился Геннадий. - Как это первый? За две недели, кроме меня, никто из наших не вернулся к месту сбора?
- Какие еще две недели? - переспросил капитан. - Что с тобой? Утром ты выглядел лучше!
- Утром? Ты хочешь сказать, что видел меня сегодня утром?
- А ты разве меня не видел? Странно, ведь мы все вместе обсуждали нашу стратегию.
И тут Геннадий сообразил, что время в сказочных мирах, наверное, течет как-то по-особому и не совпадает со временем обычного мира.
- Невероятно! - покачал головой штурман и поведал капитану о своих приключениях.
Услышав о схватке со сказочным драконом и женитьбе Геннадия, Левушкин долго смеялся.
- Тебе повезло, дружище, - сказал он. - Не каждый может похвастаться, что ударил в челюсть сказочному чудовищу и женат на сказочной женщине. Кроме того, Ферни, - капитан поклонился принцессе, - безусловно, идеальная супруга, ведь только такие жены и бывают в сказках. Но шутки шутками, а твое сообщение меня встревожило. Я серьезно начинаю беспокоиться за судьбу наших товарищей, с ними уже часа три нет связи. Вам, пожалуй, надо отдохнуть с дороги - вздремнуть, подкрепиться, а я еще посижу на крылечке, подожду остальных…
Глава 10
Массивная квадратная дверь из блестящего темного металла была плотно прикрыта.
Роман несколько минут в нерешительности постоял перед дверью, затем резко потянул на себя ручку.
"Два часа брожу по улицам и закоулкам города - и ничего примечательного! Не возвращаться же с пустыми руками. А за этой дверцей, определенно, что-то интересное должно быть. Странное сооружение… Огромное здание без окон, без форточек и труб, с одной-единственной дверью, как тут пройдешь мимо?" - думал он.
Дверь отворилась медленно, с тихим гудением.
В первую минуту Роман решил, что попал в зверинец. Прямо от двери в глубину здания вел широкий коридор, освещенный многочисленными лампами рассеянного розового света. По бокам коридора плотными рядами стояли огромные стальные клетки, тянулись вольеры и загоны. Центральная часть коридора была огорожена ажурным чугунным барьером. Возле каждой клетки стояла табличка с надписью.
С электронным переводчиком надписи читались легко, но не становились от этого понятнее.
Так вывеска на первой клетке справа гласила:
"Злоба человеческая, разновидности…"
Когда Роман внимательно присмотрелся, из глубин клетки выскочили четыре карлика и зашипели, сверкая маленькими рубиновыми глазками.
Рядом находилась клетка с ненавистью, еще дальше по коридору располагались: ярость, жестокость и коварство.
Коварство, когда планетолог проходил мимо, тихим чарующим голосом позвало:
- Остановись, путник, подойди ближе, я так одиноко, так несчастно!
Роман оглянулся. Этот карлик выглядел бы вполне привлекательно, если бы успел спрятать от зоркого взгляда планетолога свои острые когти.
Слева по коридору в просторных вольерах резвились маленькие и большие пушистые зверьки. Из табличек Роман узнал, что там обитали: нежность, доброта, ласка, простодушие. Тут же разгуливали щедрость и самопожертвование.
В отдельном огромном загоне в задумчивости сидел зверь-великан, которого звали благородство.
В клетках справа содержались разновидности подлости, сидели над массивными, отливающими черным лаком, сундуками карлики: скупость и жадность. Яростно мутузили друг друга насилие и свирепость.
В путешествии по этому странному коридору Роман встретил и задрожавшую при его появлении трусость, и безрассудную смелость, и застенчивость, и скромность. Он наблюдал и убежденность, и упрямство, и мнительность, и целые стаи различных восторгов и огорчений.
В одном шумном загоне содержалась обширнейшая группа всевозможных пороков, многие из которых были уже совершенно чужды человечеству Земли.
Словом, в таинственном здании были собраны и персонифицированы в виде различных зверюшек и карликов черты характеров, чувства, когда-либо свойственные людям.
Но зачем, с какой целью, кем создавалась эта коллекция оживших эмоций! Кому понадобилось выводить все эти многочисленные породы кибернетических зверюшек, наделенных особыми, человеческими свойствами! Почему их собрали в одном месте? Этого Роман пока не понимал.
Едва не раздавив неизвестно откуда выползшую угодливость, с трудом увильнув от навязчивости и любопытства, почти совсем оглушенный болтливостью, едва не усыпленный ленью, шарахаясь от клеток с лицемерием и завистью, Роман кое-как пробрался к выходу. Уже на улице, отдышавшись и немного придя в себя от увиденного, он сообразил, что посетил своеобразный заповедник смоделированных кем-то человеческих, а возможно, не только человеческих чувств, эмоций, каких-то привычек…
"Что ж, продолжим наши изыскания, - подумал Роман, посмотрев на часы, - время еще есть. Капитан поручил покопаться в одном из здешних хранилищ информации. Так сказать, полазить по синкским библиотекам и разузнать хоть что-то об истории развития человеческой цивилизации Синкса, ведь когда-то же такая цивилизация, если верить древним архитектурным памятникам, существовала…"
И Роман, зорко посматривая по сторонам, смело пошел вперед по лабиринтам улиц столицы Синкса.
Глава 11
Виталий шел по музею машин. Бесчисленные залы и галереи уводили кибернетика все глубже и глубже в подземную часть города.
В музее были представлены, казалось, все когда-либо изобретенные цивилизацией Синкса технические приспособления и механизмы: от каменного топора и древней одноколесной тачки до сверхсложных механических и кибернетических устройств.
Виталий с удовлетворением отмечал, как с каждым новым залом все более усложняется техника Синкса.
Появляются все новые модели различных станков, автомобилей и механизмов. Вот уже выстроены в ряд с полным комплектом снаряжения роботы-великаны для работ в космическом пространстве, а в соседнем зале на витринах выставлены различные типы роботов-карликов. А рядом микророботы, тысяча которых вполне может уместиться на ладони человека.
Следующий зал: разновидности роботов, имитирующих животных, растения… Рядом новая экспозиция: более сложные, совершенные модели.
От зала к залу, от стенда к стенду у автоматов расширяются области анализа, появляются роботы, воспринимающие почти весь спектр звуковых колебаний, способные видеть в инфракрасной области и рентгеновском диапазоне. Создаются кибернетические чудовища со способностью к телетранспортировке и внепространственному виденью. Новый зал, более совершенные модели…
"Конечно, - размышлял Виталий, - развитие и в природе, и в технике от простого к сложному - это прогресс, но стоп! Что такое?"
Очередной зал. Просторная вольера. За изгородью вроде бы люди? Или видимость? В глазах двух голых анатомических подобий человека ни одной искры мысли, пустые идиотские взгляды. Неприятное зрелище.
"Биороботы! Самые первые модели, - догадался Виталий. - Пока еще, кроме удовлетворения обычных физиологических потребностей, ничего не умеют. В клетке автокормушки и автопоилки. Существа чавкают, пьют, спят, воспроизводят себе подобных… Посмотрим, что будет дальше… в соседних залах".
А в соседних залах появились уже знакомые астронавтам куклы-автоматы. Логика развития в чем-то дала сбой. Чутье подсказало Виталию, что где-то на рубеже эпох - между появлением первых биороботов и созданием кукол на планете, а возможно, и не только на планете, а в самом развитии цивилизации Синкса произошло нечто очень серьезное, какая-то катастрофа. В механизме цивилизации что-то сломалось. И начался новый этап развития - от сложного к простому. Появляется то самое разделение труда среди роботов, с которым астронавты встретились в кафе и магазинчиках города.
Виталий прошел еще с десяток залов - все чаще стали ему попадаться так называемые тупиковые ветви развития мира роботов, все чаще красота и логика развития подменялись уродством формы и содержания.
И кибернетик убедился, что цивилизация Синкса на определенном этапе развития попросту зашла в тупик.