- Храни тебя Господь! - вырвалось у Линдгрен.
- Я могу добавить, - вмешался Реймонт. - Я человек, так сказать, прозаичный и у других в душах поэзии не ищу, но… Я бы предложил каждому из вас заглянуть себе в душу и спросить себя, с какой стати надо отказываться жить, когда время только начинается. Может быть, вы вспомните… своих родителей, что ли. Никому не хочется видеть, как умирают родители, как они лежат на смертном одре, а потому лучше увидеть, как рождается космос. - Сделав глубокий вдох, Реймонт проговорил: - Никто не спорит: то, что происходит, страшно, пугающе. Но так было всегда. А я вот никогда не думал, что звезды более загадочны и волшебны, чем, скажем, цветы.
Всех просто-таки прорвало. Всем нужно было выговориться. И всех выслушали, пусть выступления не всегда были содержательно. К тому времени, когда можно было приступить к голосованию, Реймонт и Линдгрен смертельно устали.
Как только люди разбились на отдельные группы, продолжая на все голоса обговаривать результаты собрания, Линдгрен улучила момент и, взяв Реймонта за руки, негромко проговорила:
- Как мне хочется снова стать твоей, Карл!
- Завтра? - растерянно прошептал Реймонт. - Переедем… объясним все Чиюань и Элофу, и… Завтра, моя Ингрид?
- Нет, - ответила она. - Ты не дал мне закончить, - это кричит моя душа, а я не могу.
Остолбенев, Реймонт прошептал:
- Почему?
- Мы не имеем права рисковать. Эмоции у всех на пределе. Сейчас дорого спокойствие каждого из нас. Элоф и Айлинь будут тяжело переживать. Нельзя. Смерть так близко.
- Он и она могли бы… - начал было Реймонт и прервал себя, не договорив. - Нет. Могли бы, но нет.
- Спроси у нее, и она тебе скажет: только о тебе я мечтаю бессонными ночами. Она никогда не говорила с тобой о тех часах, что подарила нам, верно?
- Нет. Как ты догадалась?
- Не догадалась. Я знаю ее. И я не могу заставить ее сделать такое снова, Карл. Одного раза хватит. Это вернуло нам то, что мы когда-то построили. А еще… я не умею воровать. Не могу. И потом… Элоф… Я нужна ему. Он клянет себя за то, что это по его совету мы загнали корабль в такую сумасшедшую даль… как будто хоть один смертный в силах за это ответить! Если бы он только знал, что я… Ты же понимаешь, что самоубийство одного-единственного человека могло довести до истерии весь экипаж!
Линдгрен выпрямилась, посмотрела Реймонту в глаза, улыбнулась и сказала нежно:
- Потом - да. Когда все будет хорошо. Тогда я тебя никуда не отпущу.
- Все хорошо никогда не будет, - запротестовал Реймонт. - Мржет быть, никогда. Я хочу вернуть тебя, пока я жив.
- И я тебя. Но нам нельзя. Мы не должны. Они все зависят от тебя. Абсолютно все. Ты единственный, кто может держать нас в руках… Ты подарил мне мужество, и наконец я хоть немного могу тебе помочь. Все-таки… Карл, быть королем всегда трудно.
Она повернулась и пошла прочь.
Какое-то время Реймонт не двигался с места. Кто-то взобрался на сцену, хотел о чем-то его спросить.
- Завтра, - отмахнулся Реймонт, спрыгнул со сцены и пробрался к ожидавшей его Чиюань.
Она спокойно, сдержанно, как само собой разумеющееся, сказала ему:
- Если нам суждено погибнуть среди звезд, Карл, я все равно умру счастливейшей из смертных, потому что знала тебя. Что я могу для тебя сделать?
Реймонт смотрел на Чиюань. Никто не слышал их разговора - так дребезжали переборки.
- Пойти со мной к нам в каюту, - ответил Реймонт.
- И больше ничего?
- Ничего. Только оставайся такой, какая ты есть.
Пригладив ладонью жесткие, тронутые сединой волосы, Реймонт смущенно, неуклюже проговорил:
- Знаешь, я не мастак говорить красиво, Айлинь, и в тонких чувствах не искушен. Но скажи, такое бывает- когда любишь двоих сразу?
Китаянка обняла его.
- Конечно, бывает, глупенький. - В ответ он крепко обнял ее. А она взяла его за руку и улыбнулась. - Знаешь, - сказала она потом, - я не перестаю удивляться тому, как, в конце концов, обычна жизнь.
Глава 21
Дочь Маргариты родилась ночью. Не было видно ни единой звездочки. Корабль пробивался сквозь грохот и скрежет. Счастливый отец в это время возглавлял бригаду, занимавшуюся дальнейшим укреплением обшивки. На первый крик младенца ответом был гром погибающих за бортом корабля миров.
А потом все немного успокоились. Ученые проводили расчеты и наблюдения и мало-помалу стали что-то понимать в природе неведомых сил, несущих корабль сквозь световые годы. Получив новые программы, автоматы вели "Леонору Кристин" вперед вместе с космическими вихрями и смерчами.
Далеко не у всех было праздничное настроение, но тех, кто выразил такое желание, собрали Иоганн Фрайвальд и Джейн Седлер. Приглушив освещение, Джейн отгородила часть спортивного зала. Украшения на стенах, развешенные ею к празднику Всех Святых, выглядели живо и весело.
- А нужно ли это? - негромко спросил Реймонт у Чиюань, когда они вошли вдвоем.
- По календарю скоро праздник, - объяснила Джейн. - Почему бы не совместить два события? Фонарики такие красивые.
- Слишком о многом напоминают. Не о Земле, наверно… что уж тут вспоминать, а о…
- Да, я тоже об этом думала. Полный корабль ведьм, чертей, вампиров, гоблинов, привидений, и все вопят, призывая начало шабаша. Ну а мы чем лучше? - сказала Седлер и прижалась к Фрайвальду. Он рассмеялся и обнял ее.
- Мне самому охота маску на себя напялить - страшную, с крючковатым носом, честно!
Остальные согласились, что идея хороша. Выпили больше, чем обычно, развеселились, зашумели. В конце концов вытащили на сцену Бориса Федорова, напялили и на него венок, вручили скипетр, рядом поставили двух девушек, которые должны были выполнять каждое его желание. Кое-кто встал в круг, взявшись за руки, и все запели песню, которая уже тогда была жутко древней, когда корабль покидал родину:
Не все ль равно, куда я после смерти попаду?
Не все ль равно, куда я после смерти попаду?
В раю или в аду,
Везде друзей найду,
Не все ль равно, куда я после смерти попаду?
Майкл О’Доннел припозднился - только что закончилась его вахта. Он попытался прорваться к Федорову.
- Эй, Борис! - крикнул он, но его заглушил хор, упоен-но распевающий строки блюза:
На что тогда мне сдался толстый кошелек?
На что тогда мне сдался толстый кошелек?
Билетик в райский сад
Не стоит ни гроша,
На что тогда мне сдался толстый кошелек?
О’Доннел забрался-таки на сцену.
- Эй, Борис. Поздравляю!
Когда я сдохну, так и быть, возьмите мой велосипед,
Когда я сдохну…
- Спасибо! - крикнул в ответ Федоров. - Только работенка в основном Маргарите досталась. Молодчина она, правда?
А я пешком попру
К апостолу Петру…
- Как назовете малышку? - спросил О’Доннел, пытаясь перекричать хор.
Сыграю в кости я с апостолом Петром…
- Пока не решили! - откликнулся Федоров и приветственно помахал початой бутылкой. - Одно скажу точно: только не Евой.
И если повезет…
- Эмбла? - предложила Ингрид Линдгрен. - Это первая женщина в "Старшей Эдде".
То пиво - за мой счет…
- Тоже не пойдет, - мотнул головой Федоров.
Сыграю в кости я с апостолом Петром!
- И Леонорой Кристин называть не стану, - продолжал инженер. - Никаких таких символов… Пусть будет сама по себе.
Хор пошел вокруг него хороводом, продолжая самозабвенно распевать:
Удастся выпить ли на небе - вот вопрос?
Удастся выпить ли на небе - вот вопрос?
Так пей, пока мы тут,
Так пей, пока дают!
Удастся выпить ли на небе - вот вопрос?
Чидамбаран и Фоксе-Джемисон, казалось, придавлены громоздкой аппаратурой. Они совершенно потерялись среди приборов, на разные лады мигавших разноцветными лампочками пультов и экранов. Оба встали, как только вошел капитан Теландер.
- Вы просили меня прийти? - спросил он равнодушно. - Какие новости? Последний месяц прошел относительно спокойно…
- Покою конец! - взволнованно воскликнул Фоксе-Джемисон. - Элоф сам пошел за Ингрид Линдгрен. Простите, что не сходили за вами, сэр. Изображение слабое и может исчезнуть в любое мгновение, надо все время следить. И вы должны первым узнать об этом.
Он вернулся на свое место у пульта. На экране чернела пустота.
- Что вы обнаружили? - спросил Теландер, подойдя поближе к экрану.
Чидамбаран взял его под руку и показал на экран.
- Вон там. Видите?
Еле заметное глазу пятнышко мерцало посередине.
- Естественно, до него еще очень далеко, - нарушил молчание Джемисон. - И дистанцию надо будет сохранять.
- Что это? - испуганно спросил Теландер.
- Зародыш моноблока, - ответил Чидамбаран. - Новое начало.
Теландер стоял и стоял и смотрел на экран, пока не опустился на колени. По лицу его стекали слезы.
- Отче, благодарю тебя… - прошептал он. - Благодарю и вас, джентльмены, - добавил он, поднимаясь. - Что бы ни случилось потом, мы сумели сделать это. Пожалуй, я снова смогу стать капитаном, после того как вы вселили в нас надежду.
На мостик Теландер прошествовал командирским шагом. "Леонора Кристин" стонала, дрожала и тряслась.
Вокруг нее бушевали пожар, буря, пламенел водород зарождающегося в самом, сердце всего сущего нового солнца - сверхсолнца, которое должно было породить галактику. Зародыш Вселенной прятался за излучением, представшим в виде полотен, полос и грандиозных шпилей. Атмосферу рвали в клочья могучие силы: электрические, магнитные, гравитационные, ядерные. Ударные волны распространялись на многие мегапарсеки - приливы, течения, водопады силовых полей. А по границе творения, преодолевая вселенские циклы длиной в миллиарды лет, летел корабль - творение людей.
Летел!
А люди не отходили от приборов и компьютеров, помогая кораблю бороться, преодолевать космический ураган.
- Йяа-а-а-а! - задорно воскликнул Ленкай и подбросил "Леонору Кристин" на гребень "волны", отхлынувшей при взрыве сверхновой. Подбросил и опустил. Взволнованные космолетчики сгрудились вокруг него, глядя на экран. То, что они видели там, нельзя было назвать реальностью - это превосходило пределы понимания - там бушевали силовые поля. Пространство пылало, скручивалось и изрыгало огромные вспышки и сферы.
- Ты устал, наверное? - крикнул Реймонт, не вставая с кресла. - Ленкай, отдохни. Смени его, Барриос.
Космолетчик покачал головой. Он еще не успел прийти в себя после предыдущей вахты.
- Ладно, - вздохнул Реймонт и расстегнул пряжку ремня. - Попробую сам. Я корабликов много всяких водил на своем веку…
Голоса его никто не расслышал - такой стоял грохот, но все увидели, как констебль поднялся и побрел к пульту управления по качающейся, дрожащей палубе. Реймонт уселся рядом с Ленкаем в кресло помощника и проорал в самое ухо пилота:
- Просвети меня, и я тебе помогу.
Ленкай кивнул. Две пары рук забегали по пульту.
"Леонору Кристин" нужно было держать подальше от разраставшегося моноблока - иначе радиация, безусловно, погубила бы людей. Однако в то же время корабль должен был оставаться в зоне, достаточно насыщенной газами, чтобы продолжать снижение величины тау, преображая гегагоды, текущие по часам великанского Феникса, в часы по корабельному времени. Надо было вести судно через хаос. Стоило промахнуться - и любая из частиц этого хаоса раздробила бы корабль на пылинки. Нельзя было полагаться ни на компьютеры, ни на инструменты, ни на опыт предыдущих полетов. Только на интуицию и отработанные рефлексы.
Постепенно Реймонт освоился с управлением и смог работать один. Ритмы возрождающейся Вселенной ошеломляли, но тем не менее они существовали. Вот тут полегче… а тут вектор в положение "девять часов"… так… а теперь порезвее… а тут снова сбавить ход… не дать опуститься… а теперь скакнуть повыше и подальше от этого полыхающего облака, если полупится… Раздался жуткий грохот. В воздухе резко запахло озоном и сильно похолодало.
Экран погас. Мгновение спустя флуоресцентные панели озарились одновременно ультрафиолетовым и инфракрасным светом, полыхнули и потухли. Те, кто лежали в своих каютах, пристегнувшись, слышали, как по всему кораблю промчались невидимые молнии. А те, кто оставался на капитанском мостике, в отсеке управления, в машинном отделении либо не могли двинуться, либо не сумели перестать двигаться, а потом ощутили такую легкость, что, казалось, тела их вот-вот разлетятся на кусочки: сама инерция настолько видоизменилась - пространство билось в родовых конвульсиях. На краткий миг конечное и бесконечное, мужчины и женщины, дитя и корабль, и смерть - стали едины.
Но все миновало так быстро, что нельзя было сказать - было или нет. Вспыхнул свет, загорелись экраны. Буря забушевала с новой силой. Но теперь сквозь ее пелену то и дело проглядывали отчетливые разрывы и бело-голубые вспышки, мало-помалу сформировавшие два гигантских, сворачивающихся по спирали полотна. Рождались галактики.
Моноблок взорвался. Творение началось.
Реймонт дал полное торможение. "Леонора Кристин" стала сбавлять скорость. Медленнее. Еще медленнее… И вот корабль вылетел туда, где горел новорожденный свет.
Глава 22
Будро и Нильссон кивнули друг другу и усмехнулись.
- Вот это да! - сказал астроном.
Реймонт беспокойно огляделся в обсерватории.
- Что значит "вот это да"? - спросил он и ткнул пальцем в один из экранов внешнего обзора. В поле зрения подпрыгивали небольшие бесформенные непрозрачные пятна. - Сам вижу. Галактические группы пока слишком сильно примыкают друг к другу. Большинство из них до сих пор представляют собой не что иное, как водородные туманности. И в пространстве между ними полно водорода, грубо говоря. И что из этого?
- Расчеты, произведенные на основании данных, - сказал Будро. - Я консультировался с руководителями группы. Мы пришли к выводу, что тебе важно и нужно узнать в конфиденциальном порядке то, что нам стало известно, дабы ты мог принять решение.
- Капитан у нас Лapc Теландер, - буркнул Реймонт.
- Да, да. Все верно. Никто и не собирается что-то предпринимать за его спиной, особенно теперь, когда он снова возглавляет командование кораблем. Но народ - другое дело. Будь реалистом, Чарльз. Посмотри правде в глаза. Ты же знаешь, что ты значишь для всех.
Реймонт сложил руки на груди.
- Ладно, продолжай.
Нильссон приосанился и заговорил тоном лектора.
- Опустим детали, - начал он. - Таковы результаты решения проблемы, которую вы перед нами поставили: выяснить, в каких направлениях распространяется материя, а в каких - антиматерия. Как вы помните, нам удалось определить это за счет слежения за дрейфом плазменных масс по магнитным полям Вселенной в целом в то время, когда радиус ее был еще невелик. Тем самым космолетчики получили возможность без особых трудностей увести корабль в ту часть Вселенной, куда направилась материя.
Продолжив исследования, мы собрали и обработали колоссальный объем информации. И вот что еще нам удалось установить. Космос нов и во многом не упорядочен. Все еще… как бы это сказать… не утряслось. Неподалеку от нас - сравнительно недалеко, учитывая те расстояния, что мы уже преодолели, - располагаются комплексы материи, галактики и протогалактики, обладающие всевозможными параметрами скорости.
Мы можем употребить это в свою пользу. То есть выбрать клан, семейство, скопление, отдельную галактику, которая нам понравится, - такую, к которой мы могли бы подлететь с нулевой относительной скоростью в любой, какой выберем, момент ее эволюции.
Ограничения, увы, достаточно велики. Мы не сможем подобраться к галактике, которой ко времени нашего приближения будет больше пятнадцати миллиардов лет - ну разве что мы станем приближаться к ней кругами. Нет смысла выбирать и такую галактику, которой не исполнилось миллиарда лет. А в принципе - можно выбрать любую.
И… какую бы мы ни выбрали, полет к ней займет по корабельному времени при погашенной скорости… не больше нескольких недель!
Реймонт заплетающимся языком проговорил какую-то несуразность.
- Понимаете, - продолжал объяснения Нильссон. - Мы можем выбрать себе такую цель, такой объект, скорость которого в момент приближения будет практически идентична нашей.
- Да, да… - пробормотал Реймонт. - Понимаю. Просто, похоже, нам везет, а я никак не могу привыкнуть к этой мысли.
- Дело не в везении, - хмыкнул Нильссон. - Вселенная пульсирует, и это просто неизбежно. Это очевидно. И надо всего лишь взять и воспользоваться тем, что само идет нам в руки.
- Лучше сразу все решить, - тороплцво вмешался Будро. - И немедленно. Потому что эти ослы - они же будут часы напролет орать, спорить, если этот вопрос вынести на общее обсуждение. А каждый час означает колоссальную потерю времени по космическому хронометру, и наш выбор становится более бедным. А если скажешь, что нам нужно, я вычерчу курс, и корабль вскоре может отправиться по этому курсу. Капитан послушает тебя. А остальные смирятся с готовым решением и скажут тебе спасибо. Ты сам это знаешь.
Реймонт заходил по обсерватории. Подошвы его ботинок гремели в тишине. Он задумчиво потер бровь и наконец обернулся к собеседникам.
- Нам нужна не просто галактика, - сказал он. - Нам нужна такая планета, чтобы на ней можно было жить.
- Ясно, - кивнул Нильссон. - Я бы предложил планету, которая по возрасту была бы схожа с Землей. Скажем, пять миллионов лет. Именно такое время в среднем требуется для зарождения нужной нам биосферы. То есть мы могли бы выжить и в условиях мезозоя, но что-то мне они не очень-то по вкусу.
- Согласен, - кивнул Реймонт. - А как насчет металлов?
- А, да. Нам необходима планета, настолько же богатая ископаемыми, как была Земля, Ну, может быть, не такая богатая, но металлов должно быть достаточно, иначе не разовьешь индустриальную цивилизацию. Но металлов не должно быть слишком много, в противном случае не останется больших площадей под посевы. Поскольку высшие элементы формируются на ранних стадиях развития звезд, нам следует искать галактику, которая ко времени нашего рандеву будет такой же по возрасту, как наша родная.
- Нет, - возразил Реймонт. - Помоложе.
- Зачем? - удивленно спросил Будро.
- Найти планету, похожую на Землю, в том числе и в плане наличия металлов, наверное, можно и в более молодой галактике. В глобулярных скоплениях должно быть много сверхновых на ранних этапах становления, а они обогащают межзвездное пространство в отдельных зонах и порождают солнца второго поколения, типа G, то есть класса Солнца. И как только мы попадем в выбранную нами галактику, давайте поищем такую звезду.
- На поиски могут уйти годы, - предупредил Нильссон.