Je mourus, j’adorai, je ne savais plus rien.
Конечно, у неё ничего не получилось, поэтому сочла возможным уделить внимание другим предметам, которых в этой довольно вместительной комнате было не густо в сравнении с тем миром, откуда она пожаловала.
Только в этом мире Валлиса совсем не почивала в гробу. Она просто стояла с южной стороны треугольного алтаря и не без любопытства оглядывала стены. Вдруг чёрные северные двери открылись, и в помещение вошёл человек в белом элегантном камзоле, с золотой жилетной цепью. По сути, если господин разоделся под средневекового гранда, то на голову должен нацепить парик с буклями. Вместо этого тонко очерченное, надменное лицо обрамляли красивые чёрные волосы. На ногах вместо сапог красовались элегантные туфли с огромными пряжками, усыпанными сверкающими каменьями, значит, не солдафон. Тем более что почти на всех пальцах рук были перстни, которые не позволительны даже войсковым старейшинам. Судя по богатой одежде и украшениям, господин был знатного рода, хотя для него это само собой подразумевалось. Размашистым шагом он подошёл к алтарю, остановился возле, но с другой стороны. Скорее всего, этот красавец был из какого-то векового романа, где временные барьеры иногда просто бессильны. И всё-таки Валлиса отметила, что от такого "принца" она уж точно не отказалась бы.
Интуитивно почувствовав очередное дамское внимание, мужчина устало улыбнулся, отвесил ритуальный поклон и произнёс скорее буднично, чем приветливо:
- Я рад, что вы оказались у меня в гостях и готовы к посвящению, какого удостаивается не каждый архон.
- Вероятно, я тоже должна быть рада этой встрече, но хотелось бы знать о каком посвящении идёт речь?
- Как? Вас не поставили в известность? - искренне удивился господин. - Ничего не сообщили и вы, словно украденная у какой-то девицы душа? О, боги…
Он уронил голову на грудь и некоторое время стоял так, то ли осмысляя происходящее, то ли пытаясь найти выход из создавшейся ситуации. Валиса смотрела на него во все глаза и не могла понять: что же произошло? Совсем недавно её новая знакомая - ласковая, внимательная, чуткая как никто - пригласила сходить на богослужение в синагогу, куда допускается не каждый. Но вместо синагоги они сначала пришли в какой-то дом, потом… потом… дальше Валлиса очнулась напротив треугольного алтаря. Что же произошло?
Мужчина поднял голову, взглянул на девушку отсутствующим взором. Тем не менее, он, казалось, не потерял интереса к посетительнице.
- Каждый человек мечтает стать совершенным при жизни или хотя бы после, но никакое совершенство не даруется Богом. Его необходимо достигать, даже постигать при помощи духовного и физического тела. Люди становятся мудрыми только в процессе жизни, в процессе постижения Божественных истин, которые необходимо хранить для себя, никому не разглашая, не приглашая кого-нибудь отобедать подаренной истиной. Согласны ли вы, как одалиска, на подвиг? На постижение Божественных тайн?
- Не знаю, - задумчиво произнесла Валлиса. - Может, я и ошибаюсь, но, судя по тому, что оказалась здесь, мне это просто предписано судьбой.
Ответ явно удовлетворил инфернального красавца. Он согласно кивнул и широким жестом указал гостье на иероглифы, разбросанные по стенам:
- Вы уже обратили внимание на тексты?
- Да. Но иероглифы совсем мне не известны. А вот этот текст… тоже не известен. Вы не могли бы перевести?
Мужчина улыбнулся, снова взмахнул рукой, и по стене пробежалась огненная волна, стирая написанное. Сразу же на том же месте возник текст, который можно было прочесть, хоть и не совсем понятный.
Я тот, кто беспристрастным взором проник в Природы естество,
Исследовал её строенья бесконечность.
Я видел силу золота в глубинах рудников,
Постиг его материю и сущность.
И я открыл, как таинством душа свой строит дом
В утробе материнской и, возродясь, несёт его в себе,
Как семя виноградное в земле с зерном тягается пшеничным
И оба прорастают, умирая и воскресая в хлебе и вине.
Из Ничего, по Божьему желанью, возникло Нечто -
Я сомневался, знать хотел, искал истоки бытия,
Гармонию, что держит равновесье мира,
И, наконец, в благословеньях и мольбах,
Прозрел я Вечность, что к душе моей воззвала.
Я умер. Я воскрес. Я больше ничего не знаю.
- Здорово, - кивнула Валлиса. - Только эту мудрость понимать надо. Без понимания энергия мудрости может вытворить с человеком всё, что угодно.
- Безусловно, - согласился мужчина. - Посвящением в истинную мудрость сознания каждого принимается принцип работы, ведь всё Божественное в человеке постигается только с постепенного выполнения работы над собой, только тогда адепт сможет проповедовать совершенство и Божественную мудрость.
"Премудрость же глаголем в совершенных, премудрость же века сего, не князей века сего престающих: Но глаголем премудрость Божию в тайне сокровенную, юже предустави Бог прежде век в славу нашу: юже никтоже от князей века сего разуме. Аще бо быша разумели, не быша Господа Славы распяли".
- Откуда же вам православный язык известен, и что же делать мне для соблюдения нездешних тайн? - улыбнулась Валлиса.
Мужчина чуть нахмурился, однако, быстро согнал с лица всякое недовольство и совершенно спокойно продолжил:
- Если вас интересует язык, то я, путешествуя по земле, в каждой стране разговаривал на принятом там языке. Но наиболее точный перевод приведённой цитаты, думаю, с древнегреческого: "Мудрость же мы проповедуем между совершенными, но мудрость не века сего и не властей века сего преходящх, но проповедуем премудрость Божию, тайную, сокровенную, которой никто из властей века сего не познал…". А, будучи в вашей стране в своё время, узнал, что по российским просторам принялись расселяться сигариты, обосновавшиеся в основном в Каменец-Подольской губернии.
- Это было так давно и неправда, что вспоминать об этом сейчас? - удивилась Валлиса. - Неужели какие-то люди неизвестного толка могут влиять на историю государства и планеты?
- Каждый человек жизнью своей вмешивается в ход истории и может изменить её в не очень нужном направлении, - менторским тоном произнёс мужчина. - Это непосредственно касается сигаритов, потому как члены секты стремились каждого первенца своего рода крестить, отдать на воспитание гоям, прилагая при этом все усилия, чтобы он обязательно сделался христианским Священником, ибо во всех странах священнослужители стоят у истоков власти. Сигариты были убеждены, что кровь новообращённого христианина послужит на пользу кагалу. А вы - одна из немногих наследниц этого рода. Вот почему вы здесь. Вот почему я вам рассказываю историю мира, даже могу научить любому прочтению документов. Это вам будет необходимо.
- Так вы, ко всему прочему, свободно владеете множеством иностранных языков и можете обучить этому меня? - снова удивилась девушка. - А судя по вашему платью… Уж не с самим ли Калиостро мне выпало познакомиться?
- Это мой ученик.
- Ученик?! Так вы… так вы…
- Граф Сен-Жермен, - поклонился ей собеседник. - Я убедился, что вы не случайно здесь оказались, что ваше будущее - способствовать слиянию вашего временного пространства с Богом. Для этого просто надо выполнять закон и через приложение его к жизни достичь сознательного бессмертия.
- А для чего? - не поняла Валлиса. - С какой целью люди добиваются бессмертия? Ведь бессмертие, мне кажется, вовсе не благо, а страшные муки или даже проклятие. Для чего мне стремиться к проклятию?
Вопрос заставил мужчину поперхнуться на полуслове. Он уже совсем по-другому посмотрел на свою собеседницу, но всё же решил закончить не совсем удавшееся посвящение хотя бы для того, чтобы девушка вернулась в свой мир живой и невредимой.
- Видите ли, любезная. Я помню, один из древних мудрецов сказал как-то: "Для тех, кто понимает буквально, мы преподносим Евангелие с исторической точки зрения, проповедуя Иисуса Христа и Его распятие; но знающим, воспламенённым любовью к Божественной Мудрости, мы сообщаем Логос". И если вы будете - а вы будете - следовать этому, то следите за своей не только речью, но и поведением. Вот послушайте песни Поймандра Богу-Отцу. Граф замолк и через несколько минут девушка услышала мужской голос, взлетающий речитативом под довольно высокие стрельчатые своды помещения:
- Святой есть Бог, Отец Вселенной. Свят Бог, чья воля исполняется Его собственными силами. Свят Бог, который желает быть известным и который известен тем, кто принадлежит Ему. Я верую в Тебя и свидетельствую о Тебе. Я иду к жизни и свету. О Отче, благословен будь; человек, принадлежащий Тебе, желает разделить Твою святость, ибо Ты дал ему в этом полную власть. Хвалебная и славимая песнь Поймандра, не правда ли? И можно было бы поверить в молитву, если б жертвой, возносимой Богу, не были вы сами.
- Я?!
- Вы. Конечно вы, - не смущаясь, подтвердил Сен-Жермен. - Разве не посещала вашу голову мысль: откуда это всё? Зачем это всё? Почему я здесь?
- Да. Но я думала, всё прояснится, - возразила девушка. - Я надеялась, что в каждом отдельном случае должен быть какой-то логический конец.
- Равви принёс вас в жертву! - отрезал Сен-Жермен. - Правда, не кровавую. Всё хорошо закончится. Или почти хорошо. Думайте в будущем кому верить и не бойтесь упасть. Это я к тому, что вы ухватились за алтарный выступ, будто упасть готовы. Неужели беседа со мной так подействовала?
Девушка только при этих словах обратила внимание, что стоит, вцепившись в края треугольного алтаря побелевшими от хватки руками. В ту же секунду она почувствовала удар током, исходящий от мраморной алтарной плиты. Боль по рукам поползла вверх и скоро достигла головы. Девушка уже ничего не видела перед собой - ни комнаты, ни собеседника, ни треугольной мраморной тумбы - только боль, накатывающаяся клубами смрадного дыма, только ужас от прошлого и страх перед будущим. Но будущее уже не могло избавить её от памяти боли. Она легко возвращалась в экстремальных ситуациях к своему внутреннему "я", заглушая мысли, чувства, интуицию. Только не всегда. И такие вот "невсегдашние" ситуации были, как непредсказуемое нечто, от которого так просто не избавишься.
Валлиса вспомнила приключение юности именно сейчас, поскольку увидела недалеко от них прилепившуюся к вздыбившимся над землёй торосам девушку. Девушку без скафандра! И даже без кислородной маски. Та стояла, с такой же силой цепляясь за каменную глыбу, очень похожую на треугольный каменный алтарь, будто боялась упасть. Неизвестно, болела ли в сей момент у неё голова, но к Валлисе мигом вернулось неприятное воспоминанье. Она попыталась даже потереть виски, что через гермошлём сделать было всё-таки невозможно. - Валлиса, Валлиса! Гляди! - раздался в наушниках скрипучий голос одного из спутников. - Что случилось, Макшерип? - голос Валлисы тоже был очень похож на жестяной, скрип по стеклу гермошлёма.
Тот молча показал на девушку, стоящую в тени тороса, а другой рукой взял оружие наизготовку. На всякий случай. Вся команда топталась на месте, ожидая принятия решения.
- Спасибо, Макшерип. Я её уже заметила, - кивнула Валлиса. - Только как она умудрилась остаться в живых без скафандра? Может, она манок, словно резиновая утка у охотников?
Тем не менее, Валлиса и Макшерип пошли осторожно на сближение к притаившейся в скалах девушке. Остальные четверо остались на месте и также взяли оружие наизготовку. Вскоре Валлиса со своим провожатым разглядели молодую красивую женщину с лихорадочно блестящими глазами, тело которой едва прикрывали живописные лохмотья. Она безучастно наблюдала за приближающимся к ней оскафандренным путешественникам, но не выпускала из рук спасительную глыбу бетона.
- Валлиса, она живая, - снова заскрипел в наушниках Макшерип.
- Вижу, не слепая. Помоги-ка ей лучше.
Но, несмотря на свою недюжинную силу, Макшерипу не сразу удалось оторвать девушку от тороса. На руках у мулата она казалась крохотной малюткой Барби.
- Не раздави её, медведь, - Валлиса легонько и даже чуть ревниво шлёпнула своего спутника по плечу. - Идём в убежище номер шесть. Это самое близкое отсюда.
Однако Макшерип не сразу отреагировал на приказание. Пока он отрывал девушку от скалы, у неё с руки сорвался металлический браслет, и выскользнула из волос длинная заколка. Сгребя девушку в могучие лапы, мулат рукавицей легко поддел свалившееся украшение, и попытался нацепить девушке на руку, но чуть замешкался, разглядывая что-то на её запястье.
Видимо, увиденное оказалось столь интересным, что Макшерип застыл, будто открыв рот, не отпуская руки девушки. Это спасённой явно не понравилось.
Девушка силком вырвала из рукавицы мулата свой браслет с камешками и защёлкнула его на запястье. Пока они разбирались с браслетом, Валлиса подняла заколку, больше походившую на маленький дамский кинжал с волнообразной ручкой, изображающей пляску живого пламени, и помогла девушке воткнуть её в причёску.
Глава 5
Третий Рим! Третий Рим! Как ты изменился за каких-то несколько десятков лет! Да если бы только город! Вся земля изменилась. Всё человечество. То ли на изломе времён подстерегает цивилизацию проказа, сулящая исчезновение, то ли изнутри больны люди - кто может ответить на этот вопрос, кто поставит правильный диагноз?
Четырнадцать зон. Четырнадцать лучей Вифлеемской звезды. А звезда ли это? Обновление ли плоти человеческой? Сомнамбулистическое состояние разума разрушается. Новые существа мыслят по-новому.
Но не тоже ли самое говорили о себе все еретики, народники, революционеры? Между тем, ни одна ещё из ересей или революций не разродилась истиной.
Хотя сама истина возникает исключительно как ересь, а умирает как пошлая банальность. От этого никуда не денешься. И у каждого человека своя истина. У команды из шести человек тоже была своя истина. О путешествиях по зонам знал уже весь цивилизованный мир. А как же: с появлением зон многие пытались пуститься в разведку, может, за славой, может, за наживой, может, просто из любопытства. Только никто из живущих во внешнем мире никого из этих доморощенных исследователей больше в живых не встречал. Ещё апостол Павел в достопамятные времена говорил, что всё-де мне позволительно, но не всё полезно. Забыл человек мудрые слова. Вернее, оставил для себя только первую часть фразы, и планета отомстила ему. Как собака стряхивает с себя надоедливых и кусачих блох, освобождается она от человека и многотрудной деятельности его. А в зоны не лезь, не для тебя создавались. Стоит ли удивляться болезни планеты, которая и не болезнь вовсе - выздоровление! И не язвы появились на теле планеты. Скорее всего, новая кожа нарастает. Что сулит будущее, что пророчит? Кто знает: к какой развязке приведёт битва? когда она состоится? и какое ожидается будущее?
Существующие с начала времён глубочайшие природные законы сохранения и роста требуют встречной волны, и поэтому для каждого нарастание новой кожи есть долг выживания планеты не вообще, а относительно каждого человека. Если же кто-либо не откликается на восстановление, даже воскресение, он погибает. Это также один из глубочайших законов Божественной природы.
Мудрствование не раз посещало свободную от излишних дум голову Макшерипа. Доставив, как положено, найденную беглянку в медицинский бункер, мулат решил выяснить кое-что для себя. Но все интересующие его вопросы пришлось отложить немного на потом, потому как найдёнышем занялась Валлиса: быстренько содрала с той остатки лохмотьев, сняла психотропные и биологические анализы, набрала в пробирки кровь из вен и даже из артерии, не говоря уж о всяческих там кардиограммах и надкостных пробах. Но получив желаемое, Валлиса тут же помчалась в соседний кабинет, где погрузилась в конкретное изучение и многодумные размышления.
Станислав Сигизмундович мерил нервными шагами пространство своего шикарного кабинета. Куда подевалась Валлиса? Она давно уже должна быть у него. Но её нет. Нет! Что же случилось? Впрочем, что с ней и с её головорезами может случиться? А ведь что-то произошло - это точно, иначе она давно бы вышла на связь. Сколько до этого пропало людей в зонах?! Неужели очередной провал?
И тут, словно отвечая его тревожным мыслям, затрещал зуммер телекома.
Станислав Сигизмундович поспешил к столу и нажал кнопку соединения.
Возникшая голограмма Валлисы могла немного успокоить: его эмиссар жив.
Девушка была эффектна как всегда. Её чёрные с едва заметной просединкой волосы тёплой волной падали на плечи, точёные изваяния которых не мог скрыть даже уродливый комбинезон. Глаза, никогда не знавшие косметики, в ней, в общем-то, не нуждались. Своей пронзительностью и раскосостью в сочетании с мягкой улыбкой эти очи могли зажечь любого мужчину, который тут же мысленно начинал раздевать соблазнительницу, что сразу отражалось в горящих мужских глазах, масляной роже, а иногда даже капанием с губ вожделенной слюны. Да, истинно сказано, что женщины прекрасны, как наши самые извращённые мысли о них.
- Станислав Сигизмундович, - отвлекла его Валлиса, - у нас событие! В зоне мы обнаружили девушку. Она жива.
Тут только шеф обратил внимание на операционный стол в глубине бункера, на котором лежала обнаженная находка.
- Что с ней? - встревожился Станислав Сигизмундович. - Надеюсь, вы милочка, не стали резать её, как подопытную лягушку?
- Не беспокойтесь, шеф, - попыталась успокоить его Валлиса. - Найденная девушка совершенно нормальна. Мы только что закончили делать анализы. Её нашли в зоне и без гермошлёма. Да что там гермошлём! Даже без кислородной маски, без комбинезона, чуть ли не совсем обнажённую, но живую.
- И?
- Повторяю, совершенно нормальный человек, - Валлиса специально выговорила короткую казалось бы фразу, делая ударения на каждом слове.