- Вам кажется моя идея слишком нереальной? – Саврасов наблюдал за профессоршей.
- Она мне кажется интригующей, - Елена смотрела на карту Деревни, словно пытаясь найти что-то. – Все гипотезы о том, что "белую язву" можно привить были отметены. Ведь все испытания на животных, которых пытались заразить язвой, проваливались. Давайте так, - Елена без отрыва смотрела на карту, а именно на квадрат с номером 566. – Я санкционирую углубленные испытания над пациентом, чтобы выяснить: правы вы или нет.
- Вы сможете сказать как он был заражен? – уточнил Травин.
- Об этом рано сейчас говорить, - Елена повернула голову назад, а после развернулась сама. – Вы думаете, что он причастен к взрыву?
- Об этом рано говорить, - Саврас улыбнулся.
- Понимаю. Его приведут, как только вы распорядитесь, - Елена подошла к столу со своими бумагами. – Тест памяти показал, что пациент действительно страдает амнезией. Он не помнит ни себя, ни страну, в которой находится. Однако говорить о полном затирании памяти не приходится. Она лишь временно блокирована. Частично он помнит свою семью: единственное, что мы сумели вытащить это то, что у него есть мать и сестра. Его прошлое будет потеряно до тех пор, пока клетки "белой язвы" не приступят к регенерации мозга. Как только дадите команду – мы приступим к восстановлению памяти.
Елена собрала все бумаги в папку, протянула ее Саврасову и добавила:
- Вашими играми с картинками вы все равно ничего не добьетесь.
Майор встал со стула. Медленно подойдя к Кроберг, он взял папку. Профессорша быстро погружалась в раздумья и поспешила удалиться из зала.
- А я думал, что это дело будет скучным, - Травин попытался пошутить.
Но Саврасов не отреагировал. Он кивнул головой в сторону двери, дав понять, что хочет видеть того, ради кого прибыл сюда. Его напарник вскочил со стула и быстро подошел к двери. В коридоре стоял санитар, которого Травин попросил привести пациента.
- А может мы все же зря приехали? – Травин встал за спиной у Саврасова.
- Нам нужно его допросить, - напомнил Саврасов.
- Да будет тебе, Саврас. Мчались за триста километров, чтобы задать человеку вопрос о его имени, которого он не помнит?! – Травин всплеснул руками. – Лучше бы вернулись в Химград.
- Тебе так понравилось носить защитный костюм? – Саврасов слегка вздернул правую бровь.
- Там хоть было что-то реальное, а не погоня за тенью, - Травин подошел к майору и, наклонившись, добавил. – Этому малому, кто бы он ни был уже не выбраться отсюда. А там у нас улики растаскивают.
- Прекращай, - потребовал Саврасов голосом начальника. – Обследовать завалы есть кому. Наша задача – быть здесь.
- Но почему мы?
- Почему ты? – злобно парировал майор. – Потому что я так захотел. Потому что у этих белых халатов есть что скрывать. Умерь свой пыл и прекрати ныть.
В эту минуту дверь в зал совещаний открылась, и в помещение вошел Кир. За ним санитар. Саврасов встал со своего места и осмотрел долгожданного гостя. Кир был одет в штаны и широкую рубаху бледно зеленого цвета. Он смотрел перед собой, а как увидел федералов, то внимательно осмотрел каждого из них. Санитар указал Киру его стул за столом совещаний, в пару метрах от офицерского, после чего поспешно вышел.
Кир помялся на стуле, сев поудобнее. Он осмотрел зал, положил руки на стол и, остановив взгляд на самом заметном из офицеров, принялся слушать.
- Майор Саврасов, - офицер смотрел на Кира сверху вниз. – Это капитан Травин.
Коллега Саврасова сел за стол, при этом он пытался выглядеть как можно грознее. Кир посмотрел на него и быстро отвел взгляд в сторону.
- А меня вроде как Киром все зовут, - он посмотрел на майора.
- Вроде как? – переспросил Саврасов.
- Я не помню своего настоящего имени, - пояснил Кир.
- А кто сообщил Вам о том, что Вас именно так зовут? – Саврасов начал свой допрос.
- Мой сосед по дому, - Кир пытался вспомнить его имя, мысль о котором сейчас так лениво цеплялась за язык, - Таш, его зовут…
- Давно знакомы с ним? – майор сделал запись в блокноте.
- Несколько часов. Я очнулся ночью. Он вколол мне лекарство от спазма.
- Вы знаете, как сюда попали?
Кир посмотрел на Травина. Но тот был безучастен, лишь продолжал сверлить его, сурово хмуря брови.
- Не знаю.
- Чем Вы больны?
- "Белой язвой", - к горлу Кира подступил комок.
- Вы боитесь, почему? – Саврасов сделал запись на странице и подошел к столу.
- Я не знаю кто я, и почему здесь. Хотя мне сказали, что я болен, но я не ощущаю себя таковым. И ожоги, я полностью обгорел, - Кир смотрел на свои руки. – Вы знаете что со мной произошло? – он положил дрожащие руки на стол. Сбивчивое дыхание с небольшим хрипом вырывалось из ноздрей. Саврасов сжал губы и слегка потряс перед собой ручкой.
- Когда Вы трогаете свои ожоги, ощущаете ли вы какой-либо эмоциональный всплеск? – майор изучающее смотрел на руки Кира. После этого вопроса, по ним пробежала дрожь и, на одной из них, дернулась мышца.
- Я вообще ничего не ощущаю, - Кир с обидой смотрел на офицера.
- Это потому что у Вас повреждена нервная система, - пояснил майор.
- От огня?
- Почему от огня? – Саврасов нахмурил брови и слегка наклонился вперед.
- Ожоги ведь как-то появились, - голос Кира дрогнул.
- Вы знаете, что ожоги появляются от огня или вы помните, что получили их вследствие пожара? – Саврасов прищурившись, смотрел пациенту в глаза.
- Я… - Кир запинался, не мог подобрать слова.
Майор продолжал играть в гляделки, внимательно изучая реакцию объекта.
- Я знаю, что ожоги как у меня, появляются от огня. И я помню, как вокруг меня пылал огонь.
- Хорошо, - Саврасов сел за стол, положив перед собой блокнот. – Что скажете о моем блокноте? – вдруг спросил майор.
Кир смотрел на офицера, пытаясь понять, шутит ли он. Но Саврасов молчал, ожидая ответа. Кир посмотрел на блокнот. Это была перекидная маленькая книжка в твердом переплете, обычный маленький аксессуар 21 века. Если не брать во внимание, что к нынешнему 2222 году подобные записные книжки были полным анахронизмом, то блокнот мог придать своему владельцу серьезности.
- Блокнот как блокнот, - Кир не знал, что еще добавить, он лишь развел руками.
- Хорошо, - Саврас сделал еще одну пометку.
У Травина смазалась суровость, и он сам переставал понимать смысл вопросов своего босса. Но через пару секунд он снова устремил свой грозный взгляд на объект.
- Вернемся к огню, - Саврасов оторвался от блокнота, - Вы сказали, что помните, как он пылал вокруг. Что-нибудь еще?
Кир лишь помотал головой: он ничего не помнил. Лишь непонятные обрывки, которые нельзя было назвать воспоминаниями. Спиной он продолжает ощущать как откуда-то идет сильнейший жар. Как он расходится и обволакивает его. Руки, особенно пальцы, иногда горят, хотя никакого пламени рядом нет и они не чувствуют никакого прикосновения. Память говорит ему полунамеками о том, что жар идет сзади, о том, что надо обернуться и укрыться. Носом он периодически чувствует горячий воздух, но когда оборачивается, то никакого огня нет.
- Я выжил в какой-то катастрофе? – сделал вывод Кир.
- Да, - Саврасов кивнул Травину и тот достал из кейса, что стоял возле его стула, толстую папку и передал ее майору.
Саврасов открыл ее и, взяв несколько больших фотографий, передал их Киру. Он пододвинул их к себе и разложил в произвольном порядке. На пяти фотоснимках были изображены груда искореженного металла и развалины зданий.
- Вам что-нибудь говорят эти снимки? – тихо спросил Саврасов, пытаясь не сбить Кира с мыслей.
Кир медлил с ответом. Он перекладывал снимки с одного места на другой. Потом он взял один из них и поднес ближе.
- Вот этот, - Кир показал отобранную фотокарточку.
На ней было изображено частично обрушившееся здание ночного клуба "Невъ-8". Саврасов поджал губы и посмотрел на капитана.
- А другие? – Травин рукой указал на остальные снимки.
- Нет, - Кир мельком оглядел их. Ничего знакомого. И его внимание уже нельзя было оторвать от снимка со знакомым зданием. – Что это за место? Я там получил ожоги?
- На других снимках изображены руины биологического научного центра имени Ласара, - пояснил Саврасов. – Этот же снимок ничего общего с ними не имеет, - майор сделал короткую запись на листе блокнота.
Кир отложил фотографию и вновь стал смотреть на снимки.
- Мне ничего не говорит это название, - Кир изо всех сил пытался вспомнить, в какой-то момент он даже стукнул кулаком по столу, напугав Травина.
- Ваши ожоги Вы получили именно в том разрушенном центре около месяца назад, - добавил майор.
- Я там работал?
- Увы, мы не знаем, - Саврасов закрыл блокнот и положил его во внутренний карман плаща. – Что же, наша беседа на этом завершена.
Травин встал со стула. Он подошел к Киру, собрал фотографии и положил их обратно в кейс. После чего последовал за уходящим майором.
- Постойте, - окликнул Кир, уходящих офицеров. – Но ведь такого не может быть, чтобы обо мне ничего не было известно?
Саврасов посмотрел на Кира. Ему показалось странным, что Кир не встал со своего места.
- Почему же ничего? – Саврасов кинул беглый взгляд на кейс в руках напарника. – Вы убедили нас в том, что вы единственный подозреваемый в организации взрыва научного центра. Мы еще встретимся.
Офицеры спешно удалились. Кир на мгновение остался наедине с собой. Слова Саврасова стали настоящим нокаутом. Он хотел встать и бежать за ними, чтобы еще раз переспросить. Но слова майора гудели в голове и давили что есть мочи. Позже, когда его вели обратно в личную лабораторию к Кроберг, он задавал себе вопрос: "Мог ли я сделать это?". Он смотрел на санитара, идущего рядом, словно пытаясь по его лицу понять, как он к нему относится: негативно, зная, что он совершил преступление или с сочувствием. Но лицо санитара было безмолвно. Взгляд его был устремлен вперед, а спокойный размеренный шаг говорил о полной расслабленности и безинтересности к происходящему.
Санитар довел его до лаборатории и передал помощнице Елены. Она уже ждала. Девушка посадила Кира в кресло и сделала ему укол. После чего он пришел в себя и посмотрел ей в глаза. Ее звали Марина. На ее лице с небольшим шрамом на лбу, красовалась миловидная улыбка.
- Хватит заигрывать, - в лабораторию фурией ворвалась Кроберг.
Елена подлетела к своему столу и взяла какую-то папку и столь же стремительно вылетела вон.
Марина стояла возле приборной панели и вносила какие-то данные. Оставшись наедине с Киром, она решилась задать вопрос:
- Извините, а Вам не больно? – она по-детски поджала губки.
- Нет, - безразлично ответил Кир. – Я практически ничего не чувствую, а боли и подавно. Что со мной сейчас будут делать?
Марина пожала плечами.
- Профессор сейчас вернется и скажет, что она планирует. Она не ставит меня в известность, если речь идет о чем-то интересном, - лаборантка округлила глаза и отвернулась в противоположную сторону.
- Интересном? – насторожился Кир.
В лабораторию вернулась Кроберг. Не доходя до своего стола, она бросила на него толстую папку и подошла к пациенту. Выхватив из нагрудного кармана датчик, похожий на ручку, она приложила его к правой руке Кира. Елена нажала несколько раз на кнопку сверху, после чего в руку пациента вонзилась небольшая игла. Кир почти ничего не почувствовал.
- Что вы делаете?
- Проверяю, - профессорша посмотрела на небольшой экран датчика; обошла кресло и повторила свое действие на левой руке Кира. – Марина, приготовь раствор деактиваторов.
Кроберг посмотрела в глаза Киру, отодвинула веки. После чего попросила его несколько раз сжать ладони в кулаки.
- Тебе тяжело дышать? – протараторила она. – Как ты сейчас себя чувствуешь?
- Дышу нормально. Кости ломит немного и кожа в некоторых местах зудит.
- Ты очень заинтересовал федералов, так что займемся восстановлением твоей памяти. Они настаивали чтобы я ускорила процесс.
- А это не опасно?
Елена не удержалась и рассмеялась.
- У тебя, мой дорогой, очень много схожего с объектом 27, - профессорша взяла смех под контроль и улыбалась как школьница, отличившаяся на лабораторной по химии.
Кир смотрел на свою мучительницу широко открытыми глазами.
- Что вы хотите сказать?
- Хоть ты и ничего не помнишь, но ты достаточно интересный материал для изучения, - она, наконец, обратила внимание на ошарашенный взгляд Кира. – Ох, не пугайся. Тебе совершенно нечего бояться. Видишь ли, эта резервация создана для того, чтобы изучить и понять заболевание, которое условно называется "белая язва". Ты можешь встать, нам еще чуть-чуть осталось. Каждый из живущих в Деревне регулярно проходит обследования. Мы берем у них анализы…
- Если эта болезнь так заразна, то почему вы не в масках? – перебил Кир.
- Верно подмечено, - Елене понравился вопрос подопечного. – "Белая язва" не передается воздушно-капельным путем. Только через кровь и непосредственный контакт с поврежденной кожей больного, - к Елене подошла лаборантка с готовыми показаниями.
- Так в чем же она так опасна? – Кир вернул врача к разговору.
- Высокой смертностью и скоротечностью.
- Так я… - не успел он договорить, как Елена предугадала его вопрос.
- О, нет, - она улыбнулась. – Боже, с тобой как с ребенком. Ты такой забавный оттого что потерял память.
На лице у Кира ясно читалось отчаяние.
- Ох, прости меня. Что-то я сегодня крайне бестактна, - Елена прикрыла ладонью свою улыбку и попыталась собраться. – Просто я так долго изучаю эту болезнь, что твои слова невольно вызвали во мне смех. Еще раз прошу прощения. Ты не умрешь и успокойся.
- Но руки? – не уступал Кир.
- Вот ведь ты странный! – фыркнула она. – Ему говорят, что он не умрет, а он про руки. "Белая язва" по-разному проявляется у людей. Есть те, кто является ее переносчиком и те, кто от нее умирает. Ты – переносчик. И они не умирают, если ты еще не понял.
- И эти белые язвы тому подтверждение?
- Это не язвы, а кожа, она становится грубее и белее. Так твой организм реагирует на инфекцию.
- Я могу стать полностью таким?
- Таких случаев не было еще. Мы не знаем.
- А лекарство? Вакцина?
- Нет. О них вообще еще рано говорить. Мы на начальном этапе наших исследований. Так что, голубчик, может и хорошо, что ты ничего не помнишь – тебе не ведомо что ты потерял.
- Раствор готов, профессор, - Марина подошла с автошприцем.
- Хотя скоро ты все вспомнишь, - Елена кивнула головой, и лаборантка сделала Киру укол в шею.
Через пару секунд его тело ответило на препарат дрожью.
- Что вы мне вкололи?
- Не бойся все в порядке, - успокаивала Марина.
- Это деактиваторы, мы запускаем процесс восстановления твоей памяти. Процесс не самый приятный на первом этапе, - Елена медленно ходила туда-сюда перед Киром, пристально наблюдая за реакцией организма. – Деактиваторы временно снизят регенеративную функцию "белой язвы". Это нужно для того, чтобы клетки твоего мозга начали быстрее гибнуть.
У Кира округлились глаза, он попытался вскочить, но он не смог даже сделать хоть какое-то усилие.
- Мы все контролируем, - Елена кивала каким-то своим мыслям, - деактиваторы будут действовать сутки. За сутки клетки твоего мозга пострадают настолько, что когда "белая язва" вновь вернет контроль над регенерацией, она в первую очередь приступит к восстановлению мозга. И к тебе начнет возвращаться память, - последние слова, как и Кроберг с помощницей, провалились в чернеющую пустоту. Кир был без сознания.
Солнце высоко висело над горизонтом, безраздельно властвуя над небесами. Но даже его сила заканчивалась там, где небо было очерчено линией грязный облаков. Именно они оспаривали власть Солнца. Хмурые и ленивые они ползли над Деревней, заглядывая в каждое окно и цепляясь за вершины столетних тополей и елей, растущих вокруг поселения.
Таш сидел на крыльце дома и читал свежий номер "Петербурга". Он долго всматривался в заглавную статью номера и большую фотографию на первой странице. Периодически Таш осматривал улицу и глядел на гуляющих по ней. Дети играли друг с другом, бегая туда-сюда. Никто почти не смотрел в сторону Таша. Как только проходящий ловил на себе его холодный взгляд, то тут же ускорял шаг.
- Интересно, что страшнее: приезд лаборантов на дом или ты, читающий свежий номер газеты? – раздался голос Каро.
Таш резко отвел газету в сторону. Каро минул его зоркий взгляд; и сидел на краю у дальнего края крыльца. Сегодня он не надел бандану и его безволосая, покрытая шрамами голова блестела матовым серо-белым цветом. На лице Каро сияла миловидная улыбка. Увидев ее, Таш насупился и раскрыл газету. Каро увидел название статьи: "Появился клон "белой язвы". Он отвел взгляд от газеты и спрыгнул с крыльца.
- Что скажешь о новеньком? – спросил юноша.
- Как будто тебя это волнует, - Таш не отрывался от чтения.
Каро смотрел на проплывающие тучи. Сегодня было теплее, чем вчера и это его радовало. Легкая надежда на то, что запаздывающая весна вот-вот придет в Деревню. В нескольких метрах от их дома резвилась детвора, и прогуливались жители. Их лица были столь же серыми, как и тучи над домами. Лишь изредка детский смех или крик заставлял содрогнуться их лица в робкой улыбке. Она была скоротечна и пуглива, что в тот же миг исчезала. Но дети играли и смеялись. Половина из них попала сюда в малом возрасте и разницу потерянного там и имевшегося здесь они почти не чувствовали. Были среди босоногих деток и те, кто родился в Деревне. Их было легко отличить от других по босым белым ступням. Тень легла на лицо Каро. Брови сами по себе сдвинулись, взгляд стал рассеянным, смотрящим в никуда. Всех детей он хорошо знал. Каждая минута их смеха давала надежду, а каждый новый день здесь ее отнимал. В какой-то из моментов он поймал взгляд одного из детей. Его звали Миша. Озорной мальчуган из тех, кто родился здесь. Ему недавно исполнилось четыре года. И другой жизни он не видел и не знает что существует там по ту сторону изгороди. Его мать умерла при родах и сейчас его воспитывает отец, который живет с ним. Мальчуган был бездной доброты и нежности, что особенно странно для ребенка воспитывающегося суровым отцом. Излишняя эмоциональность Миши не раз выставляло его в невыгодном свете. Из-за этого местная ребятня прозвала его "ревой". Но Миша не обижался. Плещущаяся доброта не позволяла видеть в постоянных окриках: "Эй, Миша рева" что-то обидное. Прозвище настолько прицепилось к нему, что ревой его стали называть и взрослые.