Вздрогнув, он приподнял веки. В его объятиях лежала Йо; кожа её благоухала, дыхание было глубоким, прерывистым, щека и висок прижимались к шее Литвина, живот и бедра - к его восставшим чреслам. Словно во сне, когда позволено такое, о чём не помыслишь наяву, он обнял её, удивляясь хрупкости и неожиданной силе женщины, приникшей к нему с отчаянной, дикой, нерассуждающей страстью. Кого-то такое могло испугать, кого-то - обрадовать и осчастливить, если бы женщина была с Земли… "Если бы!.. - стукнуло у Литвина в голове. - Если бы знать, что с ней творится!"
Но, очевидно, творившееся с ним было важнее. Разум, побеждённый плотью, отступал, и мнилось Литвину, что в его обьятиях не дитя чужого мира, а самая желанная из девушек Земли. Как она была прекрасна! Его пальцы запутались в гриве тёмных блестящих волос, он откинул ей голову, впился в полураскрытые губы, начал целовать соски. Дыхание Йо обжигало.
Она не возвратила поцелуи - кажется, не понимала смысла ласки, любовных игр и движений, всего того, что у людей предшествует соитию. Но и себя как будто бы не предлагала, не пыталась лечь или сесть, как принято в подобных случаях, раздвинуть колени, подставить грудь жадным губам Литвина и поощрить к дальнейшему. Она лишь обнимала его, обхватив за плечи обеими руками, словно испытывала страх, что он внезапно исчезнет, оставит её в одиночестве среди сбегавшихся к экрану стен.
Но ею тоже владело желание - трепет тела Йо, глубокие вздохи и безошибочный инстинкт подсказывали это Литвину. Какое-то время он вспоминал, лаская губами её грудь и шею, перебирая в памяти поведанное Кораблём о сокровенных тайнах этой расы. Туахха, время эмоциональной активности, период, когда бино фаата вступают в физический контакт с целью размножения… То есть вступали прежде, а теперь это считается дикостью… Однако с природой не поспоришь!
Он негромко рассмеялся.
- Йо, моя милая фея! Вы позабыли, как это делается… Великая Галактика! Позабыли!
Вспоминать было так чудесно, так восхитительно… Вспоминать вдвоём, слышать протяжные стоны Йо, ловить её вздохи, целовать глаза и губы, чувствовать, как в едином ритме с ним содрогается сильное нежное тело… С кем он делил наслаждение? С чужачкой, инопланетянкой? Нет, чужой она не была. Пусть не с Земли, но не чужая! Уже не чужая… Девушка иного мира, впервые познавшая любовь и страсть…
Когда их дыхание успокоилось, Литвин приподнялся и сел, опершись на стену, не выпуская Йо из обьятий. Жар покидал её тело, мышцы, ещё недавно сведённые судорогой любви, расслабились, затуманенный взгляд сделался острым и ясным. Заглянув в лицо Литвину, она что-то пробормотала на языке фаата. Резкие отрывистые звуки были ему непонятны. Он вздёрнул бровь, и Йо, окончательно очнувшись, вымолвила на английском:
- Где мы? Как я оказалась здесь?
- Это модуль. Кабина боевого модуля, который висит в огромном ангаре. Я принёс тебя сюда.
- Зачем?
Несколькими минутами до этого Литвин затруднился бы с ответом. Прежде ответ был разрешением дилеммы, кем он её считает, пленницей или союзницей, причём других вариантов не существовало. Прежде… Теперь всё изменилось. Может быть, не все, но многое.
- Зачем? - повторила она.
- Мне было так одиноко… Я…
Взгляд женщины обежал кабину, задержался на контактной плёнке, прозрачным веретеном свисавшей с потолка, на скафандре, брошенном на пол. Внезапно, повернувшись к Литвину, Йо прикоснулась к его щеке. Что это было? Ласка? Желание убедиться в его реальности?
- Ты?..
- Я сбежал. Добрался до "Жаворонка", и там случилась неприятность с олками. Была ещё какая-то зверюга… пхот… С ней мы тоже выяснили отношения. Потом отправился к залам т’хами, чтобы поискать Макнил… ту девушку… В коридоре снова встретил олков, рядом с твоей спальней. Ну, и…
Йо по-прежнему глядела на него, не спрашивая, как он выбрался из камеры, как странствовал по Кораблю и что за неприятности постигли олков. Похоже, все это её не слишком занимало - во всяком случае, сейчас. Выждав минуту, Литвин спросил:
- Что происходит с нами, ласточка? С тобой и со мной?
- Туахха, - прошептала она, - туахха, древний вихрь жизни… вихрь, что подхватил нас и унёс… - И, помолчав, добавила: - Я не знала, что это так прекрасно…
Он погладил её нагие плечи, заглянул в глаза. В серебряных озёрах сияли бирюзовые зрачки.
- Вы так на нас похожи… во всём похожи, кроме того, чем отличаетесь. - Не стопроцентная правда, но сейчас он искренне верил своим словам. Мечтательная улыбка блуждала на его лице, и чудилось, будто он, покинув тесный отсек чужого корабля, вернулся на Землю, в мир пусть не безопасный, но привычный и родной. Сидит себе на берегу Днепра, и рядом девушка, которой краше нет…
Губы Йо тоже растянулись в неумелой улыбке. Её ладонь скользнула от груди к животу, потом - по гладкой мраморной коже бедра и замерла на колене. Кажется, её не смущала нагота.
- Искусство, - вдруг сказала она, - ваше странное искусство, стриптиз-шоу… У нас такого нет. Я сейчас как та земная женщина, которая раздевалась… Мой вид тебе приятен?
- Приятен, - подтвердил Литвин. - Но стриптиз тут ни при чём. Ни стриптиз, ни искусство, ни ваши и наши, ни долбаная Галактика. Это совсем другое, Йо, это касается только тебя и меня. Тот вихрь жизни, о котором ты сказала… Он для нас двоих, понимаешь?
Ты ещё поймёшь, добавил он про себя. Поймёшь, узнаешь смысл поцелуя, научишься улыбаться и шептать слова любви. Если только…
Если мы останемся в живых, закончил он мысль. Если не сгорим в ядерном взрыве, когда крейсера атакуют Корабль, не изжаримся в потоках плазмы, не умрём под залпом свомов. Если нас не разыщут твои соплеменники, не прикончат тролли, не растерзает пхот… Жизнь такая тонкая ниточка во тьме и хаосе Вселенной! И так легко её прервать!
Йо пошевелилась.
- Я хочу одеться. И ещё мне нужен кафф… Без него неудобно ходить по Кораблю. Приходится дезактивировать каждую мембрану.
- Где ты возьмёшь всё это?
- Где угодно. Везде есть такие… такие… у вас их называют распределительными автоматами. Устройства, где можно получить одежду и кое-что ещё.
- Оружие?
- Нет.
Литвин разомкнул объятия, и она поднялась. Нагая и прекрасная, она стояла и глядела на него - не пленница и не союзник, а возлюбленная. Потом губы её дрогнули, и плавные звуки, так не похожие на отрывистую речь фаата, наполнили кабину.
- Что ты говоришь, милая?
- Древний язык, древние слова… В эру Первой Фазы ими встречали приход туахха. Прежде мне казалось непонятным, что они значат. - Вскинув руки, Йо запела, защебетала: - Две луны в твоём взоре, на твоём лице их свет, жжёт огонь твоих рук - то пламя туахха, пламя в тебе и во мне. Я пыль, я прах, и вихрь несёт меня в небо, вихрь жизни в твоих ладонях, долгий, как вечность. Нет между нами преграды, нет разделяющих стен, я - это ты, ты - это я, два перевитых стебля в огне туахха…
Она сделала странный жест, будто перекрестив наискосок мембрану, и исчезла.
* * *
И это у них было, думал Литвин, просовывая ноги в штанины комбинезона. Любовь и любовные песни… Было и прошло! То ли потерялось в Затмениях, исчезло само собой, то ли посчитали лишним и отбросили. Вместо дней любви, счастливого дара - искусственное осеменение самок-кса, а всем остальным - летаргический сон. Может, и человечество дойдёт до этого? Скажем, после пары вселенских катастроф? Тем более что есть предпосылки - люди не бино фаата, они не едины и никогда едиными не были. И потому так просто сделать следующий шаг, превратить китайцев в тхо, воинственных арабов - в олков, а африканцев и индусов - в удобрение.
Если, конечно, сами фаата этим не займутся. Почему бы и нет? Судя по корабельным условиям, все им на Земле подходит, и воздух, и вода, и тяготение, и климат, а что до земных болезней, так с этим они, наверно, уже справились. Справились, размышлял Литвин, натягивая башмаки; если бы тут были проблемы, всех пришельцев уже грипп скосил или кровавый понос с дизентерией. И с остальным разберутся - с великой западной цивилизацией, с зелёными и нью-луддитами, с космическим флотом и с Поднебесной, с бунтовщиками, террористами, чёрными, жёлтыми, белыми, со всеми не вполне разумными землянами. Не уничтожат, но превратят в рабов. Как сказал Корабль, мыслящие существа, способные трудиться, - самый ценный ресурс в Галактике.
Сквозь мембрану бесшумно проскользнула Йо и села напротив Литвина. Её поза была естественна и грациозна, как у японки; подобно этому народу, бина фаата почти не пользовались мебелью. Кроме, возможно, столов для еды; что до сидений, диванов и коек, то их заменяли пол и зоны невесомости.
На Йо, словно вторая кожа, переливался хризолитом комбинезон, в тёмных волосах мерцал сфероид. Литвин вытащил свой кафф из ранца и тоже пристроил на виске. Пространство раздвинулось, развернулось, тысячи зрительных нервов соединили его с тысячами глаз в тысячах отсеков, но он, уже знакомым усилием, отключил мираж. Он хотел смотреть только на Йо, видеть её, любоваться, говорить с нею.
Глаза женщины вдруг расширились, бирюзовые зрачки поблекли, утонули в серебряном фоне.
- У тебя кафф? Откуда?
- От тебя. Разве не ты мне его подбросила? В моей камере?
- Нет. Я… я хотела бы тебе помочь… даже ещё раньше, до того, как нас связала туахха… Но я не могла.
- Боялась?
Йо жестом отрицания развела руками:
- Это было бы бессмысленно. Наш кафф не подходит для людей Земли. Ваш разум… мозг… устроен по-другому, чем у бино фаата. Не просто другие частоты, но иные связи между нейронами, иное видение мира, более сильные эмоции… Так сказал Айве. Ещё сказал, что ваше подсознание - как бездна, затянутая туманом: пар возносится вверх, к разуму, влияет на вашу оценку реальности, но этот процесс так сложен, что Айве с ним не разобрался. Вероятно, подсознание - источник вашего искусства и религии, явлений, которые нам незнакомы и не совсем понятны. Здесь, - Йо коснулась лба, - отличий больше, чем здесь, - она прижала ладошку к низу живота.
"Их кафф не подходит! Вот так фокус!" - подумал Литвин. Ясное и очевидное вдруг обернулось тайной. Нахмурившись, он сдёрнул кафф и протянул его Йо.
- Дай мне твой. Хочу попробовать.
Шарик послушно присосался к виску. Ничего. Ни ощущения единства с Кораблём, ни многоцветных картин от тысяч зрительных эффекторов… Йо тоже спрятала маленькую сферу в волосах, но она осталась мёртвой, не засветилась, не вспыхнула радужными огоньками. Ни тот, ни другой интерфейс не работал.
Они снова поменялись каффами.
- Если не ты мне его подарила, то кто же? - произнёс Литвин. - Без каффа я не прошёл бы через мембрану… я вообще не смог бы бродить по Кораблю!
- Он, - сказала Йо, широко раскинув руки, - он изготовил кафф для тебя. Айве говорил, что не может понять, какие вы - полностью или частично разумные. Может быть, такая классификация к вам вообще не подходит. Он этим заинтересовался и захотел вступить с тобой в прямую связь. - Склонившись к Литвину, она шепнула: - У этих творений даскинов бывают странные желания… очень странные!
- Он - это Корабль?
- Да.
- Но как он может что-то изготовить? Он - мозг!
- Есть такое… такие… ты бы назвал их мастерскими. В них он обходится без тхо и делает разные вещи. С помощью механических рук.
Роботизированный завод, догадался Литвин. Похоже, Корабль нёс не только экипаж с боевым флотом, но целое производство - для ремонта, переработки сырья, возобновления запасов и иных потребностей.
Подумав, он сказал:
- Я могу его спросить. Могу узнать у него, зачем он это сделал.
- Он не ответит.
- Ответит, если я прикажу.
- Прикажешь? - Зрачки в глазах Йо опять померкли. Видимо, это было знаком удивления.
- Разве ты не можешь отдавать ему команды? С помощью каффа?
- Нет. Кафф всего лишь интерфейс для тхо. Он помогает поддерживать мысленную связь во время разговора, пользоваться транспортом и распределителями, включать визуальные устройства в нишах. Через кафф я связываюсь с Айве и другими полностью разумными. Ещё…
- Подожди. - Литвин придвинулся к ней ближе и стиснул тонкое запястье. - Подожди, девочка. Я поговорю с ним, а ты слушай. - Закрыв глаза, он позвал: - "Корабль! Мой кафф не похож на обычный прибор для связи? Как он здесь появился?"
"Не похож, - подтвердил бесплотный голос Корабля. - О его появлении нет данных. Не было, потом был".
"То есть он сделан не тобой?"
"Нет".
Секунду Литвин сидел как оглушённый, потом открыл глаза и произнёс:
"Со мной женщина тхо. Заблокируй информацию о том, где она находится".
"Команда принята".
Он посмотрел на Йо. Она развела руками:
- Я ничего не слышала. Ты связался с ним?
- Связался. Он утверждает, что кафф и правда необычный, но изготовлен не им. Как появился, тоже неизвестно. Не было, не было, потом - был.
Они уставились друг на друга.
- Даскины, владыки Галактики… - едва слышным голосом прошептала Йо. - У них врата на газовом гиганте… Даскины могут появиться здесь за время вздоха…
- Мне казалось, что они давно исчезли. Миллионы лет назад… Разве не так?
- Считается, что исчезли, но кто об этом знает? Кто побывал в их мирах? Кто видел их гибель? Кто познал пути даскинов?
Она задрожала, и Литвин привлёк её к себе. Расспросить бы подробнее об этих даскинах! Глядишь, и ключик к Кораблю нашёлся бы… Как-никак, а эти квазиразумные твари - создание даскинов, их имущество. Может, инструменты, брошенные за ненадобностью, а может, просто мусор, который забыли или не пожелали уничтожить…
Но эта тема пугала Йо, и он решил не настаивать. Вдыхая сладкий запах кожи, он поцеловал её глаза, почувствовал, как трепещет тело под тонкой тканью одеяния. "Как его снять?.." - подумал Литвин и потянулся к застёжке своего комбинезона.
Его рука остановилась на половине пути. Макнил! Он совсем забыл про неё! И что-то ещё… Что-то такое, что собирался непременно выяснить…
- Ты знаешь о многом, Йо, даже древний язык и древние песни вашей расы. Можно ли сомневаться в твоём уме? И все же тебя считают тхо, ограниченно разумной. Тебя и Йегга… Почему? Вы не похожи на олков и пилотов этих модулей, вы такие же, как Айве и другие фаата. Вы…
Она прикоснулась ладонью к губам Литвина и снова зашептала:
- Ты ошибаешься, мы не такие, как Айве. Полностью разумные могут мысленно общаться без приборов-усилителей, говорить почти без слов и отдавать приказы тхо, дотянувшись до их сознания. Кафф им не нужен, понимаешь? Кафф - это… У вас бы сказали - словно костыль для калеки, а калека - тхо, ментально недоразвитый, все породы тхо, и такие, как я, и олки, и кса, и восемь прочих видов. - Шёпот Йо стал быстрым, неразборчивым; она бормотала, как в бреду, обжигая дыханием шею Литвина: - Разумные приказывают, мы повинуемся… не можем не повиноваться… не можем что-нибудь скрыть, да и скрывать нам нечего… Мы служим, работаем, охраняем и в должный срок уходим в т’хами… в Новых и Старых Мирах… цикл за циклом, без перемены, без радости… Наше время быстро истекает, а у фаата жизнь длинна… есть такие, что живут с начала Третьей Фазы…
Ощущая безмерную жалость, Литвин обнял её и посадил на колени. Через несколько минут, когда одежды были сброшены, когда их дыхание смешалось и тихие стоны Йо всколыхнули воздух, когда его губы приникли к её губам, он заметил, что кафф на её виске горит ослепительным пламенем. И в тот же миг его настигла мысль Корабля:
"Эмоции… какие сильные эмоции… в первый раз они не были так отчётливы…"
Глава 13
На Земле и в других местах